даже  меньше.  Далеко  не  спортивное
телосложение вряд ли могло сколько-нибудь замедлить  его:  Томми  знал,  что
теперь самаритянин обладает силой и проворством вселившейся в него твари.
   Когда Томми добежал до внутреннего  дворика,  Дел  уже  ждала  его  возле
открытой  парадной  двери.  Ей  удалось  найти  в  сумочке  ключи  и  быстро
справиться с замком, и Томми с легкой завистью подумал, что  он  в  подобной
ситуации возился бы, наверное, в три раза дольше. Скути, судя по всему,  был
уже внутри.
   Входя в дом следом за  Дел,  Томми  услышал,  как  залязгала  и  заходила
ходуном медная калитка.
   Закрыв за собой дверь, он на ощупь нашел замок и запер его на "собачку".
   - Не включай свет, - шепнул он.
   - Это все-таки дом, а не крепость, - заметила Дел.
   - Тс-с-с! - предостерег Томми. Снаружи доносились только  звуки  дождевых
капель да гудение воды в водостоках.
   - Послушай, Томми, - настаивала Дел, - мы не можем обороняться здесь, как
в доте!
   Томми, в очередной раз промокший, с новой силой почувствовавший  холод  и
усталость, еще раз шикнул  на  нее.  Он  хорошо  помнил  кошмарную  ночь  на
просторах Южно-Китайского  моря,  когда  вьетнамские  беженцы  уцелели  лишь
благодаря тому, что не стали убегать от  пиратов,  а  взялись  за  оружие  и
оказали им отчаянное сопротивление, и надеялся только  на  "моссберг"  и  на
мощный пистолет Дел.
   По бокам парадной двери были встроены в  стену  прозрачные  панели  шести
футов высотой и двенадцати дюймов шириной. Они были сплошь залиты водой,  но
Томми все же мог рассмотреть размытые пятна фонарей и черные раскачивающиеся
тени листьев пальм.
   Казалось, время остановилось.
   Ни тик... Ни так...
   Никак.
   Томми почувствовал, что у него заныли руки -  с  такой  силой  он  сжимал
ружье. Казалось, еще немного, и напряженные  мускулы  сведет  судорогой.  Он
боялся снова столкнуться с демоном лицом к лицу, боялся  с  тех  самых  пор,
когда впервые увидел зеленый змеиный глаз, глядящий на него из дыры в  белой
хлопчатобумажной ткани. А  теперь  тварь  стала  гораздо  больше  и  гораздо
страшнее...
   По одной из стеклянных панелей скользнула какая-то тень:  более  плотная,
быстрая, округлая, совсем  не  похожая  на  кружевные,  остроконечные  тени,
которые отбрасывали листья папоротников и пальм. Но с улицы не донеслось  ни
звука.
   Толстый человек не постучал и не позвонил в звонок, потому что он  больше
не был человеком. Вместо этого он с  разбега  ударил  в  дверь  всем  телом,
ударил с такой силой,  что  дверь  содрогнулась  в  дверной  коробке.  После
второго удара петли жалобно крякнули, а в замке что-то звякнуло,  как  будто
сломалось. Потом последовал еще  один  удар,  еще  более  сильный,  чем  два
предыдущих, но дверь каким-то чудом держалась.
   Сердце Томми отчаянно колотилось. Отпрыгнув от двери, он прижался  спиной
к стене напротив.
   Боковые панели были слишком узки для доброго самаритянина, но он зачем-то
разбил одну из них ударом кулака. Осколки стекла  со  звоном  посылались  на
каменный пол прихожей.
   Томми быстро прицелился и нажал на спусковой крючок. Из ствола  дробовика
вылетел сноп пламени, а от оглушительного  грохота,  повторенного  каменными
стенами, у него заложило уши.
   Заряд картечи отшвырнул самаритянина от дверей, но он даже не  вскрикнул.
Он больше не был человеком, и боль ничего для него не значила.
   Как сквозь вату Томми услышал далекий и чужой голос Дел:
   - Бежим, Томми! Здесь мы в ловушке. За мной!
   Толстяк  в  плаще  врезался  в  дверь  в  четвертый  раз.  Язычок   замка
заскрежетал по  вывороченной  из  косяка  ответной  части;  сломанные  петли
отозвались жалобным  стоном  раздираемого  металла;  деревянный  косяк  сухо
треснул и раскололся во всю длину.
   Пусть  и  неохотно,  но  Томми  вынужден  был  признать,  что  здесь   не
Южно-Китайское море и что их невероятный противник не настолько уязвим,  как
тайские пираты, которые в конечном итоге были всего лишь людьми из  плоти  и
крови.
   Со стороны двери послышался еще один таранный удар, и  Томми  понял,  что
долго она не продержится.
   Повернувшись, он побежал за Дел, которую мог  различить  только  на  фоне
более светлой стеклянной стены гостиной. Она достаточно хорошо знала дорогу,
чтобы не натыкаться на мебель, и Томми старался не отставать.
   Сдвижная стеклянная дверь, ведущая  из  гостиной  на  террасу,  была  уже
открыта. Очевидно, это сделал Скути, который  верно  ждал  хозяйку  снаружи.
Томми никак не мог сообразить,  как  это  удалось  псу  даже  при  всем  его
бесспорном уме; однако, услышав, что парадная дверь с грохотом обрушилась на
пол, он почувствовал, что все его любопытство сразу пропало.
   По какой-то причине Томми вообразил, что  Дел  намерена  спасаться  через
залив, чтобы высадиться на его противоположном берегу, однако огни  далекого
пирса, отражавшиеся от мокрых каменных плит террасы-патио, давали достаточно
света, чтобы он сумел разглядеть, что у частного  причала  Дел  нет  никакой
лодки. Только черная, в оспинах дождевых капель вода плескалась у  пустынных
мостков.
   - Сюда! - негромко подсказала Дел, подталкивая Томми не к заливу, как  он
ожидал, а налево, вдоль веранды.
   Он ожидал,  что  Дел  снова  свернет  налево  и  воспользуется  служебной
дорожкой - полоской ничейной земли  между  ее  домом  и  соседним,  -  чтобы
вернуться к машине и попытаться уехать на ней, пока добрый самаритянин будет
искать их в доме и на берегу, но Дел пренебрегла этим путем, и  Томми  очень
скоро понял почему. Проход между двумя домами был слишком узким, к тому же в
его дальнем конце он разглядел решетчатую калитку. Стоило только вступить  в
эту напоминающую тоннель кишку, как их свобода маневра оказалась  бы  весьма
ограниченной.
   Дома вдоль побережья залива стояли  достаточно  тесно,  поскольку  каждый
квадратный фут земли стоил  здесь  бешеных  денег.  Границы  участков  между
соседними задними двориками и выходящими к воде  верандами  были  обозначены
чисто символически - низкими,  в  два-три  фута  высотой,  кустарниками  или
высаженными в ящиках цветами, так как любое высокое дерево или  забор  могли
помешать кому-то из владельцев наслаждаться океанским пейзажем,  за  который
было заплачено столько миллионов долларов. Благодаря этому беглецам ничто не
мешало двигаться в любом другом направлении. Скути ловко  перепрыгнул  через
футовые шпалеры, увитые ползучей красной геранью, Томми и Дел последовали за
ним и оказались на мощеном патио соседнего коттеджа,  выстроенного  в  стиле
"мыс Код" .
   В свете одинокого фонаря над  причалом  была  видна  брошенная  здесь  на
произвол стихий легкая уличная мебель  со  снятыми  подушками,  терракотовые
цветочные  горшки  с  безжалостно  обстриженными   примулами   и   массивный
стационарный  мангал  для  барбекю,  накрытый  от  дождя  специально  сшитым
виниловым чехлом.
   Они перепрыгнули через низкую живую изгородь из  декоративной  карликовой
айвы и оказались на территории третьего владения. Здесь Томми чуть  было  не
завяз в раскисшей цветочной клумбе, но все обошлось, и оба быстро перебежали
еще одно патио, примыкавшее к темному и молчаливому дому,  выстроенному  как
будто по проекту Райта . Здесь  им  пришлось  преодолеть  еще  одну  айвовую  изгородь,
которую давно не стригли, и Томми почувствовал, как ее колючки  цепляют  его
за штанины и больно колют ноги.
   Так они  двигались  все  дальше  и  дальше  вдоль  полуострова,  пока  не
оказались на задворках унылого  здания  в  испанском  колониальном  стиле  с
глубокими лоджиями на всех трех этажах и огромной собакой, которая  металась
в узком вольере между домами. Заметив беглецов, она принялась тревожно лаять
и  бросаться  на  решетку.  Судя  по  ее  злобному  виду,  она  готова  была
преследовать и убивать, как  какой-нибудь  доберман  или  немецкая  овчарка,
натасканная профессионалами из гестапо.  На  ее  голос  откликнулись  другие
собаки, и темнота впереди огласилась многоголосым яростным лаем.
   Томми бежал и бежал, не осмеливаясь даже оглянуться.  Ему  казалось,  что
самаритянин преследует его по пятам. В своем воображении Томми уже видел его
толстую, пятипалую, холодную, как  у  мертвеца,  руку,  которая  тянется  из
темноты к его затылку.
   Позади трехэтажного модернового коттеджа, целиком состоящего из стекла  и
отполированных  известняковых  плит,  в  глаза   им   ударил   свет   мощных
прожекторов. Это замаскированные датчики движения включили охранную систему,
оказавшуюся куда более агрессивной, чем в других домах. Не  ожидавший  этого
Томми споткнулся, но сумел не только удержаться на ногах, но и не  выпустить
из рук дробовика.  Жадно  хватая  ртом  воздух,  он  устремился  за  Дел  и,
перемахнув через массивное каменное  ограждение,  оказался  на  неосвещенной
веранде скромного коттеджа в хорошо знакомом  ему  средиземноморском  стиле.
Где-то в глубине дома мерцал экран телевизора, а в окне гостиной Томми успел
рассмотреть прильнувшее к стеклу испуганное лицо старика.
   Казалось, ночь была полна бешеным,  хриплым  лаем  собак,  невидимых,  но
находящихся где-то в опасной близости, словно они вместе с дождем  падали  с
черного неба и собирались в темноте в стаи, чтобы  сначала  окружить  их,  а
потом напасть одновременно.
   Через три участка от коттеджа любителя модерновой архитектуры и  охранных
систем из темноты ударил луч мощного ручного фонаря, выхвативший фигуру Дел.
   - Стой! Ни с места! - раздался грубый мужской голос.
   Второй мужчина без всякого предупреждения  бросился  на  Томми  откуда-то
сбоку и свалил его подсечкой, как будто они были футболистами на Суперкубке.
В результате оба поскользнулись на мокрых каменных плитах и упали.
   Томми так сильно ударился о землю, что некоторое время  не  мог  вдохнуть
воздух. Падая, он зацепил какую-то садовую мебель, сделанную, судя по звуку,
из тонких металлических трубок, которая со  звоном  повалилась  на  каменный
пол. Из глаз Томми посыпались искры. В довершение всего он  сильно  ударился
локтем, задев ульнарный нерв, который не правильно называют электрическим, и
его левая рука временно вышла из строя.
   - Назад! - крикнула Дел мужчине с фонарем. - Назад, иначе буду стрелять!
   Только тут Томми сообразил, что выронил "моссберг". Он  наконец  с  шумом
втянул в легкие воздух и, преодолевая сильную боль в руке, неловко встал  на
четвереньки: Куда девался этот дробовик?..
   Его незадачливый противник лежал лицом вниз  и  громко  стонал  -  должно
быть, ему пришлось еще хуже. На взгляд Томми, этот глупый сукин  сын  вполне
заслуживал сломанной ноги - или даже двух сломанных ног и сотрясения мозга в
придачу, чтобы впредь было неповадно бросаться в темноте на  людей!  Сначала
он решил было, что эти незнакомые мужчины - охранники  или  полицейские,  но
они не назвали себя и не предъявили никаких удостоверений. Видимо, эти  двое
просто жили где-нибудь поблизости и,  заметив  две  бегущие  фигуры,  решили
поиграть в копов, между делом задерживающих ночных воришек.
   Проползая мимо стонущего мужчины, Томми услышал, как Дел сказала:
   - Убери свой дурацкий фонарь, иначе я отстрелю тебе пальцы.
   Это решительное  заявление  поколебало  мужество  неудавшегося  героя,  и
фонарь, дрогнув, опустился.
   По счастливому стечению обстоятельств метнувшийся по веранде луч  осветил
лежащий на каменных плитах "моссберг".
   Томми развернулся и пополз к ружью.
   Человек, напавший на него, кое-как сел. Он все время что-то  сплевывал  -
Томми от души надеялся, что это зубы, - и отчаянно бранился.
   Схватившись за попавшийся ему на пути легкий алюминиевый столик, Томми  с
трудом поднялся на ноги, и тут Скути начал отчаянно и громко лаять.
   Бросив взгляд в том направлении, откуда они  бежали,  Томми  увидел,  что
сигнализация во дворе модернового коттеджа снова сработала. На  фоне  яркого
света  прожекторов  он  сразу  заметил  грузную  фигуру  в   плаще.   Добрый
самаритянин! Он был уже в двух владениях от них. Томми с ужасом увидел,  как
преследователь одним прыжком преодолел невысокую  живую  изгородь  соседнего
участка. В его движениях не осталось ничего, что  напоминало  бы  неловкость
полного человека; несмотря на свои внушительные размеры,  странное  существо
двигалось с грацией пантеры, и плащ развевался, как крылья, за его спиной.
   Со свирепым  рычанием  Скути  прыгнул  вперед  с  намерением  перехватить
преследователя.
   - Назад. Скути! - крикнула Дел.
   Томми увидел, что Дел подняла пистолет. Ее движения были такими четкими и
естественными, как будто она родилась с оружием в руках.  Приняв  стрелковую
стойку, она открыла огонь в  тот  самый  момент,  когда  добрый  самаритянин
перепрыгнул через последнюю изгородь и ступил на веранду, на  которой,  судя
по всему, им предстояло принять решительный бой.
   Дел выстрелила три раза подряд, быстро, но со спокойной уверенностью и  с
явным расчетом.
   Гром выстрелов оглушил Томми. В  первые  мгновения  ему  показалось,  что
отдача чудовищного оружия способна  свалить  Дел  с  ног,  но  она  даже  не
покачнулась.
   Дел оказалась превосходным стрелком, и все три пули попали в цель.  После
первого выстрела добрый самаритянин остановился так  резко,  словно  на  его
пути вдруг выросла кирпичная стена и он  врезался  в  нее  на  полном  ходу.
Вторая пуля почти оторвала его  от  земли  и  заставила  попятиться.  Третий
выстрел развернул его и заставил зашататься, так что он чуть было не упал.
   Герой с фонарем плашмя бросился на землю, стараясь уйти с линии огня.
   Его товарищ - тот, что выбил при падении зубы, - все еще сидел на  мокрых
каменных плитах, по-детски раскинув ноги в стороны и сжимая  голову  руками.
Должно быть, он был просто парализован ужасом.
   Оттолкнувшись от шаткого столика, Томми сделал несколько шагов  к  Дел  и
Скути, не в силах оторвать взгляда от фигуры доброго самаритянина. Он стоял,
полуотвернувшись от них, шатаясь из стороны  в  сторону,  но  не  падал.  Не
падал, несмотря на три пули сорок четвертого калибра!
   Не падал!
   Капюшон больше не скрывал голову доброго самаритянина, но в  темноте  его
лица по-прежнему было не разглядеть. Лишь когда он повернулся, Томми  увидел
горящие во мраке жуткие зеленые глаза. Глаза твари остановились на Томми, на
Дел и на ворчащем Лабрадоре. Нечеловеческие и жестокие глаза...
   Рычание Скути превратилось в жалобное поскуливание, и  Томми  понял,  что
чувствует пес. Ему самому в пору было заскулить от ужаса.
   Между тем Дел, явно сделанная из чего-то  более  крепкого,  чем  пес  или
Томми, с достойным восхищения спокойствием посылала пулю  за  пулей  в  свою
неподвижную мишень. Трескучее эхо выстрелов разносилось далеко  над  заливом
и, отразившись от противоположного берега, звучало в воздухе еще долго после
того, как она опустошила весь магазин.
   Томми, как зачарованный, следил за ней и тварью. Похоже, ни одна из  пуль
не прошла мимо  цели,  поскольку  добрый  самаритянин  задергался,  согнулся
пополам, но тут же снова выпрямился от удара очередной пули,  закружился  на
месте, замахал руками, словно сорвавшаяся с нитки марионетка, и на. -  конец
упал на бок, подтянув колени к груди, словно зародыш в  материнской  утробе.
Белый луч брошенного незадачливым героем  фонаря  осветил  одну  из  рук  их
преследователя -  белую,  пухлую,  с  короткими  толстыми  пальцами.  Добрый
самаритянин казался мертвым, но Томми знал, что это не так.
   - Бежим отсюда, - сказала Дел, переводя дыхание.
   Скути тут же сиганул через изгородь во двор следующего дома.
   Гром выстрелов нагнал на сторожевых собак такого страха, что они  дружно,
как по команде, замолчали, разом потеряв всякое желание вырваться  из  своих
вольеров.
   В свете фонаря Томми хорошо  видел,  как  большая  белая  рука  чудовища,
обращенная  ладонью  вверх,  наполняется  дождевой  водой.  Неожиданно   она
судорожно сжалась, почернела, и на коже проступили грязно-желтые пятна.
   - Господи Иисусе!.. - вырвалось у Томми. Пальцы  самаритянина  на  глазах
преображались. Сначала они превратились в мясистые лопатообразные  отростки,
похожие на щупальца,  потом  плоть  вытянулась  и  усохла,  и  пальцы  стали
походить  на  щетинистые  голенастые  конечности  тарантула   с   изогнутыми
хитиновыми крючками на каждом суставе.
   Томми  содрогнулся.  Массивное   дряблое   тело   самаритянина,   укрытое
изорванным  плащом,  шевелилось,  вздрагивало,  омерзительно   пульсировало,
изменялось.
   - Бежим! Мы видели достаточно! - хрипло крикнула Дел и  бросилась  следом
за Скути.
   Томми подумал о том, что неплохо  было  бы  подойти  к  лежащей  твари  и
выстрелить ей в упор в голову, но ему не хватило мужества. Да  и  за  время,
которое могло понадобиться ему, чтобы подобрать ружье и приблизиться,  тварь
могла  преобразиться  во  что-нибудь  безголовое.   Кроме   того,   интуиция
подсказывала Томми, что  ни  "моссберг"  и  ни  какое  другое  ружье,  не  в
состоянии будут прикончить сверхъестественную тварь.
   - Томми! - раздался голос Дел уже у следующего дома.
   - Беги, беги  отсюда!  -  крикнул  Томми  человеку,  лежащему  плашмя  на
бетонной площадке веранды.
   Похоже, неожиданный поворот событий и грохот выстрелов совершенно сбили с
толку незадачливого домовладельца. Он начал было  вставать  на  колени,  но,
увидев в руках Томми дробовик, который тот  машинально  поднял,  снова  упал
лицом вниз.
   - Ради Бога, не стреляйте! - жалобно пискнул он.
   - Беги же, черт тебя возьми! - рявкнул Томми,  теряя  терпение.  -  Беги,
пока эта дрянь не пришла в себя. - Он повернулся ко второму мужчине, который
продолжал сидеть на камне. - Бегите отсюда, прошу вас!
   Решив, что сделал все, что было в  его  силах,  Томми  последовал  своему
собственному совету и, перепрыгнув через изгородь, побежал  следом  за  Дел,
радуясь тому, что  не  сломал  ногу  во  время  столкновения.  Вдали  завыла
полицейская сирена.
   Дел, Томми и собака успели пробежать не более ста ярдов, когда позади них
жутко закричал человек.
   Томми остановился на вымощенном сланцем дворике коттеджа и обернулся.
   Милосердная темнота и дождь не позволили ему разглядеть  многое.  Вдалеке
еще горели прожектора охранной системы, и в лучах  света  метались  какие-то
тени. Некоторые из них показались  Томми  довольно  странными  -  во  всяком
случае, они были слишком большими, слишком  проворными,  чтобы  принадлежать
людям, но, возможно,  это  снова  разыгралось  его  воображение.  Утверждать
наверняка, что он видел чудовище, Томми не мог.
   Вдали закричал второй человек. Это были жуткие, пронзительные  крики,  от
которых кровь стыла в жилах. Обе жертвы кричали так, словно какая-то  хищная
тварь медленно, с удовольствием  отрывала  от  них  по  кусочку,  потрошила,
пожирала. Впрочем, Томми хорошо знал, что это за тварь.
   Кошмарное существо уничтожало свидетелей.
   Возможно, сквозь ночь и  шелест  дождя  до  него  донесся  какой-то  звук
наподобие  сытого  чавканья,  которое  Томми  воспринял  на  подсознательном
уровне, а может быть, в пронзительных криках людей было  что-то  такое,  что
разбудило его генетическую память и напомнило ему о доисторических временах,
когда  человеческие  существа  ежедневно   становились   жертвами   свирепых
хищников, - как бы там ни было, он был  уверен,  что  тех  двоих  не  просто
убивают, что их поедают живыми.
   Когда прибудет полиция, она найдет очень немногое. Возможно,  всего  лишь
два-три кровавых пятна, да и то  вряд  ли  -  дождь  быстро  смоет  кровь  с
каменных плит  веранды.  Всего  несколько  минут,  и  двух  человек  как  не
бывало...
   Томми почувствовал, что к горлу его подступила тошнота.
   Если бы не ноющие после падения суставы, если бы не рука, которая все еще
плохо повиновалась, как после удара током, если бы не стонущие от  усталости
мускулы и не холод, который пробирал до костей, Томми решил бы,