и,  которая
расположена дальше по коридору. Если фигура повернется,  должна  быть  видна
краска на спине, которой гость прислонился  в  печали  к  фрескам  деревьев.
Когда сгорит свеча, хозяин комнаты приобретет способность заметить эти пятна
на лопатках...
   Его рука медленно гнется, дотрагивается до книги Геродота и  возвращается
на место. Больше в комнате ничего не двигается.

***

   Где он сидит сейчас, когда думает о ней? Прошло  уже  столько  лет  после
войны.  Камень  истории  скользит  по  воде,  подпрыгивая,  а   они   успели
состариться до того, как он коснется поверхности в последний раз, застынет и
пойдет ко дну. Может, он сидит в своем саду, размышляя о том, что ему  нужно
вернуться в дом, сесть к столу и написать ей письмо  или  же  пойти  в  один
прекрасный  день  на  телефонную  станцию,  заполнить  бланк  и   попытаться
связаться с ней, живущей в другой стране, на другом конце света?
   Его сад, этот квадратный клочок сухой  подстриженной  травы,  переключает
его память на месяцы, проведенные с Ханой, Караваджо и английским  пациентом
к северу от Флоренции, на вилле Сан-Джироламо. Сейчас  у  него  есть  семья,
веселая жена, двое  детей.  Он  сделался,  как  требует  семейная  традиция,
врачом, и на малый объем работы жаловаться не приходится. В шесть вечера  он
снимает свой белый халат. Под ним -  темные  брюки  и  рубашка  с  короткими
рукавами. Он закрывает клинику, где множество бумаг, чтобы их  не  перемешал
ветер  от  вентилятора,  прижаты  разнообразными   предметами   -   камнями,
чернильницами, игрушечным грузовиком, который уже наскучил его сыну.  Доктор
Кирпал Сингх садится на велосипед и едет через базар домой. Ехать  ему  надо
больше шести километров. Когда есть возможность, он сворачивает на  тенистую
сторону улицы. Он достиг того возраста, когда  понимает,  что  солнце  Индии
истощает его.
   Он скользит под ивами вдоль канала,  затем  останавливается  у  небольшой
группы домов, снимает со штанин клипсы-зажимы  и  несет  велосипед  вниз  по
ступенькам в маленький сад, детище его жены.
   И какая-то сила подняла в этот вечер  камень  из  воды  и  заставила  его
двигаться в обратном направлении по  воздуху  в  тот  городок  средь  холмов
Италии. Может быть, снова вспомнить все подтолкнул химический ожог на руке у
девочки, который он лечил сегодня? Или вид каменных ступенек, сквозь которые
буйно пробивались коричневые сорняки? Он нес свой велосипед, только не вниз,
как сейчас, а наверх, и  па  середине  высоты  ступенек  вдруг  почувствовал
что-то необычное - телепатический вызов? Да-да, это было похоже  на  работу;
значит, его память держала воспоминания наготове, как снайпер  держит  палец
на спусковом крючке, в течение всего дня, когда он семь часов кряду принимал
пациентов и решал административные вопросы. А может, причина - все-таки ожог
на руке той девочки.
   Он сидит в саду и пытается представить себе, какой стала Хана. Она  живет
в своей стране. У нее длинные волосы. А чем она занимается? Оп может увидеть
ее нынешние тело и лицо, но не знает, какая у нее профессия и как она живет.
Он видит, как она реагирует на окружающих людей, наклоняется к детям. За нею
просматривается  белая  дверь  холодильника,  а  вдали  за  окном   бесшумно
проносятся трамваи. Это тот небольшой  подарок,  который  ему  отпущен,  как
будто она (и лишь она) оживает перед ним на пленке, только без звука. Он  не
может определить, в каком обществе она вращается, о чем говорит. Все, что он
видит, - это ее характер и длинные волосы, которые время от  времени  падают
ей на глаза.
   Он сейчас понимает, что  у  нее  всегда  будет  серьезное  лицо.  Молодая
женщина приобрела вид слегка  чопорной  королевы,  осуществив  свое  желание
выглядеть определенным образом. И ему нравится в ней это. Ее сила.  Хана  не
унаследовала свой внешний  вид  от  родителей,  бабушек  или  более  дальних
предков, а сделала его целью, к которой устремилась и которой достигла. И он
отражает теперешнее состояние се души.
   Кажется, каждый месяц или два он  получает  такую  волшебную  возможность
видеть ее, как будто эти моменты, когда открывается  канал  связи,  действие
которого трудно объяснить непосвященному человеку, являются продолжением  ее
писем. Письма она безответно писала и отправляла  ему  целый  год,  а  потом
прекратила. Причиной его отталкивающего молчания, полагает он, послужил  его
характер.
   А вот теперь он иногда испытывает побуждения поговорить с ней за  едой  и
вернуться к тому времени, когда они сближались друг с другом в палатке или в
комнате  английскою  пациента,  и  бурные   завихрения   реки   пространства
противостояли этим ласковым попыткам. Вспоминая то  время,  он  очарован  не
только ею, но и собой - живым и искренним.  Его  гибкая  рука  двигается  по
воздуху к девушке, в которую он влюблен, его промокшие ботинки  стоят  возле
двери, связанные шнурками, его рука  наконец  трогает  ее  за  плечо,  а  на
кровати безмолвно лежит обгоревший человек.
   За ужином он наблюдает, как дочка сражается с  ножом  и  вилкой,  пытаясь
удержать эти громоздкие орудия в своих ручонках.  Все,  кто  сидит  за  этим
столом, имеют смуглую кожу. Они легко соблюдают свои привычки  и  обычаи.  А
его жена научила их всех необузданному юмору, который унаследовал их сын.
   Он наблюдает за сыном, который не устает удивлять отца, который превзошел
в знаниях и юморе обоих своих родителей:  как  он  общается  с  собаками  на
улице, как он имитирует их походку, их взгляды. Ему  правится,  что  мальчик
угадывает желания собак по их глазам.

***

   А Хана, возможно, вращается среди тех, кто ее не понимает.  Она,  даже  в
возрасте 34 лет, еще не нашла своей компании, тех,  кого  хочет  найти.  Она
сильная женщина, бурно влюбляется, не надеясь на удачу, всегда рискует, и  в
выражении ее лица сквозит что-то такое, что только она  сама  может  понять,
посмотрев в зеркало. Идеальность и идеализм найдутся  под  этими  блестящими
темными волосами. Есть люди, очень неравнодушные к ней. Она все  еще  помнит
строчки стихов, которые англичанин громко читал ей из своей книги.
   "Она - женщина, которую я не так хорошо знаю, чтобы удержать своим крылом
(если у писателей есть крылья), чтобы бросить якорь и  найти  пристанище  на
всю оставшуюся жизнь. "
   Хана поворачивается и в отчаянии опускает  голову.  Плечом  она  касается
кухонного шкафчика, и стакан сдвигается.
   А в это время из руки дочки Кирпала Сингха выскользнула вилка. Левая рука
его метнулась вниз и  подхватила  вилку  в  паре  сантиметров  от  пола.  Он
передает ее дочери и улыбается, а в уголках его глаз, под очками, собираются
морщинки.

ОТ АВТОРА

   Поскольку  прототипами  некоторых   героев   романа   являются   реальные
исторические  личности,   а   территории,   упоминаемые   здесь   (например,
Гильф-эль-Кебир и окружающая его пустыня), существуют на самом деле  и  были
исследованы в 1930-е годы,  важно  подчеркнуть,  что  эта  история  вымысел.
Вымышлены и портреты выводимых в ней персонажей, а также некоторые события и
путешествия.
   Мне хотелось  бы  поблагодарить  Королевское  географическое  общество  в
Лондоне  (the  Royal  Geographical  Society,  London)   за   предоставленную
возможность   прочесть   архивные   материалы   и   собрать   сведения    из
"Географических  журналов"  ("Geographical   Journals"),   касающиеся   мира
исследователей и их путешествий, - часто прекрасно описанных их  участниками
на страницах этих журналов.
   Я процитировал целый пассаж из статьи Гассанейна Бея (Hassanein Bay) 1924
года "Через Куфру  к  Дарфуру"  ("Through  Kufra  to  Darfur"),  посвященный
песчаным бурям, а также на основе его трудов и работ  других  исследователей
попытался воссоздать  перед  читателем  пустыню  такой,  какой  она  была  в
тридцатые годы.
   Хотелось бы выразить признательность за информацию, почерпнутую из статьи
"Исторические проблемы  Ливийской  пустыни"  ("Historical  Problems  of  the
Libyan Desert", 1934) доктора Ричарда А. Бeрманна (Dr. Richard A. Bermann) и
обзора монографии Алмаши (Almasy) о его исследованиях в пустыне,  сделанного
Р.А.Багнольдом (R. A. Bagnold).
   Многие книги помогли мне в написании этого романа.
   "Невзорвавшаяся бомба"  ("Unexploded  Bomb")  майора  А.Б.Хартли  (А.  В.
Hartley) была особенно ценной при описании конструкции бомб  и  деятельности
британских  саперных  подразделений  в   начале   2-й   мировой   войны.   Я
непосредственно привел некоторые выдержки из его книги в главе VII "На своем
месте" (строчки, выделенные курсивом на  с.  239  и  242  этого  издания  па
русском  языке)  и  при  описании  обезвреживания   мин   Кирпалом   Сипгхом
основывался на реальных методах, представленных в книге г-на Хартли.
   Информация о конкретных ветрах, будто бы вклеенная  в  книгу  английского
пациента, взята из великолепного произведения Лайалла Ватсона (Lyall Watson)
"Дыхание небес" ("Heaven's Breath"), прямые цитаты выделены кавычками на  с.
30, 31, 32.
   Рассказ о Кандавлe и Гигесе действительно взят из "Историй" Геродота, как
и некоторые другие выдержки.
   Выделенные курсивом строчки на с. 37 и 329  принадлежат  перу  Кристофера
Смарта (Christopher Smart), на с. 190 - Джону Мильтону (John Milton),  поэма
"Потерянный рай"  ("Paradise  Lost'');  фраза,  которую  вспоминает  Хана  в
последнем  разговоре  с  Кипом  (с.  379),  написана  Анни  Уилкинсон  (Anne
Wilkinson).
   Я также очень признателен Алану Мурхeду (Alan Moore-head)  за  его  книгу
"Вилла  Диана"  ("The  Villa  Diana"),  в  которой  рассказывается  о  жизни
Полициано в Тоскане.
   Назову и другие не менее ценные книги: "Камни Флоренции" ("The Stones  of
Florence") Мэри МакКарти (Mary McCarthy); "Кот и мыши"  ("The  Cat  and  the
Mice") Леонарда Моcли (Leonard Mosley); "Канадцы в Италии в 1943-1945 годах"
("The Canadians in Italy 1943-5") и "Канадские медсестры" ("Canada's Nursing
Sisters") Г.В.Л.Николсона (О. W. L. Nicholson); "Энциклопедия Второй мировой
войны" ("The Marshall Cavendish Encyclopaedia of World  War  II");  "Военная
Индия"  ("Martial  India")  Ф.Йстс-Брауна  (F.  Yeats-Brown);  три  книги  о
вооруженных силах Индии: "Тигр  нападает"  ("The  Tiger  Strikes")  и  "Тигр
убивает" ("The  Tiger  Kills"),  опубликованные  в  1942  году  Директоратом
Общественных Связей, Нью-Дельфи (the Directorate of  Public  Relations,  New
Delhi), а также "Список убитых на войне'' ("A Roll of Honor").
   Хочу   выразить   благодарность    отделению    английского    языка    в
Глендон-колледже Йоркского университета (Glendon College, York  University),
вилле Сербeллони (the Villa Scrbelloni), фонду Рокфеллера  (the  Rockefeller
Foundation) и Столичной справочной библиотеке в  Торонто  (the  Metropolitan
Toronto Reference Library).
   Мне бы хотелось также поблагодарить зa неоценимую и великодушную  помощь:
Элизабет Деннис (Elisabeth Dennys), которая позволила прочитать ее письма из
Египта времен 2-й мировой воины; сестру Маргарет (Sister Margaret)  с  виллы
Сан-Джироламо  (die  Villa   San-Girolamo);   Майкла   Уильямсона   (Michael
Williamson) из Национальной Канадской  библиотеки  в  Оттаве  (the  National
Library of Canada, Ottawa);  Анну  Джардин  (Anna  Jardine);  Родни  Денниса
(Rodney  Dcnnys),  Линду  Сполдинг  (Linda  Spalding);  Эллен  Левин  (Ellen
Levine), а также Лэлли  Марво  (Lally  Marwah),  Дугласа  ле  Пана  (Douglas
LePan), Дэвида Янга (David Young) и Допью Перофф (Donya Peroff).
   И, наконец, особую благодарность хочется выразить Эллен  Селигман  (Ellen
Seligman), Лиз Калдер (Liz Сalder) и Сонни Мета (Sonny Metha).