й  ткани,  и  одна  из  подушек
приподнялась. Тварь выбиралась наружу. В костлявой черной руке  она  держала
шестидюймовый обломок диванной  пружины  -  блестящую  спираль  из  стальной
проволоки диаметром в одну восьмую дюйма.
   С пронзительным, похожим на электронные звуки визгом, в котором смешались
ярость и безумная, слепая ненависть,  тварь  прыгнула  на  Томми  с  сиденья
дивана, и ему на мгновение показалось, что она способна лететь по воздуху.
   Он отпрянул в сторону, машинально  спустив  курок  и  истратив  еще  один
патрон.
   Но маленькое чудовище вовсе не собиралось на него  нападать.  Его  бросок
был просто отвлекающим маневром. Приземлившись на ковер, тварь проскользнула
мимо Томми и, юркнув за рабочий стол, скрылась из вида. Двигалась  она  едва
ли не быстрее самой проворной крысы, хотя  Томми  успел  заметить,  что  она
бежала на задних лапах, совсем как человек.
   Он бросился  следом,  надеясь  загнать  тварь  в  угол  и,  прижав  ствол
пистолета к самой ее голове, выстрелить два или три раза, чтобы вышибить  ей
мозги, если, конечно, таковые у нее имелись. Ему очень хотелось верить,  что
выстрел  в  голову  окажет  на  маленького  дракона   более   сокрушительное
воздействие, чем пуля в живот.
   Но, когда Томми обогнул стол, он увидел, что тварь стоит на задних  лапах
возле электрической розетки и глядит на него через  плечо.  Ему  показалось,
что чудовище ухмыляется ему наполовину  скрытым  под  разорванными  тряпками
ртом, но рассмотреть как следует его морду Томми не успел. Маленький  дракон
вставил в розетку стальную диванную пружину.
   Электрический ток устремился по проводнику. Трах!!! Томми услышал, как  в
распределительной коробке вышибло автоматический предохранитель. В следующую
секунду свет в комнате погас, и он видел только  золотые  и  зеленые  искры,
дождем сыплющиеся на отвратительную тварь. Но эта  иллюминация  продолжалась
всего лишь мгновение. Наступившая в комнате тьма казалась Томми  еще  темнее
из-за плавающих перед глазами черных пятен.

Глава 3

   Желтоватый свет уличных фонарей,  ослабленный  расстоянием  и  просеянный
сквозь густые ветви деревьев, едва освещал  окна.  Продолжавшие  стекать  по
стеклам потоки воды еще отсвечивали тусклой медью, но этот слабый свет почти
не проникал в комнату.
   Томми был парализован и ослеплен. Он ничего не  различал  вокруг  себя  и
старался не задерживать в сознании страшные картины,  которые  рисовало  ему
воображение. Единственными звуками, которые он  слышал,  был  стук  дождевых
капель по черепичной крыше и завывание ветра  в  водосточных  трубах  и  под
карнизами.
   Несмотря на  это,  он  не  сомневался,  что  маленькое  чудовище  цело  и
невредимо. Электричество причинило ему  не  больше  вреда,  чем  выстрел  из
пистолета.
   Сжимая "хеклер и кох"  с  такой  силой,  словно  он  обладал  магическими
свойствами и мог защитить его от всех явных и тайных  опасностей  Вселенной,
как реальных, так и сверхъестественных, Томми сделал осторожный  шаг  назад.
Он, конечно, хорошо  понимал,  что  в  этой  чернильной  тьме  пистолет  был
совершенно бесполезен. Не видя врага,  Томми  не  мог  поразить  его  точным
выстрелом.
   Судя по тому, сколько прошло  времени,  тварь  уже  должна  была  бросить
диванную пружину и повернуться к нему. Томми очень живо представил себе, как
она глядит на него своими змеиными глазами и ухмыляется  сквозь  похожую  на
погребальные бинты мумии опаленную белую тряпку.
   В панике Томми чуть  было  не  поддался  соблазну  открыть  беспорядочный
огонь. Целясь примерно в то место, где тварь была до того, как  погас  свет,
он мог почти наверняка рассчитывать, что хоть одна из  девяти  оставшихся  в
магазине пуль попадет в цель. Томми почти не сомневался в этом, хотя он и не
был  детективом  Нгуэном,  которому  сказочно  везло  в  самых   невероятных
ситуациях. Ему достаточно было просто оглушить тварь, и тогда он  без  помех
смог бы выскочить в коридор, захлопнуть за собой  дверь  и,  спустившись  по
ступеням на первый этаж, выбежать из дома.
   Правда, Томми не имел ни малейшего представления,  что  он  будет  делать
дальше, куда побежит и к кому обратится за  помощью.  Единственное,  что  он
знал наверняка, это  то,  что  если  он  хочет  остаться  в  живых,  то  ему
необходимо как можно скорее покинуть свой собственный дом.
   Но Томми не смел нажать на курок  и  истратить  оставшиеся  патроны.  Это
означало бы остаться совсем без защиты, каким бы малоэффективным ни был  его
"хеклер и кох" в темноте.
   Томми понимал, что если, стреляя вслепую, он все-таки не попадет в тварь,
то ни за что не доберется до двери кабинета  живым  и  невредимым.  Чудовище
настигнет его, вскарабкается по ноге с ловкостью и проворством  сороконожки,
переберется на спину и вонзит свои  острые  зубы  ему  в  затылок,  а  потом
повиснет под подбородком, вцепившись в горло, и, пока  он  будет  бестолково
размахивать руками, начнет рвать его плоть когтями и  зубами,  добираясь  до
сонной артерии. А может быть, оно начнет с того, что вырвет ему глаза, чтобы
потом расправиться с ним без помех...
   Осознав, что на этот раз его богатое воображение вовсе ни при чем,  Томми
вздрогнул сильнее. Он чувствовал намерения твари, как  если  бы  между  ними
существовала крепкая духовная или физическая связь.
   Если тварь нападет  после  того,  как  он  расстреляет  все  патроны,  он
запаникует, налетит на что-нибудь в темноте, упадет... А если он упадет,  то
никогда уже больше не поднимется.
   Нет, лучше поберечь патроны.
   Томми сделал еще один шаг назад, потом другой и  снова  остановился.  Его
вдруг охватила твердая уверенность, что тварь находится не  перед  ним,  где
она была, прежде чем устроила короткое замыкание, а  позади  него.  Пока  он
соображал, как быть, она обошла его, чтобы подкрасться сзади.
   Томми резко повернулся  на  сто  восемьдесят  градусов  и  ткнул  стволом
пистолета в  темноту  перед  собой  -  откуда,  как  ему  казалось,  грозила
опасность.
   Теперь он стоял, обратившись лицом  к  той  части  кабинета,  которую  не
освещали даже призрачно-желтые окна.  Можно  было  подумать,  что  он  вдруг
оказался на  самой  окраине  Вселенной,  которой  еще  не  достигла  энергия
Великого Взрыва.
   Он затаил дыхание.
   Он прислушался, но не услышал шагов твари.
   Только звуки дождя за окнами.
   Дождь.
   Грохочущий, шепчущий, шелестящий дождь.
   Больше всего сейчас Томми пугали не чудовищная и чуждая внешность  твари,
не ее злобная враждебность, не ее  проворство  и  быстрота,  не  ее  размеры
крупного грызуна, которые будили в нем первобытный, неуправляемый  страх,  и
даже не загадочная необъяснимость  самого  факта  ее  существования.  Больше
всего - до испарины, до судорог, до озноба - его ужасала разумность твари.
   Поначалу Томми считал, что имеет дело с  животным  -  неизвестным  науке,
хитрым,  сообразительным,  но  все-таки  с   животным.   Но,   когда   тварь
использовала вырванную из дивана пружину, чтобы замкнуть электрические  цепи
и погасить свет, он понял, что его противник отличается куда  более  сложной
организацией. Правда, обезьяны тоже умели пользоваться простейшими  орудиями
труда,  но  ни  одна  горилла  не   обладала   достаточными   познаниями   в
электротехнике, чтобы при помощи куска металла устроить короткое замыкание и
вывести из строя электрооборудование в кабинете. Следовательно, жуткая тварь
не только  умела  мыслить  в  полном  смысле  этого  слова,  но  и  обладала
специальными знаниями, а это  было  уже  совершенно  невероятно,  во  всяком
случае - для животного.
   На лбу Томми выступил холодный пот при мысли о том, что могло бы  быть  с
ним, если бы он попытался скрыться от твари, доверившись  своим  собственным
природным инстинктам, в то время  как  его  противник  преследовал  бы  его,
пользуясь трезвой логикой и здравым смыслом. Олень тоже  может  скрыться  от
охотника,  руководствуясь  исключительно  своими   примитивными   природными
инстинктами, но чаще всего охота кончается  плохо  именно  для  него.  Более
высокий интеллект неизменно давал человеку огромное преимущество, и животным
редко удавалось победить в этой неравной борьбе.
   И он тоже должен обдумывать каждый свой  шаг,  прежде  чем  предпринимать
что-либо. В противном случае он обречен.
   Впрочем, вполне возможно, что он обречен в любом случае.
   Он имел дело не с животным. Охота на крысу закончилась.
   Отвлекающий прыжок с дивана, искусственно вызванное затемнение  и  прочие
стратегические действия, предпринятые тварью,  ясно  показывали,  что  Томми
имеет дело с противником, равным себе по интеллекту. Во всяком  случае,  ему
очень  хотелось  надеяться  на  то,  что  их  схватка  -  это  борьба   двух
действительно равных противников,  потому  что  любое  другое  предположение
могло означать только одно: крысиная охота продолжается, только на этот  раз
в роли крысы выступает он, Томми Фан.
   Интересно, задумался Томми, пыталась ли тварь вывести освещение из  строя
просто для того, чтобы свести к минимуму его преимущество в росте и  силе  и
не дать ему снова воспользоваться пистолетом, или же она  получила  какую-то
дополнительную выгоду, о которой он пока ничего не знает? Может ли быть так,
что тварь видит в темноте как кошка или даже лучше? Или,  наподобие  гончей,
несущейся за добычей по кровавому  следу,  она  способна  выследить  его  по
запаху?
   И,  если  мерзкая  тварь  одновременно  обладает  и  интеллектом,  равным
человеческому, и свойственной животным  остротой  восприятия,  это  означает
конец Томми Фану.
   - Что тебе нужно? - громко спросил он. Он вряд ли удивился бы, если бы из
мрака ему  откликнулся  негромкий  шепелявый  голос  (вряд  ли  тварь  могла
говорить нормально с таким языком и с такими зубами во рту!);  больше  того,
Томми надеялся, что тварь откликнется, заговорит с ним. Будут ли  это  слова
или  просто  шипение  -  в  любом  случае  звук   поможет   ему   определить
местонахождение врага. И тогда он может попробовать прицелиться.
   - Чего ты от меня хочешь? - снова спросил он. Тварь не  отзывалась  и  не
производила ни малейшего шороха.
   Томми, несомненно, был  бы  удивлен,  если  бы  в  один  прекрасный  день
подобное существо вдруг выползло  из  щели  в  полу  или  из  дыры  в  земле
где-нибудь на заднем дворе. В этом случае он сразу решил бы, что  перед  ним
либо инопланетянин с потерпевшей  крушение  летающей  тарелки,  либо  тварь,
сбежавшая  из  секретной  генетической  лаборатории,  где  ученые,  лишенные
совести, бьются над созданием совершенного биологического  оружия.  За  свою
жизнь Томми видел достаточно фильмов на эти темы и был вполне подготовлен  к
тому, чтобы столкнуться с чем-то подобным в действительности. Как бы там  ни
было,  ему  было  на  что  опереться,  если  бы  подобная  встреча  все-таки
произошла.
   Но гораздо труднее  оказалось  примириться  с  тем  фактом,  что  жуткое,
сверхъестественное  существо  вылупилось  из  чрева  бесформенной  тряпичной
куклы, невесть как оказавшейся на пороге его дома. Ни в одном из виденных им
фильмов даже не упоминалось ни о чем подобном.
   Поводя пистолетом из стороны в сторону,  Томми  в  третий  раз  попытался
заставить своего врага откликнуться.
   - Эй, ты кто? - крикнул он в темноту.
   Потом Томми подумал, что матерчатая кукла немного  напоминала  колдовскую
фигурку-вуду, однако ящероподобная хвостатая тварь явно  не  имела  никакого
отношения   к   примитивным   африканским   верованиям.   Кукла-вуду    была
простонапросто чучелом, имевшим вспомогательное значение  и  изготовлявшимся
по образу и подобию человека, которому колдун собирался  причинить  вред,  и
считалась проводником магической силы последнего.  Для  придания  колдовству
особой действенности внутрь куклы  желательно  было  поместить  прядь  волос
предполагаемой жертвы, ее обстриженные ногти, а лучше всего - щепотку песка,
смоченную капелькой ее крови. После этого  любое  причиненное  кукле  увечье
автоматически должно было постичь  и  прототип,  и  колдуны  протыкали  свои
творения булавками, сжигали и даже топили в ведрах с  водой,  но,  насколько
было известно Томми, куклы-вуду никогда  не  оживали.  И  никто  никогда  не
подкладывал их на порог потенциальной жертвы, чтобы навести на нее порчу или
причинить какой-либо иной вред.
   Тем не менее, вглядываясь до рези в глазах в кромешную темноту  кабинета,
Томми неуверенно спросил:
   - Ты - вуду?..
   Впрочем, он тут же решил, что  вне  зависимости  от  того,  было  ли  это
колдовство вуду или что-то еще, ему необходимо в первую очередь узнать,  кто
изготовил эту страшную куклу. Он  должен  найти  того,  кто  раскроил  белую
хлопчатобумажную ткань и сшил куски в форме человеческого тела, кто набил ее
чем-то, что на ощупь напоминало песок, но в  конце  концов  преобразилось  в
нечто гораздо более странное и страшное. Создатель  этой  зловещей  игрушки,
кукольник - вот кто  был  его  главным  врагом;  самоходная  тварь,  которая
преследовала его с такой хитростью и упорством, служила лишь орудием в чужих
руках.
   Но он никогда не найдет того, кто изготовил крошечный манекен, если будет
стоять в темноте и ждать, пока хищная тварь бросится на него. Действие - вот
что  может  решить  проблему!  Чтобы  достичь  успеха,  нужно  делать   свои
собственные шаги, а не следовать за чужими.
   Томми был рад, что заговорил с маленькой тварью, хотя  их  диалог  нельзя
было назвать продуктивным, поскольку он так и не получил ответа ни  на  один
из своих вопросов.  Как  бы  там  ни  было,  теперь  Томми  чувствовал  себя
увереннее - гораздо увереннее, чем за все время, прошедшее с тех пор, как он
коснулся пальцем груди куклы и почувствовал биение  ее  сердца,  похожее  на
копошение крупного жука в песке. В конце концов, он  был  писателем,  и  его
профессия заключалась именно в том, чтобы иметь дело со  словами.  Словесное
обращение к притаившемуся в темноте врагу странным образом  позволило  Томми
почувствовать себя хозяином положения.
   Возможно, заданные вслух вопросы - или сам факт того,  что  жертва  вдруг
заговорила, - поуменьшили уверенность твари в своих силах в той же  мере,  в
какой они укрепили собственную веру  Томми  в  себя.  Произнесенные  резким,
властным тоном слова могли убедить маленькое  чудовище  в  том,  что  жертва
вовсе его не боится, и что с ней будет не так-то легко справиться. Во всяком
случае, Томми почти поверил,  что  дело  обстоит  именно  так,  и  несколько
воспрянул духом.
   Каким простым ему вдруг показалось решение! Как  при  встрече  со  злобно
ворчащей собакой, он ни в коем случае не должен  показывать  свой  страх,  и
тогда, быть может, все обойдется.
   Но Томми тут же подумал, что он, к  сожалению,  уже  показал  твари,  что
испугался. И это был не просто страх, а  самый  настоящий  панический  ужас,
поэтому ему необходимо было срочно реабилитировать себя. Больше всего  Томми
хотелось перестать потеть, так как он подозревал, что тварь способна  учуять
резкий запах пота.
   Вопросы, которые он так отважно задавал твари, помогли  Томми  преодолеть
нерешительность и сделать несколько шагов к  самой  дальней  от  окон  стене
кабинета, где  была  ведущая  в  коридор  дверь.  При  этом  он  не  забывал
подбадривать себя новыми  фразами,  которые  произносил  нарочито  громко  и
грозно:
   - Что ты такое, черт тебя побери? Как ты посмела пробраться  в  мой  дом?
Кто тебя сделал? Кто оставил тебя на  моем  крыльце  и  позвонил  в  звонок?
Ну-ка, отвечай, ты!
   Томми наткнулся  прямо  на  дверь  и  нашарил  круглую  пружинную  ручку.
Никакого нападения на него не произошло.
   Распахнув дверь, Томми обнаружил, что в коридоре, питавшемся  от  той  же
электрической цепи, что и кабинет, тоже нет света. Лампы  горели  только  на
первом этаже, и над лестницей, ведущей вниз, было бледное свечение.
   Томми шагнул через порог кабинета, и  в  это  же  самое  мгновение  тварь
стремительно прошмыгнула у него прямо между ногами. В первую секунду он даже
не увидел ее, но услышал  пронзительное  шипение  и  почувствовал,  как  она
прикоснулась к его джинсам.
   Он ударил тварь ногой, промахнулся и ударил снова.
   Топот маленьких ног и  гортанное  рычание  подсказали  Томми,  что  тварь
удаляется от него с завидной скоростью.  Он  увидел  ее  только  на  верхней
ступеньке лестницы - черный силуэт на фоне поднимающегося снизу света. Тварь
остановилась и, обернувшись через плечо,  пронзила  Томми  взглядом  горящих
зеленым огнем глаз.
   Томми стиснул рукоятку пистолета, взводя ударный механизм.
   Маленькое чудовище, все еще облаченное в развевающиеся лохмотья,  подняло
переднюю конечность и погрозило ему  костлявым  кулачком.  При  этом  оно  с
вызовом взвизгнуло, и, хотя его голос не был  громким,  Томми  почувствовал,
как по спине его снова побежали  мурашки  -  таким  режущим,  пронзительным,
абсолютно не похожим ни на какие земные звуки был этот крик.
   С трудом совладав с дрожью, он прицелился.
   Тварь бросилась вниз по ступенькам и скрылась из вида, прежде  чем  Томми
успел нажать на спусковой крючок.
   Поначалу он был  удивлен,  что  тварь  обратилась  в  бегство,  но  потом
вздохнул с облегчением. Похоже, его новая  стратегия  и  пистолет  поубавили
уверенность его странного врага.
   Но так  же  быстро,  как  и  пришло,  облегчение  сменилось  тревогой.  В
полутьме, да еще  на  таком  значительном  расстоянии  Томми  мало  что  мог
разглядеть, однако ему показалось, что в другой руке - не в той, которой она
ему грозила, а в той, которую она плотно прижимала к своим лохмотьям,  тварь
все еще держала шестидюймовый обломок диванной пружины.
   - О черт! - вырвалось у него.
   Чувствуя, как быстро тает его новообретенная уверенность, Томми ринулся к
лестнице.
   Твари на ней не было.
   Прыгая через две ступеньки, Томми спустился вниз. Одолев один пролет,  он
чуть было не упал на площадке, но удержался, схватившись  за  стойку  перил.
Нижний пролет лестницы тоже оказался пуст.
   В эту секунду быстрое движение привлекло его внимание. Он успел заметить,
как тварь пересекла крошечную прихожую и юркнула в гостиную.
   Только теперь Томми подумал о карманном фонарике, который лежал  в  ящике
его ночного столика, но возвращаться за ним было слишком поздно.  Он  должен
был двигаться и действовать быстро, чтобы не остаться один на один с  тварью
в темном  пустом  доме,  где  выведены  из  строя  все  электрические  цепи.
Разумеется, Томми всегда мог выбраться на улицу,  но  там  ему  пришлось  бы
полагаться только на собственные ноги, в то время как  тварь  способна  была
безжалостно гнать его куда ей было нужно, время от времени  атакуя  его  под
прикрытием темноты.
   Томми по-прежнему не сомневался в том, что  физически  он  во  много  раз
сильнее ее, однако  сверхъестественная  живучесть  и  маниакальное  упорство
твари в достижении своих целей заметно компенсировали ее относительно  малые
размеры. Она не просто  притворялась  бесстрашной,  как  притворялся  смелым
Томми, когда, отвлекая  врага  разговорами,  на  цыпочках  крался  к  дверям
кабинета. По сравнению с ним тварь была  просто  карликом,  но  ее  свирепая
уверенность в своих силах не казалась напускной и  потому  пугала  Томми  до
дрожи. Тварь явно собиралась загнать его в угол и одолеть. И не  сомневалась
в своей близкой победе.
   Громко ругаясь, Томми спустился на первый этаж. Как только он  ступил  на
последнюю ступеньку лестницы, в комнатах слева что-то громко треснуло и свет
над лестницей и в гостиной погас.
   Томми повернул направо и очутился  в  столовой.  Мягкий  свет  бронзового
светильника  с  двумя  рожками  из  белого  матового  стекла   отражался   в
полированной поверхности облицованного светлым  кленовым  шпоном  обеденного
стола. Пробегая мимо него, Томми увидел свое отражение в зеркале  на  стене.
Волосы у него торчали