эн
подошел к массивной двери и встал возле  нее.  По  счастливой,  невероятно
счастливой случайности его ни о  чем  не  спросили,  пока  он,  крадучись,
выбирался из дортуара. Если бы  его  задержали  или  же  сочли  его  ответ
сомнительным или неадекватным,  по  всей  вероятности,  его  отправили  бы
обратно в дортуар, чтобы наказать. Конечно,  наказание  закончится,  когда
пора будет отправляться на работу к десяти часам утра, но за эти  немногие
часы  человек  способен  выстрадать   несколько   вечностей   ада.   Тихие
приглушенные стоны да вялые конвульсивные движения - вот  и  все  признаки
происходящего. Совсем не мешает спать, если наказывают кого-то другого.
   Массивная дверь находилась в углублении, и острое лезвие ветра не могло
туда дотянуться.
   Роджер Фримэн воспринял это с благодарностью.  Он  внес  ходатайство  о
новом пальто два года назад, старое уже  тогда  сильно  износилось.  Может
быть, если только этот год не принесет освобождения, он получит  пальто  в
следующем. Он затиснулся в угол, стараясь не думать о холоде.
   Вскоре к нему присоединился еще один мужчина, за ним  -  другой,  потом
женщина и супружеская пара. Каждый из них сознательно пошел на  риск,  все
рисковали получить наказание за то, что вышли на улицу  до  начала  работы
или за опоздание на работу. Одним просто понадобилась одежда. Кто-то хотел
получить разрешение на поездку к родственникам в другое место. И  того,  и
другого нужно ждать годами. А можно много лет прождать и  не  получить  ни
того, ни другого.  Некоторые,  как  Фримэн,  вопреки  всему  надеялись  на
счастливый случай, на освобождение.
   Доктор Фримэн пристально глядел на дверь.  Весьма  причудливый  узор  и
столь же непостижимый. Хеддеранцам он, несомненно, о чем-то говорит.  Если
понять  его  значение,  можно  было  бы  хоть  как-то  догадываться,   что
представляет собой  их  далекая  родина.  Если  интересно.  С  момента  их
пришествия прошло пятьдесят лет, а люди так почти ничего о них и не знают.
   Они здесь. Они не уйдут никогда. Этого вполне достаточно.
   Стоявший за доктором Фримэном мужчина упал. Никто не обратил на него ни
малейшего внимания. Прошло мгновение,  раздался  высокий  короткий  гудок.
Мужчина дернулся, открыл глаза. Он поднялся на ноги.
   И тут дверь открылась.
   "_Проходите по порядку_", -  распорядился  голос,  низкий  вялый  голос
хеддеранца, резкий и в то же время тягучий. Никто не пытался  протолкаться
вперед, все хорошо усвоили печальный опыт. Доктор Фримэн встал  на  третий
эскалатор,  спустился  на  два  этажа  вниз.  Были  времена,  когда   люди
поднимались наверх, но это до прихода хеддеранцев. Им не нравились высокие
здания, по крайней мере такое создалось впечатление. Они не давали никаких
объяснений, ни по этому поводу, ни  по  какому-либо  другому.  Они  просто
уничтожали то, что было им не по вкусу.
   На подходе к кабинету  доктор  Фримэн  оглянулся.  За  ним  выстроилось
человек двенадцать, не меньше. Все смотрели на него волком.  Удостоверений
выдают так мало, а он - первый на очереди. Он отвернулся. Он не  спал  всю
ночь, чтобы _оказаться_ первым. Никто  не  вправе  на  него  обижаться.  А
мужчина, который стоит за ним, молод. На что он надеется?..
   Дверь открылась, голос произнес: "_Проходите по одному за  единственный
раз_". Пятьдесят лет прошло, а хеддеранцы так и не освоили язык.  Конечно,
им это ни к чему. Роджер Фримэн вошел в кабинет, взял бланк для  заявления
из прорези настенного автомата, имевшегося в каждом кабинете, сел за стол.
Когда же доводилось ему сидеть на стуле в прошлый раз? Неважно.
   Конечно, анкета на хеддеранском языке. Голос  произнес  "_Имя_".  Голос
произнес: "_Номер_".
   Он написал: "Роджер Фримэн... 655-673-60-60-2". Бесцельно бросил взгляд
на скопление хеддеранских букв. Если бы можно было взять с собой анкету  с
вопросами на хеддеранском и ответами на английском языке,  вероятно,  если
выкроить время, удалось бы отыскать ключ к переводу.  Но  брать  анкету  с
собой нельзя. Испортивший бланк выбывает из  очереди.  Внести  ходатайство
можно только раз в год. А если бы  и  _удалось_  научиться  читать  на  их
языке, что дальше? Брат Фримэна, Боб, поговаривал о восстании,  но  с  тех
пор прошло много лет... и он не любил вспоминать о том,  что  произошло  с
Бобом. К тому же у него нет _времени_  -  в  десять  он  должен  выйти  на
работу.
   С десяти утра до десяти ночи (у хеддеранцев имелся собственный подход к
счислению времени) он работал у станка, с силой нажимая на рычаги. К одним
из них нужно было нагибаться, а чтобы дотянуться  до  других,  приходилось
подниматься по лесенке. Он не знал ни что делает эта машина,  ни  хотя  бы
как она устроена. Да его это уже и не  интересовало.  Его  уже  ничего  не
интересовало, кроме нового пальто (или хотя бы какого-нибудь  поновей,  не
сношенного до дыр) и собственных шансов на освобождение.
   _Возраст. Род  занятий.  Прежний  род  занятий_.  То  есть  до  прихода
хеддеранцев. Пятьдесят лет назад. Он  был  врачом.  Устаревшая  профессия.
Теперь внутри каждого человека имеется частичка... чего-то... по-видимому,
она каким-то образом сообщается с  аппаратурой,  установленной  в  глубине
помещений, где живут хеддеранцы. Случись перелом кости,  кровотечение  или
просто обморок (как с молодым  человеком,  стоявшим  за  ним  в  очереди),
пройдет меньше секунды, и все уже в порядке. Никто подолгу не болел,  ведь
даже  изношенные  органы  подвергались  регенерации.  Слишком  мало  людей
осталось в живых, и эти немногие были слишком  сильно  нужны  хеддеранцам,
чтобы позволить им болеть или умирать.
   Он, наконец, заполнил длинную анкету.  Резкий  голос  сказал:  "_Теперь
немедленно в кабинет десять, четвертый этаж_".
   Доктор Фримэн покорно поспешил прочь. Если  они  говорят  "немедленно",
это всерьез.  Наказание  может  обрушиться,  словно  удар  бича,  а  может
тянуться нескончаемо долго.  Заранее  никогда  не  известно.  Может  быть,
хеддеранцам известно.  Только  они  не  говорят.  Когда  Фримэн  вышел  из
кабинета, туда кинулся следующий по очереди мужчина, стоявший под  дверью.
Только трое человек могли надеяться, что успеют пройти процедуру до начала
своего рабочего дня.
   В кабинете десять на четвертом этаже ему задали те же вопросы, только в
ином порядке. Затем его направили в кабинет пять на семнадцатом этаже. Там
обе анкеты заложили в машину, и она  выдала  их  обратно  со  штемпельными
отметками на хеддеранском языке.
   "_Кабинет восемь, второй этаж_", - сказал голос. Добравшись  до  места,
он опустил анкеты в  щель.  Мгновение  -  и  они  вернулись  обратно,  без
пометок.
   "Имя Роджер Фримэн. Номер 655-673-60-60-2. За вами имеется единоразовое
ходатайство  без  резолюции.  Непозволительно   два.   Вы   отмените   это
ходатайство. Или отмените то".
   Мысли его отчаянно заметались. Что же это за ходатайство без резолюции?
Когда ввели такое правило? Пальто! Если оставить последнее заявление и  на
него придет отказ, придется ждать следующего года, чтобы  вторично  подать
прошение о пальто. А потом снова  ждать  годами...  Стоял  холод,  дортуар
плохо отапливался, у него не  было  одеяла.  Его  нынешнее  пальто  совсем
обветшало. Удобства для людей сведены к минимуму.
   Но подать новое прошение _необходимо_. Он оказался первым на очереди...
   "_Говорите_, - приказал низкий вялый  голос.  -  _Отвечайте.  Говорите.
Сразу_".
   Глотая в  спешке  слова,  Фримэн  сказал:  "Я  отменяю  оставшееся  без
резолюции".
   "_Опустите бланки_".
   Опустил. Стал ждать.
   "_Пройдите в Кабинет Десять, Четвертый Этаж_".
   Он уже побывал там, этот кабинет оказался вторым на его  пути.  Ошибка?
Неважно, надо идти. Он снова вошел в кабинет. И стал ждать.
   Его внимание  привлек  похожий  на  хрюканье  звук.  Он  поднял  глаза,
вздрогнул, съежился. Хеддеранец отключил разделительный экран и пристально
смотрел на него. Пустые  серые  граненые  глаза,  огромная  голова,  тело,
похожее на деформированный утробный  плод...  затем  разделительный  экран
включился снова. Фримэна передернуло. Редко случается их видеть. Много лет
уже не доводилось.
   Из  машины  выскользнул  бумажный  листок.  Он  подхватил  его,  ожидая
распоряжений отправляться - куда? Если  он  не  успеет  до  десяти  часов,
надежды на спасение в этом году не остается. Никакой. Он тупо уставился на
непонятные буквы. Холодный безразличный голос сказал: "_Имя Роджер Фримэн.
Номер   655-673-60-60-2.   Признан   излишним.   Ходатайство   о    смерти
удовлетворить. Для получения удостоверения  проследуйте  в  кабинет  один.
Пятый этаж. Немедленно_".
   По щекам доктора Фримэна катились слезы. "Наконец-то, -  он  всхлипывал
от счастья. - Наконец..."
   Он торопливо вышел из  кабинета.  Ему  все-таки  удастся  спастись,  но
только если он доберется до места, дока не наступило десять часов.



    Эйв Дэвидсон.
    Кульминация

   -----------------------------------------------------------------------
   Пер. - О.Воейкова.
   Авт.сб. "Феникс и зеркало". СпБ., "Северо-Запад", 1993.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 3 October 2001
   -----------------------------------------------------------------------



   Эти двое приехали совсем одни в то местечко среди  гор,  о  котором  он
рассказывал: магазин, гараж, гостиница - все вместе. Стоял  редкий  денек,
марочный денек, и  никто  их  не  беспокоил,  пока  они  ели  и  распивали
бутылочку вина. Говорила в основном одна, говорила, право же, глупости, но
ее молодость и миловидность придавали словам этакую мерцавшую красоту.
   Он пожирал ее  глазами:  золотой  ореол  волос,  зеленые  топазы  глаз,
изысканно  свежая  кожа,  кремовая  шея,   словно   колонна,   грудь   (о,
сферы-двойники сладчайших наслаждений!)...
   - Но это совершенно неважно, - сказала она, прервав свой рассказ.  -  Я
хочу позабыть обо всем этом. Ты, каким ты был в детстве? О чем мечтал?
   Он улыбнулся. "О миллионе прекрасных  девушек...  похожих  на  тебя,  -
добавил он, стоило ей надуть свои маленькие красные губки, - как я  спасаю
их от ужасного дракона, пронзив копьем мерзкую его чешую, - сказал он, - а
дракон в предсмертной агонии скребет грязными лапами по скалам... Потом мы
с девушкой жили счастливо до самой смерти, обмениваясь лишь целомудренными
поцелуями, не более того".
   Она улыбнулась, дотронулась до него. "Мило,  -  сказала  она.  -  Но...
целомудренные  поцелуи?  А  вот  я  раньше  мечтала...  впрочем,  неважно.
Забавно, как меняются наши мечты,  а  все-таки  не  так,  чтоб  уж  очень,
правда?" Они быстренько огляделись и увидели лить крохотную, как  пылинка,
птицу высоко в небе, потом они поцеловались.
   Вскоре они  доехали  до  конца  боковой  дороги,  потом  взобрались  по
тропинке наверх. "Ты точно уверен, что  нас  никто  здесь  не  увидит?"  -
спросила она.
   - Уверен точно, - сказал он. Он отошел назад.  Послышался  шум  мощного
движения, недолгий крик, затем... другие звуки. Через некоторое  время  он
подошел  поближе  и  нежно  провел  руками  по  искристой  радужной   шее.
Прекрасное  создание  благодарно  зашипело  и  снова   принялось   чистить
великолепные сверкающие лапы черным блестящим раздвоенным языком.



    Эйв Дэвидсон.
    Доктор Моррис Голдпеппер возвращается

   -----------------------------------------------------------------------
   Avram Davidson. Dr.Morris Goldpepper Returns (1962). Пер. - О.Воейкова.
   Авт.сб. "Феникс и зеркало". СпБ., "Северо-Запад", 1993.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 3 October 2001
   -----------------------------------------------------------------------



   Джеймс Э.(Элфонзус) Дэнди мерил шагами, которые можно  охарактеризовать
только словом "беспокойные", пол конторы у  себя  на  ранчо  в  Тишоминго,
являвшемся гордостью штата Техас (которое, следовательно, не нужно  путать
с каким-нибудь ранчо, находящимся близ Тишоминго, штат Оклахома). Время от
времени он пытался, подобно Бетиусу, искать утешения  в  философии  -  это
слово применяется здесь в прежнем своем истолковании и означает "наука"  -
и обращался к книжной полке.  Но  на  этот  раз  труды  Кроу,  Хольвагера,
Бэрретта, Шильдса и Уильямса (не говоря уже об Оливере), на этот раз труды
сих  великих  первооткрывателей  науки,   не   смогли   ни   утешить,   ни
заинтересовать его. Бремя его было тяжко. Нужда его была велика. Шаги  его
были беспокойны.
   На некотором расстоянии от него, нам нет необходимости устанавливать  с
непогрешимой точностью на каком именно, ибо все (как  открыл  нам  великий
Эйнштейн) относительно: то, что в штате Род-Айленда и Плантаций  Провидено
считается далеким путешествием, в Техасе - лишь увеселительная прогулка...
Итак,  продолжим:  на  некотором  расстоянии  от   него   горько   плакала
хорошенькая привлекательная молодая особа женского  пола.  Огромные  слезы
вытекали из ее больших глаз и скатывались по мягким щекам.
   - Ну папа, папа, папа, - заклинала и молила она. -  "Маленький  Джимми"
во всем этом не виноват. Почему нам нельзя пожениться, папа, пана, скажи?
   Ее звали Мэри Джейн Кроуфорд, Человек, к  которому  она  обращалась  на
языке  дочерней  преданности,  был  ее  отец,  д-р  Клемент  (или  "Клем")
Кроуфорд, землевладелец и земледелец, иными словами - хозяин ранчо, помимо
того, овеянный eclat [славой (франц.)] как  обладатель  ученой  степени  в
области Стоматологии.
   Незамедлительно и совершенно по праву  возникает  вопрос:  почему  этот
последний факт не упомянули первым, и вот ответ: д-р "Клем" Кроуфорд,  или
"Док", - фамильярное уменьшительное, которое вызвало бы обоснованную обиду
в таких  центрах  густонаселенного  обитания,  как  крупные  города,  а  в
сельских областях может употребляться и часто употребляется без  намерения
оскорбить, - "Док Клем" Кроуфорд вот  уже  несколько  лет,  как  отошел  и
устранился от активной практики этой чрезвычайно важной профессии, и с тех
пор посвящал свое время сельскому хозяйству и смежным с ним ремеслам.
   - Мэри Джейн, - сказал он с некоторым раздражением. -  Хорошо  бы  тебе
прекратить эти вопли. Я не говорил, что  тебе  нельзя  выходить  замуж  за
"Маленького Джимми", я сказал  только,  что  тебе  нельзя  выйти  за  него
_сейчас_. Он не виноват, что "Большой Джимми" оказался в  таком  плачевном
положении. Но все, что ему принадлежит на этом свете, является долей того,
что есть у его папы, а его папа, похоже, имеет весьма  значительные  шансы
_потерять_ все, что у него есть. Мне просто совершенно невыносима мысль  о
том, что моей малышке придется терпеть лишения и  ютиться  в  каком-нибудь
стареньком домишке из десяти комнат.  Конечно,  вы  могли  бы  потом  жить
_здесь_, а "Маленький Джимми" мог  бы  работать  на  _меня_.  Но  нет.  Он
абсолютно такой же упрямец, как и его папа.
   Огорченная, безутешная Мэри Джейн ушла. Ее отец  все  так  же  сидел  в
кресле и как будто печально размышлял о делах дочери, но на самом  деле  у
него были собственные непрошеные заботы.
   В просторной кухне дома на ранчо Кроуфордов миловидная женщина  средних
лет  занималась  выпечкой  пирожков  с   фруктами   и   прочих   съедобных
деликатесов. Это была миссис Дусит, экономка, вдовая женщина, выражаясь на
языке  местного  диалекта.  Когда-то  ей  казалось,   что   есть   причина
предполагать наличие  интереса  к  ней  со  стороны  ее  нанимателя,  д-ра
Клемента ("Клема") Кроуфорда - вдовца, никак не связанного и  не  имеющего
ничего общего с такими аргументами, как ее пышные сочные пирожки,  смачные
бифштексы, вкусный кофе и восхитительное жаркое... хотя они ни в коей мере
не способствовали его уменьшению.
   В то время ей казалось, будто она замечает  определенное  выражение  во
взгляде своего нанимателя и определенные нотки в его  голосе.  Однако  это
время прошло, и вместе с ним у миссис Дусит прошел почти всякий интерес  к
работе. Она даже подумывала, не занять ли ей должность  воспитательницы  в
заведении для неимущих девиц, которое содержал в  пригороде  Далласа  Союз
Баптистов Юга.
   Но она все откладывала этот решительный шаг со дня на день.
   Наверху,  в  просторных  апартаментах,  щедро  предоставленных  в   его
распоряжение хозяином,  Клементом  ("Клемом")  Кроуфордом,  д-ром  С.  (не
практ.), находилось  еще  одно  лицо  из  dramatis  personae,  или  списка
действующих лиц повествования, внимательно рассматриваемого нами в  данный
момент,  а  именно   и   videlecet   некий   Моррис   Голдпеппер,   доктор
стоматологической  хирургии,  изобретатель  моста  Голдпеппера  и  коронки
Голдпеппера, а также усовершенствователь полувыдвижного  зажима,  носящего
его имя. Он является как  бы  Ливием,  Макробиусом  или  Джиббоном  данной
летописи.  (Скромность,  проявляющаяся  как   самопроизвольное   нежелание
находиться в центре внимания, обязывает меня - за единственным исключением
в данном  месте  -  придерживаться  третьего  лица  как  ранее,  так  и  в
дальнейшем).
   Апартаменты,  или  самая  настоящая  отдельная  квартира,  состояли  из
спальни, комнаты для отдыха, кабинета, кухни, бара (который в силу  широко
известной  умеренности  привычек  д-ра  Голдпеппера  оставался  почти  без
применения, подобно определенным органам, характерным  для  млекопитающих,
наличествующим у кабана), игровой  комнаты  и  помещения,  прежде  бывшего
второй спальней, которое, однако, ценой немалых затрат и усилий превратили
в лабораторию для изготовления и сборки зубопротезных приспособлений.
   Сделано все это было  исключительно  из  великодушия,  привязанности  и
уважения, которые испытывал д-р Кроуфорд по отношению к своему  старинному
"однокашнику" по Морской Зубоврачебной Службе, д-ру Голдпепперу.
   Не  следует  думать,  что  д-р  Голдпеппер  перестал  арендовать   свою
холостяцкую квартиру в отеле Дейвенпорт, а также лабораторию на Бродвее  в
северо-западной его части, где расположены Семидесятые улицы, чтобы  вести
образ жизни провинциального сквайра в  лесистой  или  (учитывая  скудность
деревьев) полулесистой цитадели  округа  Джон  К.Колхаун,  штат  Техас.  В
сущности, дело не слишком приятное заключалось  в  том,  что  он  как  раз
претерпевал долгий затруднительный процесс восстановления сил, сопряженный
с последствиями вызволения его из когтей  и  лап  злокозненных  обитателей
планеты иной части Галактики.
   Во  всяком  случае  д-р  Голдпеппер  отдыхал  в  роскошно  обставленных
апартаментах для гостей. Он совершал долгие прогулки по  ранчо  и  находил
удовольствие в зеленеющей растительности всходов  и  округлой  волнистости
холмов. И, впервые со времени отрочества,  возвратился  он  к  незлобивому
занятию - рыболовству, или ко времяпрепровождению путем ужения рыбы.
   Ранчо М.Бар Л. (названное  в  честь  достопочтенного  Мирабо  Бонапарте
Ламара, бывшего некогда президентом Техасской Республики и  кумиром  "Дока
Клема" в детстве) находилось на реке Маленькая Команче. Тем, кто привык  к
величавому Гудзону и судоходной Ист  Ривер,  применение  слова  "река"  по
отношению к тому, что остальные могут счесть всего  лишь  ручьем,  вначале
дается нелегко. Как бы там ни было,  воды  Маленькой  Команче  изобиловали
форелью, окунями и прочими съедобными разновидностями рыб. Д-р  Голдпеппер
считал себя  слишком  нетерпеливым,  чтобы  попытаться  овладеть  техникой
ужения рыбы на  искусственную  или  даже  натуральную  мушку,  однако  его
предприимчивый хозяин постоянно наполнял  коробочку  для  наживки  червями
поразительной стати  и  длины,  и  при  подобном  вспоможествовании  гость
зачастую возвращался  домой,  неся  в  корзине  для  рыбы  кое-что  помимо
воздуха.
   Именно в тот день, с которого мы начали свой  рассказ,  д-р  Голдпеппер
возвратился, совершив обход окрестностей, и хозяин дома сообщил, что некто
дожидается, желая повидать его.
   - Дожидается, желая повидать _меня_? - так прозвучал удивленный  ответ.
- _Кто_?
   - Морри, я не знаю,  -  сказал  доктор  "Клем"