я определить, куда они попали. Неуверенно
протянув руку влево, он  нащупал  холодную  влажную  стену.  То  же  самое
ожидало его и справа. Третья  стена  подпирала  его  спину.  До  четвертой
Демарат дотянуться не смог, но это не означало, что ее там нет.
     - Где мы? - спросил он шепотом. - В каменном мешке?
     Проводник-горец тихо рассмеялся.
     - Вот еще! Это потайной лаз воров Каранды.
     Каранда! Спартанец уже слышал ранее  это  слово.  Карандой  назывался
самый грязный квартал города, где в хитросплетениях жалких лачужек  и  куч
мусора обитали людские отбросы Парсы - воры, убийцы, проститутки, нищие  и
прочий опустившийся люд. Жуткая слава  притонов  Каранды  распространялась
далеко за пределами  Парсы.  Здесь  можно  было  выиграть  в  кости  целое
состояние и тут же совершенно беспричинно получить ножик в живот.  Гулящие
девки Каранды славились неистовым распутством, выполняя за мизерную  плату
любое пожелание клиента.
     - Куда он ведет? - чуть громче, чем прежде спросил спартанец.
     - А куда хочешь. Под Парсой проложена целая сеть подземных  ходов,  о
которых правительству известно лишь то, что они существуют. Я могу вывести
тебя в любую точку города, начиная от  винных  подвалов  дворца  и  кончая
притонами Каранды.
     - Откуда горец знает ходы воров Каранды?
     - Горец? - в голосе сообщника послышались нотки удивления. - А с чего
ты взял, что мы горцы?
     - Так мне сказал Мардоний.
     - Он обманул тебя. Должно быть побоялся, что ты  откажешься  идти  на
это дело с такой компанией. Мы воры Каранды.
     Демарат про себя попенял Мардонию за его ложь, но не мог не признать,
что вельможа поступил если не очень честно, то  по  крайней  мере,  вполне
практично. Спартанский царь действительно не опустился бы до  того,  чтобы
состоять в заговоре вместе с ворами.
     - Тогда веди нас куда-нибудь, как там тебя...
     - Отшем.
     - Веди нас, Отшем.
     Вор задумался.
     - Вести... Но куда? Появляться на поверхности сейчас  небезопасно.  В
городе нас тут же схватят. Есть ход, ведущий под рекой в рощу Гаррона,  но
там тоже небезопасно. Жрецы Гаррона преданы  своему  магу,  а  тот  служит
Артабану. Можно было бы выйти наверх в Каранде, но я не  могу  поручиться,
что кто-нибудь из воров  не  задумает  выдать  спартанского  царя.  Жулики
Каранды связаны узами воровского братства, но эти узы не  распространяются
на прочих людей, пусть даже это будет мой гость. Ничто не  помешает  ворам
выдать чужака царским сыщикам. Тем более, что ты  замешан  в  политических
делах, а воры не любят политики, она мешает работать.
     - Почему же вы взялись за это дело? - спросил Демарат.
     - Нам хорошо заплатили. Кроме того, в случае  удачи  Мардоний  обещал
наградить нас землей и людьми и сделать вельможами.  На  то,  чтобы  стать
вельможами, пока рассчитывать не приходится, но плата останется  при  нас.
Ладно, я знаю одно место, где мы можем переждать несколько дней,  пока  не
утихнет. Пойдем!
     Темнота была кромешной, почти густой на ощупь, но вор шагал уверенно,
словно в его руке был факел. Демарат шагал за ним, держась за край  плаща.
Раненый замыкал шествие.
     Подземная галерея петляла, однажды  им  пришлось  перебираться  через
довольно высокую стену, преградившую путь, кое-где они брели по колено,  а
то и по пояс в воде. Наконец Отшем остановился.
     - Мы пришли.
     Он вцепился в чуть стоящий из стены камень и с  трудом  вытащил  его.
Затем последовал еще один и так до тех пор, пока в  стене  не  образовался
лаз, вполне достаточный,  чтобы  в  него  мог  протиснуться  человек.  Вор
осторожно заглянул в него и, убедившись в отсутствии какой-либо опасности,
полез вперед. Демарат последовал за ним.  Лаз  был  довольно  длинный,  не
менее пятидесяти локтей и очень узкий. Демарат полз вслед за вором,  время
от времени натыкаясь на его ноги.  Но  вот  послышался  скрежет,  и  Отшем
исчез, а впереди замаячил свет. Демарат удвоил усилия и втянул свое тело в
небольшую, скудно освещенную комнату.
     Зрелище,  представшее  его  глазам,  было  способно   поразить   даже
видавшего виды спартанского царя.  Все  пространство  залы  было  завалено
сокровищами. Золото и серебро, в монетах  и  слитках,  дорогие  украшения,
сундуки,  набитые  бирюзой,  яшмой  и  сапфирами,  золотые  чаши,   полные
бриллиантов и рубинов - все это напоминало сказочный сон.
     Отшем тактично сделал вид, что  не  заметил  изумления  спартанца,  и
будничным тоном заметил:
     - Это сокровищница царя Парсы.  Я  время  от  времени  позволяю  себе
набивать здесь карманы.


     Налет кочевников несколько расстроил планы  Артабана,  но,  с  другой
стороны, принес определенные выгоды. Во время неразберихи сумели  скрыться
Мардоний и убийцы во главе с Демаратом, а  кроме  того  хазарапат  лишился
многих своих телохранителей. Но зато  ему  удалось  представить  нападение
кочевников как  часть  плана  заговорщиков.  Захваченный  в  плен  молодой
киммериец под угрозой немедленной смерти заявил в присутствии Ксеркса, что
их нанял некий  хромой  вельможа  и  описал  его  внешность.  Естественно,
Артабан позаботился о том, чтобы описание  точно  соответствовало  обличью
Мардония.
     Рассвирепев, царь приказал немедленно схватить и допросить в пыточной
камере всех лидеров военной партии, включая царевича Гипоранфа. Был пленен
в своем доме Мегабиз. Он сопротивлялся,  и  бессмертные  нанесли  вельможе
несколько ран. Прямо во дворце были схвачены Гидарн и Артафрен.
     Наблюдая,  как  мимо  него  проносят  изувеченные  трупы  вельмож   и
бессмертных, царь впал в неистовый гнев и приказал  арестовать  еще  троих
братьев,  которых  подозревал   в   тайных   помыслах   овладеть   троном.
Одновременно в горы был направлен отряд всадников  с  приказом  поймать  и
доставить к ногам царя мага Заратустру.
     Без ведома Ксеркса по тайному  распоряжению  Артабана  была  схвачена
Таллия. Хазарапат не отказал себе в удовольствии лично присутствовать  при
аресте той, что едва не стала причиной его падения.
     Оценивающе взглянув на девушку  маслянисто-черными  глазами,  Артабан
приказал:
     - В клетку ее.  И  не  вздумайте  причинить  вреда!  Я,  может  быть,
снизойду до того, чтобы взять ее в мой гарем.
     Стражники уволокли  разъяренную  красавицу  прежде,  чем  она  успела
плюнуть в бородатую физиономию вельможи.
     По-видимому,  ее  считали  привилегированной  пленницей   и   поэтому
поместили в весьма приличной комнате, где были и пушистые ковры, и  мягкое
ложе, и  даже  столик  из  эбенового  дерева.  Однако  окно  было  забрано
решеткой, а за крепкой дверью мерно прохаживались охранники.
     Таллия была вне себя от ярости. Она  искала  и  не  могла  найти  тот
просчет, положивший конец ее игре. Ведь поначалу все развивалось точно  по
намеченному ею плану. Как она и полагала, царек упал к  ее  ногам  подобно
переспелой груше. Для этого требовалось лишь несколько улыбок да  туманных
обещаний.  Почувствовав  на  своей  шкуре  твердую   руку   очаровательной
незнакомки,  царь  тут  же  оставил  попытки  овладеть  ею  силой.  В  его
пресытившейся   властолюбием   и   вседозволенностью   душе    пробудилась
потребность быть от кого-то зависимым. Прекрасная ионийка как нельзя лучше
подходила для этой роли.
     Ксеркс валялся  у  ног  Таллии,  нежно  целуя  пропитанные  душистыми
благовониями розовые пальчики, он был готов выполнить  любую  ее  прихоть.
Почувствовав, что царь всецело в ее власти, ионийка велела ему объявить  о
походе на Элладу.
     - Ты  не  добьешься  моей  любви  до  тех  пор,  пока  мне  не  будут
прислуживать самые знатные женщины Эллады. Будь разумным,  мой  ястреб,  -
добавила она, видя, что царь колеблется. - Неужели я не стою  того,  чтобы
бросить к моим ногам какую-то Элладу!
     Она одарила царя многообещающим взглядом, а затем и  поцеловала.  Его
сомнения были сломлены. Наутро Ксеркс объявил вельможам  о  походе  против
эллинов.
     Но затем внезапно все  полетело  кувырком.  Интриган-хазарапат  сумел
одурманить царя лотосом и потоком лживых речей и свидетельств.  Его  слуги
изолировали Таллию в женских покоях, не давая ей возможности  увидеться  с
царем.  В  ларе  ионийки  откуда-то  появился  мешочек  с   подозрительным
порошком.  Едва  она  избавилась  от  опасной  находки,  высыпав  смесь  в
фонтанчик с водой, как в покои нагрянули с обыском сыщики хазарапата.  Они
перерыли ее вещи, заглядывали под каждое кресло,  даже  отодрали  от  стен
ковры, но ушли несолоно хлебавши.
     Очень беспокоило Таллию и то, что исчез  Кобос,  через  которого  она
поддерживала связь с Мардонием. Из злорадного намека одного из евнухов она
поняла, что Кобос попал в пыточный застенок.
     А    на     следующее     утро     дворец     подвергся     нападению
разбойников-кочевников. Несколько самых безрассудных смельчаков отважились
проникнуть в личные покои  царя.  Бессмертные  с  трудом  смогли  отстоять
своего повелителя.
     И вот, наконец, волосатые охранники бросили ее в  эту  темницу,  мало
напоминавшую тюремную камеру. Но Таллия не обольщалась, понимая,  что  это
лишь начало. Ионийку вовсе не прельщала  перспектива  очутиться  в  гареме
Артабана. Поэтому она задумала бежать.
     Вскоре принесли ужин. Поднос с едой внес один из стражей,  охранявших
темницу. Таллия встретила его лежащей на кушетке. На лице ее была печаль -
право, для этого потребовалось лишь слегка размазать краску под глазами, -
прозрачная туника приоткрывала наготу бедра.
     Бессмертный столь откровенно увлекся созерцанием  прелестей  девушки,
что едва не поставил поднос мимо столика.  Однако  он  вовремя  опомнился,
нацепил на себя суровость и поспешно вышел вон. Но вскоре Таллия заметила,
что в дверной щелке прочно обосновался  чей-то  глаз.  Отлично!  Стражники
заинтересовались ей.
     Девушка с аппетитом съела кусок дичи и  виноград,  но  совершенно  не
притронулась к вину. Оно должно было пригодиться ей в будущем. Покончив  с
ужином, она улеглась на ложе и сделала грустное лицо.
     Рано или поздно  часовые  должны  были  клюнуть  на  эту  приманку  и
попытаться развлечь скучающую и такую беззащитную пленницу. В том, что это
произойдет, Таллия не сомневалась. Она слишком хорошо знала мужчин;  знала
их даже больше, нежели сама хотела.
     Ждать пришлось совсем недолго.  Тихо  скрипнула  отворяемая  дверь  и
через порог проскользнул один из бессмертных. Он нерешительно потоптался у
входа, затем приблизился к девушке.
     - Прекрасная госпожа скучает?
     Ионийка бросила на него откровенно оценивающий взгляд.  Стражник  был
явно не в ее вкусе. Тупая надутая рожа и огромный зобообразный  нос  могли
нагнать тоску на кого угодно. Но ей  нужно  было  его  обольстить,  а  как
истинная профессионалка Таллия умела скрывать свои чувства.
     - Да, мне грустно. - Она устремила  на  бессмертного  взгляд,  полный
томной  неги;  у  того  непроизвольно  дернулся  кадык.  Словно  он  хотел
проглотить девушку целиком.
     - Я могу помочь госпоже развеять ее тоску.
     "Ну вот еще!" - про себя хмыкнула ионийка, а вслух сказала:
     - Попробуй.
     Бессмертный присел на краешек ложа и провел рукой  по  бедру  Таллии.
Она не стала  протестовать  против  столь  откровенного  жеста.  Тогда  он
осмелился на более интимную ласку - его  волосатая  клешня  скользнула  от
груди к впадине пупка и ниже. Ионийка перехватила ее смуглой ручкой совсем
недалеко от намеченной парсом цели.
     - Ты спешишь, красавчик! Выпей для начала вина...
     Дабы не возбуждать  у  воина  подозрений,  Таллия  первой  отпила  из
бокала, однако, передавая его воину,  незаметно  уронила  в  вино  щепотку
сонного порошка, который был спрятан в одном из  ее  перстней.  Вино  было
великолепно, и бессмертный с видимым удовольствием осушил  кубок  до  дна.
Затем  он  обхватил  волосатыми  руками  талию  девушки   и   вознамерился
осчастливить ее поцелуем. Однако порошок действовал  быстро.  Воин  заснул
прежде, чем успел осуществить свое намерение.
     Как только он захрапел, Таллия спихнула грузное  тело  на  кушетку  и
подошла к двери. На ее стук появился второй страж.
     - Забери своего товарища! - потребовала девушка.
     - Что с ним? - Воин изумленно взирал на храпящего напарника,  который
совсем недавно был полон сил и страсти.
     - Не ожидала, что парсийские воины столь слабы в любви!
     Бессмертный развязно ухмыльнулся.
     - Могу доказать обратное.
     Лукаво улыбаясь, Таллия предложила, как несколько мгновений  назад  и
его напарнику:
     - Попробуй!
     Повторного приглашения не потребовалось. Бессмертный начал  торопливо
избавляться от халата. В этот момент девушка ударила его кулаком в шею. Со
стороны этот удар мог показаться несильным, но воин обмяк и рухнул на пол.
     Путь был свободен. Спрятав под туникой  взятый  у  одного  из  воинов
кинжал, ионийка выскользнула из камеры. По дороге ей  не  раз  встречались
бессмертные и дворцовые слуги. Девушка не обращала  на  них  ни  малейшего
внимания. Столь уверенное  поведение  заставляло  стражников  думать,  что
хазарапат  освободил  пленницу.  Наконец  она  вышла   из   подземелья   в
центральную галерею. Отсюда можно  было  попасть  в  ападану,  тачару  или
личные покои хазарапата. А можно было просто уйти из дворца.
     Мгновение девушка колебалась, а затем решительно направилась в покои,
где жил Артабан. Как и прежде, никто не пытался остановить  ее.  Напротив,
многие отвешивали царской фаворитке низкие поклоны.
     У опочивальни хазарапата стояли на посту  два  железных  дэва.  Смело
взглянув в их суровые, иссеченные ломкими бликами  пламени  факелов  лица,
девушка невозмутимо бросила:
     - По повелению великого царя.
     Воины чуть нерешительно переглянулись, вызвав звонкий смех Таллии.
     - Неужели стражи опасаются, что слабая женщина может чем-то  угрожать
могучему Артабану!
     -  Ладно,  иди!  -  разрешил  один  из  охранников,  огромного  роста
рыжеволосый  муж,  могучие  руки  которого  были  покрыты  многочисленными
шрамами. В его взгляде читалось:  "Шлюшка  покорилась  судьбе  и  лезет  в
постель хозяина". Игриво проведя рукой по бычьей шее, Таллия прошмыгнула в
открытую дверь.
     Опочивальня Артабана была погружена в полумрак. Сам вельможа сидел  в
кожаном кресле у камина, спиною к девушке. Выхватив из-под туники  кинжал,
ионийка на цыпочках подбежала к своему заклятому врагу и  замахнулась.  То
ли Артабан заметил зыбкую тень,  то  ли  обладал  звериным  чутьем,  но  в
последний миг он обернулся и перехватил руку  с  зажатым  в  ней  клинком.
Смеясь, хазарапат притянул девушку к себе. Она выронила оружие и  пыталась
пустить в ход крепкие кулачки. Мгновение они молча  боролись.  Но  мужчина
оказался сильнее. Его губы впились в уста девушки. Таллия тихо вскрикнула.
В этот миг ее глаза встретились с глазами  вельможи.  В  зрачках  Артабана
играл голубой огонь, а губы таили бездну неизведанного наслаждения.
     И Таллия впервые в своей жизни покорилась мужской  воле,  покорилась,
испытывая томную  слабость  в  груди.  Она  ослабла  и  повисла  на  руках
Артабана. А его глаза были подобны бездонному небу.



                    7. ПРИЗРАК У КРОВАТИ, ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

                     С радостью услышав такие слова,  персидские  вельможи
                пали к ногам царя. Ночью, однако,  Ксерксу  во  сне  опять
                предстал тот же самый призрак и сказал:  "Сын  Дария!  Так
                ты, кажется, действительно отказался от похода, не обратив
                внимания на мои слова, будто бы ты услышал их не от власть
                имущего? Знай же: если ты тотчас же не выступишь в  поход,
                то выйдет вот  что.  Сколь  быстро  ты  достиг  величия  и
                могущества, столь же скоро ты вновь будешь уничтожен."
                                                  Геродот, "История", 6,14

     Лотос, дарующий забвение...
     Лотос  стер  из  памяти  Ксеркса  воспоминания  об  ужасном   явлении
призрака. Вместе с тем он погрузил царя в апатию.  Весь  последующий  день
владыка Парсы провел в полусне. Он почти не  отреагировал  на  известие  о
нападении киммерийцев, а затем словно  сомнамбула  равнодушно  повторил  в
присутствии братьев подсказанные  ему  Артабаном  распоряжения  об  аресте
заговорщиков.
     Действие наркотика прекратилось лишь к вечеру.  Едва  в  голове  царя
прояснилось, его охватил  страх.  Страх,  которому  Ксеркс  не  мог  найти
объяснения. Страх, неизведанный ранее и в то  же  время  смутно  знакомый.
Огромная невидимая черная клешня страха сдавила сердце царя, заставляя его
кричать от ужаса. В былое время царь вызвал бы к себе Артабана,  но  после
событий, произошедших в последние два дня,  он  не  доверял  никому,  даже
хазарапату. Поэтому Ксеркс послал за Гейром. Едва лекарь  явился,  владыка
велел приготовить для него бодрящее вино.  Несчастный  медик  задрожал  от
страха. Как объяснить великому царю, что хаому и прочие чудесные лекарства
похитил прельстившийся на тонкую резьбу ларца киммериец. Гейр  не  решился
рассказать об этом. К счастью, у  него  оказалась  вытяжка  горного  мака,
которую он употреблял сам в мгновения  грусти.  Уронив  в  вино  несколько
капель мутноватой жидкости,  Гейр  поднес  бокал  царю.  Ксеркс  торопливо
выпил. Но подозрительность и смутный страх не оставили его, и  поэтому  он
сказал лекарю:
     - Сегодня  ты  будешь  спать  в  моей  опочивальне.  Не  возражай!  -
пригрозил царь, видя, что лекарь порывается открыть рот. - Если от  твоего
лекарства со мной что-нибудь случится, бессмертные изрубят тебя на  тысячу
мелких кусочков.
     От  этих  слов  ноги  Гейра  затряслись  мелкой  дрожью.   Царю   это
понравилось.  Он  посмотрел  на  лекаря  значительно  доброжелательнее   и
добавил:
     - Сейчас слуги принесут тебе ложе.
     Наркотик  подействовал  быстро.  Вскоре  царь  стал  клевать   носом.
Приказав слугам омыть его дородное тело, он облачился в ночную рубаху и  в
тот же миг уснул. Постельничий с помощью лекаря положил  царя  на  ложе  и
укрыл его покрывалом из  верблюжьей  шерсти.  Затем  слуга  пожелал  Гейру
доброй ночи и удалился.
     В опочивальне было душно. Окна, наглухо закрытые по приказу царя,  не
давали  притока  свежего  воздуха.  Помаргивая,  Гейр  смотрел  на  слегка
коптящие свечи. Глаза  его  то  и  дело  сонно  смыкались,  но  напуганный
угрозами царя ум настаивал на бодрствовании.
     Должно быть, было уже далеко за полночь, когда  глаза  Гейра  уловили
какое-то зыбкое движение. Прямо у  царского  ложа  возникла  зыбкая  тень.
Нависнув над спящим, она принимала все более отчетливые очертания, пока не
превратилась в гигантскую, облаченную в черную одежду, фигуру.
     Насмерть  перепуганный  лекарь  хотел  вскрикнуть,  но  горло   сжала
удушливая спазма, а затем незнакомец повернул свое лицо к Гейру и  кричать
вообще расхотелось. Более страшного лица врачеватель не  видел  никогда  в
своей жизни. На нем застыло выражение  нечеловеческой  жестокости,  черные
губы кривились в усмешке, обнажая огромные черные же клыки. Глаза чудовища
были подобны бездонной ночи.
     Заставив случайного  свидетеля  подавиться  страхом,  незваный  гость
обернулся к царю. Лекарь не видел, что  он  сделал,  но  Ксеркс  мгновенно
проснулся. Он раскрыл рот, но подобно Гейру не смог  издать  ни  звука.  В
глазах царя застыл неописуемый ужас.
     Тогда черный  человек  негромко  заговорил.  Голос  его  был  подобен
скрежету пыточных колес.
     - Царь, ты сделал большую ошибку,  не  вняв  моим  словам.  Сейчас  я
намерен наказать тебя. Вот эти когти, - чудовище поднесло к  лицу  Ксеркса
огромную руку, на которой вдруг быстро выросли огромные  черные  когти,  -
вырвут твою плоть. Отныне ты не сможешь любить ни одну женщину!
     - Нет! - лишь сумел прошептать Ксеркс.
     Огромная рука пронзила о