льше
никаких предложений, взял кости.
   Перед тем как он метнул их на стол, полковник сказал:
   - Ставлю двадцать, что вам не выиграть.
   Моска вытащил десятку и бросил ее на стол со словами:
   - Принимаю.
   - Но вы положили только десять, - сказал полковник.
   Моска перестал трясти  кости  и  склонился  над  столом.  Он  не  мог
поверить, что полковник, старый армейский служака, не знает правил  игры
в кости.
   - При четырех очках, полковник, вы должны ставить два против  одного,
- сказал он, с трудом сдерживая гнев.
   Полковник повернулся к одному из стоящих рядом младших офицеров:
   - Это так, лейтенант?
   - Так, сэр, - сказал тот смущенно.
   Полковник бросил на стол двадцать долларов.
   - Ладно, мечите!
   Два красных кубика ударились о борта стола,  быстро  перекатились  по
зеленому полю и неожиданно  остановились  -  оба  двумя  белыми  точками
вверх. Моска долго смотрел на кубики, прежде чем взять деньги, и  громко
произнес:
   - Никогда не видел картины чудеснее.
   "Нет смысла больше рисковать своей удачей", - подумал он.  Он  бросил
на стол еще несколько банкнот и после нескольких бросков снизил  ставки.
Он играл  с  переменным  успехом.  Когда  кости  взял  полковник,  Моска
перекрыл его ставку. Полковник бросил - неудачно. Во второй раз - та  же
картина. Моска взял деньги. Полковник сказал беззлобно:
   - С вами бессмысленно играть - вам сегодня везет. -  И,  улыбнувшись,
вышел из зала.
   Моска понял, что не прав, что полковник и впрямь не силен в  правилах
игры в кости и вовсе  не  пытался  воспользоваться  своим  чином,  чтобы
утереть ему нос.
   Атмосфера  вокруг  стола  немного  разрядилась,   офицеры   перестали
испытывать неловкость, и беседа оживилась. Официант трудился не покладая
рук, едва успевая выполнять заказы. Адъютант  подошел  к  бару,  сел  на
табурет, подождал, пока официант наполнит его стакан, отпил и окликнул:
   - Моска, подойди на минутку.
   Моска взглянул через плечо. Метал Эдди Кэссин, и  после  него  должен
был метать он.
   - Сейчас, только метну, - сказал он.
   Эдди метнул удачно, но Моска перебил его кости и подошел к  терпеливо
дожидавшемуся адъютанту.
   Адъютант внимательно посмотрел прямо ему в глаза и сказал:
   - Какого хрена ты учил полковника, как надо делать ставки?
   Моска немного смутился.
   - Черт, - сказал он, - он же хотел заключить со  мной  пари.  Кто  же
делает ставку на равных на четыре очка?
   Адъютант продолжал тихим вкрадчивым голосом,  словно  разговаривал  с
непонятливым мальчишкой:
   - У стола было десять офицеров. Они же не стали  объяснять  ему,  как
делать ставки, и если бы они объяснили, то сделали бы это в  куда  более
вежливой манере. Как ты думаешь, почему ему никто слова не сказал?
   Моска почувствовал, как его лицо заливается краской. И вдруг заметил,
что игроки замолчали, перестав метать кости, - все слушали их разговор.
   Ему стало ужасно неловко - так бывало в первые  месяцы  в  армии.  Он
передернул плечами.
   - Я думал, он не знает, - вот я и сказал ему.
   Адъютант поднялся.
   - Ты думаешь, раз ты гражданский, тебе это сойдет с рук.  Но  ты  дал
понять, что полковник якобы пытается использовать свое положение,  чтобы
надуть тебя на десять долларов. Запомни одну вещь,  приятель:  мы  можем
тебя в момент отправить обратно в Штаты, если захотим,  и,  насколько  я
понимаю, у тебя есть некие  причины  очень  этого  не  хотеть.  Так  что
полегче. Если полковник чего-то не знает, его сослуживцы придут  ему  на
помощь. Ты оскорбил командира и всех  офицеров  в  этом  клубе.  Смотри,
чтобы это больше не повторялось.
   Против воли Моска уронил голову, в душе его клокотал стыд и гнев.  Он
видел, как за ним наблюдает Эдди Кэссин и на губах у Эдди играет  легкая
довольная улыбочка. Моска услышал, как адъютант говорит презрительно:
   - Моя бы  воля,  я  бы  вас,  гражданских,  на  пушечный  выстрел  не
подпускал к офицерскому клубу. Что вы можете знать об армии!
   Машинально Моска поднял глаза. Он отчетливо увидел перед  собой  лицо
адъютанта,  его  серые  честные  глаза  и  бесстрастное  открытое  лицо,
приобретшее теперь строгое выражение.
   - Капитан, а сколько у тебя  боевых  звезд?  -  спросил  Моска.  -  В
скольких десантных операциях ты участвовал?
   Адъютант уже сидел на табурете и попивал из стакана.  Моска  чуть  не
замахнулся на него, когда он заговорил:
   - Я не это имею  в  виду.  Многие  из  офицеров,  здесь  находящихся,
возможно, совершили куда больше подвигов на войне, чем тебе  может  даже
присниться, но никто из них не позволит себе ничего подобного.  -  Голос
адъютанта  был  мертвенно-спокойным,  холодным,  рассудительным,  но  не
примирительным.
   Моска поборол в себе гнев и, подобно своему собеседнику, заговорил  с
холодным спокойствием, словно подражая его манере.
   - Ладно, - сказал он. - Я был не прав, я прошу прощения. Но только не
тебе вешать мне эту туфту про гражданских.
   Адъютант улыбнулся, не чувствуя себя оскорбленным, - у него  был  вид
священника, отягченного заботами своего долга.
   - Но ты должен понять то, о чем я говорю.
   Моска ответил:
   - О'кей, я понимаю. - И, невзирая на все его самообладание, эти слова
прозвучали с покорным смирением, и, вернувшись к столу, он почувствовал,
что сгорает от стыда. Он увидел, как Эдди Кэссин старается спрятать свою
улыбочку и ободряюще подмигивает ему. Офицер, чья  очередь  была  метать
кости, здоровенный южанин,  сказал  с  характерным  протяжным  выговором
настолько громко, чтобы адъютант мог его услышать:
   - Слава богу, что ты не выиграл у полковника еще десятку, а не то нам
бы пришлось вывести тебя на двор и расстрелять.
   Все, кроме Моски, засмеялись. Он слышал, как за его  спиной  адъютант
весело болтал с кем-то, смеялся и пил, словно ничего не случилось.
 
Глава 10 
 
   Моска и Гордон Миддлтон оставили свои  дела  и  начали  подслушивать:
из-за чуть приоткрытой двери в  кабинет  Эдди  до  них  доносился  голос
девушки.
   - Эдди, я только на минутку. Это  очень  важно.  -  Ее  голос  слегка
дрожал.
   Эдди холодно и вежливо ответил:
   - Да-да, пожалуйста, я слушаю.
   Девушка сказала неуверенно:
   - Я знаю, ты меня  предупреждал,  чтобы  я  не  приходила  к  тебе  в
кабинет, но ты сам уже давно у меня не бываешь.
   Моска и Гордон с усмешкой переглянулись и внимательно прислушались.
   Девушка продолжала:
   - Мне нужен блок сигарет.
   Наступило молчание. Потом Эдди ехидно спросил:
   - Да, и какой же сорт?
   Но девушка не уловила саркастического тона, предполагавшего отказ.
   - О, да это не имеет значения! - сказала она. -  Мне  нужны  сигареты
для врача. Это его цена.
   В голосе Эдди по-прежнему звучала холодная вежливость:
   - Ты нездорова?
   Девушка кокетливо хихикнула:
   - Ох, Эдди, да ведь ты сам знаешь. У меня будет ребенок. - И добавила
успокаивающим  тоном,  словно  беспокойство  за  ее  благополучие  могло
заставить его отклонить ее просьбу:
   - Но это не опасно.
   Моска и Гордон понимающе кивнули друг Другу и беззвучно рассмеялись -
не над девушкой, а над Эдди, над его, как они решили,  смущением  и  над
тем, что его связь обойдется ему в  блок  сигарет.  Но  после  следующей
реплики  Эдди  улыбки  сползли  с  их  губ.  Он  был  так  же  вежлив  и
бесстрастен, но в его голосе теперь появилась нотка веселого злорадства:
   - Пусть тебе поможет твой немецкий дружок.
   От меня ты не получишь ни одной сигареты. И, если ты еще раз  зайдешь
в этот кабинет, тебя тут же уволят с базы. А теперь марш работать.
   Девушка заплакала и сказала дрожащим голосом:
   - У меня нет друга. Это твой ребенок. Я уже на третьем месяце, Эдди.
   - Я сказал, - отрезал Эдди Кэссин.
   Девушка взяла себя в руки. Его грубость ее разозлила:
   - Ты не появлялся целый месяц. Я не знала, придешь ли ты  снова.  Тот
парень просто приглашал меня  на  танцы.  Клянусь.  Ты  же  знаешь,  что
ребенок от тебя. Что тебе стоит достать блок сигарет?
   Моска и Гордон услышали, как Эдди снял  телефонную  трубку,  попросил
телефонистку соединить его с начальником охраны  военно-воздушной  базы.
Затем девушка с ужасом сказала:
   - Помогите мне, мистер Кэссин, пожалуйста!
   Потом  они  услышали,  как  открылась  дверь  в  коридор  и  как  она
захлопнулась, и Эдди сказал телефонистке:
   - Спасибо, уже не надо.
   Эдди Кэссин вошел к ним в комнату, и  на  его  тонком  приятном  лице
играла довольная улыбка.
   - Как вам понравилась эта сценка? - спросил он.
   Моска откинулся на спинку стула и презрительно сказал:
   - Ну и гад же ты, Эдди!
   Гордон Миддлтон сказал:
   - Я дам тебе для нее сигарет, Эдди.
   Он произнес это без всякого презрения, а просто довел это до сведения
Эдди, словно единственная причина,  по  которой  Эдди  отказал  девушке,
состояла в том, что он не хотел тратиться.
   Эдди взглянул на них насмешливо и ухмыльнулся:
   - О боже! Какие мы отзывчивые! Как мы хотим  помочь  бедной  девушке!
Слушайте. Эта маленькая сучка постоянно  имела  мужика  на  стороне.  Он
выкуривал все сигареты, которые я ей давал,  жрал  шоколад  и  консервы,
которые, я-то думал, доставал для нее. - И  он  рассмеялся  с  искренней
веселостью. - К тому же у меня с ней давно все кончено. И я знаю, что на
черном рынке плата за аборт составляет полблока.
   Дверь распахнулась, и вошел Вольф. Он их поприветствовал :
   - Здорово, ребята! - Поставил свой портфель на письменный стол и сел,
тяжко вздохнув. - Ну, и чему вы тут веселитесь? - Он улыбнулся им, и его
мучное белое  лицо  осветилось  неподдельной  радостью.  -  Поймал  двух
фрицев, воровавших кофе. Знаете, что им разрешают уносить  домой  суп  в
чайниках? Так вот, эти суки клали кофе на дно чайника, посыпали  песком,
а сверху наливали суп. Только не спрашивайте, как  они  потом  выгребали
оттуда песок.
   Этот рассказ почему-то разозлил Эдди. Он мрачно сказал:
   - От Вольфа Трейси никому не уйти. Поведай нам, Вольф, как  тебе  это
удалось!
   Вольф хмыкнул:
   - Ха, кто бы мог догадаться!? Просто, как все гениальное. Подпустил к
ним в курятник своего петушка.
   Миддлтон поднялся.
   - Пожалуй, я сегодня пораньше отправлюсь, ладно, Эдди?
   - Ради бога! - ответил Эдди.
   Вольф поднял руку:
   - Погоди, Гордон. - Гордон остановился у двери. - Не говори никому  о
том, что я сейчас скажу. И вы, ребята, держите язык за зубами.
   Через неделю ты получишь предписание на  отправку  обратно  в  Штаты.
О'кей?
   Гордон уронил голову. Вольф ласково спросил:
   - Черт побери, разве ты этого не хотел, а, Гордон?
   Гордон поднял взгляд и, улыбаясь, ответил:
   - Да, пожалуй. Спасибо, Вольф. - И вышел из кабинета.
   Эдди тихо сказал Вольфу:
   - Что, из Штатов пришел ответ на запрос службы безопасности?
   - Ну да, - ответил Вольф.
   Эдди  Кэссин  стал  разбирать  бумаги  на  своем  столе.  За   окнами
управления гражданского персонала сгущались сумерки. Эдди  раскрыл  свой
портфель и сунул туда две бутылки джина, жестянку грейпфрутового сока  и
несколько плиток шоколада, которые он достал из ящика стола.
   Вольф сказал:
   - Слушай, отдай лучше мне свои сигареты и выпивку, Эдди. Так ты  хоть
накопишь бабки, вместо того чтобы надираться каждый вечер.
   Эдди взял портфель под мышку и направился к двери.
   - Я же живое существо, - сказал он. - Ну, мусорщики, желаю вам удачи.
А я пойду дрессировать свою гориллу.
   За ужином Вольф сказал Моске:
   - Знаешь, я, наверное, первый стал  пасти  этого  Гордона.  Как-то  я
подвозил его в город, и вот на полпути он попросил меня остановиться. Он
вылез из джипа и пошел обратно по  шоссе.  Он  подобрал  какой-то  кусок
металла, на который я чуть было не напоролся, забросил  его  в  кусты  и
сказал мне с этой своей сладенькой улыбочкой: "Ну вот, одной  проколотой
шиной будет меньше". Это он хорошо сделал, да? Он вообще хороший парень.
   Но  с  этим  Гордоном  хлопот  не  оберешься.  Слишком  много  в  нем
выпендрежа. Так  что,  когда  мой  босс  сказал  мне,  чтобы  я  за  ним
приглядывал, потому что он когда-то состоял в  компартии,  я  ничуть  не
удивился. Они таких олухов и заманивают.
   Вот дурашка!
   Моска закурил сигару и отпил кофе.
   - Но он малый не трус!
   Вольф торопливо поедал свой шницель.
   - Ты не правильно  рассуждаешь.  Пораскинь  мозгами.  Сколько  к  нам
приходит немцев, которые хотят служить  у  нас?  Они  готовы  воевать  с
русскими. Сколько уже было слухов, что русские оккупировали английский и
американский сектора? Я же читаю секретные рапорты. Теперь  уже  недолго
осталось. Самое большое через два года все опять начнется  по  новой.  И
ребята вроде Гордона возьмутся за топоры. Здесь! -  И  он  рубанул  себя
ребром ладони по горлу. - А я возвращаюсь в Штаты. Не хочется мне тянуть
лямку в сибирском лагере для военнопленных.
   Моска медленно произнес:
   - Надеюсь, и мне удастся отсюда выбраться до всех событий.
   Вольф вытер губы и откинулся назад. Официант наливал ему кофе.
   - Не беспокойся, - сказал он. -  У  меня  есть  сведения,  что  скоро
отменят запрет на браки  с  немками,  и  мы  из  этих  фройляйн  сделаем
порядочных дам. Там, за океаном, преподобные  отцы  просто  как  с  цепи
сорвались.  Не  хотят,  чтобы  мы   тут   трахали   дам   без   брачного
свидетельства.
   Они вышли из армейской столовой и направились к джипу Вольфа.  Выехав
за забор из колючей проволоки, огораживающий территорию военно-воздушной
базы, они свернули на дорогу  и  поехали  в  противоположную  от  города
сторону, На окраину  Нойштадта.  Ехать  было  недалеко.  И  Вольф  скоро
притормозил у одиноко  стоящего  домика,  очень  узкого,  словно  сплошь
состоящего из вытянувшихся друг за дружкой маленьких комнат..
   Рядом с домом  стояли  три  джипа,  несколько  немецких  "Опелей".  К
железным перилам,  вмурованным  в  каменные  ступеньки,  было  привязано
несколько велосипедов.
   Вольф позвонил, и,  когда  дверь  распахнулась,  Моска  от  удивления
отступил на шаг: перед ним стоял высоченный немец.
   - Нас ждет фрау Флаферн, - сказал Вольф.
   Великан пропустил их внутрь.
   Комната была полна народу. Два  американских  солдата  сидели  рядом,
между ними на полу стоял набитый зеленый  портфель.  Еще  тут  были  три
офицера, каждый прижимал к себе кожаный портфель. Были тут и пять немцев
с пустыми чемоданчиками из черной кожи. Все они  терпеливо  ждали  своей
очереди, немцы и американцы. Тут не было ни победителей, ни побежденных.
   Великан провожал одного за другим в соседнюю  комнату  и  то  и  дело
ходил  к  входной  двери,  чтобы  впустить  новых  посетителей:  солдат,
офицеров и немцев. Среди них Моска  узнал  нескольких  работников  базы:
командиров, сержанта из  управления  снабжения,  офицера  из  армейского
магазина. Поприветствовав всех присутствующих, входящие делали вид,  что
ни с кем не знакомы.
   Окна были плотно зашторены, но с улицы все время  доносилось  урчание
моторов подъезжающих и уезжающих автомобилей. Те, кого великан  провожал
в соседнюю комнату, больше не появлялись.  В  доме  была  задняя  дверь,
служившая выходом.
   Подошла их очередь, и великан  проводил  их  до  двери.  Он  попросил
подождать.  В  комнате  стояло  лишь  два  деревянных  стула  и  стол  с
пепельницей.
   Когда они остались одни, Моска сказал:
   - Ну и громила.
   - Ее телохранитель, - объяснил Вольф, - но если купоны у нее,  то  он
ей не поможет. Этот великан дебил.  Она  держит  его,  чтобы  отпугивать
посетителей вроде пьяных солдат и офицеров. Но нам - настоящим героям  -
этот верзила не страшен, - и он улыбнулся.
   Скоро  великан  вернулся.  Он  заговорил   по-немецки,   причем   его
хрипловатый приятный голос  совсем  не  соответствовал  его  исполинским
размерам:
   - Вы бы не посмотрели то, что я сам хочу вам предложить? -  И  достал
большое золотое кольцо с  крупным  бриллиантом  и  подал  его  Моске  со
словами:
   - Только десять блоков.
   Моска передал кольцо Вольфу и сказал:
   - Похоже, неплохой товар. И цена подходящая. Один  карат  по  меньшей
мере .
   Вольф вернул кольцо и усмехнулся.
   - Это просто ничего не стоящая побрякушка, - сказал он. -  Смотри,  у
камня плоская задница. Я же говорил, что он дебил,  -  и  бросил  кольцо
великану, который неловко дернулся за ним, выставив ладонь, но не поймал
и вынужден был скрючиться, чтобы поднять кольцо с пола.
   Потом он еще раз подал кольцо Моске:
   - Десять блоков, хорошая сделка. Только не говорите старой фрау! -  И
точно ребенок приложил огромный палец к губам.
   Моска попытался было всучить ему кольцо  обратно,  но  великан  ни  в
какую не соглашался его брать.
   - Десять блоков. Твое - за десять блоков,  -  повторял  он,  и  Моска
положил кольцо на стол.
   И лишь тогда великан с великой  печалью  взял  его  и  сунул  себе  в
карман.
   Потом он знаком позвал их за  собой  и  подвел  к  двери  в  соседнюю
комнату. Он пропустил их в дверь -  сначала  Моску,  потом  Вольфа.  Но,
когда  Вольф  проходил  мимо  него,  он  с  силой   толкнул   противного
американца, так что тот вылетел  на  середину  комнаты.  Великан  закрыл
дверь и встал как вкопанный.
   Маленькая полненькая  седовласая  женщина  сидела  в  большом  мягком
кресле за столом, где лежал раскрытый  гроссбух.  У  стены  громоздились
товары из армейского магазина: сотни блоков сигарет,  желтые  коробки  с
шоколадом, коробки туалетного мыла и всякая всячина в ярких упаковках.
   Небольшого роста немец аккуратно раскладывал  коробки  и  упаковки  в
стопки. Из оттопыренных карманов его черного кургузого  пиджака  торчали
скомканные немецкие марки, и, когда он  обернулся,  чтобы  взглянуть  на
вошедших, одна пачка выпала на пол.
   Женщина заговорила по-английски:
   - Я прошу прощения. Иногда Йоханну не нравится кто-то из посетителей,
и он позволяет себе подобные вещи. С ним ничего нельзя поделать.
   Вольф явно не ожидал такого приема и некоторое время стоял  в  полном
недоумении. Но вот  его  тяжелое  мертвенно-белое  лицо  стало  медленно
наливаться краской. Высокомерный тон  хозяйки  дома  разозлил  его  куда
больше, чем грубость Йоханна. Он заметил улыбку на губах Моски,  который
отступил к стене и занял удобную  позицию:  в  случае  чего  он  мог  бы
держать на прицеле всех находящихся в комнате.  Вольф  тряхнул  головой,
повернулся к старушке  и  увидел,  что  в  ее  хитрых  глазках  заиграли
иронические искорки.
   - Это ерунда, - сказал Вольф смиренно. - Вы знаете, зачем мы  пришли.
Вы можете нам помочь?
   Старушка смерила его взглядом и продолжала по-английски:
   - Друг мой, ваш рассказ дурно пахнет. Я не знаю, где можно искать эти
купоны на миллион долларов. Если бы я знала, то  сначала  бы  хорошенько
подумала, прежде чем иметь дело с вами и  вашим  другом.  Помилуйте,  вы
меня обижаете!
   Вольф улыбался. Сначала бизнес, потом  удовольствие,  подумал  он.  И
сказал:
   - Если найдете мне нужного человека и сведете меня  с  ним,  получите
значительное  вознаграждение.  За  такую  безделицу  -   очень   хорошее
вознаграждение.
   В ее  голосе  послышалось  презрение,  а  на  пухлом  лице  появилось
спесивое выражение:
   - Я деловая женщина, но в эти дела не вмешиваюсь. И, будьте  уверены,
я всех своих друзей предупрежу, чтобы и они с вами не имели никаких дел.
- Она коротко рассмеялась. - И это у вас есть пять тысяч блоков?
   Вольф все еще сладко улыбался. Он спросил:
   - Эти двое понимают по-английски? Это очень важно.
   Женщина, удивленная неожиданным вопросом, сказала:
   - Нет, не понимают.
   Улыбка слетела с губ Вольфа, и его лицо приняло выражение  надменного
властителя -  жесткое,  уверенное  выражение,  словно  это  была  маска,
которую он всегда держал наготове.
   Он поставил  свой  портфель  на  стол  и,  перегнувшись  через  него,
посмотрел хозяйке прямо в глаза.
   - Вы слишком умны и слишком самоуверенны,  -  произнес  он  с  хорошо
отрепетированной строгость