лице  намалеван  череп,  книги  о  призраках,
мистический  роман  о  глиняном  болване,  который  сокрушит   человечество.
Протоколы сионских мудрецов. Начались убийства молодых женщин,  невероятные,
издевательские самоубийства, их мог, правда, внушить только сам дьявол.  Или
вот такое. В течение почти целого месяца в самых крупных газетах  печатались
телеграммы о похождениях вампира. Понимаете, женственный  юноша  в  отличном
костюме с аристократическими манерами, с мягкой улыбкой  и  добрыми  глазами
появлялся на всех дансингах. Он танцевал  с  самыми  красивыми  девушками  и
предлагал их проводить в собственном авто. А  потом  девушку,  задушенную  и
обескровленную, находили на обочине шоссе. И вы знаете, я уверен  и  до  сих
пор, что что-то подобное действительно было. Ученые писали книги  об  упадке
воли к труду и о  том,  что  человек  разучился,  не  хочет,  не  может  уже
работать. "Что ж тогда будет с миром?" - спрашивали мы друг у друга в  своих
ночных кабачках. Понимаете,  какая  невероятная  неразбериха,  безысходность
владела всеми нами.
     И вот я думал: нация пропала, интеллигенция провралась и  проворовалась
- ей никто не верит, осталась масса,  чернь,  плазма.  Но  ей  нужен  вождь,
какой-нибудь базарный, крикливый пророк, не Гарибальди, не Бисмарк,  ни  тем
более Ленин, а что-то прямо противоположное, примитивное, дешевое, утробное,
ну, пивной король, шут, кривляка, петрушка. Мне казалось, что если  появится
вот такой безродный, беспардонный и бесштанный бог, то он может еще толкнуть
нацию на что-то страшное и решительное. Иного выхода я не видел.
     Союзники нас жрали  по  кускам,  спокойно,  методически,  с  культурной
улыбочкой, и ничего нельзя было поделать. Ничего! Они были кругом правы. Все
моральные ценности  были  у  них  в  кармане,  гуманность,  договора,  право
моральное, право юридическое, право  международное,  право  на  компенсацию,
все, все у них. Мы  же  были,  как  говорят  воры,  "заигранные".  Ох,  этот
страшный 23-й год - оккупация, безработица, рурские  расстрелы  за  саботаж.
Ничего позорнее я уже не увижу.
     Вот так я и стал нацистом. Я  считал  нацизм  мечом  против  преступной
республики. А вы что думаете, она не  была  преступна?  Гитлер  рычал:  "Тот
факт, что у нас существует парламентаризма, позволяет Штреземану  оставаться
рейхсканцлером, несем отря на то, что Рейн и Рур  оторваны  от  Германии.  И
Германия уже погибла. Если положение не изменится,  через  сорок  лет  народ
созреет для негритянской диктатуры. Он  будет  приветствовать  всякого,  кто
кинет ему хлеб". Так же думал и я. Теперь вспомните, что я только что сказал
вам о базарном пророке, о дешевом боге пивных,  который  нужен  человеческой
плазме, но не мне, и судите меня как хотите.
     Он подумал еще и сказал с какой-то горечью и ожесточением:
     - И самое главное, я не был глух, я слышал и другие речи  и  знал,  что
это правда. "В России борьба за диктатуру потребовала бесчисленных жертв. Но
в Германии эти жертвы несет исключительно народ, порабощенный  как  никогда.
Без большевизма, без революции, при складах, забитых сырьем, при заполненных
амбарах народные массы голодают,  мерзнут  и  умирают  от  истощения.  Царит
неописуемая, небывалая нужда и безработица.  Страна  отброшена  политически,
экономически и социально на сорок лет  назад.  Чем  же  нам  теперь  странен
большевизм!?"
     Видите, я запомнил почти слово в слово оба выступления.  И  все-таки  я
пошел за первым, а не  за  вторым,  хотя  понимал,  что  второй  прав.  Как,
по-вашему, все это связать?
     Я молчал.
     Он повторил настойчиво:
     - Нет, вы же хотите описать все, что здесь видели и слышали?  Так  вот,
как яПРИМЕЧАНИЯ


ХРАНИТЕЛЬ ДРЕВНОСТЕЙ

     Роман начат Юрием Домбровским в Алма-Ате  летом  1961  года.  Три  года
спустя опубликован в журнале "Новый мир". Сразу  же  после  публикации  Юрий
Осипович получил много читательских писем.
     Отдельное издание романа вышло в 1966 году.
     "Проскочил чудом, еще немного, и вообще не прошел бы!" - отмечали позже
критики: хрущевская оттепель кончилась.
     На роман в те времена в  советской  печати  появилась  однаединственная
рецензия  -  Игоря  Золотусского  в  "Сибирских  огнях".   Зато   "Хранитель
древностей"  сразу  же  был  переведен  на  многие   языки   -   венгерский,
итальянский, болгарский, французский.
     За границей роман получил много положительных откликов.  Очень  радовал
Юрия Домбровского отзыв Георгия Адамовича:
     "...надо надеяться, что в тени Домбровский  останется  недолго.  Это  -
замечательный  писатель,  умный,   зоркий,   душевно-отзывчивый   и   живой,
правдивый, очень много знающий и с большим жизненным опытом. Кто прочтет его
книгу "Хранитель древностей", у того не  может  возникнуть  сомнений  в  его
даровитости, при этом не только литературной, но  и  общей,  не  поддающейся
узкому отдельному определению".
     На фоне глухого молчания советской печати зарубежные издания  и  отзывы
были существенной поддержкой для писателя.
     Ни в журнальном, ни в первом издании "Хранителя древностей" не было  ни
эпиграфа, ни посвящения.
     Эпиграф  (слова  из  Тацита)  был  написан  на  подаренном  мне   Юрием
Осиповичем отдельном оттиске  журнального  издания  "Хранителя  древностей".
Позже, в изданиях 1989 и 1990 годов, он приводится.
     Посвящение моему отцу было написано к готовящемуся изданию  "Хранителя"
в 1969 году. Оно было послано издателю и редактору, но времена пошли другие:
Юрия Домбровского печатать перестали.
     Моего отца Юрий Осипович  не  знал,  но  его  трогала  и  не  оставляла
равнодушным гибель его в самый первый день войны. У мамы, как у многих  вдов
того времени, была стереотипная справка "пропал без вести", и мы  ничего  не
знали о судьбе отца. Но в середине 60-х годов вышли мемуары генерала  Л.  М.
Сандалова "Пережитое", где был портрет  отца  и  подробно  рассказывалось  о
первом дне войны и ее жертвах. Юрий Осипович сразу прислал нам с  мамой  эту
книгу.
     В 1990 году вышли воспоминания редактора Павла  Косенко  "Письма  друга
или Щедрый хранитель", где он цитирует посвящение Юрия Осиповича.

ИЗ ЗАПИСОК ЗЫБИНА

     У этого не вошедшего по цензурным  соображениям  в  журнальный  вариант
отрывка из романа "Хранитель древностей" есть еще одно название - "Баня".
     Как ни болезненно было для Юрия Осиповича его изъятие, он понимал,  что
редактор А. С. Берзер спасает роман и делает все, чтобы  тот  "прошел".  Вот
потому продолжение "Хранителя древностей" - "Факультет ненужных вещей" -  он
посвятил Анне Самойловне.

ИСТОРИЯ НЕМЕЦКОГО КОНСУЛА

     Сначала "История немецкого  консула"  была  одной  из  глав  "Хранителя
древностей". В окончательный текст однако не вошла.
     "Эти сто пятьдесят страниц, вероятно,  тормозят  течение  рассказа",  -
писал Ю. Домбровский П. Косенко.
     Впервые опубликовано в N 72 журнала "Континент" в 1992 году.

                                                     К. Турумова-Домбровская