орическую фразу: "Я  го-
това отдаться тому, кто мне раскроет тайну". Это имело успех.
   Словом, во всем Париже один Роллинг, сидя у Грифона, ничего не знал о
происшествии на улице Гобеленов. Он был очень зол и нарочно заставил Се-
менова подождать в таксомоторе. Наконец он появился на углу, молча  влез
в машину и велел везти себя в морг. Семенов,  неистово  юля,  по  дороге
рассказал ему содержание газет.
   При упоминании о шпильке с пятью бриллиантами пальцы Роллинга  затре-
петали на набалдашнике трости. Близ морга он внезапно рванулся к  шоферу
с жестом, приказывающим повернуть, - но сдержался и только свирепо засо-
пел.
   В дверях морга была давка. Женщины в дорогих мехах, курносенькие  ми-
динетки, подозрительные личности из предместий, любопытные консьержки  в
вязаных пелеринках, хроникеры с потными носами и  смятыми  воротничками,
актриски, цепляющиеся за мясистых актеров, - все стремились взглянуть на
убитого, лежавшего в разодранной рубашке и босиком на покатой  мраморной
доске головой к полуподвальному окну.
   Особенно страшными казались босые ноги его -  большие,  синеватые,  с
отросшими ногтями. Желтомертвое лицо "изуродовано судорогой ужаса".  Бо-
родка торчком. Женщины жадно стремились к этой оскаленной маске,  впива-
лись расширенными зрачками, тихо вскрикивали, ворковали. Вот он, вот  он
- любовник дамы с бриллиантовой шпилькой!
   Семенов ужом, впереди Роллинга, пролез сквозь толпу к  телу.  Роллинг
твердо взглянул в лицо убитого. Рассматривал с секунду. Глаза его  сощу-
рились, мясистый нос собрался складками, блеснули золотые зубы.
   - Ну что, ну что, он ведь, он? - зашептал Семенов.
   И Роллинг ответил ему на этот раз:
   - Опять двойник.
   Едва была произнесена эта фраза, из-за плеча Роллинга появилась свет-
ловолосая голова, взглянула ему в лицо, точно сфотографировала, и  скры-
лась в толпе.
   Это был Шельга. Бросив Семенова в морге, Роллинг проехал на улицу Се-
ны. Там все оставалось по-прежнему - тихая паника. Зоя не  появлялась  и
не звонила.
   Роллинг заперся в спальне и ходил по ковру, рассматривая кончики баш-
маков. Он остановился с той стороны постели, где  обычно  спал.  Поскреб
подбородок. Закрыл глаза. И тогда  вспомнил  то,  что  его  мучило  весь
день...
   "... Роллинг, Роллинг... Мы погибли..."
   Это было сказано тихим, безнадежным голосом  Зои.  Это  было  сегодня
ночью, - он внезапно посреди разговора заснул.  Голос  Зои  не  разбудил
его, - не дошел до сознания. Сейчас ее отчаянные слова отчетливо  зазву-
чали в ушах.
   Роллинга подбросило, точно пружиной... Итак, - странный припадок  Га-
рина на бульваре Мальзерб; волнение Зои в кабаке "Ужин Короля"; ее  нас-
тойчивые вопросы: какие именно бумаги мог похитить  Гарин  из  кабинета?
Затем - "Роллинг, Роллинг, мы погибли..." Ее исчезновение. Труп двойника
в морге. Шпилька с бриллиантами. Именно вчера, - он помнил, -  в  пышных
волосах Зои сияло пять камней.
   В цепи событий ясно одно: Гарин  прибегает  к  испытанному  приему  с
двойником, чтобы отвести от себя удар. Он  похищает  автограф  Роллинга,
чтобы подбросить его на место убийства и  привести  полицию  на  бульвар
Мальзерб.
   При всем хладнокровии Роллинг почувствовал, что спинному  хребту  хо-
лодно. "Роллинг, Роллинг, мы погибли..." Значит, она  предполагала,  она
знала про убийство. Оно произошло между тремя и четырьмя утра. (В  поло-
вине пятого явилась полиция.) Вчера, засыпая, Роллинг слышал,  как  часы
на камине пробили три четверти второго. Это было его последним  восприя-
тием внешних звуков. Затем Зоя исчезла. Очевидно, она кинулась на  улицу
Гобеленов, чтобы уничтожить следы автографа.
   Каким образом Зоя могла знать так точно про готовящееся  убийство?  -
только в том случае, если она его сама подготовила. - Роллинг подошел  к
камину, положил локти на мраморную доску и закрыл лицо руками. - Но  по-
чему же тогда она прошептала ему с таким ужасом: "Роллинг,  Роллинг,  мы
погибли!.." Что-то вчера произошло, - перевернуло ее планы. Но что? И  в
какую минуту?.. В театре, в кабаке, дома?..
   Предположим, ей нужно было исправить какую-то ошибку. Удалось ей  или
нет? Гарин жив, автограф покуда не обнаружен, убит двойник. Спасает  это
или губит? Кто убийца - сообщник Зои или сам Гарин?
   И почему, почему, почему Зоя исчезла? Отыскивая в памяти эту минуту -
перелом в Зоином настроении, Роллинг напрягал воображение,  привыкшее  к
совсем другой работе. У него трещал мозг. Он припоминал - жест  за  жес-
том, слово за словом - все вчерашнее поведение Зои.
   Он чувствовал, если теперь же, у камина, не поймет до  мелочей  всего
происшедшего, то это -  проигрыш,  поражение,  гибель.  За  три  дня  до
большого наступления на биржу достаточно намека на его  имя  в  связи  с
убийством, и - непомерный биржевой скандал, крах... Удар по Роллингу бу-
дет ударом по миллиардам, двигающим в Америке, Китае, Индии,  Европе,  в
африканских колониях тысячами предприятий. Нарушится точная работа меха-
низма... Железные дороги, океанские линии, рудники, заводы, банки, сотни
тысяч служащих, миллионы рабочих, десятки миллионов держателей ценностей
- все это заскрипит, застопорится, забьется в панике...
   Роллинг попал в положение человека, не знающего, с какой стороны  его
ткнут ножом. Опасность была смертельной. Воображение его  работало  так,
будто за каждый протекающий в секунду отрезок мысли платили по  миллиону
долларов. Эти четверть часа у камина могли быть занесены в  историю  на-
равне с известным присутствием духа у Наполеона на Аркольском мосту.
   Но Роллинг, этот собиратель миллиардов, фигура почти уже  символичес-
кая, в самую решительную для себя минуту (опять-таки первый раз в жизни)
внезапно предался пустому занятию, стоя с раздутыми ноздрями перед  зер-
калом и не видя в нем своего изображения. Вместо анализа  поступков  Зои
он стал воображать ее самое - ее тонкое,  бледное  лицо,  мрачно-ледяные
глаза, страстный рот. Он ощущал теплый запах ее каштановых  волос,  при-
косновение ее руки. Ему начало казаться, будто он, Роллинг,  весь  цели-
ком, - со всеми желаниями, вкусами, честолюбием, жадностью к  власти,  с
дурными настроениями (атония кишок) и едкими думами о смерти, -  пересе-
лился в новое помещение, в умную, молодую, привлекательную  женщину.  Ее
нет. И он будто вышвырнут в ночную слякоть. Он сам  себе  перестал  быть
нужен. Ее нет. Он без дома. Какие уж там мировые концерны, - тоска, тос-
ка голого, маленького, жалкого человека.
   Это поистине удивительное состояние химического короля было  прервано
стуком двух подошв о ковер. (Окно спальни - в первом этаже, - выходившее
в парк, было раскрыто.) Роллинг вздрогнул всем телом. В каминном зеркале
появилось изображение коренастого человека с большими усами и сморщенным
лбом. Он нагнул голову и глядел на Роллинга не мигая.
   - Что вам нужно? - завизжал Роллинг, не попадая рукой в задний карман
штанов, где лежал браунинг. Коренастый человек, видимо, ожидал  этого  и
прыгнул за портьеру. Оттуда он снова выставил голову.
   - Спокойно. Не кричите. Я не собираюсь убивать или грабить, - он под-
нял ладони, - я пришел по делу.
   - Какое здесь может быть дело? - отправляйтесь  по  делу  на  бульвар
Мальзерб, сорок восемь бис, от одиннадцати до часу... Вы влезли в  окно,
как вор и негодяй.
   - Виноват, - вежливо ответил человек, - моя фамилия Леклер, меня  зо-
вут Гастон. У меня военный орден и чин сержанта. Я никогда не работаю по
мелочам и вором не был. Советую вам, немедленно принести мне  извинения,
мистер Роллинг, без которых наш  дальнейший  разговор  не  может  состо-
яться...
   - Убирайтесь к дьяволу! - уже спокойнее сказал Роллинг.
   - Если я уберусь по этому адресу, то небезызвестная  вам  мадемуазель
Монроз погибла.
   У Роллинга прыгнули щеки. Он сейчас же подошел к Гастону. Тот  сказал
почтительно, как подобает говорить с обладателем миллиардов, и вместе  с
оттенком грубоватой дружественности, как говорят с мужем своей  любовни-
цы:
   - Итак, сударь, вы извиняетесь?
   - Вы знаете, где скрывается мадемуазель Монроз?
   - Итак, сударь, чтобы продолжить наш разговор, я должен  понять,  что
вы извиняетесь передо мной?
   - Извиняюсь, - заорал Роллинг.
   - Принимаю! - Гастон отошел от окна,  привычным  движением  расправил
усы, откашлянулся и сказал: - Зоя Монроз в руках убийцы, о котором  кри-
чит весь Париж.
   - Где она? (У Роллинга затряслись губы.)
   - В Вилль Давре, близ парка Сен-Клу, в гостинице для случайных  посе-
тителей, в двух шагах от музея Гамбетты. Вчера ночью я  проследил  их  в
автомобиле до Вилль Давре, сегодня я точно установил адрес.
   - Она добровольно бежала с ним?
   - Вот это именно я больше всего хотел бы знать, - ответил Гастон  так
зловеще, что Роллинг изумленно оглянул его.
   - Позвольте, господин Гастон, я не совсем понимаю, какое ваше участие
во всей этой истории? Какое вам дело до мадемуазель Монроз? Каким  обра-
зом вы по ночам следите за ней, устанавливаете место ее нахождения?
   - Довольно! - Гастон благородным жестом протянул перед собой руку.  -
Я вас понимаю. Вы должны были поставить мне этот вопрос. Отвечаю вам:  я
влюблен, и я ревнив...
   - Ага! - сказал Роллинг.
   - Вам нужны подробности? - вот они: сегодня ночью,  выходя  из  кафе,
где я пил стакан грога, я увидел мадемуазель Монроз. Она мчалась в наем-
ном автомобиле. Лицо ее было ужасно. Вскочить в такси, броситься за  нею
вслед было делом секунды. Она остановила машину  на  улице  Гобеленов  и
вошла в подъезд дома шестьдесят три. (Роллинг моргнул, будто его кольну-
ли.) Вне себя от ревнивых предчувствий, я ходил по  тротуару  мимо  дома
шестьдесят три. - Ровно в четверть пятого мадемуазель Монроз вышла не из
подъезда, как я ожидал, а из ворот в стене парка,  примыкающего  к  дому
шестьдесят три. Ее за плечи придерживал человек с черной бородкой,  оде-
тый в коверкот и серую шляпу. Остальное вы знаете.
   Роллинг опустился на стул (эпохи крестовых походов) и  долго  молчал,
впившись пальцами в резные ручки... Так вот они - недостающие  данные...
Убийца - Гарин. Зоя - сообщница... Преступный план очевиден.  Они  убили
двойника на улице Гобеленов, чтобы впутать в грязную историю  его,  Рол-
линга, и, шантажируя, выманить деньги  на  постройку  аппарата.  Честный
сержант и классический дурак, Гастон, случайно  обнаруживает  преступле-
ние. Все ясно. Нужно действовать решительно и беспощадно.
   Глаза Роллинга зло вспыхнули. Он встал, ногой отпихнул стул.
   - Я звоню в полицию. Вы поедете со мной в Вилль Давре.
   Гастон усмехнулся, большие усы его поползли вкось.
   - Мне кажется, мистер Роллинг, будет благоразумнее не вмешивать поли-
цию в эту историю. Мы обойдемся своими силами.
   - Я желаю арестовать убийцу и его сообщницу и предать негодяев в руки
правосудия. - Роллинг выпрямился, голос его звучал как сталь.
   Гастон сделал неопределенный жест.
   - Так-то оно так... Но у меня есть шесть надежных молодцов,  видавших
виды... Через час в двух автомобилях я мог бы доставить их в Вилль  Дав-
ре... А с полицией, уверяю вас, не стоит связываться...
   Роллинг только фыркнул на это и  взял  с  каминной  полки  телефонную
трубку. Гастон с еще большей быстротой схватил его за руку.
   - Не звоните в полицию.
   - Почему?
   - Потому, что глупее этого ничего нельзя придумать... (Роллинг  опять
потянулся за трубкой.) Вы редкого ума человек, мосье Роллинг, неужели вы
не понимаете, - есть вещи, которые не говорятся прямо... умоляю вас - не
звонить... Фу, черт!.. Да потому, что после этого звонка мы с  вами  оба
попадем на гильотину... (Роллинг в бешенстве толкнул его в грудь и  выр-
вал трубку. Гастон живо оглянулся и в самое ухо Роллинга прошептал.)  По
вашему указанию мадемуазель Зоя поручила мне отправить облегченной  ско-
ростью к Аврааму одного русского инженера на улице Гобеленов, шестьдесят
три. Этой ночью поручение исполнено. Сейчас нужно десять тысяч франков -
в виде аванса моим малюткам. Деньги у вас с собой?..
   Через четверть часа на улицу Сены подъехала дорожная машина с  подня-
тым верхом. Роллинг стремительно вскочил в нее. Покуда машина делала  на
узкой улице поворот, из-за выступа дома вышел Шельга и прицепился к  ав-
томобилю, к задней части кузова.
   Машина пошла по набережной. На Марсовом поле, в том месте, где неког-
да Робеспьер, с колосьями в руке, клялся перед  жертвенником  Верховного
Существа заставить человечество подписать великий колдоговор  на  вечный
мир и вечную справедливость, - теперь возвышалась Эйфелева башня; два  с
половиной миллиона электрических  свечей  мигали  и  подмигивали  на  ее
стальных переплетах, разбегались стрелами, очерчивали рисунки  и  писали
над Парижем всю ночь: "Покупайте практичные и дешевые автомобили  госпо-
дина Ситроена..."
   Ночь была сыроватая и теплая. За открытым окном, от  низкого  потолка
до самого пола, невидимые листья принимались  шелестеть  и  затихали.  В
комнате - во втором этаже гостиницы "Черный Дрозд" - было темно и  тихо.
Влажный аромат парка смешивался с запахом духов. Ими был пропитан ветхий
штоф на стенах, истертые ковры и огромная деревянная кровать, приютившая
за долгие годы вереницы любовников. Это было доброе старое место для лю-
бовного уединения. Деревья шелестели за окном, ветерок доносил из  парка
запах земли и грусти, теплая кровать убаюкивала короткое счастье  любов-
ников. Рассказывают даже, что в этой комнате Беранже сочинял свои песен-
ки. Времена изменились, конечно. Торопливым любовникам,  выскочившим  на
часок из кипящего Парижа, ослепленным огненными воплями Эйфелевой башни,
было не до шелеста листьев, не до любви. Нельзя же, в самом деле, в наши
дни мечтательно гулять по бульвару, засунув в жилетный карман томик Мюс-
се. Нынче - все на скорости, все на бензине.  "Алло,  малютка,  в  нашем
распоряжении час двадцать минут! Нужно успеть в кино, скушать обед и по-
лежать в кровати. Ничего не поделаешь, Ми-Ми, это - цивилизация".
   Все же ночь за окном в гостинице "Черный Дрозд", темные  кущи  лип  и
нежные трещотки древесных лягушек не принимали участия в общем ходе  ев-
ропейской цивилизации. Было очень тихо и очень покойно. В комнате скрип-
нула дверь, послышались шаги по ковру. Неясное очертание человека  оста-
новилось посреди комнаты. Он сказал негромко (по-русски):
   - Нужно решаться. Через тридцать - сорок минут подадут машину. Что же
- да или нет?
   На кровати пошевелились, но не ответили. Он подошел ближе:
   - Зоя, будьте же благоразумны.
   В ответ невесело засмеялись. Гарин нагнулся к лицу  Зои,  всмотрелся,
сел в ногах на постель.
   - Вчерашнее приключение мы зачеркнем. Началось оно несколько  необыч-
но, кончилось в этой постели, - вы находите, что банально? Согласен. За-
черкнуто. Слушайте, я не хочу никакой другой женщины, кроме вас,  -  что
поделаешь?
   - Пошло и глупо, - сказала Зоя.
   - Совершенно с вами согласен. Я пошляк, законченный, первобытный. Се-
годня я думал: ба, вот для чего нужны деньги, власть, слава, -  обладать
вами. Дальше, когда вы проснулись, я вам доложил мою точку зрения: расс-
таваться с вами я не хочу и не расстанусь.
   - Ого! - сказала Зоя.
   - "Ого" - ровно ничего не говорит. Я понимаю, - вы, как женщина умная
и самолюбивая, ужасно возмущены, что вас принуждают. Что ж поделаешь! Мы
связаны кровью. Если вы уйдете к Роллингу, я буду бороться. А так как  я
пошляк, то отправлю на гильотину и Роллинга, и вас, и себя.
   - Вы это уже говорили, - повторяетесь.
   - Разве вас это не убеждает?
   - Что вы предлагаете мне взамен Роллинга? Я женщина дорогая.
   - Оливиновый пояс.
   - Что?
   - Оливиновый пояс. Гм! Объяснять это очень  сложно.  Нужен  свободный
вечер и книги под руками. Через двадцать минут мы должны ехать. Оливино-
вый пояс - это власть над миром. Я найму вашего Роллинга в  швейцары,  -
вот что такое Оливиновый пояс. Он будет в моих руках через два года.  Вы
станете не просто богатой женщиной, вернее - самой богатой на свете. Это
скучно. Но - власть! Упоение небывалой на земле  властью.  Средства  для
этого у нас совершеннее, чем у Чингисхана. Вы хотите божеских  почестей?
Мы прикажем построить вам храмы на всех пяти материках и ваше  изображе-
ние увенчивать виноградом.
   - Какое мещанство!
   - Я не шучу сейчас. Захотите, и будете наместницей бога или черта,  -
что вам больше по вкусу. Вам придет желание уничтожать людей, - иногда в
этом бывает потребность, - ваша власть надо  всем  человечеством.  Такая
женщина, как вы, Зоя, найдет применение сказочным сокровищам Оливинового
пояса. Я предлагаю выгодную партию. Два  года  борьбы  -  и  я  проникну
сквозь Оливиновый пояс. Вы не верите?..
   Помолчав, Зоя проговорила тихо:
   - Почему я одна должна рисковать. Будьте смелы и вы.
   Гарин, казалось, силился в темноте увидеть ее глаза,  затем  -  почти
печально, почти нежно - сказал:
   - Если нет, тогда уйдите. Я не буду вас преследовать. Решайте  добро-
вольно.
   Зоя коротко вздохнула. Села на постели, подняла руки, оправляя волосы
(это было хорошим знаком).
   - В будущем - Оливиновый пояс. А сейчас что у вас?  -  спросила  она,
держа в зубах шпильки.
   - Сейчас - мой аппарат и угольные пирамидки. Вставайте. Идемте в  мою
комнату, я покажу аппарат.
   - Не много. Хорошо, я посмотрю. Идемте.
   В комнате Гарина окно с балконной решеткой было закрыто и занавешено.
У стены стояли два чемодана. (Он жил в "Черном Дрозде" уже больше  неде-
ли.) Гарин запер дверь на ключ. Зоя села, облокотилась,  заслонила  лицо
от света потолочной лампы. Ее дождевое шелковое пальто  травяного  цвета
было помято, волосы небрежно прибраны, лицо утомленное, - такой она была
еще привлекательнее. Гарин, раскрывая чемодан, посматривал на нее  обве-
денными синевой блестящими глазами.
   - Вот мой аппарат, - сказал он, ставя на стол два металлических  ящи-
ка: один - узкий, в виде отрезка трубы, другой -  плоский,  двенадцатиг-
ранный - втрое большего диаметра.
   Он составил оба ящика, скрепил их анкерными болтами. Трубку  направил
отверстием к каменной решетке, у двенадцатигранного кожуха откинул  сфе-
рическую крышку. Внутри кожуха стояло на ребре бронзовое кольцо  с  две-
надцатью фарфоровыми чашечками.
   - Это - модель, - сказал он, вынимая из второго чемодана ящик с пира-
мидками, - она не выдержит и часа работы. Аппарат нужно строить из чрез-
вычайно стойких материалов, в десять раз солиднее. Но он вышел бы  слиш-
ком тяжелым, а мне приходится все время передвигаться. (Он вложил в  ча-
шечки кольца двенадцать пирамидок.) Снаружи вы ничего не  увидите  и  не
поймете. Вот чертеж, продольный разрез аппарата. - Он наклонился над Зо-
иным креслом (вдохнул запах ее волос), развернул чертежик размером в по-
ловину листа писчей бумаги. - Вы хотели, Зоя, чтобы я также рискнул всем
в нашей игре... Смотрите сюда... Это основная схема...
   Это просто, как дважды два. Чистая случайность, что это до сих пор не
было построено. Весь секрет в гиперболическом зеркале (А),  напоминающем
формой зеркало обыкновенного прожектора, и в кусочке шамонита (В),  сде-
ланном также в виде гиперболической сферы. Закон гиперболических  зеркал
таков...
   Лучи света, падая на внутреннюю поверхность гиперболического зеркала,
сходятся все в одной точке, в фокусе гиперболы. Это известно. Теперь вот
что неизвестно: я помещаю в фокусе гиперболического зеркала  вторую  ги-
перболу (очерченную, так сказать, навыворот) - гиперболоид вращения, вы-
точенный из тугоплавкого, идеально  полирующегося  минерала  -  шамонита
(В), - залежи его на севере России неисчерпаемы. Что же получается с лу-
чами?
   Лучи, собираясь в фокусе зеркала (А), падают на поверхность  гипербо-
лоида (В) и отражаются от него математически параллельно, - иными слова-
ми, гиперболоид (В) концентрирует все лучи в один луч,  или  в  "лучевой
шнур" любой толщины.  Переставляя  микрометрическим  винтом  гиперболоид
(В), я по желанию