года.
   - Как это типично! Вы просто чертов педант.
   -- Прошу прощения.
   -Между прочим, это моя любимая роза. С двадцать третьего года.
   - Моя тоже.
   Она поднимает лиру.
   - Такую же - или то, что  от  нее  осталось,  -  можно  увидеть  в  музее
"Метрополитан", в Нью-Йорке. Пока вы не начали и на эту тему каламбурить.
   - Она выглядит абсолютно как настоящая.
   - Она и есть настоящая.
   - Ну разумеется.
   Она бросает на него неприязненный взгляд:
   - И вот что. Пока мы тут рассуждаем, перестаньте разглядывать мою грудь с
таким явно недвусмысленным видом.
   Он переводит взгляд на ее прелестные босые ноги:
   - Прошу прощения.
   - Я же не виновата, что бюстгальтеры тогда еще не изобрели.
   - Разумеется, нет.
   - Эти чудовищные цепи, сковывающие истинную женственность.
   - Слушайте, слушайте!
   Она смотрит на него в задумчивости:
   - Я ничего не имела бы против случайного беглого взгляда. Это еще один из
ваших недостатков. Вы никогда ничего не оставляете воображению.
   - Постараюсь исправиться.
   - Только не здесь. Я все это сделала лишь для того, чтобы  показать  вам,
что вы упустили. Впрочем,  вы,  видимо,  не  способны  это  оценить.  -  Она
отворачивается. - Если  хотите  знать,  все  порядочные  мужчины  падают  на
колени, когда впервые видят меня. Такой, какая я на самом деле.
   - А я и стою на коленях. В душе. Вы выглядите потрясающе.
   - Этим вы всего-навсего хотите сказать, что  меня  хочется  трахнуть?  Вы
забываете, что я вас насквозь вижу. Вместе с вашим  жалким  мономаниакальным
умишком. Я для вас всегда была и останусь просто еще  одной  цыпочкой  -  из
многих.
   - Неправда.
   - Конечно, я вовсе не жду, что вы начнете сочинять  гимны  и  оды  в  мою
честь и совершать возлияния, и... -  она  чуть  приподнимает  лиру  и  снова
опускает ее на бедро, - и всякое такое. Вот когда мир был еще хоть  немножко
цивилизованным... Я прекрасно понимаю, что в вашем  грубо-материалистическом
веке ни от кого нельзя ожидать  слишком  многого.  -  Она  бросает  на  него
полусердитый, полуобиженный взгляд через обнаженное плечо. - Все,  о  чем  я
прошу, - это минимальное признание моего метафизического  статуса  vis-a-vis
(24) с вашим.
   - Прошу прощения.
   - Слишком поздно. - Она устремляет взгляд чуть вверх, будто обращается  к
гребню далекого горного хребта.- Ваша  безобразная  выходка  была  последней
каплей. Я могу закрыть глаза на многое, но не допущу, чтобы моя  естественно
скромная манера вести себя подвергалась такому бессовестному  осмеянию.  Все
знают - я по природе застенчива и склонна к уединению. Я  не  допущу,  чтобы
меня превращали всего лишь в женское тело,  лишенное  мозгов  и  готовое  по
мановению пальца удовлетворять ваши извращенные потребности. И вы забываете,
что я не просто что-то такое из книжки. Я в высшей степени  реальна.  -  Она
опускает взор долу, разглядывая ковер, и  произносит,  понизив  голос:  -  И
между прочим, я - богиня.
   - Но я же этого и не отрицаю!
   - Нет, отрицаете! Каждый раз, как раскрываете свой дурацкий  рот.  -  Она
опускает лиру на кровать и, избегая его взгляда, скрещивает на груди руки. -
Думаю, мне следует предупредить вас, что я всерьез  собираюсь  поднять  этот
вопрос на нашем следующем ежеквартальном  собрании.  Потому  что,  по  сути,
оскорбление нанесено не только мне, но всему моему семейству. И,  откровенно
говоря, нам надоело. Слишком уж много такого случается  в  последнее  время.
Давно пора на чьем-нибудь примере всех проучить.
   - Я и правда прошу прощения.
   Она внимательно смотрит на него и опять отводит глаза.
   - Придется вам поискать более убедительное доказательство  того,  что  вы
сознаете  свою  вину.  -  Она  поднимает  к  глазам  кисть  левой  руки,  по
рассеянности, видимо, позабыв на миг, что в классические времена часов,  как
и розы "офелия", не существовало. В раздражении она оглядывается на  часы  с
кукушкой. - У меня сегодня очень напряженный  график.  Даю  вам  еще  десять
предложений, для того чтобы вы могли принести полные, соответствующие нормам
официальные извинения. Это  ваш  последний  шанс.  Если  я  сочту  извинения
приемлемыми, я буду готова отложить решение о занесении вас в черный список.
Если нет, вы должны будете понести ответственность за свои поступки. В таком
случае я, по всей справедливости, должна буду настоятельно посоветовать  вам
в течение всей вашей дальнейшей жизни держаться подальше от отдельно стоящих
деревьев и от домов без громоотводов. Особенно во время грозы. Это ясно?
   - Ясно, но несправедливо.
   Она бросает на него прозорливый взгляд:
   - Это не только справедливо,  но  невероятно  снисходительно  при  данных
обстоятельствах. А теперь - хватит  спорить.  -  Она  поворачивается,  чтобы
взять лиру, потом слегка расправляет плечи. - Можете начать  с  того,  чтобы
опуститься на колени. Мы можем опустить целование следов моих ног -  ведь  я
спешу. В вашем распоряжении десять предложений. Не более, но и не  менее.  А
потом - прочь!
   Твердой рукой удерживая импровизированный передник на месте, он  довольно
неуклюже опускается на колени, попирая ими бледно-розовый ковер.
   - Всего лишь десять?
   - Вы меня слышали.
   Она смотрит в дальний угол палаты; ждет. Он прочищает горло.
   - Вы всегда были для меня самой совершенной из женщин.
   Она поднимает лиру, щиплет струну:
   - Осталось девять. Тошнотворная банальность.
   - Несмотря на то что я никогда не мог вас понять.
   Она снова щиплет струну:
   - Это верно. Можно было бы и повторить.
   - До конца.
   - Семь.
   - Это же не предложение. Там нет сказуемого.
   -Семь!
   Он вглядывается в строгий профиль:
   - Ваши глаза - словно  косточки  локвы  (25),  амфисские  оливки,  черные
трюфели, мускатный виноград, хиосский инжир... они не отрываются...
   - Шесть.
   - Я же не закончил!
   Она фыркает:
   - Нечего было делать из этого целое меню.
   - Никто никогда всерьез не занимал мои мысли, кроме вас.
   - Врун паршивый. Пять.
   - Прекрасно понимаю, почему вы сводите всех мужчин с ума.
   - Четыре. И женщин тоже.
   Он замолкает, вглядываясь в ее лицо:
   - Честно?
   Она бросает быстрый взгляд вниз, на него:
   - Не пытайтесь меня отвлечь.
   - Я и не пытаюсь. Просто интересно.
   Она говорит, обращаясь к стене:
   - Если хотите знать, та  старая  горбатая  калоша  с  Лесбоса  так  и  не
оправилась  после  того,  как  увидела  меня  раздевающейся  перед  утренним
купанием.
   - И это все, что было?
   - Конечно, это все, что было.
   -А я-то думал...
   Она бросает на него нетерпеливый взгляд:
   - Послушайте! Один из пятидесяти тысяч  фактов,  которые  вам  так  и  не
удалось осознать, - это что я не вчера  на  свет  родилась.  -  Она  отводит
глаза. - Конечно, она пыталась... все эти  ее  лесбийские  штучки...  Хотела
сфотографировать меня в бикини и всякое такое.
   - Сфотографировать вас в...?!
   Она пожимает плечами, трясет головой:
   - Ну, как там это тогда называлось. Скульптуру с меня сделать, или что...
Не могу же я мельчайшие детали помнить. Ну же, ради всего  святого,  давайте
кончать. Три предложения у вас еще осталось.
   - Четыре.
   Она сердито отдувается:
   - Ну ладно. Четыре. И лучше бы они были удачнее, чем предыдущие.
   - То, как вы появляетесь, как исчезаете...
   Она дважды щиплет струны лиры.
   - Осталось два.
   - Но это же смешно! Там совершенно явственно была запятая!
   - По тому, как вы это сказали, не было.
   - Просто я сделал паузу. Для риторического эффекта. Эти два понятия тесно
связаны.  Появление.  Исчезновение.  Любому  ясно.  -  Она   предостерегающе
устремляет вниз взгляд. Он медленно произносит: - Вы ведь и  на  самом  деле
самое эротичное существо во вселенной, понимаете вы это?
   Она смотрит в сторону:
   - Теперь определенно два.
   - Я тоже умею играть по правилам, как видите.
   - Одно.
   Она стоит в позе, намекающей, что она обладает  неким  высшим  внутренним
знанием, и видом своим не так уж отдаленно напоминает  знаменитую  мраморную
голову с Киклад (26), что совершенно  непереносимо.  Он  набирает  в  легкие
побольше воздуха.
   - То (запятая)  о  чем  я  и  вправду  подумал  (запятая)  заключалось  в
следующем (двоеточие) а нет ли здесь на самом деле (запятая)  вопреки  вашей
явно преувеличенной обиде из-за одного-двух заключений (запятая)  которые  я
был вынужден сделать (запятая) создавая ваш литературный образ (запятая)  за
что вам в любом случае следовало бы винить более всего  собственную  крайнюю
неискренность (скобка) если не явную кокетливость
   (тире) я говорю об  этом  как  человек  (запятая)  который  гораздо  чаще
(запятая) чем ему хотелось  бы  помнить  (запятая)  был  выставлен  вами  на
посмешище без малейшего предупреждения о том (запятая) что вы сводите  счеты
с кем-то  другим  (скобки  закрыть  и  запятая)  касательно  неких  областей
(запятая) заслуживающих тщательного исследования со стороны как  описываемой
(запятая) так и описателя (запятая) или (запятая) если хотите (запятая)  меж
персонифицированной  histoire  и  персонификатором  в  виде  discourse  (27)
(запятая) или (запятая) проще говоря (запятая) вами и мной (точка с запятой)
и я почти уверен (запятая) что у нас обоих есть одна общая черта (двоеточие)
взаимное непонимание того (запятая)  как  ваше  в  высшей  степени  реальное
присутствие в мире литературы могло остаться незамеченным (скобка)  хотя  вы
могли бы счесть такое отсутствие внимания поистине благом  (скобки  закрыть)
штатными     университетскими      профессорами-штамповщиками      (запятая)
структуралистами   (запятая)   деконструктивистами   (запятая)   семиологами
(запятая) марксистами и  всеми  прочими  (точка  с  запятой)  и  более  того
(запятая) я уверен (запятая) что поистине всеобъемлющий семинар a deux  (28)
на тему о нас самих  займет  достаточно  времени  (запятая)  а  я  испытываю
некоторое неудобство из-за необходимости прикрывать  интимные  части  своего
тела резиновой подстилкой (запятая) тогда как вы (запятая) напротив (скобка)
хотя вы и вправду выглядите совершенно восхитительно и божественно (запятая)
положив прелестные пальчики вот так на струны вашей абсолютно настоящей лиры
(скобки закрыть и запятая) создаете впечатление (тире) если  только  это  не
остатки той отвратительной черной туши вокруг глаз (тире) человека несколько
утомленного (запятая) что вполне  понятно  (запятая)  ведь  вы  так  любезно
решились проделать такой долгий путь (запятая  или,  если  хотите,  точка  с
запятой) вот мне и пришло в голову (запятая) что  было  бы  вовсе  не  плохо
(запятая)  если  бы  мы   позволили   себе   немного   расслабиться   (тире)
исключительно (запятая) спешу я  добавить  (запятая)  для  пользы  дискуссии
(запятая) что само собой разумеется (точка с запятой) и я  мог  бы  добавить
(запятая) что кровать замечательно  удобна  (запятая)  если  вы  испытываете
желание прилечь на несколько минут (запятая) однако я...
   - Это ни к чему не приведет, не надейтесь.
   Он улыбается:
   - Боюсь, я еще не закончил.
   Она  смотрит  на  него   молча,   потом   возмущенно   отворачивается   и
присаживается на край кровати, положив лиру рядом  с  собой.  Скрещивает  на
груди руки и многозначительно устремляет взгляд на часы с кукушкой.
   - (многоточие) Возвращаясь к сказанному (тире) однако  я  должен  заявить
(запятая) что следует понять (двоеточие) хотя я могу продолжать в этом  духе
бесконечно (запятая) пока  вам  не  придется  улечься  в  постель  в  полном
изнеможении  (запятая)  нам  нужно  согласиться  (запятая)  что   формальным
основанием для дискуссии должно стать ваше признание  неопровержимого  факта
(запятая) что если бы вы несколько ранее обозначили себя в тексте  (запятая)
против которого вы так бурно возражаете (тире) особенно в  этом  потрясающем
классическом одеянии (запятая) или  в  хитоне  (запятая,  тире)  нарративное
развитие (запятая) которое вам так исключительно не по душе (запятая)  почти
наверняка вовсе не имело бы  места  и  мы  теперь  (запятая)  соответственно
(запятая) не стояли бы на коленях и не сидели бы на кровати в этой идиотской
палате (запятая) описать которую толком (запятая) в солидной  старой  манере
(запятая) у меня не хватило терпения (запятая) не говоря уже о стиле nouveau
roman (29) (точка с запятой) но (запятая) учитывая (запятая) что именно  так
я и должен был начать (запятая) потому что вы действительно  всегда  были  и
есть (тире) а я вовсе не (подчеркнуто) женофоб и не шовинист (тире) одна  из
самых чудовищных динамисток во всей истории  нашей  планеты  (запятая)  и  я
иногда думаю (запятая) насколько облегчилось бы все это дело (запятая)  если
бы все мы были голубыми (запятая) а если вы будете продолжать в том же  духе
(запятая) так оно скорее всего и случится (запятая)  а  тогда  где  вы  сами
окажетесь (тире) снова  будете  бродить  в  печали  на  Богом  забытой  горе
(запятая)  воющим  голосом  выпевая  жалкие  песни  на  никому  не  понятном
ионическом (30) диалекте (запятая) бренча на этой кошмарной  лире  (запятая,
тире) а пока вы этим будете заниматься (запятая) мне хотелось  бы  (запятая)
чтобы вы все-таки ее поднастроили  (запятая)  басовые  струны  фальшивят  по
меньшей мере на полтона (запятая) и (запятая) чтоб не  забыть  (запятая)  вы
всех нас очень обяжете (запятая) если попросите вашу сестрицу  Эвтерпу  (31)
(запятая) или святую Цецилию (32) (запятая) или любого  (запятая)  кто  хоть
сколько-нибудь прилично владеет бузукой (33) (запятая)  дать  вам  несколько
элементарных советов (запятая) как правильно держать медиатор и...
   Он наконец-то зашел слишком уж далеко. Она хватает лиру  и  вскакивает  с
кровати, угрожающе потрясая инструментом.
   - Если бы перенастраивать эту штуковину стоило не такого труда, я  просто
нанизала бы ее на вашу дурацкую голову. И не смейте  отвечать!  Одно  только
слово - и все будет кончено. Тотчас же!
   На миг у него от ужаса замирает сердце, ему кажется, что  она  осуществит
свою угрозу, невзирая на последствия. Но она роняет лиру.
   - За все четыре тысячи лет мне  не  приходилось  встречаться  с  подобным
высокомерием. И с таким кощунством! Я не вдохновляю порнографию.  И  никогда
не вдохновляла. А что касается того другого отвратительного слова...  все  и
каждый знают, что самое главное во мне то,  что  я  -  наивысшее  воплощение
девической скромности, и - раз и  навсегда  -  прекратите  разглядывать  мои
соски, наконец! - Он поспешно  опускает  глаза  и  принимается  разглядывать
ковер. Она смотрит на него, потом на свою лиру, потом снова- на  него.  -  Я
ужасно, ужасно сердита. - Он кивает. - Бессмертно обижена. Не говоря уже  ни
о чем другом, вы, кажется,  напрочь  забыли,  чья  я  дочь.  -  Он  поспешно
поднимает глаза и отрицательно мотает головой. Но успокоить ее  не  удается.
-Я ничего не могу поделать с тем, кто он такой на самом деле. Я лезу из кожи
вон, стараюсь вести себя по-человечески, быть как все вы. Не быть снобом, не
бегать с жалобами к папочке, как какая-нибудь бедная богатенькая девочка.  -
Она сердито смотрит на ковер у своих ног. - А вы только и норовите  в  своих
интересах воспользоваться моей порядочностью, моим стремлением не  отставать
от времени. - Она вот-вот заплачет. - Посмотрела бы я, как бы вы попробовали
выглядеть вечно молодым и быть старым, под несколько тысяч лет  от  роду,  и
все в одно и то же время!
   Насколько позволяет его немота, он пытается выразить ей  самое  искреннее
сочувствие. Она внимательно разглядывает его -  тянется  долгий  миг;  затем
вдруг отворачивается и снова присаживается на край кровати,  держа  лиру  на
коленях; нервно водит пальцем по узору на одном из ее округлых боков.
   - Ну хорошо. Возможно, - Бог знает почему, из какого-то  ложного  чувства
ответственности,  -  я  и  вдохновила  вас,  подсказав   лишь   самую   суть
представления о чем-то таком вроде совсем  нового  характера  нашей  с  вами
встречи. Но мне виделась лишь интересная вариация - небольшая, в современном
духе  -  темы  совершенно  классической.  Что-то  такое  для   просвещенного
читателя. А вовсе не эта непристойная... -  Она  машет  рукой,  указывая  на
изголовье кровати. - Я полагала, вам хватит  ума  хотя  бы  просмотреть  для
начала несколько классических текстов. - Ее  пальчик  не  переставая  бродит
вверх-вниз по изогнутому  лебединой  шеей  золоченому  боку  лиры.  -  Такая
несправедливость! Я вовсе не ханжа. И такое  унижение!  Что,  если  вся  моя
злосчастная семейка услышит об этом? - В голосе ее все сильнее звучит обида.
- Они и так думают, что все это шуточки. А все потому, что я, когда  мы  все
впервые тянули жребий, подумала: какое  везенье,  что  я  вытянула  любовную
поэзию. А потом  завязла  во  всей  художественной  литературе  вообще.  Мне
приходится вкалывать в десять раз больше, чем всем им, вместе  взятым.-  Она
погружается в печальные размышления о собственных бедах. - Конечно,  в  этом
жанре теперь Бог знает что творится. Смерть романа -  ой  не  смешите  меня!
Всем своим знаменитым родственничкам могу  такого  пожелать  от  всей  души.
Насколько легче всем было бы. - Она на миг замолкает. - Вот чего  я  терпеть
не могу в этой вашей паршивой стране. А в Америке - и того хуже. Одни только
французы изо всех  сил  стараются  разделаться  с  этой  тягомотиной  раз  и
навсегда.
   Он поднимается с колен.  Она  все  сидит,  низко  потупив  голову,  потом
отбрасывает лиру. Минуту спустя поднимает руку и снимает  со  лба  венок  из
розовых бутонов, с недовольным видом теребит его в пальцах.
   - Не знаю, с чего мне вздумалось вам все это рассказывать. Вам-то что  за
забота!
   Он осторожно приближается и,  помешкав,  присаживается  на  край  кровати
рядом с ней; между ними - лира. Она бросает  на  инструмент  горький  взгляд
искоса:
   - Конечно, я знаю, что она фальшивит. Я вообще ее терпеть не могу. И  кто
это пустил слух, что весь мир замолкал, когда  это  всехнее  посмешище,  мой
двоюродный братец (34), давал свои  бесконечные  концерты?  Бог  его  знает.
Динь-дзинь, бряк-бряк. Все, кого я знала, засыпали от бессмертной  скуки  во
время его концертов. - Она теребит венок, будто это он во всем виноват. -  И
костюм  этот  идиотский.  Не  думайте,  я  прекрасно  вижу   -   вы   только
притворяетесь, что он вам нравится.
   Темные  глаза  смотрят  на  него  холодно  и  искоса  -  головы  она   не
поворачивает.
   - Свинтус. - Она отрывает бутон. - Ненавижу. - Он ждет. - И все равно  вы
считаете, что у этой черной сестры грудь красивее, чем у меня.
   Он отрицательно качает головой.
   - Просто удивительно, как это вы и ее не  трахнули  под  конец.  Или  нас
обеих вместе. -Она вытягивает еще один бутон из венка и принимается обрывать
лепестки - один за другим. - Если бы этот замысел развить  должным  образом,
все могло быть сделано интересно и со вкусом.  Я  не  предъявляю  неразумных
претензий. Я не стала бы  возражать  против  некоторых  осторожных  нюансов,
создающих романтический интерес. Я не так уж забывчива и сознаю,  что  вы  -
мужчина, а я - женщина.
   Он отталкивает лиру подальше и придвигается чуть ближе.
   - И не думайте, что это вам хоть как-то поможет.
   Он протягивает руку и берет ее ладонь  в  свою;  она  пытается  выдернуть
ладонь, но он не уступает. Их соединенные  руки  -  тюремщик  и  арестантка-
лежат между ними на белой простыне. Она бросает на них презрительный  взгляд
и отворачивается.
   -Даже если вы будете молить меня, снова встав на колени. И еще одно.  Это
все - не для записи.
   Он теснее сжимает ее ладонь и придвигается еще чуть ближе; опять  сжимает
и, чуть погодя, обнимает ее за плечи. Она не реагирует.
   - Я прекрасно вижу, что вы намереваетесь делать.  Может,  я  и  не  самая
музыкальная в нашем семействе, но могу  различить  фуговую  инверсию,  когда
сталкиваюсь с ней лицом к лицу.
   Он наклоняется и целует ее обнаженное пле