олудню мозги прочистились, и всадники повеселели.
     Когда они преодолели один из  горных  кряжей  и  выбирали  меж  двумя
дорогами, ведшими в обход высоченного - его вершина терялась в  облаках  -
пика, к Дорнуму подскакал молодой  кочевник  по  имени  Ирась,  обладавший
необычайно острым зрением.
     - Атаман, на той горе кто-то живет!
     Ирась указывал рукой на ощерившуюся гранитными выступами скалу, но ни
Дорнум, ни Скилл решительно ничего не увидели.
     - Ты уверен? - на всякий случай спросил  Дорнум,  хотя  знал,  что  в
словах Ирася не стоит сомневаться.
     - Я видел человека, несущего на плече овцу.
     Дорнум задумчиво перебрал поводья и тронул коня.
     - Поедем посмотрим.
     Взобравшись на гору, они обнаружили пещеру. Перед входом  в  нее  был
разложен небольшой костерок. Кочевники спешились. Цокот копыт  и  бряцанье
оружия привлекли внимание хозяина.
     Из пещеры вышел облаченный в белый халат жрец. Волосы его были  седы,
рот прикрывала белая повязка. В целом жрец походил на помешанный на  белом
цвете призрак. Увидев, что  один  из  воинов  присел  у  костра,  согревая
озябшие руки, старик заволновался. Он подбежал  к  Дорнуму,  определив  по
посеребренной сабле,  что  это  предводитель,  и  стал  быстро  бормотать,
возмущенно указывая на сидящего у  костра  разбойника.  Дорнум  беспомощно
повел головой.
     - Чего ему надо?
     Стреноживая лошадь, Скилл ответил:
     - Он просит, чтобы твой человек не осквернял дыханием огонь. Это жрец
Ахурамазды.
     - Ну об этом я догадался и сам, - протянул киммериец. Он обернулся  к
сидящему у костра.
     - Эй, Борвс! Отойди от огня!
     - Почему, атаман?
     - Это не нравится старику.
     Обозленно  сплюнув,  воин  поднялся.  Плевок   вызвал   еще   большее
негодование жреца. Яростно жестикулируя, он вновь что-то забормотал.
     - Что он хочет на этот раз?
     - Он говорит, что это великий грех - осквернять слюной землю.
     - У, дэв его побери! - Дорнум с уважением посмотрел  на  скифа.  -  И
откуда ты только знаешь этот язык?
     Скилл к  тому  времени  стреножил  коня  и  разминал  затекшие  ноги.
Массируя голени, он сказал:
     - Это язык арахозов. Мне как-то довелось провести в  их  краях  почти
три луны. Стрела пробила мне бедро.  Валяясь  в  постели  я  волей-неволей
прислушивался к бормотанию хозяев.
     - Тогда поговори с ним. Спроси, знает ли  он,  где  замок  Аримана  и
какого дэва он здесь делает.
     Пока киммерийцы отводили коней  на  ближайшую  полянку,  скиф  быстро
перемолвился с жрецом. Узнав все, что нужно, он подошел к Дорнуму.
     - Он отшельник. Не знаю как, но Ариман терпит его присутствие  здесь.
Этот божий одуванчик возносит свои молитвы  Ахурамазде,  тщательно  следя,
чтобы ненароком не осквернить огонь или воду своим дыханием. Жрец уверяет,
что владения Аримана начинаются сразу за Кривым ущельем, а  до  замка  еще
день пути.
     - У него найдется чем перекусить?
     - Да, он предлагает накормить нас ячменной кашей.
     Дорнум недовольно скривился.
     - А куда же подевался ягненок, которого видел Ирась?
     - Ягненок будет принесен в жертву Ахурамазде.
     Киммериец, как и все его соплеменники бывший  очень  неравнодушным  к
мясу, возмутился.
     - Какой, однако, обжора этот Ахурамазда!
     - Не говори так о боге! - приняв шутливо-испуганный  вид,  воскликнул
скиф.
     Дорнум пренебрежительно махнул рукой.  Затем  он  немного  подумал  и
сказал:
     - Ну каша так каша. Не подыхать же с голоду! Когда она будет готова?
     - Как только мы принесем дрова и воду, - ответил Скилл и  рассмеялся,
слушая яростные ругательства Дорнума.
     Дрова и воду принести, однако, пришлось. Вскоре на краю  поляны,  где
паслись лошади, запылал яркий костерок, а  немного  спустя  кочевники  ели
недоваренную и несоленую кашу.
     - Что ж вы хотите, пища отшельника, - ответил жрец Скиллу, когда  тот
перевел ему стенания киммерийцев. Сам он не притронулся к пище и так и  не
открыл своего лица.
     Погасив костер, ворчащие киммерийцы  седлали  лошадей.  Вскоре  отряд
продолжил путь. Конские копыта  расшвыривали  осколки  мягкого  песчаника.
Скилл ехал молча, размышляя. Внезапно он спросил у Дорнума:
     - Ты никогда не видел мага Заратустру?
     - Нет, - ответил киммериец и вопросительно посмотрел на Скилла.
     - Заратустра однажды помог мне. Этот жрец чем-то неуловимо напоминает
его.
     Интуиция не подвела Скилла.
     Как только всадники скрылись за  ближайшим  холмом,  жрец  извлек  из
дальнего угла пещеры огромное металлическое  зеркало.  Поймав  солнце,  он
направил "зайчика" на противоположную гору. Вскоре откуда блеснул ответный
огонек. Удовлетворенно улыбнувшись, жрец вернул зеркало на прежнее  место.
Затем он заколол барашка, разделал его и сложил мясо  в  котелок,  который
поставил прямо на огонь жертвенника. Упала на  землю  небрежно  сброшенная
повязка, до этого закрывавшая рот. Если бы Скилл увидел лицо жреца в  этот
момент, он ни на мгновение бы не усомнился. У  костра  сидел  великий  маг
Заратустра. Его ноздри жадно обоняли запах вареного мяса.
     Но Скилл был уже далеко. Отряд киммерийцев углубился в Кривое ущелье,
за которым по словам лже-жреца начинались владения Аримана.  Они  проехали
примерно с  полмили,  когда  скакавший  впереди  кочевник  предостерегающе
поднял вверх руку. И в то же мгновение на него обрушилась огромная  глыба.
Раздался  грохот,  с  отвесных  стен  полетели  камни.   Огромная   лавина
перегородила  дорогу  впереди,  другая  отрезала   путь   к   отступлению.
Перепуганные лошади бешено метались по крохотному пятачку  полузаваленного
каньона, сбрасывая с себя всадников.
     Камнепад прекратился так же внезапно,  как  и  начался.  Установилась
зловещая тишина. Лишь где-то вдалеке перекликалось взбудораженное  лавиной
эхо. Всадники как могли успокаивали лошадей, кое-кто  спрыгнул  на  землю,
спеша помочь раненым товарищам.
     Внезапно один из киммерийцев вскрикнул и, всплеснув руками, рухнул на
землю. Из его спины торчало черное древко стрелы. И в тот  же  миг  сверху
ударил дождь стрел. Летели они не слишком точно, нападавшие явно  уступали
Скиллу  в  умении  пользоваться  луком,  но  их  было  слишком  много,   а
сгрудившиеся на небольшом пространстве кочевники представляли великолепную
мишень.
     Первый залп вывел из строя четверых киммерийцев, было убито и  ранено
не менее половины лошадей, в том  числе  сивый  жеребец  Скилла,  которому
стрела вонзилась в голову точно над левым глазом.
     Скиф мгновенно  оказался  на  земле  и  натянул  тетиву.  Прежде  чем
нападавшие успели выстрелить еще раз, он пустил две стрелы, точно нашедшие
цель. Подобная четкость смутила врагов. Они заторопились, пытаясь поразить
именно скифа. Три стрелы отскочили от доспеха, еще  одна  оцарапала  щеку,
острой болью пронзило бедро. Не обращая внимания на летящую со всех сторон
смерть, Скилл стремительно  посылал  стрелы.  Коротко  звенела  тетива,  и
очередной лучник падал со скалы вниз.
     Наконец опомнились и киммерийцы. Некоторые  из  них  натянули  тетиву
луков, другие во главе с разъяренным Дорнумом полезли по отвесным  склонам
вверх. Несколько кочевников  упали  в  пропасть,  сраженные  стрелами,  но
остальные одолели крутизну и бросились на врагов.
     Завязался  жестокий  бой.  Но  трудно  найти  рубаку,   лучшего   чем
киммериец. Мечи блистали в руках степняков подобно  молниям.  Несмотря  на
численный перевес нападавшие терпели поражение. Скалистые склоны покрылись
их окровавленными трупами. Еще один натиск, и  остатки  вражеского  отряда
устремились в бегство.
     Тяжело дыша, Дорнум спустился к сидевшему на камне скифу.
     - Рыжебородые, - коротко бросил он. Скилл молча кивнул головой. -  Мы
положили более полусотни и еще человек тридцать сумели  убежать.  Счастье,
что они столь же плохие рубаки, как и стрелки, иначе нам  не  пришлось  бы
выйти живыми из этого ущелья.
     - Оно еще не закончилось, - заметил  Скилл,  осматривая  кровоточащую
ногу.
     - Думаешь, они нападут вновь?
     - Нет, эти не осмелятся.  Но  у  Аримана  в  запасе  есть  еще  много
сюрпризов. - Скилл яростно выругался. - Проклятый маг!
     - О ком ты?
     - О Заратустре. Это он навел рыжебородых собак на наш след. Но  самое
главное, не пойму - почему? Ведь он помогал мне раньше.
     - Оставь разрешение этой загадки  на  лучшие  времена.  Надо  быстрее
сматываться отсюда.
     Сражавшиеся на склонах киммерийцы постепенно спускались вниз.  Многие
из них были ранены, некоторые тяжело. Ирась быстро  подсчитал  потери.  Из
тридцати двух всадников, вступивших  в  каньон  Кривого  ущелья,  в  живых
осталось лишь восемнадцать, причем пятеро из них были серьезно ранены.
     Преграждавший путь завал исключал возможность продолжать путь верхом.
Коней пришлось оставить. Так же поступили и  с  тяжелоранеными,  пообещав,
что заберут их на обратном пути.
     Тринадцать двинулись дальше,  а  раненые  остались  лежать  в  Кривом
ущелье. Они  тоскливо  смотрели  в  темнеющее  небо,  зная,  что  обречены
остаться  в  этой  каменистой  земле  навечно.  Когда  появились   звезды,
неподалеку завыл шакал, за ним второй, и вскоре целый звериный хор созывал
сородичей на сытную трапезу. Тогда один из раненых достал  длинный  нож  и
перерезал глотки своим товарищам. В последний раз взглянув в ночное  небо,
особенно глубокое в южных горах, он вонзил окровавленный нож  в  слабеющее
сердце...
     Бросив лошадей,  кочевники  удлинили  свой  путь  втрое.  Поэтому  им
следовало спешить. Всю ночь они прошагали, ни  разу  не  остановившись  на
отдых. Кошачьи глаза Скилла позволяли  легко  ориентироваться  в  темноте.
Когда рассвело, путники сделали небольшой привал. Быстро разведя костерок,
они съели по куску конины и отправились дальше.
     Ныли раны, рот спекся от  жажды,  особенно  невыносимой  оттого,  что
путешественники не раз проходили мимо кристальных  горных  источников.  Но
Дорнум категорически запретил приближаться к ним, после того как  один  из
киммерийцев скончался в страшных муках, хлебнув воды из безобидного на вид
родника.
     К полудню поднялся сильный ветер, пригнавший с  запада  черную  тучу.
Грянул гром, и густо повалил снег. Мелкий, словно крупа, он больно хлестал
лицо и руки. Прикрываясь полой халата, кочевники упрямо шли вперед.
     Из снежного  полумрака  появились  неясные  тени.  Грозно  рыча,  они
бросились на ошеломленных людей. Белая с палевыми подтеками  шкура  -  вне
всякого сомнения это были снежные барсы, но как мало они походили на  этих
сравнительно небольших диких кошек, одна из которых  атаковала  Скилла  на
перевале. Эти хищники были устрашающе огромны. Длина их от носа до кончика
хвоста достигала восьми локтей, а из оскаленных  пастей  торчали  огромные
кривые клыки. То были саблезубые барсы, в  далеком  прошлом  во  множестве
водившиеся в этих горах, а ныне, как  считалось,  полностью  вымершие.  Но
свирепые  хищники,  заботливо  сохраненные  Ариманом,  мало  походили   на
бесплотных призраков. Поэтому киммерийцы  дружно  схватились  за  мечи,  а
Скилл за лук.
     Издавая грозный рык, пять гигантских кошек атаковали людей.  Одна  из
них свалила киммерийца Борвса и тут  же  рухнула  на  снег  с  рассеченным
черепом. Крепко сжимая окровавленный меч, Дорнум отпрыгнул за  камень,  на
мгновение опередив другого барса, который,  промахнувшись,  пролетел  мимо
него.
     Отбиваясь мечами от наседающих хищников, киммерийцы сбились  в  кучу.
Скилл  пустил  стрелу  в  самого  большого  и  злобного  хищника,  который
изловчился ударом когтистой лапы выпустить  кишки  еще  одному  кочевнику.
Стрела ударила барса в бок и отскочила, не причинив зверю никакого  вреда.
Скаля огромные клыки, дикая кошка  повернула  голову  к  скифу,  и  в  это
мгновенье вторая стрела поразила  ее  в  глаз.  Жалобно  взвизгнув,  зверь
вцепился в камышовый прут, пытаясь вырвать стальное жало.  Приободрившиеся
киммерийцы с криками набросились на него и прикончили ударами сабель.
     Очевидно, это был вожак. Оставшиеся барсы уже не решались  атаковать.
Рыча, они попятились назад и исчезли в снежной  пелене.  Спустя  мгновение
снег перестал идти, и тучу пробило солнце.
     Вытерев окровавленные  клинки  о  тающий  на  глазах  снег,  десятеро
продолжили свой путь. Чем ближе они подходили к логову Аримана,  тем  ярче
становились краски оживающей природы.  Казалось,  они  попали  в  цветущую
весну,  хотя  за  спиной  была  осень.  Склоны  пестрели  зарослями  арчи,
жимолости, ольхи, кое-где виднелись темно-зеленые шпили  елей.  Еще  более
пышное великолепие было там, где перелесок уступал место лугу  -  огромным
изумрудным  полянам,  покрытым  россыпью   всевозможных   ягод.   Мелькали
небольшие зверушки, щебетали  птицы,  из-под  гранитных  плит  пробивались
журчащие родники.
     Скилл  наклонился  и  зачерпнул  воды.  Дорнум  бросился  к  нему   с
предостерегающим криком, но опоздал. Хлебнув воды, Скилл погонял ее во рту
и с наслаждением проглотил.
     - Пейте, - сказал он застывшим в тревожном  ожидании  киммерийцам.  -
Вода нормальная.
     Пока киммерийцы утоляли  жажду,  Скилл  поднялся  на  вершину  холма.
Вернулся он почти бегом с наполовину опустошенным колчаном.
     - Впереди виден замок Аримана!
     - Прекрасно! - обрадовался Дорнум. - Далеко?
     - Не очень, но наверху нас ждут. И их намного больше, чем нас.
     Не дожидаясь дальнейших объяснений, киммериец выхватил меч.
     - Вперед!
     Небольшой отряд стал решительно карабкаться вверх.
     Скилл не солгал. Врагов действительно было много больше и вид их  был
столь ужасен, что тела киммерийцев покрылись  неприятным  холодным  потом.
Кого  здесь  только  не  было!  Не  менее  полутора   сотен   псевдолюдей,
изготовившие луки  рыжебородые,  несколько  низших  дэвов.  При  появлении
кочевников в воздух взвились обольстительные нэрси. Скиф деловито подтянул
тетиву лука.
     - Не робейте, друзья! Эта нежить не стоит того, чтобы ее боялись!
     С  этими  словами  он  прицелился  и  сразил  преотвратного  с   виду
буро-коричневого дэва. Что тут  началось!  Нечисть  с  воем  бросилась  на
горстку людей, готовясь разорвать их на куски. Однако киммерийцы  были  не
из робкого десятка, а отчаяние придало им силы. Остро отточенные  булатные
мечи рубили вымазанных мелом псевдолюдей, отсекая их отвратительные руки и
головы. Скилл и Изаль щедро  сыпали  во  все  стороны  стрелами,  стараясь
попасть в дэвов или нэрси.
     Первая схватка была скоротечна. Оставив  на  земле  гору  изрубленных
трупов, нападавшие откатились. Никто из кочевников даже не был ранен.
     Теперь принялись за дело нэрси, вооруженные дротиками и  метательными
ножами. Взлетев повыше, они резко пикировали, что  есть  сил  бросая  свое
смертельное оружие. Киммерийцы пытались прикрыться щитами, но  падавшие  с
огромной высоты дротики пробивали  их  насквозь.  Трое  кочевников  упали,
обливаясь кровью. Но и Скилл  не  терял  времени  даром.  Его  беспощадные
стрелы сразили больше десятка нэрси, и в  конце  концов  те  не  выдержали
подобной дуэли и улетели к замку Аримана.
     Псевдолюди и дэвы бросились в новую атаку. Зажатые в когтистых  руках
кинжалы тянулись  со  всех  сторон.  Киммерийцы  без  устали  поднимали  и
опускали клинки, с каждым  ударом  увеличивая  гору  трупов  перед  собой.
Постепенно натиск нелюдей ослабевал. Пали бездыханны все младшие  дэвы,  а
харуки были слишком медлительны, чтобы победить  ловких,  умело  орудующих
мечами кочевников.
     Потеряв еще с два десятка товарищей, псевдолюди попятились  и  начали
отступать к замку. Кочевники не преследовали их. Они сильно устали, к тому
же уже смеркалось и поэтому было решено отложить атаку  замка  на  завтра.
Предав земле четверых погибших товарищей, они поужинали жареной кониной  и
легли спать, не забыв выставить дозорного.
     В эту ночь Ариман почему-то оставил дерзких пришельцев в  покое.  Они
не знали, что у бога тьмы возникли нешуточные проблемы в  далекой  Элладе.
Так или иначе, но ночь прошла спокойно. Едва встало солнце, как  кочевники
были на ногах и продолжили свой путь к замку, который становился все ближе
и ближе, пока не предстал перед ними во всей  своей  мрачно-притягательной
красоте.
     Сложенный из черных базальтовых глыб замок  Аримана  располагался  на
огромной обрывистой скале, окруженной со всех сторон бездонной  пропастью.
Лишь хлипкий подвесной мост связывал замок с остальным миром. Нелегко было
решиться ступить на поскрипывающие трухлявые перекладины.
     - Будем идти по одному, - предложил Скилл. - Сначала  перейду  я.  Вы
будете ждать. Затем Дорнум. Затем Изаль. И так далее.  Если  мост  рухнет,
погибнет один.
     Киммерийцы молча кивнули.  Взмолившись  в  душе  Гойтосиру  и  прочим
богам-воинам, Скилл ступил на первую перекладину. Она тоненько  скрипнула.
Скилл осторожно переставил ногу, затем другую. Мост скрипел, раскачивался,
но  держал.  Осторожно  балансируя  на  шаткой  поверхности,  скиф  достиг
середины моста и нечаянно глянул вниз. В голове помутилось,  ибо  в  глаза
Скилла заглянула тысячесаженная бездна. Скилл зашатался  и  начал  падать.
Киммерийцы исторгли отчаянный вопль, приведший скифа в себя. Глядя  строго
вперед, Скилл двинулся дальше и скоро очутился на твердой земле.
     И только  сейчас  он  почувствовал  как  испугался.  Удерживая  рукой
отчаянно бьющееся  в  груди  сердце,  Скилл  осел  на  землю  и  несколько
мгновений не шевелился. Затем он повернулся к стоящим  по  другую  сторону
пропасти киммерийцам и махнул рукой.
     Дорнум преодолел опасный путь довольно быстро. Он провел свое детство
среди скал и хорошо переносил высоту. Чуть дольше  переходил  мост  Изаль.
Зато четвертый киммериец по имени Когаф шел словно по ровной земле. Вскоре
на этой стороне оказался пятый кочевник, на мост ступил шестой.
     И в этот миг гигантская тень закрыла небо. Скиллу показалось, что это
был  оживший  Ажи-дахака,  киммерийцы   могли   поклясться,   что   видели
гигантского орла. Воздух раскололи раскаты грома.  Блеснула  ослепительная
молния.  Ее  острие  вонзилось  в  середину  моста.  Трухлявое  дерево   и
пересохший шелк  вспыхнули  мгновенно.  Мост  растаял,  словно  его  и  не
существовало. Потерявший опору киммериец закричал и  полетел  в  пропасть.
Его крик еще долго отдавался от отвесных стен.
     Итак, их осталось всего пятеро. Они стояли перед  массивными  стенами
замка и не знали, как к нему подступиться.  Внезапно  окованные  вороненой
сталью ворота гостеприимно распахнулись, приглашая гостей войти внутрь.




                     ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ПОСЛЕДНЕЕ ЛЕТО

                                        Лучшее, что мы имеем от истории, -
                                        возбуждаемый ею энтузиазм.
                                                                    В.Гете



                   ВМЕСТО ПРОЛОГА. КОГДА УМИРАЕТ ГВАРДИЯ

     Было уже восемь часов  вечера,  и  земля  щедро  пропиталась  кровью.
Солнце, тонущее в облаках сгоревшего  пороха,  багровым  комком  ползло  к
горизонту. Армии уже не существовало. Исполины-жандармы  [жандармы  -  род
тяжелой  кавалерии  в  французской  армии,  идентичен   кирасирам]   Мило,
гвардейские егеря и уланы Лефевра-Денуэтта полегли на плато Мон-Сен-Жан от
огня двадцати шести батальонов и шестидесяти пушек. Корпус Рейля  почти  в
полном составе погиб у стен рокового замка Гугомон. Корпус Друэ  д'Эорлона
был расстроен и наполовину  истреблен  английскими  гренадерами  и  серыми
шотландцами. Шрапнель выкашивала и без того обескровленные полки,  устилая
примятую пшеницу грудами обезображенных  трупов.  Спереди  были  англичане
Веллингтона [Веллингтон Артур Уэсли - английский военачальник;  командовал
английскими войсками в сражениях против  армий  Наполеона  на  Пиренейском
полуострове и в битве при Ватерло