енного  человека,
всадники заорали и повернули коней к нему.
     Их было восемь. Скиф выпустил двенадцать стрел, прежде чем  последний
катафракт рухнул на землю. Полюбовавшись результатами своей работы,  Скилл
извлек стрелы и направился к зданию Городского Совета. По  дороге  ему  не
раз приходилось вступать в стычки. Он убивал всех, не разбирая,  бронзовик
или  золотовик  преградил  ему  путь.  Несколько  раз  по  нему   стреляли
арбалетчики. Скилл снял стрелами двоих, с удивлением обнаружив на одном из
врагов свой панцирь, в который немедленно облачился.
     По мере приближения к центру города встречалось все больше  и  больше
трупов. Враги лежали в разных позах с жутко оскаленными лицами. Чего стоил
лишь один бронзовик, рухнувший рядом с  поверженной  статуей  Зевса.  Удар
двуручного меча расколол его голову  надвое,  забрызгав  мостовую  розовым
месивом мозгов. Зрелище не для слабонервных!
     Вот, наконец, и Городской Совет. Отодвинув ногой  лежащего  у  дверей
мертвеца,  Скилл  прошел  внутрь.  В   комнате,   которая   была   некогда
стражницкой, яростно рубились три воина. Раненый в руку и шею бронзовик из
последних сил сопротивлялся натиску двух врагов. Свистнула стрела, и  один
из них рухнул на  пол.  Спустя  мгновение  за  ним  последовал  и  второй.
Бронзовик вытер со лба смешанную с потом кровь.
     - Спа...
     Он не договорил. Третья стрела пронзила ему шею.
     - Вот так-то лучше, - пробормотал Скилл и шагнул в следующую залу.
     Комната эта  напоминала  бойню.  На  мраморном  полу,  щедро  политом
кровью, валялись два десятка трупов. По разные стороны длинного стола,  за
которым некогда решали дела архонты, стояли Калгум и  Ренелс.  Оба  тяжело
дышали. Из многочисленных ран сочилась кровь. При появлении  Скилла  враги
оживились.
     - Скилл! - заорал Калгум. - Пристрелили этого ублюдка!
     Ренелс  предложил  то  же  самое  относительно   своего   противника,
пообещав:
     - Убей его!  Получишь  свободу  и  столько  золота,  сколько  сможешь
унести!
     Скилл усмехнулся.
     - Свободу я уже получил, золото мне не нужно, убил  я  достаточно.  И
еще: знаешь, Калгум, твои воины убили Лаонику.
     - Мне очень жаль, Скилл! Поверь, мне очень  жаль!  -  Консул  перевел
ненавидящий взгляд с Ренелса на скифа.
     - Твою жалость не положишь в карман, - заметил кочевник. - Я не  буду
вмешиваться в ваш спор. Пусть победит сильнейший.
     - Предатель! - заорал Калгум.
     Отец-стратег промолчал. Его этот вариант вполне устраивал.
     В этот момент в  залу  ворвался  бронзовик  с  мечом  в  руке.  Скилл
мгновенно свалил его наземь. И тут же Ренелс напал на  своего  противника.
Калгум был настороже и парировал первый удар, но стратег ловко  повернулся
вокруг своей оси и  рубанул  бронзовика  по  боку.  Доспех  лишь  частично
смягчил удар, по обшитой  бронзовыми  пластинами  юбке  заструился  тонкий
ручеек крови.
     Стремясь развить свой успех, стратег удвоил  усилия.  Калгум  отражал
его удары, но все более неуверенно. Было заметно, что силы оставляют  его.
Внезапно он решился на отчаянный шаг и с криком  бросился  на  противника.
Направленный наобум меч рассек левую руку Ренелса, и в тот же  миг  Калгум
захрипел и, обмякнув, осел на пол.
     Ренелс вырвал меч из живота бронзовика и повернулся к Скиллу.
     - Ты не мешал мне, и  я  сдержу  свое  обещание.  Ты  свободен.  Бери
золото, сколько влезет, и выметайся из города.
     - Мне не нужно золото, - ответил скиф и поднял лук.
     -  Так  значит  ты  решился  воспользоваться   своим   преимуществом!
Благородно!
     - Так же как воспользовался бы и ты, дерись мы на мечах.
     - Но я ранен и утомлен поединком. Шансы равны.  -  Скилл  молчал,  не
опуская лука. - Позднее ты  будешь  корить  себя  за  то,  что  струсил  и
предпочел убийство честному поединку.
     - Будь по-твоему... - процедил Скилл, ловясь на  провокацию  Ренелса.
Он приставил лук к стене. В ладонь легла рукоять меча.
     Противники начали сходиться.
     - Что-то ты сегодня осторожен, сопляк, - ухмыльнулся  стратег,  желая
раззадорить Скилла. - Прошлый раз ты был более прыток.
     Скиф молчал. Мелкими шажками он стремительно двигался вокруг Ренелса,
пытаясь прижать  его  к  стене.  Но  стратег  внимательно  следил  за  его
перемещениями и  ловко  уходил  из  невыгодных  положений.  Наконец  Скилл
потерял терпение и атаковал. И едва  не  поплатился  жизнью.  Длинный  меч
Ренелса просвистел над его головой, срезав прядь волос.
     Стратег наигранно захохотал.
     - Должно быть, ты желаешь, чтобы я обрил твою голову!
     Не отвечая, Скилл напал вновь. На этот раз он сделал ложный выпад,  и
Ренелс попался на эту удочку. Его меч клюнул в пустоту, и  в  тот  же  миг
клинок Скилла срубил стратегу часть челюсти.
     Взревев от ярости и боли, Ренелс  бросился  на  врага.  Но  ярость  -
плохой советчик. Скилл вновь ушел от удара  и  рубанул  стратега  по  шее.
Фонтаном брызнула кровь. Любой другой, получив подобную  рану,  рухнул  бы
замертво, но Ренелс устоял. Хрипя и шатаясь, он  вновь  пошел  на  Скилла.
Лицо стратега было страшно, длинный меч описывал стремительные круги.  Под
сердцем у Скилла захолонуло от предчувствия близкой гибели.
     Не сводя глаз со сверкающего круга, рисуемого клинком Ренелса,  Скилл
пятился назад, пока не уперся спиной в стену. Ренелс приближался.  Из  его
ран хлестала кровь, глаза были  безумны.  Еще  шаг,  еще...  Скилл  сделал
выпад, но Ренелс с непостижимой легкостью отразил удар и выбил меч из  рук
скифа. Вот и все. Скилл невольно закрыл глаза.
     Крик и падение тела.
     Скиф ущипнул себя, проверяя, он ли это или душа, повторно  призванная
в Чинквату. Это явно был он. Тогда Скилл решился открыть глаза.
     Ренелс лежал на полу. Здоровенный рыжебородый бронзовик  извлекал  из
его головы меч.
     - Ну и силен, - уважительно протянул он в адрес Ренелса, заметив, что
скиф оправился от испуга. - Такие раны, а он еще мог драться!
     Скиф молча кивнул головой.  Подняв  с  пола  меч,  он  сунул  его  за
перевязь. Затем взял в руки лук.
     - Спасибо, приятель!
     -  Сочтемся!  -   Бронзовик   деловито   сдирал   кольцо   с   пальца
отца-стратега.
     - Ты должно быть хорошо повеселился с девочками, когда попал в город?
     - Еще как! - буркнул бронзовик, не отрываясь от своего занятия.
     - Тогда извини.
     - Что значит: извини?
     Удивленный бронзовик поднял голову. Беспощадная стрела вонзилась  ему
точно в рот.
     Сочлись!
     Отведя глаза в сторону, Скилл поспешно вышел из залы.
     Бои  на  улицах  почти  повсеместно  прекратились.  Враждующие  армии
истребили друг друга. Лишь изредка звенели мечи  да  галопом  пролетал  по
мостовой чудом уцелевший катафракт.
     Скилл поймал лишившегося хозяина коня, прыгнул  в  седло  и  поскакал
прочь из Серебряного города. Никто не остановил его,  никто  не  попытался
напасть.
     На поле битвы стонали раненые львы.
     Он гнал коня всю ночь. Под утро он въехал в Золотой город, не отказав
себе в удовольствии сообщить городской страже, что войско Ренелса  полегло
в битве и бронзовики скоро будут здесь.
     К полудню скиф достиг горы, за которой  была  дверь  в  верхний  мир.
Здесь дорогу ему преградили двадцать закованных в  белые  доспехи  воинов,
потребовавших:
     - Плата за проезд!
     - Сколько? - спросил Скилл, с ужасом обнаруживая,  что  не  догадался
захватить с собой ни единой монетки.
     - Жизнь!
     Скиф захохотал.
     - И вы туда же?!
     Его рука привычно нащупала стрелу, воины извлекли из ножен  блестящие
мечи.
     - Остановитесь!
     Крик шел сверху. Скилл поднял голову. На скале стоял Ариман.
     - Пропустите его! - велел он стражникам, и те послушно расступились.
     Ариман терпеливо ждал, пока скиф поднимется наверх.
     - Тощий как  борзая,  быстрый  словно  аргамак,  меткий  как  ястреб,
сердцем подобный льву. Именно таким должен быть настоящий воин! Немудрено,
что ты смог продраться сквозь все препоны.  Скиф  Скилл,  ты  справился  с
назначенным испытанием и вправе выбрать место, куда хочешь перенестись.  В
Парсу? В Скифию?
     - В Заоблачные горы! - ответил скиф, дерзко глядя в глаза Ариману. Он
впервые  видел  злого  бога  столь  близко.  От   фигуры   Аримана   веяло
неестественной силой.
     - Упрямый человечишко! Я могу дать  тебе  горы  золота,  сотни  самых
прекрасных наложниц, табуны лучших коней, бессмертие, наконец. Все, что ты
пожелаешь! Ну ответь мне, зачем тебе Тента и Черная стрела?
     - Ветер, - поправил Скилл. - Его зовут Черный Ветер. Они мои друзья и
хотят быть со мной.
     Ариман покачал головой.
     - Ошибаешься.
     - Ты мне надоел - заявил  Скилл,  положив  руку  на  лук.  -  Я  хочу
очутиться в Заоблачных горах!
     Внезапно Ариман исчез, а через долю мгновенья его фигура нависла  над
Скиллом.
     - Если б ты только знал, как мне хочется оторвать твою глупую голову!
Но, увы! Даже мы, боги, вынуждены играть по определенным правилам.
     Бог тьмы сложил вместе ладони. Перед скифом возник проход. Стены его,
казалось, были сотканы из клубов дыма, далеко  впереди  виднелись  силуэты
гор.
     - Прошу! - Ариман указал рукой перед собой. - Заоблачные горы!
     Памятуя о том, с какой легкостью бог  тьмы  однажды  вытащил  его  из
пространства и забросил в Чинквату, Скилл осторожно двинулся к проходу.
     - До свидания, - сказал Ариман.
     - До _с_к_о_р_о_г_о_ свидания! - ответил Скилл  и  решительно  шагнул
вперед.
     Сверкнула яркая вспышка, и в глазах Скилла потемнело. Когда  же  тьма
рассеялась, скиф обнаружил, что стоит  на  небольшой  скалистой  площадке.
Прямо под ним  вился  бурный  поток.  А  над  головой  светило  _б_е_л_о_е
солнце.
     - Здравствуй, солнце!
     А  далеко  отсюда  на  пересечении  миров  маг   Заратустра   говорил
дремлющему льву:
     - Я ЛЮБЛЮ ТОГО, КТО СВОБОДЕН ДУХОМ И СВОБОДЕН СЕРДЦЕМ: ИБО ЕГО ГОЛОВА
ЕСТЬ ЛИШЬ ВНУТРЕННОСТЬ ЕГО СЕРДЦА, НО СЕРДЦЕ ВЛЕЧЕТ ЕГО К ГИБЕЛИ  [Ф.Ницше
"Так говорил Заратустра"].
     И лев, смиренно лежавший у ног мудреца, зевнул, посмотрел на солнце и
улыбнулся.



                            8. ЗАОБЛАЧНЫЕ ГОРЫ

     Заоблачные горы были одним из самых неприметных мест на  земле.  Лишь
пески Говорящей пустыни  или  Тсакума  могли  поспорить  с  ними  в  своей
ненависти ко всему живому.
     Огромные хребты, сложенные из иссеченного горными ветрами и  временем
песчаника чередовались с черными мраморными  пиками,  пронзавшими  облака.
Отвесные склоны прорезали каньоны стремительных ледяных рек, в которых  не
водилась даже мелкая рыбешка. Куда  ни  кинь  взгляд,  лишь  голые  скалы,
увенчанные  синими  шапками  льда.  Изредка  попадались   высокие   стволы
арчевника и поросли стланика, дававшие приют мелким пичугам и насекомым.
     Найти здесь пищу и  тепло  было  чрезвычайно  трудно.  Скилл  питался
съедобными травами, от души благодаря гирканского знахаря, научившего  его
различать пригодные в пищу растения от ядовитых. Однажды ему удалось убить
зазевавшегося тушканчика, и он рвал сырое мясо зубами, вливая  в  себя  не
только живительные соки, но и  тепло,  которого  так  недоставало  в  этих
суровых горах.
     К исходу третьего дня бесплодных блужданий Скилл  заметил  меж  двумя
хребтами несколько крохотных вьющихся дымков. Там были люди, а кто  они  -
враги или друзья, - не имело в данный момент особого значения. Силы Скилла
были на исходе, ему требовались пища и теплый кров.  Заставляя  шевелиться
замерзшие непослушные ноги, скиф побрел к селению.
     Он был уже недалеко от желанной цели, когда на перевале на него напал
снежный барс. Зверь был невероятно тощ, должно быть, он совершенно  ошалел
от голода, раз отважился охотиться на человека. Скилл не успел снять лук и
был вынужден орудовать мечом. Получив два удара  по  голове,  барс  затих.
Превозмогая отвращение, Скилл напился теплой крови, перемотал  оцарапанную
зверем руку обрывками халата и направился дальше.
     К селению он подошел совершенно обессиленный. Это был небольшой аул -
полтора десятка крохотных глиняных мазанок  и  капище  какого-то  мерзкого
идола. На припорошенной мелким снежком тропинке,  что  вела  к  ближайшему
дому, лежало неподвижное тело.
     "Дело рук Аримана" - почему-то решил скиф. Он подумал об  этом  чисто
механически. Медленно подойдя к трупу,  Скилл  перевернул  его  на  спину.
Внезапно "труп" открыл глаза и заголосил:

                        Я скачу по равни-не!
                        Ветер хлещет мне в спи-ну!

     Едва человек раскрыл  рот,  Скилл  мгновенно  отскочил  в  сторону  и
выхватил акинак, но, разобрав смысл беспорядочных воплей, расхохотался. То
были строки из песни разбойников-киммерийцев. Судя по тому, что незнакомец
допился до такой степени, что не смог  вернуться  в  дом,  это  точно  был
киммериец. О том же говорили замутненные вином, но все же стальные глаза и
нечесаная копна длинных черных волос.
     Откуда только силы взялись! Посмеиваясь, Скилл приподнял пьяницу.
     - Куда?
     Киммериец благосклонно принял  помощь  и  ткнул  пальцем  в  один  из
ближайших домов.
     - Кажется, туда!
     Пошатываясь, они потащились вперед и ввалились в теплое нутро жилища.
     Веселье было в полном  разгаре.  Половина  пирующих  уже  валялась  в
беспамятстве, остальные продолжали  опустошать  огромные  глиняные  кубки.
Гуляки не обратили на вошедших никакого внимания. Лишь  один,  горланивший
непристойную песню, повернулся к Скиллу и, умолкнув, так и остался  сидеть
с открытым ртом. Лишь когда Скилл свалил своего невменяемого проводника на
пол, киммериец нашел в себе силы очнуться и издать вопль:
     - Скилл!
     - Твои глаза не обманули тебя, Дорнум!
     Киммерийцы - те, кто еще могли стоять на  ногах,  -  радостно  крича,
бросились к скифу. Ему пришлось вынести немало мощных объятий и  дружеских
шлепков, прежде чем до разбойников дошло, что их гость не слишком уверенно
держится на ногах. Тогда они немедленно усадили его на кошму  и  сунули  в
одну руку чашу с брагой, а в другую - баранью лопатку. Выждав, пока  Скилл
утолил жажду и голод, они забросали его вопросами.
     - Какими судьбами ты очутился здесь?
     - О, это долгая история, - вытирая лоснящиеся от жира  губы,  ответил
Скилл. Он сделал глоток браги и с наслаждением откинулся на  мягкий  живот
одного из спящих разбойников. - Можно провести не один вечер,  слушая  мой
рассказ. И не поверить ни одному слову. И вы будете правы.  Поэтому  скажу
только, что я не в ладах с Ариманом.
     - Какое совпадение! - воскликнул киммериец, первым  узнавший  Скилла.
Его звали Дорнум и, как успел выяснить скиф, он  был  избран  разбойниками
своим вожаком. - У нас тоже есть претензии к его наичернейшему величеству.
После того, как его  стражники  убили  храбрейшего  Гатуга,  мы  поклялись
отомстить. И потому мы сейчас здесь, в двух переходах от замка Аримана.
     - Тогда, надеюсь, вы примете меня в свою компанию?
     -  Он  еще  спрашивает!  -  Дорнум  захохотал,  остальные  киммерийцы
немедленно поддержали своего вожака.  -  Полагаю,  твой  глаз  не  потерял
остроту, а рука - твердость?
     Скиф задиристо усмехнулся.
     - А ваши мечи еще не затупились?
     Дорнум от души хлопнул Скилла по плечу.
     - Нет! И ты скоро убедишься в этом!
     Из дальнейших  разговоров  Скилл  выяснил,  что  киммерийцы  испытали
немало  приключений,  прежде  чем  добрались  до  заветной  цели.  Приятно
расслабившись, скиф слушал пьяные россказни этих детей степи, в коих мирно
уживались  доброта  и   жестокость,   доверчивость   и   подозрительность,
неслыханная  щедрость  и  жадность  до  золота,  бесшабашная  храбрость  и
панический  ужас  перед  сверхъестественным.  Киммерийцы  были  одним   из
последних   народов,   сохранивших   очарование   дикой   природы,   налет
патриархального варварства, которое господствовало в мире,  когда  еще  не
было царств и коронованных владык, а были лишь конь, лук да безумная жажда
приключений.
     От  тиренских  и  парсийских  мудрецов  Скилл  знал  древнюю  историю
киммерийцев, народа некогда великого, а  ныне  почти  исчезнувшего.  Много
веков назад киммерийцы владели землями у дальней оконечности моря, которое
позднее нарекли Эвксинским Понтом. То было сильное и  воинственное  племя.
Черноволосые,  мускулистые  воины,  ведшие  свой   род   от   легендарного
Конана-киммерийца,  были  грозой  для  соседей,   опустошая   непрерывными
набегами Балканский полуостров, Кавказ и Азию.
     Но  вскоре  с  дальнего  севера  пришли  племена   скифов.   Поначалу
киммерийцы мирно уживались с пришельцами. Земли хватало на всех,  а  более
делить им было нечего. И те, и другие были степняками, чье добро лишь лук,
меч да быстрый конь. Несметные орды киммерийцев и скифов совершали далекие
походы на юг, подвергая страшному  опустошению  цветущие  города  Армении,
Лидии и Парсы. Два столетия назад северные номады напали на могущественное
Ассирийское царство, чьи закованные в звонкую медь воины наводили ужас  на
все восточные страны, вплоть до Кемта.
     Ассирийское войско ждало  их  на  равнине,  совершенно  покрыв  землю
сверкающей чешуей доспехов. Воеводы  издевались  над  неорганизованными  и
плохо вооруженными варварами, вознамерившимися сокрушить могучую  державу.
Но кочевников не смутила грозная мощь бронированных легионов. Неустрашимые
дети степей, крепко сидящие на низкорослых лошадках, непрерывно  атаковали
вражеское войско, осыпая  его  тучами  стрел.  В  конце  концов  ассирийцы
дрогнули, побежали и были беспощадно изрублены.
     Это был триумф боевого братства  степных  народов.  Но  вскоре  после
этого похода отношения между ними ухудшились. Скифский царь Гурр повздорил
с киммерийцем Тикулом. Повод был пустячный  -  они  не  поделили  царевну,
полоненную в обращенной в пепел Ниневии. И ладно, если  бы  эта  восточная
Елена была хороша собой - и скифы,  и  киммерийцы  позднее  в  один  голос
уверяли, что она была некрасива и  невероятно  распущена,  -  но  взыграли
царские амбиции. Осыпая друг друга  оскорблениями,  соперники  расстались.
Когда на небо высыпали звезды, воины Гурра напали на  лагерь  киммерийцев.
Ночной бой был  удачен  для  скифов.  Воспользовавшись  неразберихой,  они
перебили множество киммерийцев, в их числе и  царя  Тикула.  Оставшиеся  в
живых были вынуждены искать спасения в восточных землях.
     Недолго  думая,  изгои  решили  завоевать  соседние  королевства,  но
просчитались.  Их  осталось  слишком  мало,  и  вражеские  армии  уже   не
разбегались при одном известии, что  идут  ужасные  "гиммери".  Киммерийцы
были окончательно разбиты и рассеялись  по  всему  миру.  Часть  их  пошла
наемниками в армии восточных владык, другие обосновались в труднодоступных
горных районах и занялись разбоем, беспощадно грабя купеческие караваны.
     Изгнанные со своих исконных земель киммерийцы ненавидели скифов, мстя
им при каждом удобном случае. Но  эта  неприязнь  не  распространялась  на
Скилла, который сам был изгнанником, лишенным племени и родины. Бок о  бок
с киммерийцами Скилл участвовал во многих набегах, его  акинак  взлетал  в
такт с кривыми мечами степняков, а меткий  лук  не  раз  отводил  беду  от
зазевавшегося кочевника.
     Испытав Скилла в десятках походов и убедившись, что он не задумываясь
пожертвует жизнью ради спасения товарища, киммерийцы приняли скифа в  свое
разбойничье братство. Кровь Скилла  была  смешана  с  кровью  киммерийских
вождей, и отныне Скилл стал кровным братом киммерийцев, делящим с ними все
тягости и тревоги.
     И теперь их вновь ждало общее дело. Может быть, самое трудное дело  в
их жизни.
     Едва рассвело, отряд двинулся в путь. Скилл скакал рядом  с  Дорнумом
на лошади киммерийца, нелепо погибшего от укуса змеи пару  дней  назад.  С
утра у всех гудела голова - сказывались последствия вчерашней  попойки,  -
но к п