дремучих вообще порядка не было. И Зеленый
Змей хозяйничал там, как хотел.
    Зашел  как-то  раз  туда  Лось ученый, так его паровозом сбили "случайно".
Пока  менты  приехали,  аборигены все мясо с костей срезали. Явились служивые,
глядь - паровоз задавил скелет лося! Картина Репина. Так в рапорте и написали.
    Залетела  однажды в те леса дремучие Жар-птица, и ту не пожалели! Птица та
звалась  "Белый  Аист".  Целая  фура  с этим огненным напитком опрокинулась на
кривом  мостке  в  заповедном  лесу.  Пока  водила-извозчик  за помощью бегал,
растащили  Жар-птицу  по перышку местные мужики. И лужу на дороге, из разбитых
бутылок набежавшую, вместе с грязью вычерпали:
    - Коньяк кончится, так и грязи поедим, не князья, чай!
    Нету Птицы теперь, не ищите! Зато как весело потом было целую неделю в тех
краях, - как в сказке!
    Вот в эту сказочную даль и явился Иванушка-дурачок.
    Перед  больницей,  на перекрестке тропинок, камень волшебный стоял. На нем
слова выбиты были:
    - Направо  пойдешь - в морг попадешь, налево - на кухню, прямо пойд„шь - в
хирургическое  отделение  попад„шь.  Пошел  Иванушка-дурачок  прямо,  -  и  не
пожалел! Вполне прилично укомплектованным оказалось хирургическое отделение. А
он был там единственным хирургом.
    Царь  велел добру молодцу по любому сложному случаю старших бояр вызывать,
самостоятельностью своей не злоупотреблять. Да трудно было удержаться!
      И  здесь  удачно  началась  оперативная  карьера добра молодца!
Правду говорят:
    - Хорошее начало пол дела откачало!
    Приходит  к  Иванушке  в  каморку сосед в первый же вечер. Молча ставит на
стол бутылку водки - знакомиться. Называется Федей.
    - Ты хирург? - Спрашивает.
    - Хирург. - Подтверждает Иванушка.
    Выпили  бутылку. По местному дипломатическому этикету, хозяин должен точно
такую же выставить.
    Выставил. Выпили.
    - Ты хирург? - Опять уточняет Федя.
    - Хирург.
    - Ну, пошли на операцию!
    - Какая операция!? - Встрепенулся Иванушка-дурачок. - Я ж выпил!
    - А  я,  что, нет? Я тебе ассистировать буду. Поросеночка мне кастрировать
нужно, а я все тяну, как бы поздно не было.
    - Хрен с ним! - Подумал Дурачок. - Грыжесечение я делать умею, как-нибудь
и яйца поросенку отстригу.
      Заскочили  они  в  больницу,  взяли  инструменты.  И
поехали к Феде.
    - Увидев  дикого вепря, мечущегося в загородке из толстых бревен, Иванушка
понял,  что  Федя  с  кастрацией  точно опоздал! Чтобы удержать такую зверюгу,
человек десять нужно! Он невольно попятился. Но Федя свою роль ассистента знал
хорошо.
    - Он  схватил дубину, и заскочив в загородку, быстро загнал вепря мордой в
огромную  пивную  бочку.  Кабан  аж до половины в бочку пролез. Попинав его по
заду  для плотности, Федя перевернул бочку, и предоставил хирургу операционное
поле.  Вдвоем  с женой Машей они ухватились за задние ноги, и с трудом развели
их в стороны. Даже всем телом на них повисли. Федька натужно прохрипел:
    - Давай быстрее! Долго нам не удержать!
    - Это  была  самая  быстрая  операция в Ивановой жизни. Сопровождалась она
таким визгом, рядом с которым милицейская сирена - детская свирелька!
    С   зажатыми  в  кулаке  кабаньими  яйцами  Иванушка-дурачок  выскочил  из
загородки,  а  следом  Федя  с Машей. Громкий ужас! Добрый молодец засобирался
домой.
    - Не, - сказал Федя. - А операцию обмыть! А яйца под майонезом!
    - Пришлось  остаться.  Маша  быстро  зажарила  поросячьи  яйца, потушила в
майонезе, и мужчины с аппетитом их съели.
    - Потенцию повышает! - Пояснил Федя.
    - Брось болтать-то, смутилась Маша, патэнт ты мой!
    - И  побежала  об Иванушке-дурачке слава, еще как о ветеринаре смелом. Ни
один местный ветеринар не решился Фединого вепря оперировать - больно грозен!
    Бывали  дни, когда он после больницы по три-четыре кастрации проводил. Все
добытые  яйца  домой нес. Очень ему это блюдо понравилось. А потенция у него и
так была - дальше повышать некуда!
    - Да...  -  задумчиво  протянул Иван Иванович. - Что это мы все про добрых
молодцев, да про добрых молодцев? Пора и эротику вспомнить! Были в Тридесятом
Государстве  и  красны  девицы, ой, были! Ну, чего ты, Л„ва, заворочался? Это
еще до твоей бабки было! С ней я позже познакомился, лежи спокойно!
    Правда,  Серега  Петров,  первый  раз  пообщавшись  с  красными девицами в
Тридевятом царстве, не очень доволен остался. Приходит он в лабораторию и сует
лаборанту  под  нос  какую-то козявочку - букашечку. Тот в мелкоскоп глянул и
спрашивает:
    - Что, добрый молодец? Чешется лобок? Где ж ты эту живность подхватил? Это
дрессированные  вошки  злого колдуна Манда. Так они в народе и зовутся - Манда
вошки. Он их на всех, ведущих беспорядочную половую жизнь, напускает. Придется
тебе  теперь  лобок  побрить  и  дихлофосом его забрызгать. Впредь разборчивее
будешь. Чай, пику свою не на помойке нашел!
    Но  на  дальнем кордоне, в больничке на курьих ножках, красны девицы были
другие, хорошие. Видно, вошки в такую глухомань забираться боялись.
    Была  там  операционная медсестра Любочка. Хорошенькая, - глаз не отвести!
Все  ее Ягодкой звали. Тоненькая, маленькая, а глазки огромные, зеленые. Губки
-   бантиком.   Бровки  -  домиком.  Красавица,  словом,  писаная.  Очень  она
Иванушке-дурачку  понравилась.  И  он  ей тоже приглянулся. Только заколдовала
Ягодку  еще  в  детстве, злая колдунья. Увеличила ей щитовидную железу. И была
Ягодка  очень  вспыльчивая,  нервная.  Но Иванушка, хоть и дурачок, но тоже не
лыком шит, не пальцем делан. Живо Ягодку расколдовал! Знал рецепты старинные!
Она   сначала   на   "Скорой  помощи"  фельдшером  работала.  А  Иванушка  ее
операционной  медсестрой  стать  уговорил.  В  операционной, в больших т„мных
банках  со  спиртовым раствором йода постоянно лежит шовный материал - кетгут.
Делался  он в старину из кошачьих кишок (потому так по-английски и называется)
а  теперь  - из овечьих. Сам в ране рассасывается. Ягодка дышала парами йода и
не   ругалась.   Только  из  отпуска  приходила  вся  издерганная,  но  быстро
восстанавливалась. Второй рецепт Иванушке старший боярин Кованев подсказал. Он
недавно  из  столицы,  со специализации добрых волшебников по анестезиологии -
реаниматологии вернулся. Иванушка с Серегой его спрашивают:
    - Что  нового  столичные  профессора  о наркозных средствах говорили, что
лучше всего усыпляет, а что лучше успокаивает?
    - А  для  женщин, - говорит боярин, - лучшего усыпляющего и успокаивающего
средства,  чем  мужская  сперма,  современная наука еще не придумала! А еще он
говорил,  что  по  последним  научным  данным,  душа у людей в паховой области
находится.
      Вот  и  жили  Иванушка  с  Ягодкой  душа в душу. Не тужили.
Работали много.
    Поскольку  ассистентов  в больнице найти трудно было, стали они с Ягодкой
вдвоем местный люд оперировать.
    А  болезни  в  тех  краях  встречались  такие  запущенные, что ни в сказке
сказать,  ни  пером  описать!  Будь  у Иванушки-дурачка видеокамера, он мог бы
отличный  фильм ужасов снять. Если уж грыжа у человека, то до колена. Мода там
была  особенная  -  грыжи  свои в противогазных сумках носить. Если уж водянка
яичка,  то  не одного, а двух, и мошонка, как футбольный мяч! Член не висит, а
внутрь  втянут. Оперирует такого Иванушка, а тот из-за простынки подглядывает.
С  одной  стороны  литра  два  жидкости  вытекло из водянки этой, половой член
показался.  С  другой  стороны - та же история. Мужик свое "хозяйство" увидел,
обрадовался:
    - Ну, привет! Ты у меня, Петя, оказывается еще ничего, сантиметров десять!
А я думал, за пять лет рассосался.
    - А  наркозы  давала анестезистка старенькая, еще в войну работавшая. Анна
Ивановна  звалась. Стал первый раз Иванушка-дурачок с персоналом знакомиться,
а она ему шепчет:
    - Поправь  шапочку!  -  Или  что-то  в  этом  роде.  Иванушка  колпак свой
поправил,
    - Как Вас зовут? - Спрашивает. - А та снова:
    - Поправь шапочку!
    - Фамилия  у  нее  такая  оказалась - Попрашапочка. Вот уж действительно -
добрая  волшебница  была. Если бы не она, трудно бы Иванушке пришлось. Как за
сыном родным, за ним приглядывала. От многих ошибок уберегла.
    Часто говорила:
    - Если бы молодость знала, если бы старость могла!
    С  такой  боевой  бригадой,  как  Попрашапочка  и Ягодка, Иванушка дурачок
чувствовал себя в больничке на курьих ножках - королем.
      И народ потянулся к нему, - застарелые болячки лечить, оперироваться.
Прежнего-то хирурга люди боялись, как разбойника. Так и говорили
    - Зарежет спьяну! - А про Иванушку говорили:
    - Руки  у него золотые! Руки-то в хирургии не главное. Главное - голова. А
Иванушка-дурачок операциями увлекся. Умные книжки читать перестал. Недостатком
времени оправдывался. А какие могут быть оправдания, если жизнь человеческая в
твоих руках находится!
    Вот  раз  приносят  мужики  на  самодельных  носилках  к Иванушке на прием
женщину.  Не старую еще. Живот огромный, рвет ее постоянно, стула нет. Умирает
совсем!  Иванушка-дурачок  слышал  краем  уха  от  преподавателей  своих умную
пословицу.  Говорят,  ее  сам Гиппократ придумал. В Ивановой интерпретации она
звучала так:
    - Каждый  умный хирург всегда норовит больному палец в жопу сунуть! - Для
уточнения  диагноза,  не  подумайте  чего  плохого. Вот и в этом случае провел
Иванушка женщине исследование per rektum , а палец туда не лезет!
    Иванушка-дурачок ставит мгновенный диагноз
    - Рак прямой кишки, непроходимость.
    После  короткой  инфузионной  подготовки  берет  больную  в  операционную.
Планирует  для  ее  спасения  сделать  свищ  в слепой кишке, для отвода кала и
газов, - цекостомию. Под местной анестезией.
    Разрезает живот. Видит что-то огромное, синюшно-багрового цвета. Думает:
    - Это  толстая  кишка  так раздулась. Начинает кисетный шов накладывать, а
кишка под иглой хрустит, как огурец на зубах. Прокалывает Иван ее осторожно в
центре  кисета  .....Отодвинулся даже, ожидая выброса фонтана из кала и газов.
Ан,  нет!  Вытекло  около  полстакана  светлой  мутноватой  жидкости  - и вс„.
Огромное  багровое  образование  в животе, так и осталось тех же размеров. Еще
пару  кисетов  в  разных  местах  наложил Иванушка сгоряча. Результат прежний.
Совсем  он  растерялся. Не знает, что дальше делать. Хотя вида не подает. Одна
Анна Ивановна догадалась о его состоянии. Тактично говорит:
    - Иванушка Иванович, я слышала, что "большой" хирург всегда делает большой
разрез.  -  А  сама  уже больную в наркоз вводит. Иванушка на эту паллиативную
операцию  разрез  сделал  всего  сантиметров десять. Он благодарно взглянул на
Попрашапочку  и  лихо  расширил  разрез  до  мечевидного отростка грудины и до
лобка.  Только  он  это  сделал, из операционной раны, как черт из табакерки,
выскочила  огромная  многокамерная  опухоль  яичника,  диаметром  около метра.
Плюхнулась  Иванушке  на  живот.  Чуть  больную за собой за связки со стола не
утащила. Все опешили - это ж сколько нужно растить такую?
    Теперь,  благодаря  Анне Ивановне, Иванушка знал, что делать дальше. Ловко
орудуя  зажимами, скальпелем и ножницами, он быстро удалил десятикилограммовую
опухоль.
    С  тех пор Иванушка-дурачок прибил в дальнем углу операционной полку, куда
поставил    все   нужные   ему   умные   медицинские   книги,   предварительно
простерилизовав  страницы  горячим  утюгом.  А  вместе  с обычным операционным
столом,  Ягодка  накрывала  второй - с нужной по теме операции книгой, которую
она листала для доктора стерильным корнцангом.
    И  зашумел  в  поле  за  дальним  кордоном  ветер,  полетел из жопы чертей
тамошних  дым. Пошла оперативная активность Иванушки-дурачка, метать клочки по
закоулочкам.
    Был  в  тех краях острог общего режима, звался Учреждение УД 33/3. Очень
любили   столичные  начальники  к  шефу  тюрьмы  ездить.  Прекрасная  природа,
рыбалка,  охота,  банька.  Все тридцать три удовольствия, смоченные водочкой.
Вот как-то раз прилетели они на ковре-вертолете, проверять работу тюремную, а
их  уже  ждут.  Травка  да  кустики пожухлые перед острогом - зеленой краской
выкрашены,  дорожки  асфальтовые  с  мылом  намыты,  колеса  у машин гуталином
начищены! Лепота!
    И  началась  проверка.  Сначала, конечно - банька, переходящая в дружеский
ужин.  Потом  уже  -  охота  и рыбалка. На охоту уже ночью поехали. На телегах
трехколесных - мотоциклах. Экзотики им захотелось. Ведь вертолет под боком.
    А  утром  уже,  часу  в  восьмом,  волокут  совсем обезумевшие вертухаи на
плащ-палатке  полковника  проверяющего.  Без  сознания, бледно-зеленого цвета.
Если бы не кровавые кишки, торчащие наружу, Иванушка поставил бы диагноз:
    - Алкогольное  опьянение  тяжелой  степени.  -  Но тут что-то другое. Надо
спасать.
    Это  боевые  офицеры  устроили  гонки  на  мотоциклах  по ночным полям. За
кабанами  охотились.  И  бедолаге  полковнику на огромной скорости ручка руля
врезалась в брюхо. Вырвала кусок мяса, аж кишки полезли.
     Иван Иванович не заметил, как перешел со сказочного речитатива на
казенный язык историй болезни. Но Л„ва внимательно слушал и молчал.
    Наша  хирургическая  бригада быстро развернула операционную. Анна Ивановна
все водку вполголоса ругала:
    - Если  бы  не  два  литра,  принятые бравым полковником на грудь, от шока
помер  бы  непременно.  И  забот  бы  меньше.  А  так помрет после операции, -
сплошные проблемы начнутся!
    - Вскрыл  Иван  у  проверяющего  брюшную  полость,  а там - словно граната
взорвалась!  Печень  размозжена,  селезенка  размозжена,  брыжейка кишечника и
часть  кишок разбита. Плюс - забрюшинная гематома. Неизвестно, целы ли почки?
Кровь быстро брюхо наполняет, Ягодка еле успевает вычерпывать и фильтровать, а
Попрашапочка - лить в две вены. Плевать на правила, запрещающие кровь с говном
переливать.
    - Ментам с говном - можно! - Решил Иван.
    А  рядом  столичный  подполковник крутится, выспрашивает, что для спасения
босса  нужно?  А  все  нужно,  ничего почти нет! Иван торопливо, не прекращая
операции,  надиктовал  список  на  восьми  страницах,  умножив  необходимое на
двадцать (такой у него юмор тогда был). Подполковник, слава Богу, отвалил.
    Стал  Иван  кое-как  латать  да  штопать. Удалил селезенку, наложил швы на
печень,  сальник  к  ней  подшил  для  надежности.  Остановил  кровотечение из
брыжейки,  удалил  часть  тонкого  кишечника.  Зашил  дырки  на  толстом. Как
кровотечение остановили, принялись отмывать брюшную полость от грязи, земли, и
кала полковничьего.
    Состояние  пациента  несколько  стабилизировалось, но все равно оставалось
крайне   тяжелым.   Стали  зашивать,  оставив  в  кишках,  брюшной  полости  и
забрюшинном  пространстве  множество  дренажей.  Они  уже имели печальный опыт
работы  с  любителями  крепко  выпить.  Те на третий день после операции могут
забуянить,  убежать, выдернув капельницы, дренажи и катетеры. Поэтому Иван все
эти  трубки дополнительно к коже подшил, катетер в мочевом пузыре безжалостно
подшил  к  головке полового члена, а желудочный зонд - к ноздре. Теперь даже в
бессознательном состоянии больной их не выдернет.
    Закончил  операцию,  сделал наклейку и повернул больного на бок. Не снимая
перчаток,  сунул  указательные  и  средние  пальцы  обеих  рук в задний проход
(пациенту, не себе), и с силой растянул его в разные стороны, разрывая. Теперь
полковнику  на  месяц  гарантировалось недержание кала и газов. Зато не вздует
живот, и не разлезутся швы на кишечнике.
    Закончив   таким   садистским   способом   операцию,   Иван   не   испытал
удовлетворения.  Подсознательно  он  чувствовал,  что что-то не так, но не мог
понять, что?
    Поэтому остался ночевать в больнице. И правильно сделал.
    Через  три  часа  вернулся вертолет, и десяток солдат принялись сгружать с
него огромные зеленые деревянные снарядные ящики. И затаскивать их в хирургию.
    Подполковник  с  перепугу  постарался  на  славу,  привез даже больше, чем
заказывали.  Многих  импортных  препаратов,  антибиотиков, Иван даже не знал.
Теперь  больница  могла  год  работать  в  автономном режиме на уровне мировых
клиник.  Привезли  даже  японские экспериментальные заменители крови и плазмы.
Где менты их нашли? Не иначе внешняя разведка помогла.
    Ночью  наступило  ухудшение,  у  больного  упало итак не высокое давление,
пульс стал нитевидным. Только теперь молодой хирург понял, что слишком увлекся
животом,   впопыхах   забыв   про   грудную  полость!  Рентгенограммы  выявили
правосторонний  гемоторакс  объемом  около  трех  литров. Иван в течении двух
часов,  медленно  удалял  кровь из плевральной полости и производил реинфузию,
стараясь  не  вызвать  "баллотирования  средостения" и остановки сердца. После
этой манипуляции пальцы его плохо слушались.
    В   последующие   двое  суток  гемоторакс  не  нарастал,  сосуд  в  легком
затромбировался,  и  второй  операции  не  потребовалось.  А  пациент  ее и не
выдержал бы.
    А уйди Иван домой, к утру нашел бы полковника холодным.
    Кстати,  не  зря он к белой горячке готовился. Ровно на третьи сутки после
операции  она  и  началась.  Больной, привязанный за руки и за ноги к кровати,
метался в бреду, пытался вырваться, и беспрерывно повторял на одной ноте:
    - Виктор  Иваныч,  Виктор Иваныч, можно я пукну, можно я пукну?? И смех, и
грех!
    Даже  импортные  препараты  не  могли  его успокоить. Тогда Ваня догадался
прокапать ему в вену разведенный спирт. Еще Гиппократ говорил:
    - От чего заболел, тем и лечись!
    Несмотря  на  проводимое лечение, стал полковник поправляться. В его диету
включили  гомеопатические  (не  больше  стакана) дозы спирта, и он успокоился.
Только  удивлялся,  что  это  он при малейшем натуживании или кашле, ходит под
себя.
    - Это  последствия  шока!  -  Авторитетно  заявлял  Иван.  -  Знали бы его
подопечные   зеки,   что   полковник  потерял  девственность  на  операционном
столе.....
      Видя,  что  он  справляется с операциями любой сложности, Иван совсем
оборзел.  Перестал  со старшими консультироваться. Как же - гениальный хирург.
Все вокруг так говорят.
     И тут же влетел.
    - В  любой  сказке,  Л„ва,  говорится,  что  стоит  только  добру  молодцу
возгордиться  и  самому  себе начать нравиться, как т„мные силы тут же щ„лкнут
его по носу:
    - Знай свое место!
    Привозят  раз  ему бабульку лет семидесяти. Диагноз - ущемленная бедренная
грыжа.  Ущемлению  этому  около  двух  недель. Она все свое хозяйство - коров,
свиней, кур, бросить никак не могла. Не на кого было.
    К  моменту  осмотра  грыжевое  выпячивание  представляло собой нарывающий
гнойник.    Вот-   вот   лопнет,   и   брызнет   гной.   Состояние   ее   было
удовлетворительным,  и  Иван  определил,  что  ущемлен  сальник. Ему бы просто
вскрыть гнойник, - но он решил делать операцию, да еще под местной анестезией.
      Аккуратно и нежно работая зажимом, Ваня раздвигал набухшие, воспаленные
ткани,  выгребая  куски  некротического гнойного сальника. Подошел к грыжевому
отверстию.   Увидел   инфильтрированную,   рыхлую   стенку   бедренной   вены.
Ассистировала  ему  Ягодка,  подавая  одной  рукой инструменты, а второй держа
крючок, расширяющий рану. Второй крючок был закреплен за пояс халата Ивана, и
он подтягивал его, напрягая живот.
    Не чувствуя надвигающейся беды, он весело напевал себе под нос:
    - От пупка до лобка
    - От темна до темна
    - О любви говори
    - Санитарная струна!
    Пытаясь  сдвинуть  в  сторону  бедренную  вену,  Иван  чуть  сильнее,  чем
требовалось,  прикоснулся  к  ней кончиком зажима. И вдруг вена расползлась на
его глазах, как кусок мокрой туалетной бумаги. Черная кровь хлынула из раны, и
полилась  Ване  на  ноги.  Больная,  до  этого  шутливо  переговаривавшаяся  с
доктором,  мгновенно  потеряла  сознание. Хорошо, Анна Ивановна постоянно была
рядом,  не