Кто тетерева, кто рябчика, кто
шкуру  куницы. Утром стал наблюдать из туалета. Вот подходит охотник, собаку у
забора  привяжет,  зовет Гуцулиху. Та сонная выходит, расставляет ноги широко.
Мужик между ног пролезет, и уходит.

    - Бабушка!  Что это вы мужиков к себе между ног запускаете? - Бабка весело
захохотала от Андрюхиной косноязычной двусмысленности.

    - Эх,  милок!  Была  б я лет на двадцать моложе.....- Сидор произвел в уме
вычитание, и с сомнением покачал головой:

    - На семьдесят пять!

    - Ну, тогда бы я тебя вообще присушила! Сгинул бы от любви!

    - А как Вы это делаете. И зачем охотники, вс„-таки, между ног лазят.

    - Обычай такой! Ни один после этого без добычи не возвращается.

    - Так у них свои бабы - жонки есть.

    - Значит, у них между ног что-то не то.

    - А присушивают как?

    - А так же. Нужно любимому дать попробовать крови и желания.

    - Это как?

    - Ты что, ворожить собрался? Ну, учись. Я внучку учила, так она редко этим
пользуется.  Нужно  мужику  дать  выпить воды. А в ней должна быть капля крови
маточной, и капля желания.

    - Менструаций, что ли?

    - Сам  ты  менструация!  -  Прервала урок ведьма. - Сегодня моему молодому
полюбовнику день рождения. Я тебя приглашаю.

    Молодому  полюбовнику в аккурат сегодня стукнуло семьдесят лет. Он был еще
бодр.  С  начала вечера трогательно ухаживал за Гуцулихой. Но, в конце концов,
напился.  И  заснул,  уронив  голову на скрещенные руки. Гулянка продолжалась.
Бабка  была  опытной  тамадой.  Затеяли  шоу-марафон. Соседский мужик играл на
гармошке, а все по кругу пели похабные частушки. Андрюха тоже спел:

    - На стене висят часы

    - тикают и такают.

    - Любопытно посмотреть

    - как  девчонки  какают!  - За что удостоился ведьминого озорного взгляда.
Хотя это был самый целомудренный куплет за столом. Спящего юбиляра тактично не
будили,  пропускали. Но когда все выдохлись, и не могли уже ничего припомнить,
и музыка вдруг смолкла, тот неожиданно поднял голову. И проблеял тонким бабьим
голоском:

    Заебися пахнет пися

    Если пися заебися!

    Хохотал, почему-то, только один Андрюха Сидоров.


    
    Часть третья.
    

    Глава первая.
        
    Я не такой дурак, как ты выглядишь.
    

    Сидоров  был  радостно  возбужден.  Валюша  опять согласилась встретиться.
Сначала отказывалась, говорила, что много работы. Андрюха заныл, что ему нужно
по  делу  пообщаться с профессиональным медиком. Валя продолжала отнекиваться,
даже  предложила  ему,  чтоб не приставал, пройти краткосрочные, пятиминутные,
курсы психологов-психиатров.

    - Это  как?  - Валюша объяснила. Андрюхе идея понравилась, но он продолжал
настаивать на личной встрече.

    - У меня действительно много работы. - Сказала Валя. - Несколько подруг на
"Скорой" заболели гриппом, приходится за них дежурить. Если хочешь, приходи ко
мне на смену. Вместе покатаемся. - Сидор радостно согласился.

    Петр  Тимофеевич,  начальник  Сидорова,  с  утра  тоже  был  в  прекрасном
расположении духа. Все выходные он провел с внучками за городом. В воскресенье
вечером  сходил  в  баньку,  попарился  с  можжевеловым  веничком. Он не любил
новомодные  сауны,  справедливо  считая  их  плохо замаскированными публичными
домами. Спал после бани отлично. Даже поясница не болела, что случалось редко.
Правда, чуток проспал, опоздал. Но начальство не опаздывает, а задерживается.

    Первый  встретившийся  ему,  ещ„ на лестнице, сотрудник, недоуменно поднял
брови и изрек:

    - Что  с  Вами,  Петр  Тимофеевич? Вы не заболели? Выглядите как-то плохо.
Лицо  желтоватое.  - Следователь заперся в своем кабинете, и долго разглядывал
лицо в зеркало.

    - А  может  и  желтоватое?  Людям  виднее.  -  Постучалась секретарша, без
напоминаний  неся  чай.  Редкий  случай! Только чай был без лимона, и какой-то
жидкий. А в вазочке, вместо любимого овсяного печенья - сухари!

    - Маша!  -  Стал  раздражаться  Петр Тимофеевич, - ты же знаешь прекрасно,
какой чай я пью! И что за сухари тюремные?

    - Сухари  "украинские".  Так они в магазине назывались, по крайней мере! И
чего  Вы  злитесь!  О  Вас  же  забочусь! Выглядите ужасно! Я подумала, может,
печень,  или желудок. А сухари при этом лучше всего. И чай вам крепкий нельзя!
- Петр Тимофеевич сидел грустный, и грыз украинский тюремный сухарь. Те помои,
что  Маша  назвала  чаем,  он  пить  не стал. Вылил в раковину. Ощутимо заныла
печень. Приходящие сотрудники все, как один, выражали соболезнования по поводу
его  здоровья.  Давали всякие дурацкие рецепты лечения печени, почек, желудка.
Ближе к обеду прорезалась мысль об онкологии.

    - Вот  так,  незаметно  для  человека,  рак  запускает  свои клешни во все
органы!  А  ты  продолжаешь  работать,  не обращая внимания на советы и заботу
сослуживцев! Все сво„ время отдаешь проклятым преступникам! Нет бы, дочку чаще
видеть,  с  внуками общаться! На обед он пошел неохотно. Их столовая славилась
своими  поварами.  Готовили  они, как в ресторане. Попробуй прокурорским плохо
приготовь!  От  волшебных  запахов аппетит вдруг разыгрался не на шутку. Но за
столик к нему подсел следователь Сидоров, довольно бестолковый, с точки зрения
Петра  Тимофеевича,  работник.  Хоть  и  старательный.  Он  весь  обед  как-то
жалостливо  смотрел  на  своего начальника. Удивленно двигал бровями. И морщил
лоб.

    - Что это Вы, Сидоров, задумались? Небось, девок своих вспомнили?

    - Что  Вы, Петр Тимофеевич. Дело с убийством Думкина туго продвигается. Не
дай  бог,  Вы заболеете. Кто мне подскажет? Кто жизни научит? - И, увидев, что
шеф хочет приняться за кофе, участливо спросил:

    - Может, лучше кефирчик? Я сбегаю.

    - Съеденный обед комом встал в желудке. Появилась слабость.

    - В  сущности,  он  неплохой  парень,  молодой ещ„, просто. - Подумал Петр
Тимофеевич.

    - Я  должен сейчас уехать в мэрию, а завтра подойдите ко мне прямо с утра.
Вместе  еще  раз  дело  посмотрим.  Может,  подскажу что-то. - Петр Тимофеевич
встал,  и  сразу  же  отправился  домой.  Прилег на диван, но не смог заснуть.
Вечером  он нервно ходил по дому из угла в угол, размышлял. Всю ночь тревожные
мысли  продолжали мелькать в голове. Проснулся он совершенно разбитым. Съездил
в  поликлинику к знакомому доктору. А к обеду все в прокуратуре уже знали, что
Петр  Тимофеевич  взял  отпуск, и едет в санаторий. Обследоваться, и лечиться.
Скорее всего, печень.

    Психологический   эксперимент,  рассчитанный  на  стимуляцию  естественной
мнительности  пожилого  человека,  и  блистательно  исполненный Андрюхой и его
сослуживцами,  использованными  втемную,  удался!  И всего за сутки! Грозный и
нудный  начальник  (и  опытнейший следователь), был устранен! Правда, у Сидора
осталось неясное ощущение, что его тоже использовали.

    
    
    Глава вторая.
    
    Помидоры, помидоры, помидоры - овощи!
    Кто-то ездит на такси, а я - на "Скорой помощи"!


    Андрюха  Сидоров никогда раньше на станции "Скорой помощи" не бывал. И это
ему  плюс.  Говорит  о том, что он не склонен к пьянству. Его друзья частенько
ночевали  на "Скорой". Существовал негласный договор между медиками и ментами.
Если  кто-нибудь  находил  пьяного,  спящего  на  улице,  к  какому бы из двух
ведомств  он  ни  относился,  он  брал  заботу о страдальце на себя. Доктора и
фельдшера  частенько  ночевали  в отдельной камере в милиции. Утром их угощали
пивом, и везли на дежурной машине домой, или на работу. Точно так же поступали
и  коллеги  со  "Скорой".  Только  помощь  их  была  более квалифицированной и
комфортной.   Могли  при  нужде  поставить  капельницу,  или  утром  похмелить
внутривенно.  Или  ректально.  Одно  время среди коллег были очень модны утром
клизмы с кофейным ликером. Похмеляет мгновенно, бодрости придает, и не воняет.
Медики даже могли доставить клиента в адрес на носилках.

    Андрюха  справился у диспетчера за стеклянной перегородкой. Оказалось, что
Валюшка  на  вызове.  Стал ждать, а что еще оставалось делать. На первом этаже
фельдшера  и  водители  азартно  играли на кухне в какую-то настольную детскую
игру.  Кидали  кубики,  и  передвигали  фишки.  Кто  первый  придет  к финишу.
Оказалось  -  на  деньги.  Домино  и шахматы были запрещены последним приказом
главного  врача. Но поклонники азарта нашли выход. Интересно, во что они будут
играть после следующего приказа?

    На  втором  этаже  он  нашел  в  конце коридора туалет без опознавательных
знаков.   Размышляя,  можно  ли  посетить,  открыл  дверь.  Бросился  в  глаза
рукотворный плакатик: " Сдам шмоньку в лизинг!".

    - Наверное,  это женский. - Подумал Сидор, и не зашел. Продолжил разведку.
В  ординаторской  вместо столов стояли кушетки, застеленные белыми простынями.
При этом ординаторские были отмечены: "М" и "Ж". Андрюха заглянул в "М". Из-за
тонкой перегородки соседней женской вдруг раздался страстный мужской шепот:

    - Так што, больно?

    - Да! - ответил девичий голосок.

    - Так што, вынуть?

    - Нет!

    Он  предпочел  не  мешать,  и  удалился.  На  лестнице его нагнал голос из
динамиков:

    - Профессор  Сидоров,  Андрей  Рудольфович,  на  выезд с пятой бригадой! -
Андрюха  обалдел!  Он  теперь  уже профессором стал. Поспешил в диспетчерскую.
Оказывается,  Валя  передала  по  рации,  что  задерживается. Попросила коллег
развлечь  Сидора  хотя  бы  чаем.  Но  те развлекались по-своему. Дали Андрюхе
внеочередное  звание  профессора, и отправили с фельдшером Пашкой на вызов. На
карточке было кратко написано диспетчером:

    - Задыхается.  -  Пашка  доиграл  матч  в  азартную  детскую  игру  "Барон
Мюнхгаузен".  Продул  десятку,  и страшно огорчился! Потом он долго добавлял в
свою  сумку  недостающие  медикаменты,  менял  шприцы (даже одноразовые шприцы
куда-то сдавались). Минут через сорок выехали.

    - Может,  зря едем, задохнулся уже человек? - Спросил Сидор. - Он ерзал на
месте  от  нетерпения,  беспокоясь  за  больного.  Но фельдшер и водитель были
спокойны.  Они  беседовали  о рыбалке, неторопливо сделали крюк по набережной,
восхищаясь розово-красным закатом, отраженным в зеркальной глади озера.

    - Не  ссы,  стажер.  Это  наш  постоянный  клиент, астматик. Всегда загодя
вызывает,  службу  знает.  Помнишь  случай, два года назад. Человек катался на
лыжах  с  горы,  и ему лыжная палка через глаз мозг пробила? В газетах писали.
Наши  хирурги  здесь  самую  простую  операцию  сделали  -  палку отпилили, не
выдергивая.  Чтоб  в  самолете  не  мешала.  И  в  Москву.  А там - прекрасный
результат. Только астма от наркозов развилась. - Они подъехали к дому.

    - Третий этаж. Квартира тридцать пять. Ты иди, мы скоро.

    - Постоянный  клиент оказался шикарной женщиной лет сорока. Оба глаза были
на  месте. Правда, дышала она со свистом. Встречала женщина гостя в прозрачной
ночной сорочке, ничего не скрывавшей.

    - Варвара.

    - Сидор, то есть, Андрей.

    - Очень  приятно!  -  В  комнате  был  интимный  полумрак. На прикроватном
столике  лежали  порнографические  журналы. Стоял одинокий фужер с шампанским.
Рядом - полуразобранная постель.

    - Я  не  пью,  а Вы, Андрюша, выпейте шампанского. - Андрюха жадно вылакал
фужер,  сложил  руки  на животе, не зная, куда их девать. Тут неожиданно вошел
Пашка,  кивнул  даме.  Быстро  сделал  ей  какой-то внутривенный укол, оставил
сумку, и вышел. Дыхание стало менее тяжелым.

    - Ты новенький? - Перешла на "ты" Варвара. Не бойся, малыш. Все начинающие
меня  знают.  Никто не пожалел. Она села к Андрюхе на колени, и обвила его шею
руками. Сопротивляться было бесполезно. Через пятнадцать минут красотка спала,
блаженно  улыбаясь.  Сидоров  осторожно  высвободился,  натянул кое-как брюки,
схватил сумку, и рванул на улицу. Водитель с Пашкой встретили его хохотом.

    - Что это вы ей лечите? Бешенство матки?

    - Просто  у  не„  необычная  реакция  на  внутривенный  эуфиллин. Может, с
черепно-мозговой  травмой  связано,  может ещ„ с чем. Но если она мужика после
укола  не  получит,  может  с ума сойти. А без эуфиллина приступ не снимается.
Такой  вот  порочный  круг.  Так что женщин-фельдшеров к ней не посылают. А мы
обязаны помочь больному всем, что в наших силах.

    - А глаз?

    - Глаза,  уважаемый, сейчас такие делают, не отличишь от настоящих! Были б
деньги.

    - Я  знаю,  у  кого вы были на вызове! - Возмущенно прокричала Валя, когда
они подъехали.

    - Зачем парня развращаете! - Сказала она с затаенной ревностью.

    - Да мы попугать только! Чтоб служба медом не казалась! - Засмеялся Паша.

    - Он у тебя кремень-мужик! Бежал, как заяц. Пришлось самому лечить!

    - Валя  не  совсем  поверила,  но улыбнулась. Она взяла Андрюху за руку, и
повела в комнату отдыха, где стояли кадки с фикусами, и несколько кресел.

    - У  меня  для  тебя  деловая новость. Я думаю, это должно заинтересовать.
Ведь  ты  убийство  Думкина  расследуешь?  Я  узнала,  что Артур Семенович был
застрахован на огромную сумму. На миллион долларов!

    

    Глава третья.
    
    А вы и ухом не моргнули.
    

    Кто  знает,  кто такой Федька Стругов? Кто сейчас его помнит? Был когда-то
хороший  парень  на  медфаке.  Умный, симпатичный. Поступил сразу после школы.
Учился  хорошо.  Да и чего не учиться? В те далекие времена от учебы отвлекали
только  музыка  "Битлз",  немножко  -  девочки,  немножко пиво. Музыкой Федька
увлекался.   Даже   косил   под  Джона  Леннона.  Такие  же  очки  круглые,  в
металлической оправе, носил. И прямые волосы до плеч. Пиво любил. Да тогда оно
дефицитом  было.  Только  в ресторане попить вволю можно было. Под ромштекс. А
значит  -  не  часто.  За  девчонками  тоже  особо бегать не приходилось. В их
группе, где он учился с тремя своими корешками, всего было пятнадцать человек.
Значит - одиннадцать девчонок. По две целых, и семьдесят пять сотых девушки на
брата. Нормально!

    Только  стали  вдруг  замечать  его  товарищи,  что  у  Федьки  странности
появились.  Стал  он  такие  шуточки  отмачивать!  Как бы стипендии не лишили.
Пришла,  к  примеру,  к  ним  новая  преподавательница по латыни. Только после
института.  Молодая,  длинноногая. Федька на первом же занятии за спину дружка
своего  лучшего,  Ваньки,  спрятался,  и  зачем-то несколько минут лицо руками
прикрывал. В носу своем ковырялся.

    - Стругов! Встаньте. Повторите, какую латинскую пословицу я только что вам
продиктовала? - Встает Федька, рот, и нос ладошкой прикрывает:

    - Tempora mutantur, et nos mutamur in illis.

    - Переведите.

    - Сейчас, Анна Алексеевна, только нос прочищу. - Невнятно бормочет Федя. И
открывает лицо. И рот тоже широко открывает. Красная толстая длинная шерстяная
нитка  продета  у  Феди  через  ноздрю  в  рот.  Он берет нитку за оба конца и
начинает  двигать  взад-вперед,  "прочищая  нос".  Естественно, бедная дамочка
валится  в  обморок  со  своих  длинных  ножек. Не каждому приятно смотреть на
сопливую нитку, бегающую из носа в рот.

    - Времена  меняются,  и  мы меняемся вместе с ними! - Пророчески переводит
Федя  пословицу.  Но  меняться  он  стал не в лучшую сторону. И почему-то Анне
Алексеевне больше всех доставалось.

    В  другой  раз  Стругов долго растил ногти на руках. Потом просверлил в их
выросших  концах  маленькие  дырочки. Неровно накрасил ногти кровавым лаком. И
попросил  друзей прибить его руки к столу через эти дырочки. Они перед латынью
приколотили  Федины  пальцы мебельными гвоздями с большими шляпками к столу. И
сверху конспектом прикрыли.

    - Стругов! Отвечать к доске!

    - Не   могу,  Анна  Алексеевна.  -  Бедная  преподавательница,  ничего  не
подозревая, подходит.

    - Ну,  вот  же!  У  тебя и конспект дома сделан. - И автоматически снимает
тетрадь. И что характерно - опять обморок. Опять длинные ножки подломились! Да
и,  правда.  Вид  у  Федькиных  пальцев неважный. Будто их только что насквозь
гвоздями пробили. Только кровь засохнуть успела!

    Вообще,   стал  Федя  необычайно  веселым.  А  если  выпьет  рюмку  водки,
становится пьян до изумления. А пиво продолжал любить. Пил постоянно. Говорил:

    - Я  пивка  попью,  пописаю, и вроде в голове проясняется. - Стал, короче,
постоянно пиво употреблять. И шатать его стало.

    Друзья неладное заподозрили. Почти врачи уже были - четвертый курс. Всякие
мысли  им  в  голову  приходили. И про шизофрению. И про наркоманию. Но декан,
Карп  Абрамович,  был  другого  мнения.  Ну,  ему виднее. Он ведь профессор на
кафедре  нервных  болезней. Самый умный невропатолог. Стал он Федьку в деканат
вызывать,  да  песочить.  Комсомольское  собрание  на  курсе  собрать велел. И
Стругова строго осудить и предупредить. За пьянство.

    Сидит  как-то  Федька в деканате. За шкаф спрятался, чтоб людям не мешать.
Карпа  Абрамовича  ждет. Он тогда в деканат за пендалями, как на работу ходил.
Чуть  ли  не  каждый  день. Вокруг преподаватели тусуются. И вдруг входит Карп
Абрамович  с  огромным фингалом под левым глазом. Гордо так несет свой фонарь.
Как  знамя.  Не  стесняется.  Даже  окружающим  неловко  стало от мыслей своих
нехороших. Как могли плохое о профессоре подумать?

    - Понимаете,  коллеги. Стреляю вчера лося на охоте. Прямиком в сердце! Тот
падает  сходу.  Подхожу  горло резать. А не обратил внимания, что уши у него к
голове  прижаты.  Живой  еще,  значит! Ну, он в предсмертной судороге рогами и
мотанул!  Хорошо,  я  жив  остался!  -  Коллеги  чуть  ли  не аплодируют. Карп
Абрамович  -  охотник  известный.  Герой.  В  этот момент дверь открывается, и
заходит  Ася Моисеевна. Профессор по кафедре инфекционных болезней. Жена Карпа
Абрамовича. Вся в бешенстве. И объявляет громко:

    - А  вот  и  лось  пришел! И за мои лосиные рога я тебе, Карпуша, по твоим
козлиным  настучала!  И  впредь так будет! Нечего на охоту с полными карманами
презервативов ездить!

    - Голубушка!  Асенька!  Так  я ж эти презервативы на стволы надеваю. Чтобы
снег в них не попадал. А то разорвать стволы может при выстреле.

    - Знаю я твои стволы! Скорее бы уже их разорвало!

    Тут  профессор  Федьку  увидел,  из-за  шкафа  высунувшегося. После такого
позора  он его совсем замордовал. Одно дело при коллегах опозориться. Те и так
знают,  какой  Карп  Абрамович  гуляка.  Ни одной юбки не пропускает. А совсем
другое дело при студенте!

    Стал  Карп Абрамович следить за Струговым. И на занятиях, и в общежитии. В
кабинет к себе таскает.

    - Пь„шь,  скотинка!  В  глаза  мне смотри! Дыхание не задерживай! - Друзья
Федины тайно ходили к профессору, за него просили:

    - Может, болен он чем? Может, помочь ему нужно? Обследоваться? Зачем сразу
выгонять?

    - Чем  он может быть болен, кроме лени и алкоголизма? - Так и выгнал Федю.
За пьянство. Хотя тот больше двух бутылок пива в день не выпивал.

    А  через  две недели Федя умер. Оказалось, у него была опухоль мозжечка! И
уже  давно.  Как  раз  Карпу  Абрамовичу  по  профилю.  Оттого  и  шатало его.
Координация  движений  была  нарушена.  Но на вскрытии сказали, что поздно уже
было  оперировать.  Хотя,  как знать? Ведь медицина - самая точная наука после
религии.

    

    Глава четвертая.
 
    Место преступления.
    

    - Ты  гонишь!  -  Заявил  Сидор  Вале.  -  Какой  миллион  долларов! Таких
страховок в России не бывает!

    - Фу! Какие тюремные выражения! Я сейчас в тебе разочаруюсь.

    - Откуда  информация?  -  Не  унимался  Андрюха. И тут его внезапно словно
молния  пронзила!  Вс„  время он мучительно пытался что-то вспомнить. Но мысль
ускользала.  При  осмотре  места преступления он не мог избавиться от чувства,
что  уже  был  там  раньше.  И  даже видел, как вс„ происходило. Только не мог
мысленно  ухватить  воспоминание.  Начальные  знания  по психиатрии у