ении ему служила поддержкой мысль о  том,  что  с  наступлением  дня  на
дороге появятся люди и он сможет послать кого-нибудь из них с донесением в
город - лучше  бы  одного  из  уважаемых  cuidaderos  [горожан  (исп.)]  в
возрасте, чьи свидетельские показания касательно тела сочтут  бесспорными.
Однако случилось так, что первыми  на  дороге  оказались  двое  мальчишек,
гнавших четырех коров на пастбище.
   Или один мальчишка,  гнавший  двух  коров.  Карлос  уже  не  мог  знать
наверняка, двоится у него в глазах или нет. Один мальчик с двумя коровами.
Два мальчика с четырьмя коровами. Одно  тело  без  головы.  Два  тела  без
головы. Небо было серым и холодным, а вероломное солнце боялось показаться
на глаза. Через некоторое время он убедился, что мальчиков все-таки  двое,
поскольку один из них согласился сбегать обратно и передать  сообщение,  и
Карлос увидел, как он побежал, а в то же самое время заметил,  как  другой
мальчик сгоняет коров с дороги, чтобы они обошли тело. Коровы должны есть,
несмотря на смерть или жизнь. Мальчики скрылись из виду, скотина  тоже,  а
кто-то все кричал и кричал, кричал не  замолкая.  Он  с  изумлением  узнал
собственный голос и затих.
   На труп и кровь стали садиться мухи. Очень трезво, очень устало  Карлос
принялся разглядывать тело. Он не  узнал  его.  Оно  не  казалось  ему  ни
знакомым, ни неизвестным;  похоже,  оно  просто  пребывает  в  покое,  все
проблемы кончились. Оно  даже  не  казалось  больше  таким  странным:  ему
доводилось и раньше слышать об убийцах,  которые  отсекают  своим  жертвам
головы, чтобы воспрепятствовать опознанию или хотя бы задержать их. Покой.
И никаких проблем. Сколько времени потребуется мальчику,  чтобы  добраться
до города?.. И через какое время  сможет  приехать  дон  Хуан  Антонио?  А
потом? Что будет потом? Похвалит ли он Карлоса? Или обругает его?  Уволит?
Арестует? Отдаст под суд?
   У него затряслись руки и ноги. Он попытался унять дрожь, не  смог,  сел
на камень, привалился  спиной  к  придорожной  стене,  положил  на  колени
револьвер и вопреки  собственному  желанию,  без  каких-либо  предчувствий
немедленно уснул. Голова его отдернулась назад, а сам он подпрыгнул вперед
и вверх с тревожным криком и выставил  перед  собой  руки,  чтобы  поймать
револьвер. Он не поймал его, не увидел, как он падает; он  его  не  нашел.
Его движения и крики вспугнули мух, и они взлетели с  мерзким  бренькающим
жужжанием, снявшись с подсыхающей крови. Карлос упал на колени, оперся  на
руки и тупо уставился на темную лужу с синими отсветами. Кровь осталась на
месте.
   А тело исчезло.
   Все закружилось, завертелось вихрем, и Карлос закружился вместе с  ним,
и шатаясь пошел по дороге, вытянув вперед руки, чтобы не упасть. Он уснул,
он уснул после долгих часов бдения, пока сторожил в темноте тело, он уснул
при свете раннего-раннего утра! Теперь его  положение  хуже  некуда,  ведь
дону Хуану Антонио известно о наличии тела...  и  как  же  теперь  Карлосу
отчитаться о пропаже? Он ковылял по дороге,  плача,  всхлипывая,  ругаясь,
понимая, что не сможет этого объяснить, равно как  и  пропажу  револьвера.
Конечно же, он обречен.
   Если только... Если только он не раздобудет другое тело, чтобы никто не
заметил подмены.
   Внизу под собой он увидел  железнодорожные  рельсы.  Чуть  скользя,  он
спустился вниз по склону и побежал по шпалам.  Он  знал,  кто  с  ним  так
обошелся, _наверное_! Кто же, как не лесорубы, эти воры  и  шлюхины  дети?
Зачем  еще,  как  не  в  отмщение  за  задуманный  им  арест?..  И   чтобы
воспрепятствовать ему в этом! Но он им еще покажет, раз  и  навсегда.  Они
восстановили против него  все  poblacion  [население  (исп.)],  но  он  им
покажет... Он подбежал к стрелке, и как раз  неподалеку  от  нее  оказался
сарай с инструментами для путевых обходчиков с  полинялой  надписью:  "Это
здание и  все  его  содержимое  являются  собственностью  республики".  Он
взломал дверь, свернув себе плечо,  схватил  первое  попавшееся  на  глаза
мачете для травы и кинулся снова наружу. Осталось ли у него время? Поспеет
ли он вовремя? Проснулся ли уже дон Хуан Антонио? Оказался ли он на месте?
Как скоро он отправится в дорогу? Карлос молился о том, чтобы время встало
меж доном Хуаном Антонио и жутким заговором лесорубов.
   Удача ему сопутствовала. Когда  он  опять  поднялся  вверх  по  склону,
завеса тумана разделилась, и внизу появился человек с  ослом,  нагруженным
дровами. Припав коленями к земле, согнувшись, Карлос приближался к нему  с
такой осторожностью, предусмотрительностью и ловкостью, что  ему  пришлось
про себя улыбнуться, сдерживая смех. Осел подошел ближе, осел прошел мимо,
Карлос поднялся на ноги и кинулся вперед на  носках.  Взмах  мачете.  Тело
упало, хлынула  кровь.  Карлос  пнул  ногой  отвалившуюся  голову,  словно
футбольный мяч; посмотрел, как она провалилась в  подлесок.  Он  перекинул
тело через плечо и бросился бежать, бежать, бежать.
   - Карлос, - сказал дон Антонио. - Карлос! Ты слышишь меня?  Прекрати  и
послушай меня! Ты слышишь...
   - Бесполезно,  jefe  [начальник  (исп.)],  -  сказал  его  заместитель,
Раймундо Сепеда. - Это шок... шок. Он еще не скоро из него выйдет.
   Дон Хуан Антонио вытер лицо безукоризненно отглаженным носовым платком,
надушенным одеколоном. "Не он один... Я в таком же  состоянии.  Чудовищно.
Ужасно. Люди не понимают..."
   - Бедный молодой человек, - вздохнул дядя Эктор,  пожилой  тюремщик,  и
покачал головой. - Подумать только...
   Дон Хуан Антонио энергично закивал: "Непременно, давайте,  подумаем.  И
продумаем весь этот случай полностью.  Я  попытаюсь  восстановить  картину
преступления".
   - У нас  имеется  эта  драгоценная  парочка,  грубовато-привлекательные
двоюродные братья, Эухенио и Онофрио Грус. Якобы, а  изредка  и  на  самом
деле, лесорубы. В придачу к тому - пьяницы, когда у  них  водятся  деньги;
воры... и хуже того... когда предоставится случай. Союзники  в  борьбе  со
всем  миром,  которые  часто  дерутся  между  собой.  Прошлой  ночью   они
отправляются рубить лес, незаконно. А на обратном пути  вспыхивает  ссора.
Кто знает, почему? Может быть, уж коли на то пошло,  Эухенио  решил  убить
Онофрио просто под влиянием минуты. Как бы там ни было, он  _убивает_  его
ударом  топора.  Затем,  чтобы   скрыть,   кому   принадлежит   тело,   он
обезглавливает его при помощи  того  же  топора.  И  возвращается  в  свою
лачугу, унося с собой голову. А также бумажник покойного.
   - Там ему приходит в голову, что не стоило бросать  тело.  До  рассвета
недолго, его вскоре обнаружат. Поэтому он сооружает  погребальный  костер,
собрав дрова в кучу. Поскольку поля и заросли кустарников горят,  вряд  ли
кто заметит еще один столб дыма. Если кто-нибудь что-нибудь  унюхает,  все
подумают, что это попавший в  ловушку  олень.  И  он  возвращается,  чтобы
забрать тело. Но полиция тем временем не сидела сложа руки. Офицер  Карлос
Родригес Нуньес не только бодрствует, он даже обнаружил останки и стережет
их. Эухенио прячется. Через  некоторое  время  встает  солнце,  появляются
братишки  Санта  Анна,  и  Карлос  отправляет  одного  из  них  ко  мне  с
донесением. Но в конце концов ребенок есть  ребенок,  он  не  отправляется
прямо по адресу, бродит где-то,  время  уходит.  А  в  это  время  Карлос,
убежденный, что  все  будет  в  порядке,  присаживается  и  засыпает.  Это
неправильно, - добавил он, делая упор на слове, - но... его можно  понять.
Можно понять.
   - Убийца Эухенио  Крус  крадучись  выбирается  из  своего  укрытия.  Он
похищает служебный револьвер Карлоса, а  _также_  останки,  грузит  их  на
лошадь, которую привел с собой и тоже спрятал в отдалении, и  возвращается
к себе в лачугу. Потом он решает, что ему  не  хватит  дров  для  сожжения
жертвы. Поэтому он прячет тело в лачуге и уходит, чтобы принести еще дров.
В это время отважный неудачливый Карлос просыпается, обнаруживает пропажу.
Благодаря мыслительным способностям, столь  высоко  развитым  среди  наших
полицейских, он выясняет путем дедукции, кто является вероятным убийцей  и
куда он скрылся. Он выслеживает его, а по дороге  обзаводится  мачете.  Он
встречается лицом к липу с архипреступником. Он убивает  его.  Я  вынужден
повторить: это неправильно. И повторю снова: его можно понять. Убийца Крус
наверняка попытался бы скрыться.
   - Как бы там ни было, свидетелем  этого  второго  убийства  оказывается
весьма уважаемый  гражданин,  ветеран  революции,  Симон  Макабео-Лопес...
(Весьма уважаемый гражданин, ветеран Революции Симон Макабео-Лопес  резким
движением единственной оставшейся у него руки отдал честь и важно кивнул.)
- ...который рано встал, чтобы пойти возделывать землю,  пожалованную  ему
благодарной Республикой. Тут же вслед за этим  ветеран  Лопес  информирует
меня должным образом, прячем приходит  ко  мне  одновременно  с  мальчиком
Санта  Анна.  Полиция  тут   же   приступает   к   расследованию,   и   мы
обнаруживаем... то, что обнаружили. Труп, труп, труп там, голова  в  одном
месте, голова в другом, Карлос невменяем, в состоянии шока. Итак. Вот  моя
реконструкция. Какого вы о ней мнения?
   Воцарилось  молчание.  Через  некоторое  время  заместитель  начальника
полиции сказал: "Мастерски. Мастерски".
   - Благодарю вас.
   - Такое точное, яркое,  исполненное  ясности  воссоздание  преступления
можно обычно встретить лишь на страницах  криминальной  литературы.  Но...
senor jefe...  [господин  начальник  (исп.)]  это  ведь  неправда.  Да,  я
вынужден сказать: это неправда.
   Дон Хуан Антонио рявкнул: "Почему нет?"
   Сепеда вздохнул, указал рукой на злосчастного Родригеса:  "Потому  что,
senor jefe, вы знаете, и я знаю, и почти все в городе знают,  почему.  Эта
сука, эта проститутка, Лупе де Родригес наставляла рога бедному Карлосу  и
с двоюродными братьями Эухенио и Онофрио Крус тоже. Одного мужчины  ей  не
хватало. А Карлос был слеп ко всему".
   - Правда, - со вздохом сказал тюремщик.
   - Правда, - кивая, сказал ветеран.
   - Правда, - сказали остальные полицейские, печально качая головой.
   Взгляд дона Хуана Антонио  стал  свирепым.  Затем  выражение  его  лица
смягчилось, и он опустил голову. "Это правда, - наконец сказал он.  -  Ай,
Карлос! Горе мне!! Hombre! [Парень! (исп.)] Муж всегда  узнает  последним.
Вот уже сколько недель я с трудом смотрю ему в лицо. Как же,  под  угрозой
оказалась честь самой полиции. Как насмехались над нами  железнодорожники.
Мама!
   - Значит, бедный мой Карлос... Ты наконец _узнал_, а? _Тем не менее!_ -
Дон  Хуан  Антонио  чуть  ли  не  закричал  на  остальных.  -  Мы   должны
придерживаться  именно  моей  версии,  вы  согласны?  Карлос  и  так   уже
пострадал, а вдобавок тут замешана честь полиции.
   -  О,  мы  согласны,  согласны,  senor  jefe,  -  поспешно  и  с  душой
воскликнули остальные офицеры.
   - Я полагаю, мы можем положиться на великодушие ветерана Лопеса?
   Старик приложил руку к сердцу и поклонился. "Будьте спокойны, -  сказал
он. - Может быть, то, что совершил Карлос  в  каком-то  смысле  технически
противозаконно, я не ученый, не юрист. Но это естественно. Это по-мужски".
   - Очень по-мужски, очень, - согласились все остальные.
   Дон Хуан Антонио наклонился, притронулся к плечу  плачущего  Карлоса  и
попытался его приободрить. Но Карлос, судя по всему, ничего не слышал и уж
вовсе ничего не понимал. Он  плакал,  что-то  лепетал,  наносил  удары  по
чему-то невидимому, а время от времени издавал приглушенные  встревоженные
крики и поспешно отскакивал  назад.  Начальник  и  все  прочие  обменялись
словами и взглядами, выражая свое беспокойство. "Это начинает походить  на
нечто большее, чем временный шок, - сказал он. - Если так пойдет и дальше,
как бы он, упаси Боже, не оказался в конце концов в Мизерикордии. Херардо,
- приказал он самому молодому офицеру, - сходи попроси д-ра Оливеру зайти,
когда он найдет удобным.  Ему  ведома  механика  современной  науки...  Не
волнуйся, Карлос!  -  сказал  он  ободряюще.  -  Скоро  ты  у  нас  совсем
выздоровеешь... Так... Я о чем-то думал... Ах, Сепеда".
   - Да, сэр начальник?
   - Ты говорил... с Эухенио и Онофрио Крусом тоже. _Тоже_. С кем еще? Кто
этот человек или люди?.. Назови мне их имена, я настаиваю!
   Заместитель сказал с изрядной  неохотой:  "Ну...  сэр...  мне  известен
только один. Исидро Чаче. Curandero".
   Дон Хуан  Антонио  сначала  изумился,  потом  пришел  в  ярость,  затем
исполнился решительности и выпрямился во весь рост. "Ага, curandero.  Этот
фигляр. Этот сутенер.  Этот  шарлатан.  -  Он  потянулся  за  фуражкой.  -
Пойдемте. Мы нанесем визит этому пережитку прошлого. Дадим ему знать,  что
у полиции имеются зубы. А?"
   Старый Эктор, тюремщик, энергично замотал  головой.  Еще  более  старый
ветеран революции  выставил  вперед  руку.  "Нет,  нет,  patron  [господин
(исп.)], - умоляюще сказал он. - Не ходите. Он опасен.  Он  очень  опасен.
Ему ведомы все лесные духи и демоны. Он может  наложить  на  вас  страшное
заклятие. Нет, нет, нет..."
   - Как! - с презрением вскричал дон Хуан Антонио. - Уж не думаете ли вы,
будто я придаю значение подобным  суевериям!  -  Он  храбро  выпрямился  и
стоял, не трогаясь с места.
   Старый Эктор сказал: "Ах, patron. Это  еще  не  все.  Ведь  я  в  конце
концов, я тоже должностное лицо. Я не... Однако подумайте, сэр.  Curandero
ведомы силы каждого корешка, каждой травки, каждого листка и травинки. Ему
известен каждый гриб, каждая поганка. Подумайте, подумайте...  всего  лишь
щепотка в еде или в питье (а у кого из нас тысяча  глаз?)...  Подумайте  о
последствиях  подобного  отравления!  Бесплодие,   импотенция,   выкидыши,
нарушения зрения,  паралич  горла,  воображаемые  голоса,  головокружения,
боли, вспухание век, жжение в груди  и  в  области  сердца,  галлюцинации,
истощение, безумие и кто знает, что еще? Нет, patron, нет, нет".
   - Он знается с дьяволом, - пробормотал Лопес, тряся головой.
   - Хм, что ж, - сказал дон Хуан Антонио. - Мне  начинает  казаться,  что
это скорей задача священника, что вы скажете?
   - Конечно, священника! Если не самого епископа!
   Начальник полиции тут же положил фуражку  на  место.  "Очевидно,  таким
образом, служителю отделенной от церкви республики не пристало вмешиваться
в подобные дела. Благодарю, что  обратили  на  это  мое  внимание.  Мы  не
удостоим старого мошенника своим присутствием".
   Взгляд его в это время был устремлен в  окно.  На  лице  его  появилось
ошарашенное выражение: "Стоит помянуть... Кхе-кхе. Разве я  не  говорил  о
служителе Божием? Взгляните". Служитель Божий и вправду  пересекал  в  это
время рыночную площадь, а его с формальной  точки  зрения  противозаконную
рясу почти полностью прикрывало не вызывающее никаких  возражений  пальто.
Впереди него шел ризничий с маленьким ящичком, в котором, как  все  знали,
он носил сосуды для последнего причастия.
   - Эктор... сделайте одолжение, сходите узнайте,  кто  умер...  а  потом
сходите спросите, почему задерживается доктор. Ай, Карлос, hombre!
   Эктор рысцой отправился на улицу. Минуту спустя он вернулся  и  подошел
достаточно близко, чтобы сообщить имя, прежде чем отправиться к врачу.
   - Что он сказал? - спросил дон Хуан Антонио. - Кто?
   - Abuelita Ана, сэр. Вы знаете, та самая...
   - Что? - Дон Хуан  Антонио  удивился.  -  _Бабушка_  Ада?  Кто  бы  мог
ожидать? Сколько ее помню, она все умирала. Ладно, ладно, ладно...
   Когда он поднял правую руку и медленно перекрестился, лицо его все  еще
выражало удивление.



    Эйв Дэвидсон.
    Сейчеверелл

   -----------------------------------------------------------------------
   Avram Davidson. Sacheverell (1964). Пер. - О.Воейкова.
   Авт.сб. "Феникс и зеркало". СпБ., "Северо-Запад", 1993.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 3 October 2001
   -----------------------------------------------------------------------



   Окна комнаты, обращенные на улицу, были заколочены; внутри стояли  мрак
и холод и очень скверно пахло.  Там  был  заляпанный  матрас,  на  котором
храпел закутанный в одеяло человек; стул без спинки,  стол,  а  на  нем  -
остатки пакета с гамбургерами, несколько пивных банок  и  грошовая  свеча,
ронявшая тени на все вокруг.
   Среди  теней  послышалось  шарканье,  затем  едва   слышный   треск   и
дребезжание, потом очень слабый тоненький голосок  выжидательно  произнес:
"Джордж, вам, наверное, очень _холодно_..." Молчание. "Я просто  чувствую,
что _мне_ очень холодно..." Голос  потихоньку  замер.  Немного  погодя  он
сказал: "Он еще спит. Человеку необходим  отдых.  Очень  _трудно_".  Голос
будто пытался уловить какой-то звук, но, кажется, не услышал его, и спустя
мгновенье сказал уже другим тоном: "Хорошо".
   "М-м-м?" - спросил он, обращаясь к тишине. На секунду вновь послышалось
дребезжание, затем голос сказал: "Добрый  день,  принцесса.  Добрый  день,
мадам. Генерал, как я рад видеть _вас_. Мне хотелось бы пригласить вас  на
чай. Мы возьмем самый красивый кукольный  сервиз,  а  если  кто-то  желает
отведать  чего-нибудь  _покрепче_,  по-моему,  у  профессора...  -   Голос
запнулся, заговорил снова: -  В  бутылке  на  серванте  найдется  капелька
ой-не-печалься. А теперь прошу всех садиться".
   Снаружи зашумел ветер; когда он стих,  пламя  свечи  все  еще  плясало;
послышалось гудение, оно звучало то тише, то громче,  словно  стон,  потом
что-то внезапно как бы  щелкнуло,  и  гудение  прекратилось.  Голос  опять
заговорил, вначале чуть дрожа: "Коко и Моко? Нет,  весьма  сожалею,  но  я
никак не могу их пригласить, они очень глупые, они не  умеют  себя  вести,
они даже говорить не умеют..."
   Человек, лежавший на заляпанном матрасе, проснулся,  вздрогнул,  рывком
приподнялся и с криком  сел.  Он  резко  повернул  голову  вправо,  влево,
скорчил гримасу и нанес удар в пустоту.
   - Вам приснился дурной сон, Джордж? - неуверенно спросил голос.
   Джордж сказал: "Уф-ф-ф!" и надавил на глаза  бугорками  ладоней.  Резко
опустив руки, он  прокашлялся  и  густо  сплюнул.  Затем  подался  вперед,
схватился за провисшую до полу цепь, конец которой был прикреплен к  ножке
стола, и потянул на себя. Цепь не поддавалась, он напрягся, что-то  упало,
запищало. Джордж все тянул, пока не вытащил и не схватил свою добычу.
   - Сейчеверелл...
   - Надеюсь, вам не приснился дурной сон, Джордж?
   - Сейчеверелл, тут кто-нибудь был? Только попробуй соври...
   - Нет, Джордж, честно! Здесь никого не было, Джордж!
   - Только попробуй соври, тут я тебя и прикончу!
   - Я же не стану лгать вам, Джордж. Я знаю, что лгать дурно.
   Джордж свирепо глянул на него покрасневшими глазами,  ухватился  руками
покрепче и надавил. Сейчеверелл  вскрикнул  и  ткнулся  лицом  в  запястье
Джорджа. Его зубы лязгнули в воздухе. Джордж тут  же  разжал  руки,  и  он
поспешно убрался прочь. Джордж растер рукавом  штанину,  гадливо  фыркнул.
"Смотри, что ты наделал, мелкая пачкучая обезьяна!" - заорал он.
   Сейчеверелл захныкал,  прячась  в  тени:  "Джордж,  я  ничего  не  могу
поделать. У меня ведь нет сфинктера, а ты _напугал_ меня,  ты  сделал  мне
_больно_..."
   Джордж застонал, съежился под  одеялом.  "Тут  на  цепи  сидит  миллион
долларов, - сказал он, - а я гнию в эти дыре. Как алкаш, как отребье,  как
_ханыга_!" Он стукнул кулаком по полу. "Не видю  смысла!"  -  крикнул  он,
заворочался, становясь  на  четвереньки,  толчком  поднялся  на  ноги.  Он
обернул одеяло вокруг плеч и торопливо зашаркал к двери,  проверил  засов,
затем осмотрел каждое из заколоченных окон, обращенных на улицу, и щеколду
на зарешетчатом окошке, выходившем во двор,  по  краям  которого  выступил
иней. Потом с руганью и вздохами завозился в углу.
   Сидя  под  столом,  Сейчеверелл  изо  всех  сил  натягивал   цепь,   но
безрезультатно. "Мне здесь _не нравится_, Джордж, -  сказал  он.  -  Здесь
холодно и грязно, и _мне_ тоже холодно, я испачкался, и мне