ть разумной
девицей, оказалось ума не больше, чем у его жены, и даже меньше, чем у его
собственной дочки.
  Джейн не могла не признать, что повторное сватовство мистера Коллинза ее
несколько поразило. Но она гораздо меньше говорила о своем удивлении, чем
о том, сколько счастья желает она жениху и невесте. Даже Элизабет была не
в силах ее убедить, что этот брак вряд ли окажется счастливым. Китти и
Лидии не приходило в голову завидовать мисс Лукас, так как мистер Коллинз
был всего лишь священником. Для них эта помолвка была одной из новостей,
которую следовало разнести по Меритону.
  Леди Лукас не могла не торжествовать, получив возможность, в свою очередь,
похвастаться перед соседкой удачным замужеством дочери. И она чаще, чем
прежде, навещала Лонгборн, чтобы поделиться своими счастливыми
переживаниями, хотя хмурые взгляды и ядовитые замечания хозяйки дома
могли, казалось, расстроить кого угодно.
  Между Элизабет и Шарлоттой возникла натянутость, заставлявшая их обходить
деликатную тему, и Элизабет была убеждена, что они уже никогда не смогут
по-прежнему относиться друг к другу с доверием. Разочаровавшись в подруге,
Элизабет почувствовала еще большую привязанность к Джейн, порядочность и
душевное благородство которой, несомненно, не изменили бы ей при любых
обстоятельствах. День ото дня она все больше тревожилась о счастье сестры.
После отъезда Бингли прошла уже целая неделя, а о нем не было ни слуху ни
духу.
  Джейн без промедления ответила на письмо Кэролайн и гадала теперь, когда
она может ждать от подруги новых вестей. Обещанное благодарственное письмо
от мистера Коллинза было получено во вторник. Оно было адресовано мистеру
Беннету и содержало выражение такой глубокой признательности, которая у
обычного человека могла бы возникнуть после пребывания в чужой семье в
течение, по крайней мере, целого года. Исполнив свой долг, мистер Коллинз
самым восторженным тоном сообщал, что ему посчастливилось приобрести
расположение их прелестной соседки мисс Лукас, добавляя при этом, что
только ради возможности наслаждаться ее обществом он с такой готовностью
принял великодушное приглашение еще раз навестить Лонгборн, куда, если
обстоятельства сложатся благоприятно, он прибудет через две недели в
понедельник. Ибо, как он добавлял, леди Кэтрин всем сердцем одобряет его
предстоящую женитьбу и желает, чтобы бракосочетание состоялось возможно
скорее. Это обстоятельство, бесспорно, послужит весьма веским доводом для
его дражайшей Шарлотты, чтобы приблизить день, который сделает его
счастливейшим из смертных.
  Возвращение мистера Коллинза в Хартфордшир не могло больше радовать миссис
Беннет. Напротив, теперь у нее было не меньше причин к неудовольствию по
случаю приезда нежеланного гостя, чем у ее мужа. Намерение Коллинза
остановиться не в Лукас Лодже, а в Лонгборне казалось достаточно странным
и было сопряжено с множеством неудобств и забот. При плохом самочувствии
всегда трудно оказывать гостеприимство кому бы то ни было, а влюбленные
молодые люди особенно несносны. Таковы были непрерывные сетования миссис
Беннет, разнообразившиеся только вспышками еще большего раздражения по
поводу длительного отсутствия мистера Бингли.
  Джейн и Элизабет были также встревожены этим обстоятельством. День
проходил за днем, не принося от Бингли никаких вестей, если не считать
распространившегося по Меритону слуха о том, что он вообще не приедет в
Незерфилд в течение всей зимы. Слух этот вызывал у миссис Беннет крайнее
возмущение, и она не пропускала случая его опровергнуть, называя его
скандальной выдумкой.
  Даже Элизабет начала опасаться - не равнодушия мистера Бингли, нет, - но
того, как бы его сестрам и вправду не удалось задержать его в Лондоне. Она
всячески старалась отогнать от себя эту мысль, столь гибельную для счастья
Джейн и подвергавшую сомнению стойкость ее избранника. Но мысль эта упорно
закрадывалась ей в голову. И Элизабет в самом деле стала бояться, что
совместное воздействие его враждебно настроенных сестер и его властного
друга, усиленное чарами мисс Дарси и столичными развлечениями, окажется
чересчур сильным для его привязанности.
  Что касается самой Джейн, неизвестность мучила ее, конечно, еще сильнее,
чем Элизабет. Но какие бы чувства ей ни приходилось испытывать, она
всячески их скрывала, так что тема эта никогда больше не поднималась в
разговорах между сестрами. Миссис Беннет, напротив, не отличалась подобной
деликатностью, и редкий час проходил без того, чтобы она не заговорила о
Бингли, выражая нетерпение по поводу его задержки или даже требуя, чтобы
Джейн подтвердила, как жестоко она будет обманута, если он вообще не
вернется. Только безмерная кротость Джейн позволила ей выносить эти
нападки, сохраняя внешнее спокойствие.
  Мистер Коллинз вернулся в понедельник, через две недели после его отъезда.
Его приняли далеко не так радушно, как при первом появлении в Лонгборне.
Однако он настолько был полон своими чувствами, что едва ли нуждался во
внимании. Целиком занятый ухаживанием за Шарлоттой, он, ко всеобщему
удовольствию, весьма редко обременял семью Беннет своим обществом. Большую
часть дня он проводил в Лукас Лодже и нередко, возвратясь в Лонгборн, едва
только успевал принести извинения за свое долгое отсутствие, как все члены
семейства расходились по своим спальням.
  Миссис Беннет поистине пребывала в самом жалком состоянии. Малейшее
упоминание о чем-нибудь, имеющем отношение к женитьбе мистера Коллинза,
приводило ее в величайшее расстройство, а вместе с тем, куда бы она ни
пошла, всюду только и говорили об этой женитьбе. Самый вид мисс Лукас
вызывал в ней отвращение. Достаточно было Шарлотте заглянуть в Лонгборн,
как бедной миссис Беннет начинало казаться, что та уже предвкушает час,
когда сделается хозяйкой этого дома. И если Шарлотта о чем-нибудь тихо
беседовала с Коллинзом, то в воображении миссис Беннет разговор у них
непременно шел об их поместье и о выдворении из него хозяйки вместе со
всеми ее дочерьми тотчас же после смерти ее мужа. На все это она горько
пожаловалась мистеру Беннету.
  - Подумайте, мой дорогой, - сказала она, - как тяжело сознавать, что
Шарлотта Лукас когда-нибудь окажется здесь хозяйкой. Я увижу ее на своем
месте и вынуждена буду убраться восвояси!
  - Незачем давать волю столь мрачным мыслям, моя дорогая. Давайте лучше
думать о чем-нибудь более приятном и позволим себе надеяться на то, что я
переживу Коллинза.
  Слова эти не успокоили миссис Беннет в достаточной мере, и вместо ответа
она снова заговорила на ту же тему:
  - Для меня невыносима мысль, что наше имение достанется этим людям. Если
бы оно далось им не по праву наследования по мужской линии, я бы еще могла
согласиться...
  - С чем именно вы могли бы согласиться?
  - Я бы могла согласиться с чем угодно!
  - Возблагодарим же небо за то, что вы спасены от подобного состояния
полной неопределенности.
  - Я, мистер Беннет, никогда не смогу почувствовать благодарность за
что-то, имеющее отношение к наследованию по мужской линии. Не могу понять,
как только у людей хватает совести отнимать поместье у родных дочерей его
владельца. И чтобы это делалось ради какого-то мистера Коллинза! Разве он
чем-нибудь это заслужил?
  - Предоставляю вам ответить на этот вопрос без моей помощи, - сказал
мистер Беннет.

  КНИГА ВТОРАЯ


                                  ГЛАВА I


  От мисс Бингли было получено письмо, рассеявшее всякие сомнения. В первой
же фразе сообщалось, что Бингли и его сестры обосновались в Лондоне на всю
зиму. Их брат, говорилось далее, весьма сожалел, что перед отъездом ему не
удалось засвидетельствовать свое почтение хартфордширским друзьям.
  Никаких, решительно никаких надежд больше не оставалось. И когда Джейн
смогла вникнуть в окончание письма, она не нашла ничего, что могло бы ее
порадовать, кроме вымученных выражений дружеской привязанности. В
остальном письмо почти целиком было посвящено прославлению мисс Дарси.
Снова подробнейшим образом перечислялись ее многочисленные достоинства.
Кэролайн хвалилась возросшей близостью между ними и выражала надежду на
осуществление своих чаяний, о которых упоминала раньше. Она также с
удовольствием сообщала, что брат ее стал в доме мистера Дарси своим
человеком, и добавляла несколько восторженных слов о намерении хозяина
дома приобрести новую обстановку.
  Элизабет, которой Джейн сразу же пересказала суть письма, выслушала сестру
с молчаливым негодованием. Она в равной мере сочувствовала Джейн и
сердилась на всех, кто был упомянут в этом письме. Сообщению Кэролайн, что
ее брат неравнодушен к мисс Дарси, она не верила. Его чувство к Джейн
казалось ей, как и раньше, несомненным. Но хотя ей хотелось относиться к
мистеру Бингли по-прежнему благожелательно, она не могла без гнева и даже
без некоторого презрения думать о его безволии и нерешительности,
превративших его в игрушку коварных друзей. В угоду их прихотям его
заставляли жертвовать своим счастьем. Если бы речь шла только о его
собственной судьбе, он имел бы право распоряжаться ею как ему
заблагорассудится. Но ведь одновременно - и он должен был это сознавать -
решалась и судьба ее сестры! Подобные мысли не выходили у нее из головы,
не давая никакого успокоения. И сколько бы Элизабет ни думала о том,
действительно ли Бингли охладел к Джейн или он поступается своей
привязанностью под влиянием близких ему людей, сознает ли он, как глубоко
Джейн его полюбила, или ее чувство осталось от него скрытым, - все это
могло лишь изменить ее мнение о Бингли, но не смягчало участи бедной
Джейн, сердцу которой в любом случае наносилась тяжелая рана.
  Целых два дня у Джейн не хватало смелости заговорить с Элизабет о своих
переживаниях. Но как-то раз, когда миссис Беннет после особенно
пространных рассуждений о Незерфилде и его хозяине оставила их вдвоем,
Джейн, не удержавшись, сказала:
  - Как бы мне хотелось, чтобы наша дорогая мама умела лучше владеть собой!
Ей и в голову не приходит, какую боль она причиняет мне своими
непрерывными разговорами о мистере Бингли. Но я не должна впадать в
отчаяние. Скоро с этим будет покончено. Он будет забыт, и мы заживем
по-прежнему.
  Элизабет недоверчиво посмотрела на сестру, но ничего не сказала.
  - Ты мне не веришь! - воскликнула Джейн, слегка покраснев. - Но ты
ошибаешься. Разве он не может сохраниться в моей памяти только как самый
милый из знакомых мне молодых людей? Мне не на что надеяться, нечего
опасаться и не в чем его упрекнуть. От этой муки я, слава богу, избавлена.
Пройдет лишь короткое время, и я почувствую себя лучше.
  Вскоре она добавила более твердым голосом:
  - Я утешаю себя, по крайней мере, тем, что все это было лишь игрой моего
воображения и кроме меня никому не причинило вреда.
  - Джейн, дорогая, - воскликнула Элизабет, - ты слишком добра! Твоя доброта
и самоотверженность поистине ангельские. Я не нахожу подходящих слов, но,
мне кажется, я никогда тебя не ценила и не любила так, как ты этого
заслуживаешь.
  Мисс Беннет категорически отвергла подобное восхваление своих достоинств,
объяснив его родственными чувствами своей сестры.
  - Послушай, Джейн, - отвечала Элизабет, - ведь это несправедливо. Сама ты
готова хвалить решительно всех на свете и расстраиваешься, если я хоть о
ком-нибудь выскажусь неодобрительно, - а когда я всего-навсего назвала
совершенством одну мою бедную сестричку, ты сразу начала со мной спорить.
Не бойся, это не распространится на многих, я вовсе не покушаюсь на твою
привилегию - смотреть на мир сквозь розовые очки. Этому не бывать -
слишком мало людей на свете пользуется моей любовью. А таких, которых я
по-настоящему уважаю, еще меньше. Чем больше я наблюдаю мир, тем меньше он
мне нравится. Каждый день подтверждает мне несовершенство человеческой
натуры и невозможность полагаться на кажущиеся порядочность и здравый
смысл. Два отличных урока я получила в последние дни. Об одном я не хочу
говорить. А другой дала мне своим обручением Шарлотта. Оно для меня до сих
пор остается непостижимым, - как бы я на него ни смотрела.
  - Лиззи, милая, не давай воли подобным чувствам. Они разобьют твое сердце.
Ты не принимаешь во внимание жизненные обстоятельства и характер каждого
человека. Подумай, какое достойное место занимает мистер Коллинз в
обществе и как свойственны характеру Шарлотты здравый смысл и
благоразумие. Вспомни, как много у нее братьев и сестер и насколько это
замужество устраивает ее при ограниченных средствах ее семьи. И постарайся
ради нас всех поверить, что она в самом деле может в какой-то мере уважать
нашего кузена и относиться к нему с некоторым расположением.
  - Ради тебя я, кажется, готова поверить во что угодно. Но от этого едва ли
кому-нибудь станет легче. В самом деле, если бы меня убедили, что Шарлотта
чувствует к Коллинзу расположение, я стала бы думать об ее уме еще хуже,
чем думаю сейчас об ее сердце. Джейн, дорогая, ты не меньше меня знаешь,
что мистер Коллинз - человек самодовольный, напыщенный, бездарный и
глупый. А потому ты, подобно мне, должна сознавать, что женщина, выходящая
за него замуж, не может руководствоваться естественными побуждениями. Не
пытайся ее защищать, если этой женщиной оказалась Шарлотта Лукас. Ради
одного человека нельзя менять взгляды на порядочность и добродетель. И ты
не можешь убедить меня или себя в том, что корыстолюбие - это
благоразумие, а пренебрежение здравым смыслом - верный путь к счастью.
  - Мне кажется, ты судишь о каждом из них слишком сурово, - ответила Джейн.
- И, надеюсь, сама в этом убедишься, когда увидишь, как хорошо сложится у
них жизнь. Но довольно об этом. Говоря о двух полученных тобою уроках, ты
ведь намекнула еще на одного человека. Я не могла тебя не понять. Умоляю
тебя, Лиззи, дорогая, не делай мне больно, обвиняя его и говоря, что он
пал в твоем мнении. Мы не должны склоняться к предположению, что нам
причинили зло умышленно. Нельзя требовать от жизнерадостного юноши, чтобы
он всегда был осмотрителен и следил за каждым своим поступком. Нас часто
обманывает собственное тщеславие. Женщины придают слишком большое значение
единственному восхищенному взгляду.
  - А мужчины стараются их в этом заблуждении поддержать.
  - Если мужчиной руководит расчет, он не заслуживает оправдания. Но я не
могу поверить, что мир настолько расчетлив, как некоторые думают.
  - Я далека от мысли хоть в какой-то мере объяснять расчетом поведение
мистера Бингли, - сказала Элизабет. - Но даже не стремясь ко злу и не
стараясь сделать кого-то несчастным, можно совершить ошибку и нанести
душевную рану. Стоит лишь проявить легкомыслие, недостаток внимания к
чувствам других людей, бесхарактерность.
  - И ты находишь, что ему свойственно какое-нибудь из этих качеств?
  - От первого до последнего. Но я причиню тебе боль, если стану говорить
все, что думаю о людях, которыми ты так дорожишь. Постарайся остановить
меня, пока не поздно.
  - Ты продолжаешь считать, что на него влияют его сестры?
  - О да, так же, как и его приятель.
  - Не могу этому поверить. К чему это им? Они должны желать ему счастья. А
если бы он в самом деле меня полюбил, он бы не нашел счастья ни с какой
другой женщиной.
  - Ошибка заключается в исходной посылке. Кроме его счастья, они могут
преследовать и другие цели, например, увеличение его богатства и веса в
обществе или его женитьбу на девушке из хорошего рода, обладающей большими
деньгами и связями.
  - Конечно, им хотелось бы, чтобы выбор его пал на мисс Дарси, - ответила
Джейн. - Но это можно объяснить более благородными чувствами, чем те,
которые ты им приписываешь. С ней они познакомились много раньше, чем со
мной. Понятно поэтому, что они должны были сильнее к ней привязаться. Но
каковы бы ни были их намерения, не станут же они препятствовать
стремлениям самого мистера Бингли. Какая сестра, не будучи к этому
вынуждена, поступила бы так со своим братом? Если бы они считали, что он
меня любит, они не пытались бы нас разлучить, - такая попытка не имела бы
успеха. Предполагая в нем такую склонность, ты приписываешь всем ложные и
неестественные поступки, а меня ранишь в самое сердце. Не заставляй же
меня страдать, настаивая на этой мысли. Я не стыжусь своей ошибки, или, по
крайней мере, это чувство стыда - ничто по сравнению с той болью, которую
мне пришлось бы испытать, подумай я плохо о нем или об его сестрах.
Позволь же мне смотреть на все в благоприятном свете - в таком, в котором
их поведение выглядит вполне естественным.
  Элизабет не могла отказать ей в этой просьбе. И с этого времени в
разговорах между старшими мисс Беннет имя мистера Бингли почти не
упоминалось.
  Миссис Беннет все еще продолжала удивляться и горько сетовать по поводу
его отсутствия. И хотя почти каждый день Элизабет растолковывала ей
истинное положение вещей, трудно было надеяться, что ее мать когда-нибудь
сможет отнестись к отсутствию мистера Бингли с большим спокойствием. Сама
не веря своим словам, дочь старалась убедить мать, что ухаживание Бингли
за Джейн было следствием легкого и преходящего увлечения, которое исчезло,
как только он перестал с ней встречаться. Но хотя миссис Беннет со
временем и стала признавать правдоподобность такого взгляда, Элизабет
приходилось, по крайней мере, раз в день повторять ей все с начала до
конца. По-настоящему ее утешала только мысль о том, что мистер Бингли
должен вернуться в Незерфилд к началу лета.
  Мистер Беннет отнесся к случившемуся совсем иначе.
  - Итак, Лиззи, - сказал он как-то раз, - у твоей сестры, насколько я
понимаю, немного разбито сердечко. Поздравь-ка ее от моего имени. Барышни
любят время от времени разбивать себе сердце - почти так же, как выходить
замуж. Это дает пищу для размышлений и чем-то выделяет их среди подруг.
Ну, а когда придет твой черед? Ты ведь не допустишь, чтобы Джейн немного
тебя опередила, не так ли? Пора, пора. В Меритоне хватит офицеров, чтобы
разбить сердца всем девицам в округе. Не остановиться ли тебе на Уикхеме,
а? Отличнейший малый - может вскружить голову кому угодно.
  - Благодарю вас, сэр, но меня устроит и не столь блестящий кавалер. Не
всем же должно везти так, как Джейн.
  - Это верно, - сказал мистер Беннет. - А как приятно сознавать, что у тебя
есть заботливая мамаша, которая при подобных обстоятельствах ничего не
упустит...
  Общество мистера Уикхема принесло жителям Лонгборна немалое облегчение,
рассеяв уныние, в которое впали многие члены семьи Беннет под влиянием
печальных событий последнего времени. Они видели его весьма часто, и в их
представлении к остальным его положительным качествам добавилась еще одна
черта: полная откровенность. Все, что Элизабет когда-то услышала от него -
о его обиде на мистера Дарси и о причиненном ему этим человеком ущербе, -
было объявлено теперь Уикхемом во всеуслышание и обсуждалось публично. И
окрестные жители с удовлетворением сознавали, насколько они были правы в
своей неприязни к Дарси еще задолго до того, как раскрылось его подлинное
лицо.
  Старшая мисс Беннет была единственным существом, которое допускало, что в
этой истории могут быть какие-то неизвестные хартфордширскому обществу
смягчающие обстоятельства. Неизменная кротость побуждала ее ко всему
относиться снисходительно и всякое зло объяснять недоразумением. Но все
остальные осуждали мистера Дарси как последнего негодяя.


                                  ГЛАВА II


  Наступила суббота, и после недели, потраченной на изъяснения в любви и
предвкушение будущего блаженства, мистер Коллинз вынужден был расстаться
со своей дорогой Шарлоттой. Боль разлуки, однако, сглаживалась для него
заботами о подготовке дома к приему невесты, ибо он имел все основания
надеяться, что вскоре после его следующего приезда в Хартфордшир наступит
наконец день, который сделает его счастливейшим из смертных. Со своими
родственниками в Лонгборне он расстался не менее торжественно, чем в
предыдущий раз, снова пожелав здоровья и благополучия своим прелестным
кузин