тарик, постой! - Эрот вскочил со ступеньки.  Вид  у  него  был
озадаченный. - Ведь так нельзя. Я и сам не люблю этого козла, но  ведь  он
такой же, как все мы. Если его  не  станет,  кто  будет  охранять  леса  и
кричать по ночам, наводя страх на врагов?  Кто  будет  развлекать  нас  на
пирах, кто будет смешно стучать копытцами и носить Афо цветы? Над  кем,  в
конце концов, я смогу позубоскалить? Мы с ним всегда ссорились,  я  иногда
бывал несправедливо жесток к нему, но, - Эрот  внезапно  для  самого  себя
всхлипнул, - клянусь кислыми яблоками, я никогда не желал ему зла!  Ты  не
можешь так поступить с ним!
     - Если ты не заткнешься, то присоединишься к нему!
     - А не слишком ли много ты  возомнил  о  себе?!  -  Голос  мальчугана
звенел, словно перетянутая струна. - Не можешь убить его, не спрося на  то
разрешения у других Олимпийцев!
     - Еще как могу!
     Эрот машинально почесал правый бок,  было  видно,  что  он  о  чем-то
размышляет.
     - Так. Мне надо срочно уйти. Я  вспомнил,  что  меня  ждут  кое-какие
дела.
     С этими словами он  попытался  проскользнуть  мимо  Бриарея,  но  тот
схватил мальчугана одной из своих чудовищных лап.
     - Останешься здесь, - сказал Зевс. - Тебе будет  полезно  видеть  все
это. Подобное зрелище поубавит твою прыть.
     - Не имеешь права! Ты...
     - Заткни ему наконец пасть! - рявкнул Громовержец и великан  послушно
исполнил этот приказ. - А теперь приступим к экзекуции.
     Глаза Пана забегали по сторонам  в  поисках  орудия,  которое  должно
принести ему смерть. Заметив это, Зевс ухмыльнулся.
     - Не ищи топор или петлю. Подобные орудия  казни  не  страшны  богам.
Боги, если пытаться  казнить  их  топором,  и  впрямь  бессмертны,  словно
Лернейская гидра. Будет лишь немного больно, а затем  голова  вернется  на
свое место, ведь она лишь  часть  плазмоэнергетического  сгустка,  который
есть твое сущее. Ты умрешь иначе. Я поглощу твою жизненную энергию подобно
тому, как Танатос выпивает душу и оставлю лишь  пустую  мертвую  оболочку.
Это не больно, хотя и не очень приятно. И это означает -  смерть.  Я  дарю
тебе еще несколько мгновений,  чтобы  ты  мог  вспомнить  облик  той,  что
послала тебя на смерть и проклясть ее. Вспомни, Пан!
     И Пан увидел перед собой Афо  -  маленький,  чуть  вздернутый  носик,
острые жемчужные зубки, обрамленные в  коралловую  оправу  чуть  припухлых
губ, тоненькая пушистая ниточка бровей, оттеняющих бархатистость  кожи,  и
лучащиеся голубым светом глаза. Он уловил чарующий аромат - аромат  фиалок
и нежности, почувствовал ее тепло и шелест легкого дыхания. А затем в  его
мозг ворвалась раскаленная игла. Она пронзила сознание и  принялась  рвать
его на  куски.  Картины  прошлого,  запахи,  мысли,  ощущения  исчезали  в
холодной черной бездне, имя которой - Смерть. Они уходили безвозвратно,  а
их место занимала боль. Было  мимолетное  мгновенье,  когда  Пан  внезапно
почувствовал  облегчение.  Это  Эрот  пришел  ему  на  помощь  и   пытался
воспротивиться злой воле Зевса.
     - Спасибо, малыш! - беззвучно шепнул Пан.
     - Держись, бородатый! -  бодро  откликнулся  в  сознании  язвительный
голосок и в тот же миг Зевс ударил по сознанию  мальчугана  энергетическим
пучком, и тот лишился чувств. И теперь настал черед Пана. Огромная  черная
плита, похожая на потухший диск солнца, давила на него, грозя расплющить в
кровавую лепешку. А тоненький шепот свербил мозг: прокляни ее. Прокляни! И
Пан чувствовал,  прокляни  и  его  помилуют.  Но  он  сопротивлялся  этому
мерзкому шепоту сильнее, нежели черной силе,  раздирающей  щупальцами  его
душу. Он держался  насколько  хватило  сил,  а  затем  умер.  И  последние
мгновения его были прекрасны: ему чудилось, что он  лежит  бездыханный  на
зеленой мягкой лужайке, кругом щебечут сладкоголосые  птицы  и  благоухают
цветы, а прекрасная синеглазая богиня склоняется над ним и касается губами
его мертвых губ.
     Бедный Козлик!
     Бриарей бросил мертвое тело Пана на пол. И в  тот  же  миг  перестала
шелестеть листва и затихли птицы, и перестали журчать ручьи, а цветы вдруг
утратили свою свежесть.
     ВЕЛИКИЙ БОГ ПАН УМЕР!


     Смерть отвратительна и страшна сама по себе - как факт. И во сто крат
отвратительней и страшнее, когда умирает близкий.  Вдруг  выяснилось,  что
Пан был любим всеми. Даже Аполлон и тот не одобрил  содеянного  Зевсом,  а
Дионис буквально почернел от горя и бежал с Олимпа.
     Узнав о случившемся, во дворец немедленно явились Посейдон  и  Гадес.
После неприятного разговора с Громовержцем, полного ругани и угроз владыки
моря и подземного царства удалились  на  Киферу,  где  рассчитывали  найти
причастную, как они подозревали, к происшедшему Афо. С ними отбыли Афина и
разъяренно машущий молотом  Гефест.  По  пути  Посейдон  не  удержался  от
соблазна и основательно потрепал мидийские корабли, идущие вдоль побережья
Магнесии. До этого он оказывал им покровительство.
     Афродиты на Кифере не оказалось. Зато  сюда  примчался  сбежавший  от
Бриарея Эрот. Размазывая слезы, он сообщил, что Зевс строит планы покарать
непокорных и что в этом деле он уже успел заручиться поддержкой  Аполлона,
которому пообещал за помощь морское  царство,  и  вернувшегося  из  Фракии
Ареса. На стороне  Громовержца  намеревалась  выступить  Артемида,  всегда
недолюбливавшая Пана за то, что он не давал ей всласть поохотиться в своих
лесах. Пока силы были примерно равны. Зевс и его сторонники имели  перевес
на земле и в воздухе, их оппоненты пользовались преимуществом на море и  в
подземных лабиринтах. Ничего не было известно о позиции Афродиты,  Диониса
и Геры. Первые двое куда-то исчезли,  Гера,  судя  по  всему,  вольно  или
невольно вынуждена была занять сторону Громовержца.
     В Фермопильском проходе вовсю лилась кровь  людей,  когда  свой  спор
начали и боги. Оппозиция поставила перед собой  цель  овладеть  Олимпом  и
заставить Зевса  отречься  от  власти.  По  крайней  мере  о  неизбежности
отречения говорили Посейдон и Афина. Гадес скорей всего надеялся заставить
Громовержца пойти на уступки, но пока он благоразумно помалкивал об  этом,
во всем поддерживая  своих  товарищей.  Восставшие  боги  имели  несколько
планов наступления на Олимп. Самый отчаянный исход от Эрота, предлагавшего
последовать  примеру  Пана  и  освободить  титанов,   сделав   их   своими
союзниками. Однако прочим этот замысел  пришелся  не  по  нраву,  так  как
Олимпийцы видели в титанах серьезных конкурентов  своей  власти,  а  кроме
того опасались, что вырвавшись на свободу ураниды не ограничатся сведением
счетов с одним только Зевсом.  Решено  было  попробовать  обойтись  своими
силами и лишь в крайнем случае вступить в переговоры с титанами.
     Атака началась сразу по нескольким направлениям, Посейдон  взволновал
море. Грозные волны стали накатываться на  сушу,  подступая  к  обрывистым
склонам Олимпа. Зевс ответил  контрударом,  наслав  на  подступающую  воду
свирепого Борея. Сшибая с волн пенные  шапки,  Борей  погнал  их  обратно.
Одновременно  Аполлон  перекрыл   световые   потоки,   лишив   бунтовщиков
возможности незаметно проникнуть на Олимп, а заодно  повесил  над  Киферой
грозовые облака, изрыгающие холодный липкий дождь.
     Второй удар нанесла Афина, наслав на  Олимп  полчища  ядовитых  змей.
Шипя и извиваясь, они ползли вверх  по  склонам,  обращая  в  бегство  все
живое. Артемида бросила навстречу гадам стада диких коз, и  гады  поспешно
скрылись в своих норах.
     Следующий натиск должны были предпринять Гадес и  Гефест.  С  помощью
верных камнеедов Гадес  должен  был  проделать  в  каменной  толще  Олимпа
тоннели, а Гефест направить по ним раскаленную магму. На  это  требовалось
время. А пока Посейдон вызвал к Кифере две сотни боевых  дельфинов,  чтобы
при первой удобной возможности высадиться у подножия Олимпа.
     Склоны горы, раздираемой острыми  челюстями  мириад  камнеедов,  тихо
подрагивали,  когда  во  дворце  объявилась  Афо.  Вопреки  предположениям
взбунтовавшихся богов, она была вовсе не на  Кифере,  а  совсем  в  другом
конце Эллады. Засев на вершине Каллидрома, богиня пыталась помочь эллинам,
отражавшим яростный натиск мидийских полчищ. Напрягая изо всех  сил  волю,
она  швыряла  в  карабкающихся  по   каменистым   кручам   мидян   плотные
энергетические сгустки - эдакие силовые  шарики,  каждый  из  которых  мог
замертво свалить с  ног  добрый  десяток  человек.  Дважды  посылаемые  ею
невидимые снаряды достигали цели и тогда несколько мидийских воинов  разом
вдруг падали навзничь и катились по склону,  мелькая  меж  камнями  яркими
пятнами халатов. Однако в третий раз энергетический сгусток не долетел  до
мидян, а затем Афродиту накрыло силовой волной огромной мощности. Волна не
причинила ей вреда, а лишь превратила  в  тлен  всю  одежду.  Некто  очень
могущественный давал таким образом  понять,  чтобы  прекрасная  богиня  не
вмешивалась в дела людей. У Афродиты хватило здравого смысла, чтобы  внять
подобному предупреждению,  мощь  которого  свидетельствовала  о  том,  что
мидянам покровительствует некто,  чье  могущество  не  менее,  а  может  и
превосходит  силу  Зевса.  Спорить,  а  тем  более  ссориться  с  подобным
противником было неразумно, и  Афо  поспешила  вернуться  во  дворец,  тем
более, что полуденное солнце начинало жечь ее нежную кожу. Воспользоваться
световым потоком ей почему-то не удалось и пришлось  возвращаться  обратно
левитируя. Учитывая тот  факт,  что  Афродита  была  совершенно  обнажена,
следует предположить,  что  глазам  мидян  и  работающих  на  своих  полях
фессалийцев предстало удивительное зрелище, о котором они еще долго  будут
вспоминать, восторженно закатывая глаза. Афродите же было не  до  веселья.
Она чувствовала  себя  здорово  задетой  тем,  что  неведомый  враг  столь
оскорбительно посмеялся над ней. Во время полета богиня  пыталась  извлечь
из ничто какую-нибудь подходящую ее положению одежду, но как  на  смех  ей
попадались  лишь  рваные  тряпки,  мужские  гиматионы,  да  пеплос,  столь
уродливый, что его согласилась бы одеть не каждая старуха. Лишь  у  самого
Олимпа  она  наконец  выудила  короткую  тунику,  не   слишком   опрятную,
принадлежавшую  верно  какой-нибудь  рабыне.  Кипя  от  ярости,   Афродита
приземлилась на лестнице перед дворцом и быстро прошмыгнула в свои  покои,
где привела  в  порядок  волосы  и  лицо,  а  заодно  переоделась,  вернув
одолженный хитон назад в ничто.
     Придирчиво осмотрев себя в зеркале, богиня решила, что выглядит очень
даже ничего, и что маленькое приключение пошло ей явно на пользу.  Розовый
румянец на щеках и гневно раздувающиеся ноздри - чуть-чуть, самую малость,
чтобы не испортить общей гармонии лица - делали ее очень  привлекательной.
Афродита подумала о  том,  что  надо  время  от  времени  разгонять  кровь
подобными приключениями, после чего отправилась на поиски Пана.
     Она  обошла  почти  весь  дворец,  но  не  обнаружила  ни  Пана,   ни
кого-нибудь другого из богов.  Залы  были  пусты,  ни  единого  звука,  ни
единого шороха - от подобной мертвой  тишины  по  коже  Афродиты  побежали
мурашки. Несколько раз  вдалеке  мелькали  тени,  при  приближении  богини
мгновенно исчезавшие в темных углах. Недоумевая по  поводу  происходящего,
богиня дошла до тронного зала. Здесь ее перехватил Арес.
     - Привет, недотрога! Куда спешим?
     - Никуда. Ты не видел Пана?
     - Видел. - Арес широко ухмыльнулся. - Он неважно выглядит.
     Афо не стала конкретизировать, что означает неважно, а  вместо  этого
спросила:
     - А не знаешь куда это все подевались? И почему тени  мечутся  словно
угорелые? У нас что, на сегодня запланировано светопреставление?
     - Почти угадала, сестричка! Пойдем, я тебе кое-что покажу.
     Взяв Афродиту под локоток, Арес увлек ее на восточную веранду. Богиня
подошла к мраморному парапету и ахнула. Внизу, прямо  под  ногами,  грозно
бушевало море.
     - Это что, потоп?
     - Ага! - засмеялся Арес. - Всемирный!  Сейчас  появится  Девкалион  с
веслом в руке. Выходит, ты ничего не знаешь?
     - О чем ты?
     - Ответь мне сначала: ты за Громовержца или против?
     - Конечно, за!
     Бог ласково похлопал Афродиту пониже спины.
     - А старик сомневался.  Тут  у  нас  произошла  небольшая  революция.
Посейдон, Гадес, Афина и Гефест восстали  против  Громовержца  и  пытаются
подтопить нашу мраморную хатку.
     Глаза Афины открылись до пределов, отведенных им создателем.
     - Но почему они взбунтовались?
     - Я точно не знаю. - Арес с ленцой зевнул. - Меня в это время не было
во дворце. Кажется, им не понравилось то, что Зевс расправился  с  Козлом.
Они объявили старика низложенным и...
     - Постой-постой! - Афродита схватила Ареса  за  плечо.  -  Ты  что-то
сказал про Пана?
     - Зевс прикончил его, а что?
     Богиня побледнела, рот ее жалобно приоткрылся.
     - Где он?
     - Он вместе с Артемидой и Аполлоном в Белой Сфере. Они готовятся...
     - Я не об этом! Где Пан?
     - Там. - Арес указал рукой на дверь в Тронную залу.
     Оттолкнув  Ареса  прочь,  Афродита  вбежала  в  нее.  Посреди   залы,
распростершись на мраморном полу, лежала безжизненная оболочка  того,  кто
еще утром звонко стучал копытцами и веселил  богов  своей  неуклюжестью  и
гримасами. Богиня наклонилась над  ней  и  коснулась  рукой  лба.  Он  был
холоден и сух, словно вместе с жизнью из тела ушла вся влага.  Послышалось
негромкое мычание. Афродита подняла глаза и увидела сидящую на троне Геру.
Руки ее были прикованы  цепями  к  подлокотникам,  изо  рта  торчал  кляп.
Обернувшись к подошедшему  Арес,  красавица  вопросительно  посмотрела  на
него. Бог войны пояснил:
     - Эта сучка хотела присоединиться к бунтовщикам, но  мы  с  Аполлоном
схватили ее прежде, чем она успела смыться из  дворца.  Кусалась!  -  Арес
продемонстрировал указательный палец, на котором  виднелись  четкие  следы
зубов. - Пришлось ее спеленать, а чтоб не орала, засунули в рот тряпочку.
     - Но почему Зевс убил Пана? - воскликнула Афо.
     - Представляешь, этот чудик пытался освободить титанов.
     - Зачем?
     - Чтобы  свергнуть  хозяина.  Говорят,  он  хотел  захватить  власть.
Представляешь, Козел, правящий всеми  нами!  Да  еще  бесхвостый!  Бриарей
оторвал этому уроду его хвост!
     Вояка захохотал. Хриплый смех волнами загулял по зале.
     - Да, - выдавила Афо, натянуто улыбнувшись. Она задумчиво  посмотрела
на Ареса. Тот перестал смеяться и сглотнул внезапно заполнившую рот слюну.
     - Ты что?
     - Хочешь получить мою любовь?
     - Да! - мгновенно отреагировал бог войны.
     - Но я попрошу кое-что взамен!
     - Я сделаю все, что ты хочешь.
     - Где же ты был утром, - тихо прошептала Афо и потребовала:
     - Поклянись!
     - Клянусь!
     - Хорошо. - Афродита победоносно  улыбнулась.  -  Тогда  я  твоя.  Но
помни, ты сделаешь все, что я тебе прикажу!
     - Да, - хрипло выдавил Арес и протянул богине руку. Афо  заглянула  в
его глаза, желая убедиться, что он не лукавит. Взгляд Ареса был честен,  и
тогда красавица вложила свои пальчики в его ладонь.
     - Пойдем, - сказал Арес, сглатывая вожделеющую слюну.
     Богиня  утвердительно  качнула  головой  и  мягко  высвободила  руку.
Опустившись на колени перед бездыханным телом Пана она поцеловала мертвого
бога в лоб. Нежные губы едва слышно шепнули:
     - Бедный Козлик!
     Затем она решительно поднялась. Арес взял ее на руки,  Афо  прижалась
щекой к его тяжелому небритому подбородку. Бог войны не видел в  этот  миг
ее  глаз.  Они  были  жестоки,  их  теплый   ультрамарин   превратился   в
ослепительно белый лед цвета бешенства. В ее сердце больше не  было  места
любви, в нем клокотала ненависть!


               Эссе. Беллерофонт или Герои и антигерои Эллады

     Он был внуком хитрейшего человека,  которого  только  знала  земля  -
Сизифа; того самого Сизифа, что дважды обманул смерть. Но в нем было  мало
хитрости, зато в избытке отваги и того,  что  одни  именуют  гордостью,  а
другие - гордыней. Да, он был гордец, но он имел право быть им.  Ибо  мало
было в мире героев, равных ему по силе и свершенным подвигам.
     Его дом был полон богатств, его погреба ломились от яств и вина,  его
славе завидовали не только люди, но даже боги. Он же мечтал о большем.  Он
мечтал въехать на своем  белокрылом  коне  прямо  в  Тронную  залу  дворца
Олимпийцев.
     И еще у него было удивительное имя - Беллерофонт - звучное на слух  и
жестокое по сути, ибо означало - убийца Беллера. Но право, этот  ничтожный
коринфский аристократ был годен лишь для того, чтобы по воле рока подарить
красивое имя юноше, лишившему его жизни.
     Беллерофонт. Он был красив, отважен и могуч, словно бог. Он имел коня
Пегаса, какого не было даже у Олимпийцев.  Порожденный  стихиями  земли  и
неба, Пегас мог парить в воздухе словно птица.  Казалось,  он  создан  для
того, чтобы поднять своего хозяина в обитель богов.
     Была весна и было прекрасное утро. Одно из тех, когда не уставшие еще
наслаждаться  жизнью  цветы  тянут  свои  головки  к  солнцу.  Беллерофонт
поднялся  на  рассвете  и  приказал  слугам  седлать  Пегаса.  Жена  молча
смотрела, как он выходит из дома и легко взлетает в седло. Она не решилась
спросить, куда он держит путь, а если бы и решилась, Беллерофонт все равно
ей не ответил бы.
     Конь взвился в небо. Он летел все выше и выше, поднимаясь  под  самые
облака.  Земля  постепенно  превращалась  в  огромную   плоскую   лепешку,
испещренную прожилками рек и цветными пятнами лугов и полей, люди походили
на муравьев. Беллерофонт летел и яростно спорил с  самим  собой.  В  такие
мгновения - а они бывали нередко - его сознание раздваивалось и появлялись
два Беллерофонта; один был облачен в белые одежды мудреца,  плечи  второго
окутывал царский пурпур. Они вечно ссорились  между  собой  и  спорили,  а
третий Беллерофонт, совсем неприметный, был незримым свидетелем их споров.
Заводилой обычно выступал Беллерофонт-царь. Так было и сейчас. Царь принял
напыщенную позу и небрежно бросил:
     - Летим.
     - Зачем? - спросил мудрец.
     - Докажем богам, что не только они повелевают миром.
     - И все?
     - А что еще тебе нужно?
     - Я предпочел бы, чтоб этот дерзкий поступок преследовал высшую цель.
     - Например?
     - Возвысить человека до бога.
     Царь рассмеялся.
     - Человека? То, что ты именуешь  человеком,  на  деле  есть  муравей.
Видишь, сотни крохотных муравьев копошатся под копытами моего коня. Это  и
есть люди. Нет, дело не в них. Если уж мы заговорили о том, чтобы  кого-то
возвысить, то пусть этим кем-то будет Герой.
     - Герой разве не человек?
     - В какой-то мере. В прошлом. Он  ЧЕЛОВЕК,  поднявшийся  над  людьми.
Своими деяниями, силой, духом, дерзостью. Герой  выше  человека.  Он  даже
выше бога.  Ведь  он  достиг  всего  сам.  А  бог  получил  могущество  от
провидения.
     - А не присутствовала ли незримая рука  провидения  на  твоем  плече,
когда ты славил подвигами свое имя?
     - Поверь, когда я дрался с химерой, огонь жег мои  руки  как  обычный
огонь. Стрелы амазонок были остры как обычные  стрелы.  Если  там  и  было
благосклонное ко мне провидение, я не ощутил его помощи.
     - Какую же цель преследуешь ты в своем дерзком стремлении  вознестись
к небу? - поинтересовался мудрец.
     - Я ведь уже сказал тебе, что хочу дать знать  богам,  что  на  землю
пришел ЧЕЛОВЕК.
     - Человек с большой буквы?
     - Конечно. А иначе не может быть. ЧЕЛОВЕК не может быть с  маленькой.
В этом случае речь идет всего лишь об одном из людей.
     - Ты рискуешь...
     - Потому я и Герой! - напыщенно воскликнул облаченный в пурпур.
     - Ты не дослушал. Ты рискуешь, бросая вызов не  только  богам,  но  и
обычаям. Люди не должны возвышаться над провидением.
     - Для меня не существует слова должен. Я знаю лишь могу  -  не  мо