одгоняемая быстрыми ударами весел.
   - Отчего это бей так заторопился? - вопросом встретил адмирал ван Га-
дена, появившегося на палубе.
   - Похоже, что этот Юсуф ибн Морад у него в любимчиках. На  галере  не
менее трех дюжин гамбуржцев из числа рабов бея.
   - Ясно. Значит этот Морад-реис в действительности стоит  раза  в  три
больше, если его повелитель добровольно проявляет такую щедрость.
   Однако последнее качество бея адмирал сильно переоценил. Это  выясни-
лось, как только его люди поднялись на борт "Нептуна", и самый важный из
них на вид изложил условия обмена:
   - Могущественный бей, владыка Алжира, в своей милости снизошел до то-
го, что приказал представить гамбуржцам - хотя они того и не заслуживают
- всех их пленных соотечественников, из которых им  позволяется  выбрать
двадцать три человека. Двадцать три гамбуржца в обмен  на  двадцать  три
алжирца - вполне честная сделка, к тому же вам предоставляется право вы-
бора.
   Де Рюйтер обменялся несколькими фразами с Карфангером, после чего за-
явил алжирцу, что они выберут из числа  пленников  не  двадцать  три,  а
двадцать два гамбуржца и готовы обменять их на двадцать два алжирца.  Но
если бей желает получить своего рейса Юсуфа ибн Морада, то пусть  отдает
за него остальных тринадцать невольников. И добавил: "Как можно  равнять
рейса с простым матросом? Гамбургский  капитан  Берент  Карфангер  также
считает невозможным настолько унизить своего храброго противника,  чтобы
обменять его какого-нибудь фор-марсового".
   Посланник бея изъявил готовность немедленно отправиться к своему гос-
подину и изложить ему эти встречные требования. Де Рюйтер, в  свою  оче-
редь, предложил ему захватить с собой двадцать два пленных пирата,  пре-
доставив для этой цели флейт Корнелиса ван Гадена. Прочие  же  гамбуржцы
пусть остаются на галере, пока посланник не вернется с ответом бея.
   Посланник стал возражать, что его повелитель непременно разгневается,
узнав о сделке, совершенной без его предварительного согласия.
   - Я тоже могу разгневаться! - повысил голос де Рюйтер. - И вашему бею
в этом случае сильно не поздоровится.
   Посланник понял, что благоразумнее всего будет согласиться с  предло-
жением голландского адмирала, и вскоре остатки команды пиратского кораб-
ля перешли на палубу флейта, а двадцать два невольника-гамбуржца  подня-
лись на борт "Нептуна". Это были те, кто дольше других пробыл в рабстве.
   Флейт ван Гадена возвратился лишь к полудню. Посланник изложил  пове-
ление своего господина: "Алжирский бей не может согласиться с ценой,  за
которую ему предлагают выкупить одного из рейсов. Однако  всемилостивей-
ший из повелителей готов пойти и на такую сделку, но лишь в том  случае,
если гамбургский капитан воздаст ему полагающиеся почести, как  надлежит
каждому, кто становится на якорь в алжирской гавани: то есть  произведет
салют тринадцатью пушечными залпами".
   Нетрудно было догадаться, в чем заключалась хитрость  бея.  Для  того
чтобы  стрелять  из  пушек,  "Мерсвину"  пришлось  бы  высвободиться  из
"объятий" голландских кораблей, а до алжирской галеры, что маячила  нев-
далеке, было рукой подать. На ней, правда, имелось  всего  шесть  пушек:
четыре на баке и две на корме; по  части  артиллерии  "Мерсвин"  намного
превосходил ее. Но на галере находилось не менее  сотни  вооруженных  до
зубов алжирцев, знавших толк в абордажном бою. Кроме того, гребная гале-
ра, в отличие от "Мерсвина", не зависела от капризов ветра. Более  быст-
рая, верткая, она в любой момент могла пронзить борт гамбургского кораб-
ля своим острым тараном, торчавшим, словно рог.
   Все это де Рюйтер успел обдумать мгновенно, и  в  голове  его  созрел
план ответного маневра.
   - Капитан Карфангер безусловно исполнит желание бея и прикажет  салю-
товать в его честь залпами бортовых орудий. Я же, как адмирал  этой  эс-
кадры, хотел бы лишь поставить бея в известность насчет  того,  что  ко-
рабль капитана Карфангера с сегодняшнего полудня принят в ее  состав  и,
таким образом, обязан подчиняться моим приказаниям.
   Посланник низко склонился, прижимая руки  к  груди,  затем,  медленно
распрямляясь, отвечал:
   - Повелитель Алжира милостиво примет воздаваемые ему почести,  однако
он ожидает их не от одного из кораблей вашей эскадры, а от гамбуржца.
   И посланник выразительно поднял глаза на алый флаг  с  белой  башней,
попрежнему развевавшийся на кормовом флагштоке "Мерсвина".
   - Гамбургский флаг останется на своем месте до тех пор, пока не будет
подписан договор о найме судна, в настоящий момент мой  писарь  как  раз
готовит беловой экземпляр.
   Не успел он проговорить последние слова, как на палубе появился запы-
хавшийся писарь с поддельным договором в руках и принялся извиняться  за
задержку. На самом же деле адмирал всего несколько минут назад незаметно
для всех успел дать ему соответствующее поручение.
   Де Рюйтер взял у него из рук гусиное перо и протянул его  Карфангеру.
Тот собрался уже было поставить свою подпись под договором, но тут  вме-
шался посланник.
   - Постойте, постойте! Сначала извольте дать салют.
   - А что от этого изменится? - насмешливо спросил адмирал. - Разве ко-
рабль перестанет быть гамбургским? Я ведь его нанимаю, а не покупаю.
   И Карфангер подписал договор. Затем адмирал поставил свою подпись  и,
посыпая бумагу песком, обратился к посланнику бея:
   - "Мерсвин" даст салют под гамбургским флагом, однако в  момент  пос-
леднего залпа флаг будет сменен на голландский.
   Посланник понял, что игра проиграна, и со вздохом согласился.
   После этого стороны перешли  к  согласованию  деталей  самого  обмена
пленника. Переговоры длились довольно долго, и увенчались успехом: пере-
дачей пленных гамбургских моряков.
   Затем Карфангер одолжил у де Рюйтера одну пушку, так как на  "Мерсви-
не" их насчитывалось всего двенадцать, и алжирскому бею пришлось бы  це-
лых полчаса дожидаться тринадцатого залпа; только после этого  Карфангер
приказал отдавать швартовы. Когда над алжирской гаванью раскатились пер-
вые залпы салюта, на топы стеньг "Мерсвина" уже карабкались мааты с фла-
гами генеральных штатов за пазухой. На десятом залпе  гамбургские  флаги
были отвязаны от стеньг и до двенадцатого  мааты  держали  их  полностью
развернутыми в руках, а когда выстрелила тринадцатая  пушка,  на  мачтах
"Мерсвина" уже реяли голландские флаги. Гребцы  в  шлюпке,  спущенной  с
флагмана, налегли на весла, и вскоре  остальные  тринадцать  бывших  не-
вольников в радостном возбуждении перелезали через фальшборт гамбургско-
го корабля.
   Все это время Карфангер с Янсеном не спускали глаз с алжирской  гале-
ры. Как только посланник бея и Морад-реис ступили на ее  палубу,  галера
развернулась и стала быстро удаляться в  направлении  алжирского  порта.
Вздох облегчения вырвался из груди Берента Карфангера; он приказал  тот-
час идти к "Нептуну", не забыв распорядиться насчет того, чтобы о только
что освобожденных из неволи как следует позаботились.  Вскоре  он  снова
ступил на палубу флагмана и направился в адмиральскую каюту,  желая  еще
раз поблагодарить де Рюйтера за помощь и проститься с ним. Он  рассчиты-
вал выйти в открытое море еще до сумерек, чтобы наверстать хотя бы часть
потраченного на заход в Алжир драгоценного времени: ведь он еще  в  этом
году собирался  начать  постройку  нового  корабля  -  флейта  наподобие
"Дельфина".
   - Значит, вы хотите иметь такой же корабль, как "Дельфин"? -  пересп-
росил де Рюйтер. Карфангер кивнул в ответ.
   - В таком случае вам нечего тратить время и талеры на постройку ново-
го корабля, ибо двухсоттонный "Дельфин" с его не особо внушительным воо-
ружением - всего шестнадцать пушек - можно скорее  назвать  быстроходным
торговым судном, чем солидным военным кораблем. К тому же его все  равно
собирались продавать после этого рейда, следовательно, ничто  не  мешает
вам стать его покупателем. Разумеется, только в том случае, если  вы  не
захотите во что бы то ни стало строить новый корабль.
   - Но как же вы можете без ведома генеральных штатов?.. -  начал  было
Карфангер, но адмирал прервал его:
   - Разумеется, я не собираюсь уступать вам "Дельфин"  сию  же  минуту.
Однако я в любой момент могу вывести его из состава эскадры, скажем,  за
отсутствием надобности в нем, - и адмирал хитровато сощурил глаза.
   Тогда Карфангер осторожно спросил, как скоро флейт должен вернуться в
Голландию.
   - "Дельфин" поплывет вместе с вами, - ответил де Рюйтер. - Если хоти-
те, я выдам ван Гадену документ для адмиралтейства, в котором будет зас-
видетельствовано ваше право на покупку флейта.
   Лучшего Карфангеру и желать было нельзя,  и  не  только  потому,  что
"Дельфин" был именно таким кораблем, о котором он всегда мечтал. На  нем
можно было еще в этом году, не дожидаясь весенней  навигации,  отправить
фрахт в Англию.
   Теперь капитану "Мерсвина" некуда было спешить, поэтому и на  "Непту-
не", и на "Мерсвине" веселье продолжалось до  самой  полуночи.  Корнелис
ван Гаден провел Карфангера по всем палубам "Дельфина"; гамбуржцу с тру-
дом верилось, что корабль вскоре будет принадлежать ему.
   Лишь за полночь Карфангер распрощался наконец с де Рюйтером и возвра-
тился на свой корабль, где боцман направо и налево раздавал  команды,  а
матросы уже крутили якорный шпиль. Тотчас  же  были  подняты  паруса,  и
"Мерсвин" направился к выходу из алжирской гавани.
   Тем же курсом шел и флейт под  командованием  Корнелиса  ван  Гадена.
Чтобы не потерять из виду "Дельфин", быстро скользивший по залитым  лун-
ным светом волнам, Карфангер велел ставить лисели. Клаус Петерсен  полу-
чил приказ дать прощальный салют адмиралу де Рюйтеру и его эскадре.
   Пушечные залпы прогремели над сонной гаванью, и отраженное от скалис-
того берега эхо смешалось с громом орудий "Нептуна", отвечавшего  "Мерс-
вину" салютом. Восточный ветер медленно нес густые клубы порохового дыма
вслед кораблям, на всех парусах уходившим курсом норд-вест.
 
 
   ГЛАВА ВОСЬМАЯ
 
   В гамбургском портовом трактире "Летучая рыба" столов не  было  -  их
заменяли добела выскобленные бочки, вокруг которых сидели  на  корточках
моряки, предаваясь возлияниям в игре в кости.
   Стоял теплый летний день, и прислуга в "Летучей рыбе" только успевала
поворачиваться. Навигация давно шла полным ходом,  кошельки  гамбургских
матросов, изрядно похудевшие за зиму, вновь наполнились звонкой монетой.
Уже вернулись в родной порт первые "испанцы", и "россияне"  тоже  успели
побывать в Архангельске. Корабли, ходившие  к  атлантическому  побережью
Франции, вернулись с трюмами полными соли. Помимо этого, ганзейский  го-
род Гамбург по-прежнему  оставался  крупнейшим  рынком  найма  матросов:
представители самых разных стран и народов оседали тут зачастую на меся-
цы в поисках более выгодного найма.
   Каких только языков не слышалось здесь! Но хозяин трактира Йохен Мар-
тене без труда понимал любого из своих клиентов: как  и  большинство  из
них, он с юных лет чувствовал себя на качающейся палубе корабля не менее
уверенно, чем на твердой земле, пока несколько лет назад пуля,  выпущен-
ная из мушкета какого-то дюнкерского корсара, не  раздробила  ему  левую
ногу.
   Как всегда в этот послеполуденный час Йохен Мартенс стоял за стойкой,
возвышавшейся у самой двери. Отсюда он мог наблюдать за всеми, кто нахо-
дился в трактире, в то время как его жена и  несколько  девушек-служанок
обслуживали гостей.
   Вот поднялись и направились к двери двое англичан,  до  сих  пор  до-
вольно тихо сидевших в своем углу. Плечи одного из них были в добрую са-
жень шириной, другой своей фигурой напоминал бизань-мачту.  Зоркий  глаз
трактирщика мгновенно уловил это перемещение, Мартенс вышел из-за стойки
и преградил им дорогу:
   - Вы куда, джентльмены? А платить кто будет?
   - Мы уже уплатили, - заплетающимся языком заявил долговязый.
   - Лжешь, парень, ничего вы не платили!
   - Что! Ты еще будешь называть меня лжецом?! А ну, прочь с дороги!
   Слово за слово - и перепалка грозила уже  обернуться  скверными  пос-
ледствиями для самого Йохена Мартенса, но в этот момент в трактир  вошли
несколько его старых приятелей, проходивших мимо и  не  устоявших  перед
соблазном завернуть в "Летучую рыбу", чтобы  пропустить  по  стаканчику.
Любителям бесплатного угощения сразу стало ясно, что  дешевле  обойдется
уплатить все без разговоров.
   Среди вошедших был и Михель Зиверс, которого приятели Йохена Мартенса
подобрали в голландском Мидделбурге без гроша в кармане, провели на свой
корабль и тайком привезли в Гамбург.
   - Разве ты не уходил в море вместе с Берентом Карфангером? Что  прои-
зошло? Что-нибудь случилось с "Мерсвином"? -  допытывался  трактирщик  у
Михеля Зиверса.
   Они расположились вокруг одной из бочек у двери так, что Мартенс поп-
режнему мог вести за ней наблюдение. Служанка поставила перед каждым  по
жбану любекского пива.
   Михель Зиверс принялся рассказывать про то, как Берент Карфангер отп-
равил на корм рыбам его отца. Без всякой  последовательности,  намеренно
искажая детали, повествовал он и о сражении с фрегатом алжирского  рейса
Юсуфа ибн Морада, умолчав при этом о своем "подвиге" -  шестерых  заруб-
ленных алжирцах. Его собеседники остались в полной уверенности, что  Зи-
верс в Кадисе попросил у капитана, как положено, расчет и сошел  на  бе-
рег, но тот не выдал ему причитающегося жалованья, а кроме того, и  сун-
дучка с вещами отца, как, впрочем, и  его  собственного.  К  концу  этих
россказней вокруг Зиверса собралось довольно много  слушателей,  и  тот,
ободренный всеобщим вниманием, плел все новые и новые небылицы.
   - После боя камзол Карфангера был весь дырявый, что  твое  решето.  И
почему он все время ходит в море один? Почему не в караване, под охраной
конвоиров, как все порядочные шкиперы? Зачем ему скрывать,  куда  он  на
самом деле отправляется, и что у него вообще на уме? - рассказчик  пере-
водил взгляд с одного на другого, пока не остановил его на  трактирщике.
Тот поднялся и позвал Михеля Зиверса за собой в отдельную маленькую ком-
нату, где они могли без помех продолжить разговор.
   Йохен Мартенс именовал эту комнату "шкиперской горницей". Многие гам-
бургские капитаны и шкиперы появлялись здесь до выхода в  море  и  после
возвращения из рейса. С этой комнатой, как, впрочем, и со  всем  тракти-
ром, дело обстояло так. В былые времена  Йохен  Мартенс  плавал  старшим
боцманом на одном из конвойных кораблей Томаса Утенхольта, а когда поте-
рял ногу, тот помог ему купить "Летучую рыбу". Этот же Утенхольт  прило-
жил руку к тому, чтобы Йохен Мартенс заведовал и выкупной кассой.  Адми-
ралтейство и старейшины гильдии капитанов некогда  учредили  эту  "кассу
восьми реалов", и Йохен Мартенс ежегодно получал сто талеров для ее  по-
полнения. Благодаря глазам и ушам трактирщика Томас  Утенхольт,  в  свою
очередь, знал все, о чем говорили капитаны в "шкиперской горнице",  отс-
читывая Мартенсу очередной взнос в выкупную кассу.
   Здесь стояли столы и удобные кресла с подлокотниками. Сквозь  разноц-
ветные стекла окон в комнату лился  приглушенный  дневной  свет.  Тускло
блестели оловянные кувшины и кружки, расставленные на карнизе из дубовой
доски, вделанном  в  облицованные  деревом  стены.  В  полумраке  самого
дальнего угла стоял деревянный ларец, богато украшенный резьбой,  крышка
которого была заперта на два висячих замка, сделанных  руками  искусного
кузнеца. Кроме того, ларец был крепко-накрепко привинчен к полу большими
винтами. Казалось, что выкупная касса находится в полной безопасности.
   - Заходи, заходи, малый! - торопил Йохен Мартенс молодого Зиверса,  -
рассказывай, как все было на самом деле.
   И Зиверс выложил ему все, даже то, о чем охотно предпочел бы не расп-
ространяться. Трактирщик выслушал его и спросил:
   - И что теперь ты собираешься делать? Опять пойдешь наниматься к Кар-
фангеру?
   - Ни за какие деньги я не пойду в море со шкипером, на  чьей  совести
гибель моего отца!
   Трактирщик даже удивился тому, сколько ненависти вложил молодой моряк
в эти слова. Он задумался. Такой человек всегда мог пригодиться на одном
из кораблей Томаса Утенхольта, который не питал особого  расположения  к
этому Карфангеру.
   - Я мог бы замолвить за тебя словечко старому Утенхольту, - сказал он
Зиверсу. Тот не возражал.
   - Но учти, все его корабли пока  еще  в  море.  -  Трактирщик  указал
пальцем на ларец в углу. - Я помогу тебе перебиться до поры до  времени:
получишь пару талеров из выкупной кассы.
   С этими словами Йохен Мартенс полез за ворот рубахи и извлек огромный
ключ, висевший у него на шее на кожаном шнурке. Отперев замки  и  подняв
крышку ларца, он спросил через плечо:
   - Сколько тебе, двадцать, тридцать?
   - Неплохо бы побольше... Талеров, так, пятьдесят, - промямлил Зиверс.
   - Ладно, пятьдесят, так пятьдесят. Вернешь шестьдесят,  понял?  Через
полгода и ни днем позже, к концу года деньги снова должны лежать в  кас-
се.
   - Тогда хватит и половины, - разочарованно протянул Зиверс.
   Трактирщик отсчитал двадцать пять талеров и вручил их матросу со сло-
вами: "К рождеству вернешь тридцать, понятно?".
   - Понятно, понятно, - ответил сын плотника.
   В то время как Михель Зиверс тщательно рассовывал по карманам  сереб-
ряные талеры, а Йохен Мартенс запирал сундук с деньгами, вновь  и  вновь
напоминая молодому матросу, чтоб он держал язык за  зубами  относительно
происхождения этих денег, в устье Эльбы вошли "Мерсвин" с "Дельфином"  и
стали на якорь у Ритцебюттеля. Не успели первые моряки сойти  на  берег,
как набежавшая  толпа  мужчин,  женщин  и  детей  обступила  их  плотным
кольцом, и отовсюду посыпались бесчисленные вопросы. Как  всегда,  молва
оказалась быстрее кораблей, и весть об успешном  сражении  "Мерсвина"  с
пиратским фрегатом, о вызволенных из  рабства  гамбургских  моряках  уже
давно докатилась до этих мест. Их родные не побоялись отправиться в  да-
лекий путь до Ритцебюттеля - последнего клочка земли у самого моря,  еще
принадлежавшего вольному городу, - хотя это было далеко не безопасно. Со
времен большой войны левый берег Эльбы в ее нижнем течении был  вотчиной
шведов, а на правом обосновались датчане. Здесь повсюду еще рыскали шай-
ки мародеров, не бросивших своего  ремесла  и  после  окончания  военных
действий; поэтому большинство граждан Гамбурга предпочитало не  покидать
пределов городских стен и укреплений.
   Толпа все разрасталась. Со всех сторон неслись крики "Гип-гип ура!" и
"Виват Карфангеру!". Поначалу капитан "Мерсвина"  собирался  всего  лишь
дождаться здесь прилива, чтобы тотчас  же  отправиться  вверх  по  Эльбе
дальше, в Гамбург, однако вскоре ему пришлось уступить настояниям ликую-
щей толпы. Команду его корабля растащили по близлежащим кабакам и  трак-
тирам, а самого капитана несколько дюжих моряков подняли на плечи и  по-
несли по улицам. Возле каждого злачного заведения их встречал  хозяин  и
подносил Карфангеру лучшее вино из своего погреба. Как ни  старался  тот
всего лишь пригубливать из бесчисленных кубков,  бокалов  и  кружек,  их
оказалось так много, что в конце концов у Карфангера зашумело в  голове.
Но народ не желал ничего слушать: всем  хотелось,  чтобы  этот  праздник
продолжался как можно дольше.
   Около полудня, когда веселые спутники Карфангера сделали остановку  у
очередного трактира под названием "У кита", и его хозяин почти  насильно
усадил Карфангера за стол, вдруг появился юнга Хейн Ольсен, с превеликим
трудом протиснулся сквозь толпу и, едва переводя дух, выпалил:
   - Господин капитан, штурман велел передать, что они  с  боцманом  уже
собрали команду на борт и подготовили все к отплытию, потому  что  скоро
прилив, и только что задул крепкий вест, который все свежеет, так что мы
уже к вечеру могли бы швартоваться в Гамбурге.
   У Карфангера мгновенно улетучился весь хмель. Отсюда до  Гамбурга  не
будет и пятидеся