о к  северу  ветра,  вскоре
прошел мимо "Мерсвина" с подветренной стороны  на  расстоянии  не  более
двух полетов пушечного ядра. Теперь стал отчетливо виден и  красно-бело-
синий нидерландский флаг на корме незнакомца. Но Карфангер не спешил по-
верить в то, что на этот раз все обойдется: слишком часто случалось  ему
наблюдать, как пираты показывали свое истинное лицо лишь перед самым на-
падением. К тому же встречный корабль пока находился в невыгодном  поло-
жении, так что оставалось лишь ждать дальнейшего  развития  событий:  он
вполне мог развернуться за кормой гамбуржца, чтобы затем,  идя  на  всех
парусах в фордевинд, поравняться с "Мерсвином" и одним  бортовым  залпом
разнести ему в клочья такелаж, после чего взятие судна на  абордаж  было
бы для многочисленной пиратской команды детской забавой.
   Но незнакомец не сворачивал со своего курса, его орудийные порты  ос-
тавались закрытыми, и ничего пока не  предвещало  возможного  нападения.
Вряд ли в эти минуты среди команды "Мерсвина" нашелся бы такой,  кто  не
молил в душе Бога оставить порты и дальше закрытыми, отвести от их судна
угрозу стычки с пиратами. Не то чтобы они трусили или не доверяли своему
капитану, или впервые попали в такую переделку - нет, просто каждый  от-
лично понимал: в случае чего не очень резвому "Мерсвину" не угнаться  за
маневрами более быстроходного чужака, а в абордажной схватке его команде
не устоять против нескольких сотен пиратов, даже  если  гамбуржцы  будут
показывать чудеса храбрости и ловкости. Если не случится чуда или не по-
доспеет откуда-нибудь нечаянная помощь, у всех у них  одна  дорога  -  в
жестокие цепи рабства. Но напрасно вглядывался марсовый в горизонт: спа-
сительного паруса нигде не было видно. Более того, он вдруг с ужасом об-
наружил, что чужак развернулся и помчался вслед за "Мерсвином", настигая
его, словно морской орел, ринувшийся из-под облаков на зазевавшуюся  ут-
ку. Страх клещами сдавил горло марсового, он лишь нелепо замахал руками,
не в силах издать ни звука. Снизу донесся голос капитана:
   - Эй, на марсе, протри-ка, приятель, глаза!
   Тут оцепенение дозорного словно рукой сняло; свесившись вниз, он  за-
вопил что было мочи:
   - О-го-го! Они повернули! Господи Иисусе, спаси нас и помилуй!
   В то же мгновение на его глазах с топа грот-мачты исчез нидерландский
флаг и вместо него на ветру заполоскался алжирский.
   - Пираты!! Морские разбойники! Они выкинули зеленый флаг!
   Карфангер, уже совещавшийся с боцманом и штурманом, обернулся на  ис-
тошный вопль матроса - марсовый не ошибся. Теперь оставалось только дей-
ствовать, и действовать быстро и решительно. Карфангер приказал свистать
всех наверх и тотчас принялся отдавать распоряжения к предстоящему  бою.
Пока оставалась хоть малейшая возможность уйти или отбиться от  пиратов,
он и не помышлял о капитуляции. Прежде всего он приказал спустить на во-
ду большую шлюпку, взяв ее на буксир: тем самым на орудийной палубе  ос-
вобождалось место для канониров, уже суетившихся вокруг пушек. Так  пос-
тупали капитаны всех военных кораблей. Тем  временем  боцман  следил  за
тем, как сковывают кусками толстой цепи попарно ядра и заряжают ими пуш-
ки, в том числе и обе двадцатичетырехфунтовые на  корме.  Матросам  было
приказано держаться наготове и убрать лисели, как только прозвучит  при-
каз капитана. Затем Карфангер обратился к своим людям, стараясь  придать
голосу как можно больше спокойствия и проникновенности:
   - Теперь наша судьба в руках Божьих: одному ему известно, удастся  ли
нам отстоять нашу жизнь и свободу. Помните, что Господь не вознаграждает
трусов и нерадивых. Я же требую, чтобы приказы мои исполнялись в точнос-
ти и без малейшего промедления. В противном случае не миновать кары Все-
вышнего всем нам, а растяпам - в первую очередь. С Богом, братья?
   - С Богом, капитан! - откликнулось несколько голосов; многие забормо-
тали уже "Отче наш", и Карфангер хотел было поторопить их, но  передумал
и обернулся к Яну Янсену.
   - Штурман, становитесь сами за штурвал и внимательно следите за моими
приказаниями.
   Карфангер не спускал глаз с пиратского корабля, который шел в кильва-
тере "Мерсвина" на расстоянии в несколько кабельтовых. В том, что он на-
стигнет гамбуржцев, сомневаться не приходилось, это был лишь вопрос вре-
мени, каждая минута которого становилась для "Мерсвина"  дороже  золота,
ибо пушки все еще не были заряжены. Прошло не менее часа, прежде чем бо-
цман поднялся на полуют и доложил, что все готово.
   - Хорошо, Петерсен, - по обыкновению сдержанно отозвался Карфангер. -
А теперь слушайте меня внимательно. Мы  будем  постоянно  держать  такой
курс, чтобы преследователи оставались у нас в кильватере. Если они заду-
мают обойти нас слева, мы отвернем вправо, если справа - отвернем влево.
Таким образом, им, чтобы не отстать, придется  повторять  наши  маневры.
Боцман, вы лично примете команду над обеими кормовыми  пушками,  и  если
вам не удастся с одного залпа срубить алжирцу фок-мачту  -  лучше  сразу
прыгайте за борт!
   - Неужто вы полагаете, капитан, что они подойдут так близко? - засом-
невался боцман. - Будь я ихним капитаном, ни за что не полез бы под дула
кормовых пушек кого бы то ни было.
   - Не беспокойтесь, боцман, на этот счет у меня имеются кое-какие  со-
ображения, - и Карфангер подозвал к  себе  такелажного  мастера  Хинриха
Моллера. Когда тот подошел, он изложил обоим суть  своего  замысла:  для
начала убрать лисели, чтобы легче было маневрировать, а когда пираты по-
дойдут кабельтова на два-три,  моментально  убрать  марсели,  так  чтобы
"Мерсвин" резко потерял ход.
   - Гром и дьяволы! - вскричал при этих словах боцман. -  Вот  уж  чего
они никак не ожидают. Ты, Хинрих, поддай там жару  своим  ребятам,  чтоб
поживее поворачивались, не то эти молодцы за кормой раскусят  наш  замы-
сел, а я уж позабочусь о фейерверке.
   Убедившись, что такелажный мастер тоже понял его намерения, Карфангер
приказал убрать лисели. Тотчас десятка полтора матросов, с кошачьей лов-
костью перебирая руками и ногами выбленки, вскарабкались  по  вантам  на
марса-рей, добрались до ноков и мигом  свернули  дополнительные  паруса.
"Мерсвин" замедлил свой бег по волнам. Карфангер не спускал глаз  с  пи-
ратского корабля, приближавшегося с каждой минутой,  чтобы  своевременно
распознать каждый его маневр и не опоздать с ответным. Он  знал,  с  кем
имеет дело: североафриканские рейсы - так турки и арабы  называли  своих
пиратских капитанов - не зря слыли опытными мореходами.
   Тем временем боцман Петерсен и два лучших канонира-наводчика вновь  и
вновь проверяли заряды пушек, и тщательнее всего - обеих кормовых.
   - Пушку левого борта наведите чуть повыше, - наставлял боцман канони-
ров, - чтобы уж наверняка перерубить им фока-рей. И помните, ребята,  не
сделаете это с первого залпа - можете становиться на последнюю  молитву,
ибо на второй залп у нас времени не будет.
   В этом боцман был абсолютно прав, поскольку  канониры,  способные  за
час произвести три выстрела из одной и той же пушки, попадались не чаще,
чем серебряные талеры в нищенской суме. Большинству из  них  требовалось
на перезарядку пушки не менее получаса. Пристроившись сбоку от неуклюже-
го баллера руля, Петерсен высматривал через  полукруглый  гельмпорт  пи-
ратский корабль, по-прежнему державшийся в кильватере, но еще не прибли-
зившийся на расстояние пушечного выстрела. "Не приведи Господь, -  поду-
мал он, - ежели рейсу взбредет в голову прямо  сейчас  отвернуть  вправо
или влево, тогда все расчеты капитана пойдут прахом".
   Как раз в этот момент Карфангер отдал приказ взять марсели не гитовы,
и "Мерсвин" почти задрейфовал. Алжирцы не ожидали такого маневра,  и  их
корабль на всех парусах мчался прямо на корму  гамбургского  судна,  где
боцман Петерсен пытался поймать момент для залпа: судно то  взлетало  на
гребнях волн, то вновь проваливалось. Вдруг за его спиной появился  юнга
Хейн Ольсен.
   - Боцман, капитан велел передать: приготовьтесь, убираем всю  паруси-
ну!
   Петерсен, не оборачиваясь, махнул рукой в знак того, что услышал  юн-
гу, продолжая безотрывно следить за пиратским кораблем. Подле обеих кор-
мовых пушек уже стояли канониры с дымящимися фитилями в руках.
   Такелаж алжирца заслонял почти полнеба. Боцман, чувствуя, как струйки
пота текут у него между лопаток, прижал к груди стиснутые кулаки, выждал
еще какое-то мгновение - и, разом выбросив руки в стороны, рявкнул:
   - Пли!!
   В ту же секунду ему заложило уши от грохота; обе пушки, разрядившись,
дернулись на канатах, которыми были принайтовлены к гакаборту;  содрога-
ние прокатилось по корпусу корабля, клубы дыма заволокли все  вокруг,  и
на несколько мгновений воцарилась тишина.
   Но Клаус Петерсен не стал ждать, пока дым рассеется, а  снова  погнал
канониров к пушкам. Зашипели мокрые тряпки, навернутые на банники, кото-
рыми пушкари прочищали горячие стволы орудий от пороховой гари -  и  тут
эти звуки заглушили радостные крики палубной команды. Боцман  кинулся  к
гельмпорту: на том месте, где у алжирца только что возвышалась  фок-мач-
та, из дикой неразберихи исковерканного такелажа, обломков стеньги и ре-
ев, из рваной парусины торчал лишь куцый обрубок.
   - Хо-хо, сынки! - вскричал боцман, готовый пуститься в пляс от радос-
ти. - За такую работу с меня причитается, будет вам в Кадисе добрая  вы-
пивка!
   Однако торжествовать победу было еще рано, и  боцман  вновь  принялся
торопить канониров; впрочем, они  и  без  того  чуть  ли  не  летали  на
крыльях. Карфангер же своим энергичным голосом отдал  команду  брасопить
реи и ставить все паруса, кроме лиселей, отвел "Мерсвин" на добрую  милю
к югу и, оказавшись вне пределов  досягаемости  пушек  пиратов,  положил
судно в Дрейф.
   Сквозь скрип реев со стороны алжирца доносились дикие крики  и  прок-
лятья пиратов, лихорадочно суетившихся вокруг бесформенной груды из  ос-
татков такелажа и пытавшихся поставить запасную фок-мачту.
   - Что вы задумали, капитан? - встревоженно спросил штурман.
   - Хочу раз и навсегда отвадить их от дурной привычки нападать на мир-
ные торговые суда, - промолвил в ответ Карфангер.
   Ян Янсен от изумления потерял дар речи. Сам он был не из робкого  де-
сятка и не раз сумел доказать это, однако замысел капитана показался ему
чересчур легкомысленным и безрассудным.
   - Прошу на меня не сердиться, капитан, но я хотел бы заметить, -  ос-
торожно начал Янсен, - что мы,  против  ожидания,  необыкновенно  удачно
выбрались из переделки. Замахиваться на большее - значит без нужды иску-
шать судьбу. Подумайте, ведь даже у самого искусного ткача нить  нет-нет
да и рвется, а то, что приносит прилив, с такой  же  легкостью  уносится
отливом.
   - Штурман, - в голосе Карфангера зазвучал металл, - на судне командую
я, ваша обязанность - выполнять приказы. - С этими словами он  обернулся
к команде, сгрудившейся на палубе.
   - Робким нечего надеяться на удачу! - воскликнул  он.  -  Конечно,  с
зайцами не охотятся на волков, поэтому я предлагаю вам: пусть тот,  кому
не по себе, спускается вниз. Но только в Кадисе ему  придется  сойти  на
берег и поискать себе другое судно. Тем, кто остается на палубе и у ору-
дий, я хочу объяснить мой замысел. Мы подойдем к алжирцу с носа, где нет
пушек, и всадим ему в ватерлинию залп сначала правого, а потом и  левого
борта. Я думаю, десяти зарядов будет достаточно, чтобы отправить в гости
к морским чертям их корабль.
   - Или наш, - пробурчал кто-то из недовольных себе под  нос,  но  так,
чтобы эти слова не достигли ушей даже унтер-офицеров, не  говоря  уже  о
капитане. В конце концов, это не одно и то же: защищаться,  спасая  свою
жизнь и свое добро, или атаковать, пусть даже и морских разбойников, ко-
торых сам Бог велел истреблять при любой возможности. Но на судне  слово
капитана - закон, не подчиниться которому нельзя, и "Мерсвин", взяв курс
вест, описал вокруг пиратского корабля, дрейфовавшего боком  к  ветру  в
южном направлении, широкий полукруг и стал приближаться к нему.  Карфан-
гер велел зарифить паруса, и его корабль малым ходом прошел  примерно  в
полукабельтове от носа алжирца, что увеличило точность стрельбы  из  пу-
шек. Хотя пираты и встретили приближающийся "Мерсвин" дикой  пальбой  из
более чем полусотни мушкетов и аркебуз, полуфунтовые ядра которых проды-
рявили в нескольких местах грот-марсель, это не помешало боцману  и  его
пушкарям разрядить пушки правого борта в носовую часть пиратского галио-
на. Окутанный клубами порохового дыма "Мерсвин" тотчас  повернул  против
ветра, так что алжирец теперь дрейфовал прямо на него. Дым рассеялся,  и
выяснилось, что ядра только двух восемнадцатифунтовых орудий из пяти по-
пали в ватерлинию; этого было мало. Но так как  "Мерсвин"  на  этот  раз
почти не двигался, залп пушек левого  борта  оказался  куда  более  при-
цельным: четыре ядра так  продырявили  корпус  пиратского  корабля,  что
внутрь его неудержимыми потоками хлынула вода.
   И снова гамбуржцы отошли от пиратского парусника, чтобы канониры мог-
ли, не подвергаясь опасности, перезарядить пушки. Карфангер не сомневал-
ся, что после третьего залпа с пиратами будет покончено.  "Мерсвин"  еще
раз проделал тот же маневр - и в носовой части  алжирца  стало  на  нес-
колько дыр больше. Пираты же вновь открыли бешеный огонь из  мушкетов  и
аркебуз, пули так и щелкали вокруг, впиваясь в рангоут и переборки;  ко-
манда "Мерсвина" поспешила укрыться за фальшбортом, некоторые ничком по-
падали на палубу.
   Когда пальба стихла, один из лежавших так и  не  поднялся:  мушкетная
пуля пробила тощую шею корабельного плотника навылет, и его сын,  Михель
Зиверс, упав на колени, тщетно пытался сорванным с головы платком  унять
кровь, хлеставшую из раны.
   И тихо стало на палубе "Мерсвина", после недавнего грохота боя тишина
казалась еще более пронзительной. Никто даже не смотрел  в  сторону  пи-
ратского корабля, стремительно погружавшегося  в  пучину  носом  вперед;
умолкли  победные  крики.  Кое-кто  украдкой  поглядывал  на   капитана,
по-прежнему стоявшего на полуюте. Долго стоял он там, сняв шляпу и опус-
тив голову, потом медленно сошел на палубу  и  приблизился  к  погибшему
плотнику, которого товарищи уже уложили на крышку  люка.  Чувствуя,  что
все взгляды направлены теперь на него,  Карфангер  стянул  с  плеч  свой
плащ, накрыл им покойника и, повернувшись, хотел уже отойти  в  сторону,
как вдруг дорогу ему преградил Михель Зиверс.
   - Постойте, шкипер! Мой отец погиб по вашей вине.
   Карфангер поднял взгляд на матроса, который был выше его чуть  ли  не
на голову.
   - Последние слова ты мог бы оставить при себе, Михель Зиверс. Но я не
держу на тебя зла: гибель твоего отца и для меня тяжелый удар.  Посмотри
на мой плащ - в нем две дыры от алжирских мушкетных пуль;  будь  стрелки
поудачливее, я лежал бы сейчас здесь рядом с  твоим  отцом.  Но  Господь
распорядился иначе... О сумме, которая причитается вашей семье за потерю
кормильца, поговорим в Кадисе, сейчас не до того. Обещаю тебе не  поску-
питься.
   Однако Михель Зиверс не унимался; тем не менее Карфангер не стал  да-
лее препираться с матросом, а приказал тотчас брасопить реи и идти к то-
му месту, где над пиратским кораблем только что сомкнулись воды  океана.
Там на волнах, среди обломков  рангоута  и  пустых  бочонков,  болталась
большая шлюпка пиратов, ежесекундно грозя опрокинуться:  десятки  барах-
тавшихся вокруг алжирцев пытались ухватиться за ее борта, а  сидевшие  в
шлюпке били их по рукам и головам веслами.
   - Не иначе вы собираетесь вылавливать этих разбойников из воды, хозя-
ин? - недоуменно спросил штурман.
   - Разумеется.
   - Чтобы их потом перевешать?
   - Ни один из них повешен не будет, - отрезал Карфангер. - Я  отправлю
их назад в Алжир, где обменяю на пленных гамбургских моряков - ведь  вы-
куп каждого из них обходится "кассе восьми реалов" в добрую сотню  тале-
ров. И пусть об этом задумается каждый, кто сомневается  в  правильности
моих действий и в необходимости в третий раз атаковать алжирцев.
   Солнце давно перевалило зенит, когда "Мерсвин" наконец лег на прежний
курс. В его трюме помимо двадцати трех пленных пиратов  сидел  и  Михель
Зиверс, закованный в цепи по приказу Карфангера. Сын погибшего плотника,
вопреки приказу капитана не трогать безоружных алжирцев,  набросился  на
них и топором своего отца зарубил шестерых. До Кадиса у него будет время
подумать, сказал капитан, станет ли он еще требовать каких-то денег  или
они теперь квиты.
   Остальным за этот рейс было обещано двойное жалованье.
 
 
   ГЛАВА ТРЕТЬЯ
 
   В то время как "Мерсвин", одевшись во все паруса,  бодро  шел  курсом
зюйд, его хозяин, погруженный в глубокие раздумья, расхаживал по палубе.
Нелепая губель корабельного плотника резко омрачила  радость  по  поводу
столь блестящей победы над пиратами. Да еще этот сумасбродный бунт Михе-
ля Зиверса. На море правит приказ капитана, только он один может  требо-
вать абсолютного повиновения. И все же между ним и матросами из палубной
команды наметилась отчужденность. Словно они никогда прежде не подверга-
ли свою жизнь риску и не попадали в передряги похуже этой... Что  ж  ему
теперь встать перед всеми, покаянно ударить себя  в  грудь  и  признать:
"Да, третья атака была ошибкой, и в гибели плотника  виновен  тоже  я!"?
Они еще не оставили за собой мыс Финистерре  -  северо-западную  оконеч-
ность Пиренейского полуострова, - еще простирались перед "Мерсвином" во-
ды коварного Бискайского залива, в котором в любое время и с любой  сто-
роны мог налететь шквал: и если в такой обстановке нельзя целиком  поло-
житься на команду, то опасность возрастает неизмеримо.
   Но неужели третья атака и впрямь была  излишней?  Конечно,  пиратский
корабль затонул бы и без того, но кто знает, сколько драгоценного време-
ни, которого они и так уже потеряли немало, ушло бы на ожидание? Или  же
надо было довольствоваться малым - срубленной фок-мачтой алжирца?  Ясное
дело, без нее берберийцам нечего было и помышлять о погоне  за  "Мерсви-
ном", но тогда в его трюме не сидели бы сейчас две дюжины пленных  пира-
тов. Капитан Берент Карфангер был  самым  молодым  из  членов  правления
гильдии капитанов Гамбурга, он не  имел  столько  судов,  сколько  Томас
Утенхольт и большинство других  судовладельцев,  поэтому  удачный  исход
сражения с алжирцами, да еще двадцать три пленных пирата намного повысят
его авторитет и влияние... Но не объяснять же все это команде!
   Над телом погибшего плотника тем временем  хлопотал  старый  парусный
мастер, зашивавший его в полотняный саван; в ноги покойника уже были по-
ложены два пушечных ядра, как этого требовал морской обычай. Тот же обы-
чай не позволял оставлять мертвеца на судне более суток, ибо это  прино-
сило несчастье. За  спиной  парусного  мастера  робко  жался  юнга  Хейн
Ольсен, следя за его сноровистыми руками. Мальчишка  трусил  не  столько
оттого, что видел перед собой покойника, а скорее по  той  причине,  что
про старика-мастера ходили слухи, будто он  может  предсказать  чью-либо
смерть или несчастье, которое должно непременно приключиться с кораблем,
и умеет разговаривать с мертвецами. Вот и сейчас он что-то бормотал себе
под нос, словно беседовал с мертвым плотником,  восковое  лицо  которого
еще виднелось из складок савана. Юнга никак не решался заговорить с мас-
тером, но когда тот вдруг проткнул толстой иглой нос покойника,  не  вы-
держал и взвизгнул:
   - Ой, да вы же воткнули иглу ему прямо...
   - В нос, хотел ты, верно, сказать, Хейн? - не дал ему договорить ста-
рик. - Да, последний стежок должен проходить через нос, а не то покойник
может вернуться и натворить бед. Так уж принято у моряков, и ничего  тут
не поделаешь.
   - Но как же мертвецы могут возвращаться?
   - Как? Да очень просто. Вот послушай, что приключилось  лет  двадцать
тому назад на