о ее устраивало это
предложение. Вместе с тем то, что ее мать постоянно сопровождала его имя
подобными эпитетами, не могло ее не уязвлять.
  Как только молодые люди вошли, Бингли посмотрел на нее так выразительно и
пожал ей руку с таким жаром, что нельзя было сомневаться в его
осведомленности. Вскоре он сказал:
  - Миссис Беннет, не найдется ли здесь в округе еще каких-нибудь мест для
прогулок, где Лиззи снова могла бы заблудиться?
  - Я бы посоветовала мистеру Дарси, Лиззи и Китти отправиться с утра на
Оукхемский холм, - отвечала миссис Беннет. - Это отличная прогулка, а
мистер Дарси еще там не бывал.
  - Что касается остальных участников, - сказал мистер Бингли, - им это
вполне подойдет. Но Китти, пожалуй, будет трудно туда добраться, не правда
ли, Китти?
  Китти подтвердила, что она предпочла бы остаться дома. В то же время
мистер Дарси необыкновенно заинтересовался видом с холма, и Элизабет молча
согласилась его туда проводить. Когда она пошла к себе, чтобы
приготовиться к прогулке, миссис Беннет, выйдя за ней, шепнула ей по
дороге:
  - Мне жаль, Лиззи, что тебе приходится брать на себя заботу об этом
несносном человеке. Но ты, , я надеюсь, не возражаешь? Тебе ведь понятно,
- все делается ради Джейн. И тебе вовсе не нужно с ним разговаривать.
Довольно сказать одно-два слова, пусть это тебя не тревожит.
  Во время прогулки было решено испросить в этот вечер согласие мистера
Беннета. Объяснение с матерью Элизабет взяла на себя. Как она воспримет
известие, было трудно предвидеть. Иногда Элизабет начинала сомневаться,
сможет ли все богатство и знатность Дарси смягчить ее неприязнь к этому
человеку. Но приведет ли ее будущий союз в негодование или восторг, -
поведение матери в эту минуту все равно не могло оказать чести ее уму. И
для Элизабет было одинаково невыносимо, чтобы Дарси присутствовал при
первом взрыве восторга или приступе негодования миссис Беннет.
  Вечером, вскоре после того как мистер Беннет удалился в библиотеку,
Элизабет увидела, как мистер Дарси последовал за ним. Она испытывала
крайнюю тревогу. Едва ли она боялась, что ее отец откажет мистеру Дарси.
Но ему предстояло большое огорчение, и то, что она, его любимое дитя,
должна опечалить отца своим выбором и вызвать в нем опасения за ее судьбу,
было ей очень неприятно и заставляло ее сильно волноваться. В нервическом
беспокойстве просидела она до возвращения Дарси и, только взглянув на него
и заметив легкую улыбку на его лице, почувствовала некоторое облегчение.
Через несколько минут он подошел к столу, за которым она вместе с Китти
занималась шитьем, и, сделав вид, что любуется ее работой, прошептал:
  - Зайдите к отцу, он ждет вас в библиотеке.
  Она сейчас же туда пошла.
  Отец с мрачным и встревоженным видом расхаживал по комнате.
  - Лиззи, - обратился он к ней, - что с тобой случилось? В уме ли ты?
Неужели ты вздумала выйти за него замуж? Разве ты не относилась к нему
всегда с неприязнью?
  Как горько жалела она в эту минуту, что в своих прежних высказываниях не
проявляла достаточной сдержанности и осторожности! Если бы раньше она вела
себя по-другому, сейчас она была бы избавлена от неприятнейших объяснений.
Но теперь эти объяснения были неизбежны, и Элизабет со смущенным видом
заверила отца в своем чувстве к мистеру Дарси.
  - Значит, другими словами, ты решила выйти за него замуж. Что ж, конечно,
он очень богат, и у тебя будет больше красивых платьев и экипажей, чем у
Джейн. Но разве ты от этого станешь счастливой?
  - У вас есть какие-нибудь другие возражения, кроме того, что вы не верите
моему чувству?
  - Ровно никаких. Мы все считали его гордым и не очень приятным человеком,
но это бы не имело значения, если бы ты действительно его полюбила.
  - Но я же его люблю, люблю всей душой! - отвечала она со слезами на
глазах. - Я люблю его. И его напрасно считают гордецом. На самом деле он
превосходный человек. Вы совсем не знаете, что он собой представляет. И я
прошу вас, не делайте мне больно, говоря о нем таким тоном.
  - Лиззи, - проговорил мистер Беннет, - я дал согласие. Он принадлежит к
тем людям, которым я не осмеливаюсь отказывать, если они соизволят меня о
чем-то просить. Теперь от тебя зависит - быть ли ему твоим мужем. Но
позволь дать тебе совет - подумай об этом хорошенько. Я знаю твой
характер, Лиззи. Я знаю, ты не сможешь быть счастливой, не сможешь себя
уважать, если не будешь ценить своего мужа, - смотреть на него снизу
вверх. Твое остроумие и жизнерадостность грозят тебе, в случае неравного
брака, многими бедами. Едва ли при этом ты сможешь избежать разочарования
и отчаянья. Дитя мое, избавь меня от горя, которое я должен буду испытать,
увидев, что ты потеряла уважение к спутнику жизни. Ты плохо себе
представляешь, что это такое на самом деле.
  Еще более взволнованная, Элизабет отвечала серьезно и искренне. Повторно
заверив его, что мистер Дарси - ее настоящий избранник, она рассказала
отцу, как постепенно менялись ее взгляды на этого человека. С восторгом
перечислив его достоинства, она выразила абсолютную уверенность, что
любовь Дарси к ней не мимолетное увлечение, поскольку эта любовь уже
выдержала многие месяцы серьезного испытания, не встречая ответного
чувства. И в конце концов ей удалось рассеять недоверие мистера Беннета и
примирить его со своим предстоящим замужеством.
  - Что ж, дорогая, - проговорил он, когда она замолчала. - Больше мне
нечего тебе сказать. Если все, что я услышал, - правда, он заслуживает
того, чтобы стать твоим мужем. Я не мог бы, Лиззи, расстаться с тобой ради
менее достойного человека.
  Для того, чтобы еще больше поднять в глазах мистера Беннета своего жениха,
она рассказала отцу о том, что Дарси добровольно сделал для Лидии.
  - Сегодня у нас в самом деле вечер чудес! Значит, все эти переговоры,
расходы по свадебному контракту, выплата долгов Уикхема и покупка
офицерского патента - дело рук Дарси? Что же, тем лучше. Это освобождает
меня от множества забот и расходов. Если бы все сделал твой дядя, мне бы
следовало - мне бы пришлось с ним рассчитаться. Но эти неистовые
влюбленные молодые люди всегда поступают по-своему. Завтра я предложу ему
вернуть долг. Он начнет протестовать и наговорит всякий вздор, настаивая
на своей страстной любви к тебе. И тогда с делом будет покончено.
  Тут мистер Беннет вспомнил, как она была смущена несколько дней тому назад
при чтении письма мистера Коллинза. И, вдоволь посмеявшись над ней, он в
конце концов отпустил ее, сказав:
  - Если какие-нибудь молодые люди явятся за Мэри и Китти, можешь их
направить ко мне, у меня сейчас есть свободное время.
  С души Элизабет свалилась величайшая тяжесть. И после получасовых
сосредоточенных размышлений у себя в комнате она смогла достаточно
успокоиться, чтобы вернуться в гостиную. Пережитые волнения были еще
слишком свежи в ее памяти, чтобы она могла предаваться веселью, и остаток
вечера прошел очень тихо. Но дальше ей уже нечего было бояться, и ее
постепенно охватывало ощущение легкости и спокойствия.
  Когда ее мать поднялась перед сном к себе в гардеробную, Элизабет
отправилась за ней и сообщила ей важную новость. Слова ее произвели
ошеломляющее действие. Выслушав их, миссис Беннет некоторое время сидела в
полном молчании, будучи не в силах что-нибудь произнести. Хотя обычно ее
ум достаточно быстро усваивал все, что было выгодно для ее дочерей или
хотя бы отдаленно касалось какого-нибудь их поклонника, прошло немало
времени, прежде чем она смогла уразуметь смысл того, что ей рассказала
Элизабет. В конце концов она начала приходить в себя, стала вертеться в
кресле, вскакивала, садилась, изумлялась и благословляла судьбу.
  - Боже праведный! Благословение неба! Подумать только! Что со мной
делается? Мистер Дарси! Кто мог бы себе представить? Это на самом деле
правда? Лиззи, душенька моя! Какая ты будешь богатая и знатная! Сколько у
тебя будет денег на мелкие расходы! Сколько драгоценностей, карет! Джейн
даже и сравниться с тобой не сможет. Я в таком восторге, так счастлива!
Какой очаровательный молодой человек! Такой статный! Такой высокий! Ах,
Лиззи, миленькая! Ради бога, извинись перед ним за то, что я раньше его
недолюбливала. Надеюсь, он об этом забудет. Душенька, душенька Лиззи! Дом
в городе! Любая роскошь! Три дочери замужем! Десять тысяч в год! Боже! Что
со мной будет? Я теряю рассудок.
  Этого было достаточно, чтобы больше не сомневаться в ее согласии. И
Элизабет, радуясь, что все душевные излияния матери были услышаны ею
одной, вскоре удалилась к себе. Но ей довелось провести в одиночестве не
больше трех минут. Миссис Беннет сама прибежала к ней в комнату.
  - Девочка моя! Десять тысяч в год, а может быть, даже больше! Все равно
что выйти за лорда! И особое разрешение, - ты непременно должна будешь
выходить замуж по особому разрешению. Но, дорогая моя, скажи, какое
кушанье мистер Дарси больше всего любит к обеду? Я его велю завтра же
приготовить.
  Это было не слишком хорошим предзнаменованием будущего обращения матери с
ее женихом. И Элизабет поняла, что даже после того, как она убедилась в
самой нежной привязанности к ней мистера Дарси и заручилась согласием
родителей, у нее останутся неосуществленные желания. Однако утро прошло
гораздо более благополучно, чем она ожидала. Миссис Беннет испытывала
такое благоговение перед будущим зятем, что была не в состоянии с ним
разговаривать, кроме тех случаев, когда могла оказать ему какую-нибудь
услугу или выразить согласие с его мнением.
  Элизабет обрадовалась, увидев, что отец старается ближе познакомиться с
Дарси. И вскоре мистер Беннет уверил ее, что с каждым часом его мнение о
Дарси становится все более благоприятным.
  - Все три зятя кажутся мне великолепными. Боюсь, правда, что Уикхем
останется моим любимцем. Но твой муж будет мне нравиться, возможно, не
меньше, чем Бингли.


                                  ГЛАВА XVIII


  Элизабет вскоре опять пришла в достаточно веселое расположение духа, чтобы
потребовать от мистера Дарси отчета о том, как его угораздило в нее
влюбиться.
  - С чего это началось? - спросила она. - Я представляю себе дальнейший
ход, но что послужило первым толчком?
  - Мне теперь трудно назвать определенный час, или место, или взгляд, или
слово, когда был сделан первый шаг. Слишком это было давно. И я понял, что
со мной происходит, только тогда, когда уже был на середине пути.
  - Не правда ли, сначала моя внешность вам не понравилась? А что касается
моих манер, - мое обращение с вами всегда было на грани невежливого. Не
было случая, чтобы, разговаривая с вами, я не старалась вам досадить. В
самом деле, не влюбились ли вы в меня за мою дерзость?
  - Я полюбил вас за ваш живой ум.
  - Вы вполне можете называть это дерзостью. Да оно почти так и было. Ведь в
том дело и заключалось, что вам опротивели любезность, внимательность и
угодничество, с которыми к вам относились все окружающие. Вас тошнило от
женщин, у которых в мыслях, в глазах и на языке была лишь забота о том,
как бы заслужить вашу благосклонность. Я привлекла к себе ваше внимание и
интерес именно тем, что оказалась вовсе на них не похожей. Не будь у вас
золотого сердца, вы бы меня за это возненавидели. Но при всех ваших
стараниях скрыть свою истинную натуру чувства ваши всегда были благородны
и справедливы. И в душе вы питали глубокое презрение ко всем, кто за вами
так прилежно ухаживал. Что ж - вот я и избавила вас от труда давать мне
какие-нибудь объяснения. В самом деле, принимая во внимание все
обстоятельства, то, что я говорю, кажется мне разумным. Конечно, о
настоящих моих достоинствах вы и не подозреваете. Но ведь, когда
влюбляются, о них и не думают.
  - Разве вы не доказали свою доброту, нежно заботясь о Джейн во время ее
болезни в Незерфилде?
  - Джейн - ангел! Кто бы не сделал для нее того же? Впрочем, пусть вам это
кажется добродетелью. Мои хорошие качества находятся теперь под вашей
опекой, и вам следует превозносить их как можно больше. А мне подобает
выискивать в ответ любые поводы для того, чтобы с вами ссориться и вас
поддразнивать. И я собираюсь приступить к этому без промедления.
Позвольте-ка спросить - почему вы так долго уклонялись от решительного
объяснения? Что заставляло вас упорно меня сторониться при вашем первом
визите и позже, когда вы с Бингли у нас обедали? Ведь вы вели себя,
особенно при первом посещении, так, будто вам до меня нет дела.
  - У вас был неприступный и мрачный вид. И вы меня ничем не ободрили.
  - Но ведь я была смущена!
  - И я тоже.
  - И вы не смогли со мной переговорить, когда приезжали к нам на обед?
  - Человек, который испытывал бы меньшее чувство, наверно, бы смог.
  - Экая беда, - у вас на все находятся разумные отговорки. А я оказываюсь
столь рассудительной, что сразу с ними соглашаюсь. Но интересно, долго ли
вы откладывали бы объяснение, будучи предоставлены себе самому? Когда бы
наконец вы мне признались, если бы я на это не напросилась? Не правда ли,
немалую роль сыграло мое решение поблагодарить вас за спасение Лидии?
Боюсь даже, непозволительную. До какой безнравственности мы дойдем, если
построим свое благополучие да нарушении обещания держать язык за зубами?
Плохи же наши дела!
  - Вы не должны огорчаться. И не тревожьтесь за свои моральные принципы. С
моей нерешительностью покончила моя тетка, которая так бесцеремонно
пыталась нас разлучить. И сегодняшним блаженством я обязан не вашей
решимости выразить мне благодарность. Я не собирался ждать первого шага с
вашей стороны. Сообщение леди Кэтрин позволило мне надеяться, и я решил
сразу узнать о своем приговоре.
  - Леди Кэтрин оказала нам неоценимую услугу. Ее это должно радовать.
Приносить повсеместно пользу - ее страсть. Но скажите, с какой целью вы
приехали в Незерфилд? Неужели только чтобы почувствовать себя смущенным
при посещении Лонгборна? Или у вас были более далеко идущие планы?
  - Моей истинной целью было - повидать вас. Я хотел понять, есть ли у меня
какая-то надежда добиться вашей любви. А признавался я себе только в одном
- желании проверить, сохранила ли ваша сестра привязанность к Бингли. И в
случае если бы я в этом удостоверился, я решил перед ним исповедаться.
Позднее я на самом деле так поступил.
  - Хватит ли у вас когда-нибудь смелости сообщить леди Кэтрин о том, что ее
ожидает?
  - Скорее мне не хватает не смелости, а времени. Но это должно быть
сделано, и, если вы дадите мне лист бумаги, я сделаю это тотчас же.
  - А я - если бы не должна была сесть за письмо сама, - могла бы усесться
рядом и восхищаться вашим умением ровно выводить строчки, - как уже
однажды делала некая молодая леди. Но у меня тоже есть тетка. И я не имею
права больше о ней забывать.
  Элизабет до сих пор не ответила на пространное письмо миссис Гардинер. В
свое время ей было трудно признаться, что догадки тетушки о ее отношениях
с мистером Дарси были сильно преувеличены. Но теперь она могла сообщить ей
необыкновенно приятную новость. И Элизабет почувствовала себя
пристыженной, вспомнив, что ее тетя и дядя уже потеряли три дня, в течение
которых могли бы радоваться ее счастью. Поэтому она отправила им следующее
послание:

  "Я должна была сразу поблагодарить Вас, моя дорогая тетушка, за Ваш
подробный, дружеский и столь исчерпывающий ответ. Но, говоря по правде,
мне было трудно писать. Своими догадками Вы опередили события. Зато теперь
Вы уже можете предположить все что хотите. Дайте волю Вашей фантазии.
Разрешите ей нарисовать в Вашем воображении любую картину. И все же, если
только Вам не придет в голову, что я уже замужем, Вы ошибетесь не очень
сильно. Вы должны написать мне еще раз как можно скорее, перечислив при
этом достоинства моего избранника гораздо подробнее, чем Вы это сделали в
прошлом письме. Еще и еще раз благодарю Вас за то, что Вы не захотели
поехать в Озерный край. Как я была глупа, когда об этом мечтала! Ваша идея
о низеньком фаэтоне мне очень понравилась. Мы будем с Вами кататься по
парку каждое утро. Я теперь - самое счастливое существо на земле. Быть
может, то же самое произносили до меня и другие. Но ни у кого не было для
этого стольких оснований. Я даже счастливее Джейн. Она только улыбается, а
я - хохочу! Мистер Дарси выражает Вам всю свою любовь, которую он утаил от
меня. Вы должны непременно приехать в Пемберли на Рождество.
  Ваша и т.д.".

  Письмо мистера Дарси к леди Кэтрин выглядело совсем по-другому. И совсем
непохожим на оба послания был ответ мистера Беннета на последнее письмо
мистера Коллинза:

  "Дорогой сэр, вам придется еще раз позаботиться о поздравлениях. Элизабет
вскоре станет супругой мистера Дарси. Утешьте леди Кэтрин, насколько это
будет в Ваших силах. Но будь я на Вашем месте, я бы поставил на
племянника. У него больше возможностей.
  Искренне Ваш и т.д.".

  Поздравление мисс Бингли, полученное ее братом в связи с его предстоящей
женитьбой, было необыкновенно приторным и фальшивым. Она написала даже
Джейн, выразив ей свой восторг и напомнив об их прежних дружеских
чувствах. И хотя Джейн не была обманута этим письмом, оно все же настолько
ее тронуло, что она не удержалась и ответила, как она сама сознавала,
гораздо приветливее, чем заслуживала ее будущая невестка.
  Радость, которую выразила по такому же поводу мисс Дарси, была столь же
искренней, каким было письмо, полученное ею от брата. Ей явно не хватило
четырех страниц для выражений восторга и горячей надежды на то, что
Элизабет сможет полюбить ее, как родную сестру.
  Еще до того как мог быть получен ответ от мистера Коллинза или
поздравление от его жены, жители Лонгборна узнали, что сами Коллинзы
пожаловали в Лукас Лодж. Причина их столь поспешного приезда вскоре стала
достаточно ясной. Леди Кэтрин была приведена письмом племянника в такую
ярость, что Шарлотта, искренне радовавшаяся предстоящему браку, сочла за
лучшее исчезнуть на то время, пока буря несколько не утихнет. Приезд
подруги в такой момент несказанно обрадовал Элизабет. Однако, видя, как
мистеру Дарси приходится во время их встреч переносить назойливые и
напыщенные любезности ее мужа, она начала думать, что эта радость
приобретается слишком дорогой ценой. Впрочем, мистер Дарси проявлял
необыкновенную выдержку. Он даже научился более или менее спокойно
выслушивать жалобы сэра Уильяма Лукаса на похищение величайшей
драгоценности этого края, а также его надежду на встречу в Сент-Джеймсе. И
если он по временам и пожимал плечами, то делал это, только когда сэр
Уильям от него отворачивался.
  Другое и, пожалуй, еще более тяжкое испытание ему приходилось выдерживать
из-за вульгарности миссис Филипс. Правда, она, так же как и ее сестра,
настолько благоговела перед ним, что не решалась с ним разговаривать с
фамильярностью, какую поощрял в ней добродушный нрав Бингли. Однако любая
сказанная ею фраза непременно звучала вульгарно. Почтение к Дарси
заставляло ее быть молчаливой, но не улучшало ее манер. Элизабет делала
все что могла, стараясь защитить Дарси от излишнего внимания мистера
Коллинза и миссис Филипс. Благодаря ее стараниям большую часть дня он
проводил либо с ней, либо в обществе тех ее близких, разговор с которыми
не был ему в тягость. Хотя из-за подобных беспокойств период помолвки стал
для Элизабет несколько менее радостным, будущее счастье казалось от этого
еще более привлекательным. И она с восторгом предвкушала то время, когда
они смогут вырваться из столь неприятного для них окружения и зажить
спокойной и достойной семейной жизнью в Пемберли.


                                  ГЛАВА XIX


  Счастливым для материнских чувств миссис Беннет стал день, в который она
распростилась с двумя самыми достойными своими дочерьми! Легко можно себе
представить, с каким восторгом и гордостью она после этого навещала миссис
Бингли и говорила о миссис Дарси. И, ради ее семейства, я была бы рада
сказать, что исполнение заветной мечты - выдать в короткое время замуж
чуть ли не всех дочерей - произвело на нее такое благотворн