ная  флейта.  -
Какой прекрасный чай  ты  заварила  сегодня,  Ама-но  кавара!  Этот  чай
побуждает меня рассказать вам одну историю. О  женщине,  которая  всегда
добивалась того, чего хотела. Даже если на  ее  пути  вставали  скалы  и
моря, жестокие ветры, осенние промозглые холода...
 
*** 
 
   Но ей положено жить в окружении сказок... Самое время для  фольклора.
Это довольно странный фольклор.
   Мирна Элиаде
 
   Осенние  промозглые  холода,  с  завидным  упорством  наступавшие  на
легкомысленный и не верящий в близкую  зиму  московский  люд,  наградили
Марью и Дарью Белинских сильнейшим  насморком,  кашлем  и  температурой.
Поэтому Татьяна Алексеевна отказалась от мысли водить внучек  в  детский
сад и оперативно устроила в квартире зятя мини-лазарет.
   - Эпидемия простуды наступает! - апокалиптическим  гласом  возвестила
она мужу и зятю и, поминутно  чихая,  развесила  по  периметру  квартиры
супругов Белинских ожерелья из очищенных долек чеснока.
   - Танюша, что  за  ерунду  ты  делаешь!  -  поморщился  Баронет.  Его
утонченному носу претил  плебейский  аромат  чесночных  долек.  -  Можно
подумать, ты с вампирами собралась сражаться.
   - Сдались мне твои вампиры! - отмахнулась  Татьяна  Алексеевна.  -  Я
сражаюсь с бациллами и вирусами, они куда опасней. И кстати: ты  же  сам
мне говорил, что чеснок на вампиров не действует, это все сказки.
   - О каких сказках речь? - утомленно зевая, в  кухне,  где  происходил
вышеозначенный утренний разговор, появился брошенный муж, то есть Авдей.
   Авдей несколько нелюбезно поприветствовал тещу и зятя. Во-первых,  он
не спал  всю  ночь,  сидя  у  постелей  двух  мечущихся  в  жару  дочек,
во-вторых, с Викой до сих пор ничего не было  ясно,  а  в-третьих...  Ну
скажите на милость, какого мужика обрадует  голос  тещи,  раздающийся  у
него в квартире в шесть часов утра?!
   Правильно. Нет таковых мужчин  на  свете,  и  даже  такой  жанр,  как
фантастика, вовсе не предусматривает их появления.  Скорее  из-под  пера
писателей-фантастов  выпорхнут  очередные  феи  да  эльфы  какого-нибудь
Кривоземья, поползут уродливые заслюнявленные мутанты,  взмахнут  мечами
грозные отряды Конанов-варваров, прошагают цельнометаллическим блестящим
строем новые терминаторы, чем на страницах какого-нибудь романа появится
герой, нет, ГЕРОЙ, КОТОРЫЙ ДОВОЛЕН СВОЕЙ ТЕЩЕЙ!  Что  хотите  делайте  с
фантастами, это для них задача непосильная...
   - Какие у вас планы  на  сегодня?  -  спросил  Авдей  сразу  у  обоих
родственников, втайне вынашивая  надежду  на  то,  что  ему  дадут  хоть
немножко выспаться и не станут читать бесконечные нотации по  поводу  не
правильности его образа  жизни.  Кроме  того,  вчера  снова  звонили  из
издательства  "Пантеон"  и  пока   вежливо,   но   довольно   настойчиво
интересовались, когда же  будет  представлен  к  изданию  анонсированный
роман "Здравствуйте, я ваша ведьма!", за который писатель уже,  кхе-кхе,
авансик изволили получить.
   Одним  словом,  нужно  было  Авдею,  чуть  отдохнув,  приниматься  за
эксплуатацию своего верного  компьютера.  Тем  более  что  сюжет  романа
выкристаллизовался и,  тьфу,  не  сглазить,  обрел  характерных  героев.
Странно, думал Авдей, дети болеют, жена в бегах, точней, в драконах, дом
оккупирован тещей, а творить хочется как никогда. Видно, верно  говорят,
что писателей создают житейские трудности...
   - Так какие планы? - переспросил писатель.
   Татьяна Алексеевна как раз закончила церемонию приготовления завтрака
по-токийски:  разложила  на  тарелочках  теплые  рисовые   лепешки-моти,
поставила судок  с  соевым  соусом  и  миску  с  непонятного  назначения
обжаренными в масле хлебными палочками.
   - Для начала предлагаю  всем  позавтракать,  -  сказала  она,  ожидая
похвалы за знание особенностей японской национальной кухни.
   Авдей покорно принялся жевать лепешки. Они, кстати,  были  неплохими,
если бы не рис,  консистенцией  напоминавший  прокипяченную  жевательную
резинку. Баронет посмотрел, как мучается зять, и хладнокровно извлек  из
недр холодильника непочатую палку финского сервелата.
   - Калистрат, - укоризненно глянула на сервелат Татьяна Алексеевна,  -
ты испортишь свой желудок.
   - Отнюдь, - возразил Баронет, извлек из хлебницы  свежую  французскую
булку, из  воздуха  сотворил  пучок  петрушки  и  сгородил  ненормальной
величины бутерброд. И принялся его методично поглощать, запивая кофе  из
полулитровой кружки с надписью THE BOSS. Насколько Авдей  помнил,  такой
кружки в их с Викой доме сроду не было.
   "Бытовое колдовство, вот как это называется. Факультативная магия", -
вспомнил Авдей Викины лекции на тему "Почему в собственном  доме  ведьма
старается не колдовать".
   - Ну, как угодно, - Татьяна Алексеевна  демонстративно  принялась  за
загадочные жареные палочки, обмакивая их в соевый соус.
   Завтрак закончился в полутраурном молчании. Теща, видя усердие Авдея,
проявленное при поглощении ее  кулинарных  изысков,  смилостивилась  над
зятем и заварила ему отличный крепкий чай. После чая Авдей  почувствовал
себя почти счастливым. И тут заговорил Баронет:
   -  Вы  как  хотите,  господа,  а  мне  нужно  сегодня   съездить   на
Библиотечную улицу...
   - А где такая? - удивился коренной москвич Авдей.
   - А, в Химках... - взгляд Баронета слегка затуманился.
   - И что там, на этой Библиотечной улице?
   - Да так, кое-какие архивы. Нужно будет кое-что посмотреть,  порыться
в манускриптах. - Баронет сделал красивый неопределенный  жест  рукой  с
недоеденным бутербродом.
   - Ладно, поезжай, - благословила мага Татьяна  Алексеевна.  -  Но  по
дороге обязательно загляни в аптеку и купи  вот  эти  лекарства.  Внучек
надо лечить.
   - Весь список?!
   - Хорошо, половину. Первую половину. Авдей, на тебя смотреть страшно,
перестань так бледнеть, я Вику вырастила и от всех хворей ее лечила...
   - Бедная Вика, теперь  я  понимаю,  почему  она  стала  ведьмой...  -
пробормотал Авдей в пустую чайную чашку.
   - Что-что? - переспросила Татьяна Алексеевна. - Авдей, в чем дело?
   - Нет-нет, я ничего... - заверил тещу  Авдей,  собственноручно  помыл
посуду и наконец сказал:
   - Мне нужно сегодня заняться  своим  романом.  Издательство  торопит.
Сроки поджимают. Так что, если вы не возражаете...
   - Возражаю, - сухо бросила Татьяна Алексеевна.  -  Я  не  думаю,  что
когда дети в таком состоянии, следует думать о романах.
   Авдей взъярился, но смолчал, успокаивая свои нервы  воспоминаниями  о
всех когда-либо слышанных анекдотах про тещу. Помогло.
   - В таком случае что мне прикажете делать? -  стараясь  сократить  до
минимума язвительность в своем вопросе, спросил он.
   - Как что? Даже странно! С  детьми  сидеть.  Через  каждые  два  часа
мерять температуру,  поить  чаем  с  малиной...  Кстати,  Машеньке  надо
полоскать горло настоем ромашки, я подозреваю у нее трахеобронхит. И  ни
в коем случае не давать девочкам устраивать скачки по кроватям; то что у
них постельный режим, еще не означает, что им разрешается швырять друг в
друга подушками... Калистрат, ты что-то хочешь сказать?
   - Да, хочу, - сладко улыбаясь супруге, пропел многомудрый маг. -  Ты,
мое золотко, временами бываешь просто сногсшибательной... стервой.
   Авдей благодарно взглянул на  тестя.  Инстинктивная  антифеминистская
мужская солидарность и тут сработала. И, разумеется, Татьяна  Алексеевна
отреагировала на подобное заявление соответственно своему полу, то есть,
разгневанно сверкая очами, вскрикнула:
   - А-ах, негодяй! - и элегантно осела на пол, изображая обморок.
   Авдей было кинулся подымать тещу, боясь, что при падении  та  погубит
три банки  замаринованных  Викой  несчастных  баклажанов,  но  Калистрат
Иосифович,  развязно  подмигнул   ему,   хлопком   в   ладоши   заставил
бесчувственное тело супруги слегка приподняться и зависнуть  над  полом.
Подействовало: Татьяна Алексеевна мгновенно пришла в  чувство,  замахала
руками и возопила:
   - Верни меня на место, старый хулиган! - отчего крутнулась в  воздухе
вокруг своей оси, наподобие космонавта в  невесомости.  Авдей  не  вынес
этого  зрелища  и  бестактно  захохотал.   Следом,   как   ни   странно,
расхохоталась и грозная теща, возвращаясь на грешную землю, то  бишь  на
пол кухни.
   - Нет, я такого произвола не стерплю! Разведусь с тобой, Бальзамов, к
чертовой матери!
   - Ну хватит тебе, Танюша... Я ведь не со зла, -  миролюбиво  произнес
Баронет и поцеловал жене ручку. - Просто было бы лучше, если б с  детьми
посидела ты. Ну мужику нашему работать надо! У него, может,  вдохновение
поперло, как тесто из кадушки.
   - Да я понимаю, - вздохнула Татьяна Алексеевна. -  Но  и  ты,  Авдей,
меня пойми. Я уже четыре дня живу без  маникюра  и  укладки  волос.  Мне
дозарезу  надо  в  парикмахерскую!  И  в  косметический  салон.  Кстати,
Калистратик, я возьму на это дело долларов двести, а?
   Баронет внимательно посмотрел на жену.
   - Чего уж там, - свеликодушничал он. - Бери все пятьсот.
   Татьяна Алексеевна подозрительно приподняла бровки:
   - Это что, намек?!
   - Какой намек, помилуй! Просто столичные цены всегда выше...
   - А... Ну так что, Авдей, я скроюсь на полдня? А ближе к вечеру  тебя
подменю, и ты сможешь поработать.
   - Ладно. В конце концов, это же мои дочери.
   ... Так вот и получилось, что, когда заявился демон, Авдей остался  в
квартире один. Не считая притихших в детской Машки с Дашкой.
   Поначалу-то все шло хорошо. Тесть с  тещей  практически  одновременно
отчалили, каждый по своим надобностям, сонливость и вялость  пропали,  а
когда Авдей  появился  в  детской,  дабы  устроить  показательный  замер
температуры и заставить приболевших девчонок  проглотить  микстуру,  те,
несмотря  на  свою  капризность,  явили  просто  образцовое  послушание.
Впрочем, Авдей уже неплохо знал меркантильную натуру своих  возлюбленных
чад и потому проницательно спросил:
   - И чего же вы хотите в награду за свое поведение?
   - Ты мне, пап, на Новый год  больше  фломастеров  не  дари,  а  лучше
подари саблю и настоящую лошадку, - быстро заявила Марья,  не  привыкшая
мелочиться.
   - Маш, - опешил Авдей от таких дочкиных запросов. - А зачем  тебе?  И
потом, сабля с лошадкой у тебя уже есть...
   - Так они же  пластмассовые,  -  с  невероятным  презрением  пояснила
Марья. - Пап, ты простых вещей не понимаешь. Ну как я  на  пластмассовой
лошади и с поломатой саблей в нашем детсаду появлюсь?
   - Да, действительно. Ладно, Маш, как-нибудь в  ближайшее  время  решу
вопрос с твоим вооружением. А сейчас, может, сказкой ограничимся?
   - Да! Ограничимся! Пап, давай нашу сказку!  -  потребовала  Дарья,  в
отличие от боевой сестрички бывшая натурой более поэтической и  склонной
к созерцательности.
   - Фу, сказку... - сморщила нос Машка. - Ты просто малолетка! Сказки -
фигня. Пап, если сейчас не будет сабли и лошади, лучше расскажи анекдот.
Или самый ужасный-разужасный ужастик! А лошадь, - великодушно  разрешила
Марья, - ты мне завтра купишь.
   - Ну, как скажешь, - пожал плечами счастливый отец. -  Так  какой  же
тебе ужастик нужен, Марья?
   - А ты тогда рассказывал. Ну, когда надевал на голову  мамины  черные
колготки, махал старой рваной шторой, ну, которая из кладовки, и кричал,
что ты Бэтмен... Ну, вспомни! Жила-была девочка, и были у нее не  глаза,
а глазищи, не волосы, а волосищи...
   - Не зубы, а зубищи...
   - Ага! И был у нее не муж, а мужичище, не дети, а детищи, не  собаки,
а собачищи...
   - Маш, ты что-то путаешь. Не мог я такую чепуху вам  рассказывать,  -
отрекся Авдей и услышал, как его вторая дочура тихо и методично ревет  в
одеяло.
   - Дашута, - встревожился он. - Ты чего?
   В ответ донесся приглушенный всхлип.  Авдея  зацарапала  совесть.  Он
принялся  всячески  утешать  дочку,  что  ехидная  Марья  не   замедлила
прокомментировать:
   - Фу, Дашка, ты плакса! Ужастика испугалась! В тебе глупости  больше,
чем умности!
   - А ты, Машка, тоже хороша, - прицыкнул  на  чересчур  деловую  дочку
Авдей. - Не будет тебе ужастика...
   И в опровержение этих слов писателя-фантаста раздалась  пронзительная
трель дверного звонка.
   -  Какой  же  черт  так  трезвонит?!  -  прошипел  Авдей,  выбегая  в
прихожую...
   ...и  замирая  на  полдороге,  потому  что  посреди  ярко  освещенной
прихожей стоял и лениво озирался...
   А дверь-то заперта, а зачем тогда звонить... Предупредить о визите?..
   В общем, именно таким Авдей себе его и представлял.
   - Спокойно, мужик, - сказал дух изгнанья, он же печальный демон. -  Я
вообще-то не к тебе, а к твоей супружнице.
   - В-вики нет дома... - Авдей попытался отклеиться от стены  и  занять
подобающее хозяину дома строго вертикальное положение.
   - Нет? В том-то и вся подляна, что нет! Ты расслабься, мужик! Я ж  не
за просто так черт, я с радио. "Еж-радио" слушаешь? Хотя куда тебе, ты ж
простой, как резиновый коврик! Ты не смурней, я это так, к слову.  Чисто
базар! Работаем мы вместе с Викой, просекаешь? Я дем-джей, можешь  звать
меня просто Кент. А ты, значит, муж?
   - Муж.
   - Прикольнись, народ, вот он,  отвязный  чувак,  муж  крутой  ведьмы!
Как-нибудь надо  тебя  на  передачку  пригласить:  в  натуре,  елы-палы,
кайфово жить с натуралой!
   - Не понял...
   - Проехали. Ты лучше скажи, почему твоя супруга на  работе  уже  хрен
знает сколько ночей не  появляется?  Начальство  дым  из  ушей  пускает:
рейтинги канала падают, новостной блок начитывать некому, одни  гундосые
рекламщицы остались! Это же, в натуре, обломная хана!  От  нас  уже  два
спонсоренка носами закрутили: акционерное  общество  "Кладбище  домашних
животных" и вампирская клиника "Вторая жизнь"! Ведущие не те, сто литров
чугуна им в глотку, блин! Если дело так  пойдет,  нас  вообще  из  эфира
уберут! Ты в курсах, почем сейчас прямой эфир?! Короче, где Вика?
   - Улетела, - просто сказал Авдей.
   - Не врубаюсь... На шабаш,  что  ли?  Это  ты  гонишь,  какие  сейчас
шабаши, скоро зима на дворе, в натуре.
   - Она превратилась в дракона и улетела, - терпеливо  разъяснил  Авдей
ситуацию Викиному демо... коллеге по работе.
   Тот выпучил алые глаза и ошалело захлопал клыкастой пастью:
   - Не, ну... Ну, я прям шизею с таких подлян! В натуре, дракон?!
   - В натуре, и еще какой...
   - Западло, - резюмировал Викин коллега и  минут  пять  молчал.  Видно
было, что эта новость  его  просто  доконала.  Алые  очи  потускнели,  а
когтистый палец принялся задумчиво царапать недавно поклеенные обои.  Но
наконец демон спохватился:
   - Короче, мужик,  заболтался  я  тут  у  тебя,  а  столько  дел  надо
обтоптать... в силу изменившихся обстоятельств. Твоя жена чудит,  а  мне
расхлебывать. Ладно, я полетел, доложусь начальству,  как  все  обстоит,
пусть пока замену ищут. А ты это... слушай, как  только  жена  вернется,
гони ее сразу на работу. Иначе нам кранты.  Она  же  Викка,  она  должна
понять. Ну, бывай. Привет детям!
   Демон развернулся спиной к Авдею,  продемонстрировав  пару  сложенных
черных крыл, и прошел сквозь запертую дверь. Авдей выдохнул, отер пот со
лба и услыхал далекое, уже запредельное:
   - Быстрей жену ищи, а то ей начальство такой выговор вкатит - мало не
покажется-а-а!...
   - Уже бегу, - зло бормотнул писатель и пошел в  детскую,  где  дочери
наконец-таки пришли к консенсусу и хором принялись  выпрашивать  у  папы
"сказку".
   И папа, естественно, не мог им отказать. Тем более  что  речь  шла  о
сказке,  которую  он  сам  написал  (причем  ориентируясь  на   взрослых
читателей) и которая эпизодически пересказывалась малолетним  дочерям  в
сокращенно-цензурном виде. Рабочее название у сказки было "Три пера".  И
речь в ней шла...
   ...О молодой красивой девушке, чарами злого колдуна  из  современного
мира  выброшенной  в  мир  сказочный.  В  этом  сказочном  мире  девушка
оказалась младшей дочерью  зажиточного  купца  Козьмы  Скоробогатого,  и
никакого житья ей не  давали  две  вреднючие  старшие  сестры,  толстые,
прыщавые,  с  мокрыми  носами  и  зубами,  почерневшими  от  постоянного
поедания сластей.
   - Шоколадок? - неизменно спрашивает в этом месте сказки Дарья, как-то
сразившая маму и папу своим талантом поглощения килограмма конфет "Мишка
косолапый".
   - А как эту девушку звали? - обязательно поинтересуется  Марья.  -  А
она была красивая? А во что одета?
   "Звали ее Марина, но в сказке стали звать Акулиной, и, хотя она  была
гораздо красивее своих сестер, одевалась она  чуть  ли  не  в  лохмотья,
потому что сестры ей завидовали и никакой хорошей одежды  не  давали.  И
первым делом заставляли бедную Акулину работать на скотном дворе - навоз
убирать.
   - Чадо любезное, - заявил Акулине купец Скоробогатый.  -  Трудись  не
покладая рук, и благо тебе будет, и долголетна будешь, и женихам люба.
   С этим напутствием она отправилась разгребать навоз и, надо  сказать,
через три  часа  практических  занятий  со  скотницей  Дуськой  достигла
некоторых успехов.
   А противные сестрицы, звали их, кстати, Явдоксия и Снандулия, видимо,
не могли спокойно стоять и  смотреть,  как  работает  их  "младшенькая",
поэтому отправились полежать на полатях, погрызть леденцов и..."
   - "Сникерсов"? - услужливо подсказывает Дашка, удобно устроившись  на
кровати в компании плюшевых мишек.
   - Ну, дура ты, Дашка! - восклицает  сестра.  -  Ну  откуда  в  сказке
"Сникерсы"? Ты еще про "Бону акву" вспомни!
   - Это папина сказка, - резонно возражает Дарья. - Папа что  угодно  в
сказку впихнуть может. Даже стиральную машину "Самсунг" и  таблетки  для
похудения.
   И  польщенный  такой  оценкой   своего   таланта   Авдей   продолжает
дозволенные речи:
   "Позвали  Акулину  к  обеду  и  стали  сестры  за  трапезой  над  ней
насмехаться:
   -   Чучело   ты   огородное!   Верста   ты   коломенская!   Мост   ты
санкпитембурский разводной! - зловредничала Снандулия. - Никогда ты себе
жениха не найдешь! Не то что мы!
   - Да, Акулька, - ехидно заухмылялась и Явдоксия, облизывая деревянную
ложку. - Улетело-то счастье твое!
   - Ты о чем? - спросила Акулина сестру,  за  что  получила  облизанной
ложкой по лбу.
   - Со старшею сестрою не говори предерзостно!
   Снандулия захихикала:
   - Вот, всю жизнь будешь за коровами навоз подбирать!
   -  Уймитесь,   зазубрины!   -   грозно   принахмурил   брови   Козьма
Скоробогатый. - Почто сестрицу тираните? Она и так убогая...
   Сестрицы приутихли, но по взглядам из-под ресниц  было  ясно,  что  в
покое они Акулину оставлять не собираются.
   - В нонешнее воскресенье на ярмонку поеду,  -  объявил  Скоробогатый,
вволю напившись сусла. - Сказывайте, что за подарочки вам привезть?
   На щеках старших дочерей вспыхнул жаркий румянец, охочи они  были  до
подарков.
   - Мне на платье купи панбархату! -  закричала  Явдоксия.  -  Двадцать
аршин!
   - И мне того ж!  -  добавляет  Снандулия.  Видимо,  у  нее  нелады  с
фантазией.
   - А ты что молчишь, дочка меньшая, любезная? - вопросительно поглядел
на Акулину купец (хотя, конечно, вы помните, что на самом деле Акулина -
Марина, и родилась она в XXI веке, а не в сказке).  Но  она  знала,  что
просить.
   - Купи мне, батюшка, - сказала  хитрая  Акулина  голосом  деревенской
дурочки, - перышко Финнета - Ясна сокола.
   - И ты туда же?! Нешто  порчу  на  тебя  навели,  чадо!  -  крестится
Козьма. - Беду-стыдобу на себя накликать хочешь? Чего  другого  попроси,
духов там заморских французских на розлив, тапок  китайских,  бралиянтов
стекла чешского.
   - Ну на что тебе энто  перышко?  -  увещевает  Снандулия.  -  Пастуха
Козлодоева в носу щекотать?
   - Та-то, чай, с прошлого раза натешилась, - презрительно кривит  губы
Явдоксия. - На весь околоток себя ославила.
   - Будет! - отец, видно, и сам не рад, что спросил Акулину. -  Что  ж,
раз просишь, быть по сему. Чему быть, того, видно, не миновать.
   Не знала Марина-Акулина, что до нее уже была в  сказке  девица,  тоже
попросившая такое