ться, чтобы почувствовать, какие это славные женщины. Мисс Бингли
собирается жить с братом и вести его хозяйство. Мне кажется, я не ошибусь,
предсказывая, что в ее лице мы приобретем необычайно приятную соседку.
  Элизабет выслушала ее молча, но в душе с ней не согласилась. Поведение
сестер мистера Бингли на балу отнюдь не было рассчитано на всеобщее
одобрение. Обладающая большей, чем Джейн, наблюдательностью, не столь
добродушная и не связанная личным чувством, Элизабет не могла ими
восторгаться. Мисс Бингли и ее сестра, миссис Х„рст, были в самом деле
особами весьма изысканными. Они не. были лишены остроумия, когда
находились в хорошем расположении духа, умели понравиться, когда это
входило в их намерение, но в то же время были заносчивы и высокомерны. Обе
они казались довольно красивыми, получили образование в одном из лучших
частных пансионов, владели двадцатью тысячами фунтов, расходуя денег
больше, чем имели в своем распоряжении, привыкли вращаться в светском
обществе, а потому считали себя вправе придерживаться высокого мнения о
собственных персонах и низкого - о людях окружающих. Родились они в
почтенной семье, происходившей из Северной Англии, - обстоятельство,
запечатлевшееся в их памяти более глубоко, чем то, что своим богатством
они были обязаны торговле.
  Отец мистера Бингли оставил сыну около ста тысяч фунтов. При жизни он
собирался приобрести имение, но своей мечты так и не осуществил. Сам
мистер Бингли тоже питал в душе такое намерение, и даже как-то ездил с
этой целью в родное графство. Но после того, как он обзавелся хорошим
домом с прилегающими охотничьими угодьями"По старым законам, действовавшим
до 1808 г., правом на охоту пользовался лишь сам помещик либо его
лесничий, имевший на то специальное письменное разрешение. Однако право на
охоту могло передаваться арендаторам", для многих, знавших его беспечный
характер, казалось вероятным, что он всю жизнь проведет в Незерфилде,
отложив основание родового поместья Бингли до следующего поколения.
  Его сестрам очень хотелось, чтобы он стал землевладельцем. Но хотя пока
что он оставался лишь арендатором, мисс Бингли ни в коей мере не
отказывалась играть роль хозяйки за его столом. Миссис Х„рст, которая
вышла замуж за человека более родовитого, чем богатого, тоже ничего не
имела против того, чтобы считать его дом своим, когда ей это
представлялось удобным. Про Незерфилд-парк Бингли узнал благодаря
случайной рекомендации через два года после своего совершеннолетия. Он
обошел дом за полчаса, остался доволен его местоположением и внутренним
устройством, а также изложенными хозяином преимуществами имения, и тут же
его арендовал.
  Несмотря на различие характеров, он был связан с Дарси теснейшей дружбой.
Дарси ценил Бингли за его легкую, открытую и податливую натуру, хотя эти
качества резко противоречили его собственному нраву, которым сам он отнюдь
не был недоволен. Бингли вполне полагался на дружбу Дарси, весьма доверяя
его суждениям, более глубоким, чем его собственные. Хотя Бингли вовсе не
был недалеким человеком, но Дарси был по-настоящему умен. В то же время
Дарси был горд, замкнут и ему было трудно угодить. Его манеры, хотя и
свидетельствовали о хорошем воспитании, не слишком располагали к себе
окружающих. В этом отношении его друг имел перед ним значительное
преимущество. Где бы ни показался Бингли, он сразу вызывал к себе
дружеские чувства. Дарси же постоянно всех от себя отталкивал.
  Отношение каждого к меритонскому балу было достаточно характерным. Бингли
в жизни своей еще не встречал столь милого общества и таких очаровательных
женщин; все были к нему добры и внимательны, он не ощущал никакой
натянутости и вскоре близко сошелся со всеми, кто находился в зале. Что же
касается мисс Беннет, то он не мог себе представить более прелестного
ангела. Дарси, напротив, видел вокруг себя толпу людей довольно
безобразных и совершенно безвкусных, к которым он не испытывал ни
малейшего интереса и со стороны которых не замечал ни внимания, ни
расположения. Он признавал, что мисс Беннет недурна собой, но находил, что
она чересчур много улыбается.
  Миссис Х„рст и ее сестра готовы были согласиться с такой характеристикой
мисс Беннет, но все же Джейн им понравилась и они объявили, что она
премиленькая девочка и что они ничего не имеют против того, чтобы
поддерживать с ней знакомство. Мисс Беннет так и осталась премиленькой
девочкой, в соответствии с чем мистеру Бингли было дозволено относиться к
ней, как ему заблагорассудится.


                                  ГЛАВА V


  Неподалеку от Лонгборна жила семья, с которой Беннеты поддерживали
особенно близкие отношения. Сэр Уильямс Лукас ранее занимался торговлей в
Меритоне, где приобрел некоторое состояние, а также титул баронета,
пожалованный ему в бытность его мэром, благодаря специальному обращению к
королю. Последнее отличие подействовало на него, пожалуй, слишком сильно.
Оно породило в нем неприязнь к прежнему образу жизни и занятиям в
небольшом торговом городке. Расставшись с тем и другим, он перебрался со
своей семьей в дом, расположенный в одной миле от Меритона, который с той
поры стал именоваться "Лукас Лодж""Лукас Лодж - название поместья
вымышлено. Получив дворянское звание, сэр Уильям Лукас, составивший себе
состояние торговлей, называет свое поместье так, словно оно из поколения в
поколение переходило в семье по наследству". Здесь сэр Уильям, не будучи
обременен никакими делами, мог с удовольствием предаваться размышлениям о
собственной значительности и проявлять предупредительность по отношению ко
всему свету. В самом деле, хотя полученное звание и возвеличило его в
собственных глазах, оно все же не сделало его высокомерным. Напротив, сэр
Уильямс был воплощением любезности и внимательности к каждому встречному,
так как представление ко двору в Сент-Джеймсе"Сент-Джеймс был официальной
резиденцией английских королей, хотя королевская семья, находясь в
Лондоне, располагалась в Букингемском дворце, купленном Георгом III в 1769
г." сделало этого по природе безобидного и дружелюбного человека еще и
обходительным.
  Леди Лукас была добродушной женщиной, в меру недалекой, чтобы стать
подходящей соседкой для миссис Беннет. У нее было несколько детей. Старшая
дочь, смышленая и начитанная девушка лет двадцати семи, была большой
подругой Элизабет.
  Барышни Лукас и барышни Беннет неизбежно должны были встретиться, чтобы
поговорить о бале. И на следующее утро первые оказались в Лонгборне,
готовые слушать и рассказывать.
  - Для вас, Шарлотта, вечер начался неплохо, - обратилась миссис Беннет к
мисс Лукас. - Ведь первый танец мистер Бингли танцевал с вами.
  - Да, но он был больше доволен своей дамой во втором танце.
  - Вы говорите это, потому что он пригласил Джейн еще раз? Что ж, он и
впрямь вел себя так, будто она ему приглянулась. Я даже кое-что слышала по
этому поводу - не помню подробностей, - что-то в связи с мистером
Робинсоном.
  - Быть может, вы имеете в виду его разговор с мистером Робинсоном, который
я случайно подслушала? Разве я вам его не передала? Когда мистер Робинсон
спрашивал его - нравится ли ему наше общество, не находит ли он, что в
зале собралось много хорошеньких женщин и которая из них кажется ему самой
красивой, он сразу же ответил на последний вопрос: "О, разумеется, старшая
мисс Беннет! Тут даже не может быть двух мнений!"
- Честное слово, сказано довольно решительно. Можно подумать, что... Но вы
знаете - все может кончиться ничем.
  - Не правда ли, я была более удачливой шпионкой, чем ты, Элиза? - сказала
Шарлотта. - Мистер Дарси говорит менее приятные вещи, чем его друг. Бедная
Элиза! Ты, оказывается, всего лишь "как будто мила"!
  - Надеюсь, вы не станете вбивать Лиззи в голову, что она должна быть
задета его словами? Понравиться такому несносному человеку было бы просто
несчастьем. Миссис Лонг сказала вчера, что он просидел около нее полчаса
кряду и за все время даже не раскрыл рта.
  - Уверены ли вы в этом? - спросила Джейн. - Нет ли тут какого-то
недоразумения? Я хорошо видела, как мистер Дарси с ней разговаривал.
  - Пустяки! Она его под конец спросила - понравился ли ему Незерфилд. Вот
ему и пришлось что-то ответить. По ее словам, Дарси сделал это весьма
неохотно.
  - Мисс Бингли сказала мне, - заметила Джейн, - что он терпеть не может
подолгу беседовать с посторонними. Зато с близкими друзьями он держится
необыкновенно приветливо.
  - Вот уж не поверю здесь ни единому слову, дорогая. Если бы он умел быть
приветливым, он бы поговорил с миссис Лонг. В чем тут дело, мне совершенно
ясно: он лопается от гордости, а тут до него как-то дошло, что у миссис
Лонг нет экипажа и что на бал она прикатила в наемной карете.
  - Меня мало трогает, что Дарси не беседовал с миссис Лонг, - сказала
Шарлотта. - Но мне жаль, что он отказался танцевать с Элизой.
  - На твоем месте, Лиззи, - сказала мать, - в следующий раз я бы сама
отказалась принять его приглашение.
  - Думаю, что я могу обещать вам никогда с ним не танцевать.
  - Признаюсь, - сказала мисс Лукас, - гордость мистера Дарси задевает меня
не так сильно, как чья-либо другая. У него для гордости достаточные
основания. Приходится ли удивляться, что столь выдающийся молодой человек,
знатный и богатый, придерживается высокого мнения о своей особе. Он, если
можно так сказать, имеет право быть гордым.
  - Все это так, - ответила Элизабет. - И я бы охотно простила ему его
гордость, если бы он не ранил мою.
  - Гордость, - вмешалась Мэри, всегда отличавшаяся глубиною суждений, -
представляется мне весьма распространенным недостатком. Во всех
прочитанных мной книгах говорится, что человеческая природа ей очень
подвержена. Весьма немногие среди нас не лелеют в своей душе чувства
самодовольства, связанного с какой-то действительной или мнимой чертой
характера, которая выделила бы их среди окружающих. Гордость и тщеславие -
разные вещи, хотя этими словами часто пользуются как синонимами. Человек
может быть гордым, не будучи тщеславным. Гордость скорее связана с нашим
собственным о себе мнением, тщеславие же - с мнением других людей, которое
нам бы хотелось, чтобы они составили о нас.
  - Если б я был так же богат, как мистер Дарси, - воскликнул юный Лукас,
который приехал в Лонгборн вместе с сестрами, - я бы не стал особенно
важничать, а завел бы себе свору борзых да откупоривал каждый день по
бутылочке вина!
  - Ты бы при этом выпивал гораздо больше вина, чем следует, - возразила
миссис Беннет. - И если бы я застала тебя за этим занятием, я бы отобрала
у тебя бутылку.
  Мальчик стал с ней спорить, утверждая, что она не осмелилась бы этого
сделать, но она настаивала на своем, и спор прекратился только с отъездом
гостей.


                                  ГЛАВА VI


  Лонгборнские леди вскоре навестили незерфилдских дам. Визит был должным
образом возвращен. Приятные манеры старшей мисс Беннет расположили в ее
пользу миссис Х„рст и мисс Бингли. И хотя мамаша была признана
невыносимой, а о младших дочках не стоило и говорить, двум старшим дали
понять, что с ними желали бы поддерживать более близкое знакомство. Такое
внимание очень обрадовало Джейн. Но Элизабет, все еще чувствовавшая их
высокомерное отношение ко всему местному обществу, в том числе, пожалуй,
даже к ее сестре, приняла его довольно холодно, считая, что некоторая
доброжелательность миссис Х„рст и мисс Бингли к Джейн, по всей
вероятности, проистекает из склонности к ней мистера Бингли. В самом деле,
эта склонность бросалась в глаза всякому, кто видел их вместе. Для
Элизабет было также очевидно, что увлечение Джейн мистером Бингли,
возникшее с самого начала их знакомства, становится все более сильным и
что в скором времени она будет по уши в него влюблена. Элизабет, однако, с
удовлетворением замечала, что эта влюбленность станет не скоро известна
посторонним, так как большую силу чувства Джейн сочетала с таким
самообладанием и приветливостью, которые должны были защитить ее от
подозрений излишне любопытных знакомых. Она поделилась этим наблюдением со
своей подругой мисс Лукас.
  - Быть может, это неплохо, - сказала Шарлотта, - настолько владеть собой,
чтобы в подобных обстоятельствах не выдавать своих чувств. Однако в этой
способности может таиться и некоторая опасность. Если женщина скрывает
увлечение от своего избранника, она рискует не сохранить его за собой. И
тогда слабым утешением для нее будет сознавать, что мир остался в таком же
неведении. Почти всякая привязанность в какой-то степени держится на
благодарности или тщеславии, и пренебрегать ими вовсе не безопасно. Слегка
увлечься все мы готовы совершенно бескорыстно - небольшая склонность
вполне естественна. Но мало найдется людей настолько великодушных, чтобы
любить без всякого поощрения. В девяти случаях из десяти женщине лучше
казаться влюбленной сильнее, чем это есть на самом деле. Бингли несомненно
нравится твоя сестра. И тем не менее все может кончиться ничем, если она
не поможет ему продвинуться дальше.
  - Но она помогает ему настолько, насколько допускает ее характер. Неужели
он так ненаблюдателен, что не замечает склонности, которая мне кажется
очевидной.
  - Не забывай, Элиза, что характер Джейн известен ему не так хорошо, как
тебе.
  - Но если женщина неравнодушна к мужчине и не пытается подавить в себе это
чувство, должен же он это заметить?
  - Возможно, - если только он проводит с ней достаточно много времени. Но
хоть Бингли и Джейн видятся довольно часто, они никогда не остаются
подолгу наедине. А встречаясь в обществе, они, конечно, не могут все время
разговаривать только друг с другом. Поэтому Джейн должна использовать как
можно лучше каждый час, в течение которого она располагает его вниманием.
Когда сердце его будет завоевано, у нее останется сколько угодно времени
для того, чтобы влюбиться в него самой.
  - Неплохой план, - ответила Элизабет, - для тех, кто ищет только, как бы
побыстрей выйти замуж. И если бы я задумала приобрести богатого мужа или
вообще какого-нибудь мужа, я бы, наверно, им воспользовалась. Но чувства
Джейн совершенно иного рода. Она не строит расчетов. До сих пор она еще не
уверена ни в силе своей привязанности, ни в том, насколько она разумна. С
тех пор, как они познакомились, прошло всего две недели. Она протанцевала
с ним два танца в Меритоне, затем видела его в течение одного утра в
Незерфилде. После того они еще четыре раза вместе обедали в большой
компании. Этого недостаточно, чтобы она смогла изучить его характер.
  - Конечно, нет, если смотреть на все, как ты смотришь. Если она только
обедала с ним, она может судить лишь о его аппетите. Но ты забываешь, что
они при этом провели вместе четыре вечера. А четыре вечера могут значить
очень многое.
  - Да, эти четыре вечера позволили им установить, что оба они игру в
"двадцать одно" предпочитают игре в покер. Боюсь, однако, что другие не
менее важные черты характера успели им раскрыться гораздо меньше.
  - Что ж, - сказала Шарлотта, - желаю Джейн успеха от всего сердца. И выйди
она за него замуж хоть завтра, я бы считала, что она располагает теми же
шансами на счастливую жизнь, как если бы изучала характер своего будущего
мужа целый год. Удача в браке полностью зависит от игры случая. Как бы
хорошо ни были известны сторонам обоюдные склонности и как бы хорошо они
на первый взгляд между собой ни сочетались, - это никак не сказывается на
счастье супругов. Со временем между ними возникнет неминуемый разлад, и им
выпадут все положенные на их долю огорчения. И не лучше ли в таком случае
как можно меньше знать недостатки человека, с которым придется провести
жизнь?
  - Тебе хочется вызвать меня на спор, Шарлотта. Но твои рассуждения -
чистейший вздор. Ты понимаешь это сама. Едва ли ты руководствовалась бы
ими в собственной жизни.
  Приглядываясь к отношениям между мистером Бингли и Джейн, Элизабет была
далека от мысли, что с некоторых пор стала сама предметом пристального
наблюдения со стороны его приятеля. Мистер Дарси вначале едва допускал,
что она недурна собой. Он совершенно равнодушно смотрел на нее на балу. И
когда они встретились в следующий раз, он видел в ней одни недостатки. Но
лишь только он вполне доказал себе и своим друзьям, что в ее лице нет ни
одной правильной черты, как вдруг стал замечать, что оно кажется
необыкновенно одухотворенным благодаря прекрасному выражению темных глаз.
За этим открытием последовали и другие, не менее рискованные. Несмотря на
то, что своим придирчивым оком он обнаружил не одно отклонение от идеала в
ее наружности, он все же был вынужден признать ее необыкновенно
привлекательной. И хотя он утверждал, что поведение Элизабет отличается от
принятого в светском обществе, оно подкупало его своей живой
непосредственностью. Элизабет ничего об этом не знала. Для нее мистер
Дарси по-прежнему оставался лишь человеком, который всем был не по душе и
который считал ее не настолько красивой, чтобы он мог с ней танцевать.
  У Дарси появилось желание познакомиться с ней поближе, и для того, чтобы
найти повод для разговора с Элизабет, он стал прислушиваться к ее
разговорам с другими людьми. Эти маневры обратили на себя ее внимание.
Произошло это в гостях у сэра Уильяма Лукаса, у которого собралось в тот
день большое общество.
  - Зачем мистеру Дарси понадобилось подслушивать мой разговор с полковником
Форстером? - спросила она у Шарлотты.
  - На этот вопрос может ответить только сам мистер Дарси.
  - Если он себе позволит это еще раз, я непременно дам ему понять, что
замечаю его уловки. У него очень насмешливые глаза, и, если я сама не буду
с ним достаточно дерзкой, я стану его побаиваться.
  Как раз в этот момент мистер Дарси приблизился к ним, не обнаруживая,
впрочем, желания вступить в разговор, и мисс Лукас принялась подзадоривать
подругу, чтобы она осуществила свое намерение. Вызов подействовал, и
Элизабет, обернувшись к нему, спросила:
  - Не показалось ли вам, мистер Дарси, что, убеждая сейчас полковника
Форстера дать бал в Меритоне, я привела достаточно веские доводы.
  - Вы говорили с большим жаром. Впрочем, какая леди не воспламенится от
подобной темы!
  - О, вы к нам слишком суровы.
  - Ну, а теперь не попробовать ли нам убедить и тебя, - сказала мисс Лукас.
- Я открываю инструмент, Элиза, и ты знаешь, что за этим должно
последовать.
  - Странная ты подруга, Шарлотта, всегда заставляешь меня играть и петь
перед любым и каждым. Если бы мне вздумалось прослыть выдающейся
артисткой, ты была бы просто незаменима. Но ведь я к этому не стремлюсь.
Право же, я лучше не стану утруждать слух тех, кому знакомы в самом деле
хорошие исполнители.
  Однако когда мисс Лукас начала настаивать, она сказала:
  - Ну что ж, чему быть - того не миновать! - И, хмуро глядя на мистера
Дарси, добавила: - В наших краях помнят еще старое правило: чем сказать,
лучше смолчать. Видно, уж надо мне смириться, да тем и кончить дело.
  Пела она приятно, хоть и не особенно мастерски. После одной или двух
песенок, еще до того, как она смогла что-то ответить слушателям, просившим
о повторении, ее оттеснила от фортепьяно сестра Мэри - единственная в
семье дурнушка, которая усиленно занималась самоусовершенствованием и
всегда была рада себя показать.
  У Мэри не было ни таланта, ни вкуса. И хотя тщеславие сделало ее
усидчивой, оно в то же время внушило ей такие педантично-самодовольные
манеры, которые повредили бы и более мастерскому исполнению. Простое и
безыскусное пение Элизабет, хотя и менее совершенное, понравилось публике
гораздо больше. Поэтому после затянувшегося концерта Мэри была рада
заслужить аплодисменты, играя шотландские и ирландские песенки по просьбе
младших сестер, которые вместе с сестрами Лукас и двумя или тремя
офицерами затеяли в другом конце комнаты танцы.
  Мистер Дарси находился от них неподалеку, негодуя по поводу такого
препровождения времени, которое исключало возможность разумной беседы. Он
был слишком поглощен св