Вы опять будете  ругать
меня за мелкое волшебство.
   И отправилась приводить себя в порядок. Когда вернулась, Баронет  уже
доедал расколдованную обратно курицу.
   - Извини, не смог удержаться. Твоя мама божественно готовит.
   - Вот уж не знала за ней такого таланта. Меня она все  время  пичкала
овсянкой. Это, наверно, вы ей чем-то приглянулись.
   Баронет хотел было сказать мне что-то  остроумное,  но  вдруг  прижал
палец к губам, бесшумно метнулся к двери  купе  и  крест-накрест  провел
ладонью над и без того запертым замком.  Постоял  с  минуту,  прижавшись
ухом к двери. Лицо его стало напряженным  и  настороженным.  Наконец  он
отошел от двери, сел напротив меня и шепотом сказал:
   - Возможно, мне почудилось, но... В вагоне есть еще кто-то обладающий
несильным магическим потенциалом. Скорее всего, за нами просто следят.
   - Следят?! Да нас уже выследили! Мы шляемся  туда-сюда  по  коридору,
скоро пойдем в тамбур курить, заводить знакомства!
   - Вика, тихо. Я же тебе сказал - поле чувствуется слабое, нас могли и
не  отследить,  особенно  если  наш  шпик  -  мелкая  сошка.   Но   меры
безопасности принять все-таки надо.
   Он достал из своего кейса  две  уменьшенные  копии  знаменитых  кукол
Барби и ее друга Кена. Только, в отличие от симпатичных детских игрушек,
эти две Баронетовы куколки прижались друг к другу в  весьма  откровенной
позе.
   - Это что - подарок из интим-салона? - съязвила я.
   - Это  -  иллюстрация  постулатов  гомеопатической  магии,  -  сурово
отрезал Баронет, плюнул на голову кукле-мальчику, я произвела  то  же  с
девочкой. После чего Баронет положил их  на  пол  возле  двери,  и  купе
немедленно  наполнилось  такими   сладострастными   стонами,   вздохами,
вскриками  и  воплями  "глубже,  глубже!",  что  любая  порнография   по
сравнению с ними - детская песенка.
   - Зачем это нужно? -  спросила  я  Баронета,  безуспешно  пытаясь  не
краснеть.
   - Теперь весь вагон считает, что здесь  едет  сексуально  озабоченная
парочка, и будет постоянно толпиться у нашей двери - ведь  интересно  же
слушать, как другие трахаются! А скопление людей не даст шпиону  подойти
к нам на нужное расстояние.
   - Но в условиях такого эротического... шоу я просто заснуть не смогу!
   - А спать нам некогда, Вика. У нас есть несколько очень важных дел.
   Мэтр водрузил на стол ноутбук, положил рядом мобильник, на этот  раз,
похоже, настоящий, пробежался пальцами по клавишам и сказал:
   - Итак, вопрос первый...
 
*** 
 
   Утром,  выбираясь  с  нашим  нехитрым  скарбом  на   перрон   шумного
Казанского  вокзала,  мы  с   Баронетом   уже   располагали   максимумом
оперативной информации.
   Почти всю ночь  мэтр  терзал  свой  ноутбук  запросами,  а  я  только
успевала осмысливать те сведения, которые он  сообщал  мне  отрывисто  и
сухо. На стоны пластмассовых куколок уже некогда было обращать внимание.
   Найти больницу, в которой лежал Авдей Белинский, оказалось  несложно,
поскольку медики еще не додумались  ставить  серьезную  защиту  на  свои
компьютеры. Так что первый вопрос - куда еду  я  -  решался  сам  собой.
Триста семьдесят первая  реаниматологическая  клиника  имени  профессора
Корнцанга располагалась в районе станции метро "Сокол".
   - Я не сомневался, что с этим вопросом все решится быстро, -  говорил
Баронет, и клавиши его ноутбука постукивали в такт колес поезда. -  Меня
больше волнует Наташа. Нам нужно  на  нее  полное  досье.  Придется  мне
сейчас влезать в файлы нашей организации.
   - А что, у вас есть досье на всех ведьм?
   - Разумеется. Это все-таки Трибунал, а не шарашкина контора типа ФБР.
   - И на меня есть досье?
   - И на тебя. Мешаешь ты мне своими глупыми вопросами.  Ты  понимаешь,
что я вот уже двадцать минут общий  ведьмовской  архив  просматриваю,  а
Натальи Белинской там нет.
   - А может, она существует под девичьей фамилией?
   - Проверял бесфамильный вариант. Остается одно: искать твою соперницу
среди тех, кто в чем-нибудь таком отличился. Противозаконном.
   После  долгих  мытарств  на  мониторе  наконец  появилась  подходящая
информация. Баронет напряженно читал, боясь упустить удачу:
   "Наталья Гниденко, 27 лет.  Человек.  Пол  -  женский.  Декларируемая
специализация - ведьма, хотя ни природной, ни инициированной ведьмой  Н.
Гниденко не является.
   Магический потенциал по шкале Роулинг - 3,789.
   Естественный колдовской фактор по тесту Роулинг-0,00765.
   Несмотря на низкие базовые показатели, казалось бы препятствующие  Н.
Гниденко  вершить  колдовство,  она   была   неоднократно   замечена   в
мероприятиях и ритуалах, напрямую связанных с магией (активное участие в
Черной мессе, г. Иствик; попытки  имитативной  ворожбы,  телепортации  и
трансфигурации, с. Болоховка, Нижнешахтинский район).
   30 апреля 20... года Н. Гниденко познакомилась с адептом  московского
филиала  оккультно-мистической  организации  "Лик   Тьмы"   (организация
является нелегальной и зарегистрирована  в  столице  как  клуб  изучения
восточных единоборств), заинтересовалась учением и вскоре начала активно
посещать заседания, находясь пока в рядах неофитов.
   Деятельное  участие,  которое   Н.   Гниденко   принимала   во   всех
мероприятиях организации, вскоре привлекло к  женщине  внимание  высшего
руководства, т. н.  магистров.  Н.  Гниденко  было  объявлено,  что  она
обладает высоким  магическим  потенциалом  и  может  стать  едва  ли  не
величайшей ведьмой современности, которой удастся лишить власти Трибунал
Семи Великих Матерей-Ведьм. Для того чтобы получить Силу  и  Имя  ведьмы
(пройти инициацию), магистры предложили Н. Гниденко развестись с  мужем,
все имеющиеся сбережения перевести на счет организации  и  пройти  Обряд
Тринадцати. Н. Гниденко (в замужестве Белинская) выполнила  все  условия
магистров,  и  над  ней  членами  организации  был  инсценирован   Обряд
Тринадцати. После инсценировки адепты стали звать Н. Гниденко  Натэрией,
сильной ведьмой, провоцируя  ее  на  различные  чародейные  мероприятия.
Успех Н. Гниденко в делах волшбы и магии, к которым она заведомо не была
способна, может oбъясняться лишь  тем,  что  во  время  инсценированного
Обряда Тринадцати эта женщина получила не Силу, а Одержимость. Ее  тело,
сознание и дух одержимы демонами, которые стимулируют женщину к магии, а
также полностью контролируют и управляют  ею.  Это  делает  Н.  Гниденко
чрезвычайно  опасной  (список  В).  Не  связанная  напрямую   с   высшим
руководством организации "Лик Тьмы", Гниденко тем не  менее  заявляет  о
себе как о носительнице Силы и Знания некой великой Черной ведьмы.
   Темперамент   Н.   Гниденко   астено-депрессивен,   она   склонна   к
немотивированной агрессии, особенно  в  адрес  природных  ведьм.  Груба,
заносчива, активно использует ненормативную лексику. Беспощадна к  своим
оппонентам. На шабашах несколько  раз  замечена  в  потасовках,  драках,
инициированных  ею  же.  Поставлена  на  учет  в  российском   отделении
Трибунала".
   - Да, круто, - задумчиво протянул Баронет.  -  Засветилась-таки  твоя
Наташа в файлах Трибунала... Но вот что меня действительно удивляет, так
то, что она такой магией ворочает лишь оттого,  что  ее  отымели  подряд
тринадцать мужиков! Это  некоторые,  благородные,  по  водам  ходили,  с
ветром летали, от гномов получили бижутерию эксклюзивную...
   - Не от гномов, а от тролля, - поправила я. - Сейчас не об этом. "Лик
Тьмы" - что это такое? Если это имеет отношение к Наташе, то,  возможно,
имеет  отношение  и  к  моей  тетке-колдунье...  А  появление  в  России
Огненного Змея?! Оно - само по себе или окажется, что тут тоже  замешана
куча моих знакомых? Баронет, может, все-таки признаетесь,  что  Огненный
Змей - это вы?
   - Ну конечна, и прямо сейчас начну тебя трахать и жечь  одновременно,
- устало захлопнул ноутбук мэтр. - Вика, до Москвы езды еще  почти  час.
Дай я его заслуженно просплю, а?
   И "маг на службе у закона" свернулся калачиком на казенном постельном
белье,  демонстративно  и  внушительно  захрапев.   А   я   смотрела   в
проносящуюся мимо окна поезда ночь, вполуха  слушала  бормотание  пошлых
Баронетовых куколок и думала  о  том,  как  встречусь  с  Авдеем.  Да  и
встречусь ли?
   Вот такими мы и ступили ранним туманным и седым утром на площадь трех
московских  вокзалов:  невыспавшиеся,  озабоченные   своей   миссией   и
просто-таки мечтающие о ванной, горячем кофе и плотном завтраке.
   Мэтр взял такси, сказал, что  ехать  до  Химок.  Шофер  заломил  цену
несусветную, я возмутилась и взялась доказывать, что на метро в тридцать
раз дешевле, но Баронет достал купюру, сунул просиявшему водиле,  усадил
меня в машину и сказал:
   - Не мелочись, Вика. У настоящих ведьм и магов это не принято.
   ...Оказалось,  что  в  Химках  у  Баронета  имелась  в   распоряжении
конспиративная квартира, на случай если дела приводили его в Москву.
   - Вы мне все больше и больше напоминаете вождя мирового пролетариата,
- острила я,  идя  вслед  за  Калистратом  Иосифовичем  к  единственному
подъезду  элитной  на  вид  двенадцатиэтажки.  -  У   того   тоже   были
конспиративные квартиры, бородка, много имен... И  шалаш  в  Разливе.  У
вас, часом, нет шалашика?
   - Нет, отвяжись. Мы пришли. А будешь издеваться над пожилым и  мудрым
наставником - превращу в жабу, да так, что ни один принц не  расколдует,
хоть обцелуйся!
 
*** 
 
   ...Признаюсь  честно,  от  конспиративной  квартиры  мага  я  ожидала
большего!
   Ну, первым делом  обстановка.  Что-нибудь  экзотическое,  с  древними
шаманскими  масками  по  стенам,  с  высокими  шкафами,  за  стеклянными
дверцами  которых   обязательно   пылятся   злобно   оскаленные   чучела
олигархов... точнее, аллигаторов. А еще,  наверное,  в  таких  квартирах
должны  быть  вороха  одежды  всех  времен  и  стилей:  от  горностаевых
королевских мантий и платьев с кринолинами до монашеских ряс и нищенских
рубищ... Само собой, чтобы переодеваться соответственно эпохе,  в  какую
направляется "маг на службе у закона"! Я уж не говорю о том, что в кухне
такой квартиры должна быть целая алхимическая  лаборатория,  в  ретортах
которой вечно что-то булькает, а в перегонном кубе - взрывается... А  по
стенам - мертвые с косами стоят! Висят связки сушеных  летучих  мышей  и
чародейных трав! Вот это я понимаю - романтика колдовства!...
   Потому-то квартирка  меня  стопроцентно  разочаровала.  Никаких  тебе
масок, горностаевых мантий и мертвых с косами. Стандартная планировка  и
стандартная обстановка. Плюс стерильная чистота.
   Баронет явно заметил мое разочарование и ехидно поинтересовался:
   - Что, ведьма, не ожидала такого примитива?!
   - Не ожидала, - призналась я, с  ногами  забравшись  на  диван.  -  Я
всегда думала, что маги обставляют  свое...  местопребывание  с  большим
эффектом.
   - А зачем? - в свою очередь удивился  маг.  -  Ты,  кстати,  когда  в
ранней юности у меня на квартире  была,  заметила  там  что-нибудь  типа
россыпи магических кристаллов или черепа говорящего? Нет.  И  правильно.
Сколько раз тебя учить - магия не должна быть показушной,  она  -  не  в
сундуках с философскими камнями, а в твоем сознании!  Дешевая  показуха,
театральные спецэффекты - этим можно иногда публику развлекать, чтоб  не
скучала...  Но  среди  коллег  по  Ремеслу  все  должно  быть  просто  и
естественно. Ты иди прими душ, а я быстренько приготовлю завтрак. У  нас
всего три часа на отдых. Потом - каждый идет на свое дело.
   "Шли два уркагана с одесского  кичмана",  -  пропела  я,  удаляясь  в
ванную.
   Завтрак мой наставник по магии приготовил отменный.
   - Не подозревала в  вас  столь  высоких  кулинарных  способностей,  -
польстила я Баронету.
   -  Поживи  с  мое  -  все  научишься  готовить,  -  лаконично  принял
комплимент он.
   Но я знала, как вогнать его в краску!
   - Моей маме безумно нравятся мужчины, умеющие хорошо готовить.
   Могу  поклясться,  этот  сердцеед   слегка   покраснел.   Поперхнулся
корочкой, долго откашливался и наконец объявил:
   -  Завтрак  окончен.  Вам  нужно  дополнительное  время  для  отдыха,
макияжа?
   - Никак нет, сэр! Разрешите приступить к своим  прямым  обязанностям?
Баронет посерьезнел.
   - Вика, не дури... Тебе сейчас предстоит поездка  в  больницу,  а  ты
резвишься, как майский жук.
   - Это чисто внешнее, - сказала я.
   - Ладно. А  я,  пожалуй,  попробую  связаться  кое  с  кем  из  наших
московских коллег, повыяснять  относительно  странной  организации  "Лик
Тьмы". Так ли уж этот лик темен?..
   В такси, везущем меня  в  больницу  имени  Корнцанга,  меня  волновал
только один вопрос: как это будет?
   Наша встреча -  двух  влюбленных,  но  насильственно  разлученных  на
долгое    время    душ...    Фу,    неужели    я    становлюсь     такой
пошло-сентиментальной?!
   Но... Мы, наверно, сначала застынем, как изваяния,  а  потом  кинемся
друг другу  в  объятия,  разбрызгивая  по  сторонам  слезы  упоительного
счастья...
   Ага. Ты точно застынешь, как  изваяние,  и  будешь  чувствовать  себя
полной кретинкой, влетевшей в палату  в  тот  деликатный  момент,  когда
сиделка меняет больному  утку  или  обрабатывает  пролежни.  И  человек,
долгое время пролежавший в коме, знаешь ли, Вика, как-то  не  склонен  к
бурной двигательной активности. Этот фактор тоже придется учесть.
   А самое главное: вспомнит ли он меня?
   Ну да, он собирался ко  мне  приехать  в  тот  злополучный  день,  не
сработало мое заклинание. Но катастрофа, гематома  мозга  (кажется,  это
говорила Наташа?), кома могут лишить памяти кого  угодно  и  без  всяких
магических заклинаний. И я робко скажу любимому: "Здравствуй, Авдей!"  -
а  он  вымученно-вежливо  улыбнется  и   ответит:   "Здравствуйте.   Вы,
собственно, кто будете?" При одной мысли об этом сразу хочется завыть!
   - Приехали, - объявил шофер. - Вот она, ваша клиника.
   Небольшое трехэтажное белое строение с колоннами  у  входа  и  крытой
галереей на  уровне  второго  этажа,  окруженное  цветущими  яблонями  и
вишнями. На двух овальных клумбах пестрели поздние тюльпаны. Я  вдохнула
неуловимый сладковатый аромат цветов и направилась к стеклянной двери  с
табличкой "Приемный покой", готовясь увидеть мрачную старуху, на все мои
запросы  рычащую  "Не  приемный  день!  Тихий  час!  Посещение   больных
запрещено!"... Но судьба улыбнулась мне: мало того  что  приемный  покой
оказался отлично оборудованным по последней мебельной моде  мини-офисом,
там  за  тремя  компьютерами  сидели  две  субтильного  вида  медички  в
мини-халатиках. От нечего делать одна играла в третью версию "Quake",  а
другая смотрела картинки с диска Бориса Валеджо.
   - Я тоже считаю, что у Валеджо все женщины бездушные,  как  резиновые
куклы, - сказала я. - Добрый день.
   - Ой, - синхронно улыбнулись девочки.  -  Здрасьте.  Чем  можем  быть
полезны?
   Ну что, рискнем?
   - Я к больному, посетитель.
   - Очень хорошо, пожалуйста, вход для посетителей прямо через  холл  и
налево. Больной в каком отделении лежит?
   - Я точно не знаю, только номер палаты - 212.
   -  А,  реаниматологическое!  Вообще-то   к   тяжелобольным   положено
выписывать разрешение через главврача, но он сейчас в отпуске,  так  что
идите. Вам на второй этаж. Дежурной сестре  скажете,  что  мы  разрешили
доступ.
   - Девушки, я ваша должница! - только и сказала я.
   - Да ладно вам,  -  мило  улыбнулись  они,  возвращаясь  к  занятиям,
прерванным моим появлением.
   Я поднималась на второй этаж, мысленно отмечая  великолепную  отделку
стен,  дорогие  ковровые  дорожки  на  лестницах,  витражи  в  огромных,
стилизованных  под  готику  окнах.  Возле  двери  в  реаниматологическое
отделение в широкой керамической  кадке  росла  пальма-монстера,  стояли
кожаные кресла, стеклянный  журнальный  столик  с  какими-то  рекламными
проспектами.. И везде этот аромат  цветущей  яблони!  Шикарная,  однако,
больница. Явно строена и оборудована не на  государственные  гроши.  Как
Наташе удалось положить Авдея именно сюда?
   Впрочем, это неважно. Важно то, что, возможно, через несколько  минут
я наконец-то увижу его.
   Кстати, дежурной сестры нет, и останавливать меня некому. Я  бесшумно
иду по длинному полуосвещенному коридору (кажется, именно его я видела в
своем   магическом   кристалле?),   мелькают   таблички    на    дверях:
"Ординаторская", "Процедурный  кабинет",  "Операционная",  "Компьютерная
диагностика", "Биксовая"... Но я отыскиваю палату 212.
   Вот она. Как раз напротив  -  небольшой  светлый  холл,  с  креслами,
телевизором, книжным стеллажом, чтоб  больным  было  чем  скрасить  свое
бытие. Холл тоже пуст. Как нарочно, ни одного человека рядом.  Ведь  это
так неделикатно - без приглашения входить в палату!
   И вдруг... Ну почему бы не случиться в моей повести какому-нибудь  "и
вдруг"! Дверь палаты распахивается сама.
   И изумленно-возмущенными глазами на меня смотрит медсестра.
   - Что вы здесь делаете?!
   - Я... к больному. Меня пропустили, дали разрешение там, внизу.
   - Да? Фамилия?
   - Моя?
   - Больного, конечно!
   - Б-белинский. Авдей Белинский. Лицо медички светлеет.
   - А, Авдей Игоревич, писатель! Он сейчас на  перевязке.  Вы  посидите
здесь в холле, подождите. Это минуть двадцать.
   - Спасибо!
   - Да за что? - удивилась медичка и пошла в таинственную "Биксовую".
   Да за то, что он жив и сейчас  будет  здесь!  Вам  этого  счастья  не
понять!
   Я  заставила  себя  сесть  в  кресло,  взять  в  руки  "Космополитен"
трехгодичной давности. Ну успокойся немедленно! Ну  не  похитят  же  его
прямо из перевязочной! Да если бы и рискнули... нить его жизни все равно
при мне. Я его никому не отдам!
   ..."Двадцать минут" явно истекли, я отложила журнал  и  вознамерилась
ринуться в перевязочную, отбросив всякие  этические  принципы.  Раскрыла
сумочку, надо хоть посмотреть, на размазалась ли помада, да где  же  это
клятое зеркальце, вечно ищешь по всей сумочке, оно как проваливается...
   - Здравствуй, Вика.
   Как все, оказывается, просто...
   И то, что мы обнимаемся и целуемся прямо в больничном  холле,  можно,
конечно, назвать сентиментальностью.
   Только мы это называем иначе.
   - Как ты похудел, они превратили тебя в скелета, бедный мой!
   - Вика, я люблю тебя.
   - Я знаю.
   - Я лежал в коме и все думал, как тебе это скажу...
   - Получилось неплохо. Наконец-то я тебя вижу.
   - А я - тебя... Это случайно не твоя сумочка валяется на полу?
   - Какая сумочка? А, да, точно моя. Черт с ней, пусть валяется,  я  не
могу от тебя оторваться. Просто приклеилась, и  все.  Знаешь,  мне  ведь
было так страшнo за тебя, и  столько  всего  произошло,  но  это  потом,
потом. Как я люблю тебя! Знаешь, ты удивительно  красивый.  Что  это  на
тебе за костюм?
   - Да это пижама!
   - Правда? А тебе идет.
   Вот тут надо слегка разрядить обстановку. Вытереть слезы и засмеяться
- облегченно и немного виновато.  Усесться  в  кресло,  точнее,  это  он
садится в кресло  и  устраивает  меня  на  своих  коленях,  несмотря  на
протесты с моей стороны типа "да тебе же, наверно,  нельзя,  да  как  же
твои переломы"...
   - Мне теперь все можно, - смеется Авдей и вжимает голову в мое плечо.
- Не могу тобой надышаться. Ты  пахнешь  ветром,  нет,  правда,  полевым
ветром с полынью и васильками!
   - Фантазер, - я ерошу губами прядки коротких, недавно отросших  волос
у него на макушке. - Я просто пришла с улицы и принесла с собой...
   - Свободу! - азартно подхватывает любимый. -  Теперь  я  имею  полное
моральное право сбежать из этой жуткой клиники. Я здоров,  полон  сил  и
вполне определенных желаний, а самое главное - ты со мной, любимая.
   Я слушаю эти упоительные слова, а мои губы отыскивают на его темени и
затылке страшные,  едва  поджившие  рубцы.  Милый  мой,  как  тебе  было
больно...
   - Коряво меня подштопали, да? - пытается шутить Авдей  и  заглядывает
мне в глаза. - Разлюбишь такого