осторожностями, показала,
что за левой занавеской второго окна никто не прячется.
   Ему оставалось проверить только одну занавеску. Красно-золотая,  тяжелая,
она свисала с лагунного стержня безупречными прямыми складками.
   Томми потряс ее, но безрезультатно. Да Томми и сам  чувствовал,  что  она
ничем не отличалась от предыдущих трех драпировок.
   Расправив материал и отведя  его  подальше  от  стены,  Томми  наклонился
вперед, заглядывая  в  промежуток  между  занавеской  и  окном.  Стоило  ему
посмотреть вверх, как он увидел прямо над собой мерзкую тварь, которая вовсе
не держалась  за  драпировку  или  за  подкладку,  а  висела  вниз  головой,
зацепившись  за  латунный  карниз  черным  блестящим  хвостом,  торчащим  из
лохмотьев хлопчатобумажной ткани. Передние конечности бывшей куклы больше не
напоминали  варежки;  из  обтрепанных  белых  рукавов   торчали   пятнистые,
черно-желтые   кисти,   которые   существо   плотно   прижимало   к    своей
хлопчатобумажной груди, но Томми сумел разглядеть, что на каждой руке  твари
было по пяти пальцев - четыре прямых и один противостоящий, как у  человека.
На  этом  сходство  и  заканчивалось.  Пальцы  чудовища   были   костлявыми,
чешуйчатыми  и  заканчивались  маленькими,  но  довольно  острыми  и  сильно
изогнутыми когтями.
   В течение нескольких не правдоподобно длинных секунд, когда казалось, что
само время остановилось, Томми и  тварь  в  упор  разглядывали  друг  друга.
Ярко-зеленые глаза чудовища смотрели на него сквозь дыры в  белом  тряпичном
колпаке, который все еще оставался  на  голове  невиданной  твари,  и  Томми
подумал, что этот странный головной убор очень  напоминает  тот,  что  носил
Человек-слон в старом фильме Дэвида Линча. Но самое сильное  впечатление  на
него произвел черный раздвоенный язычок, торчавший между двумя рядами мелких
черных зубов, которые,  несомненно,  и  перегрызли  те  пять  крестообразных
стежков, что обозначали рот куклы.
   Ослепительная  вспышка  молнии  помешала  этому  взаимному  разглядыванию
длиться  дольше.  Время,  которое  текло  медленно,  словно   сползающий   с
континентального шельфа ледник, неожиданно  рванулось  вперед  со  скоростью
цунами.
   Тварь зашипела.
   Ее хвост дрогнул и отделился от карниза.
   Растопырив лапы, чудовище полетело прямо в лицо Томми.
   Он инстинктивно пригнулся и отпрянул в сторону.
   Раскат грома сотряс дом, и Томми в панике нажал на спусковой крючок.
   Как и следовало ожидать, пуля прошила занавеску и, не  причинив  никакого
вреда твари, засела в потолке.
   Маленький ящер, свирепо шипя, приземлился  прямо  на  голову  Томми.  Его
крошечные когти проникли сквозь его густые волосы и впились в кожу головы.
   Взвыв от боли и страха, Томми попытался сбросить тварь  свободной  рукой,
но она держалась крепко.
   Тогда он нащупал загривок маленького чудовища и, безжалостно  сдавив  ему
шею, с трудом оторвал его от себя.
   Тварь в его руке яростно извивалась и корчилась.  Она  оказалась  гораздо
сильнее и изворотливее любой крысы. Ее рывки были такими  резкими  и  такими
мощными, что Томми едва удерживал врага на безопасном расстоянии  от  своего
лица.
   Кроме того, он каким-то образом запутался в  занавеске  и  никак  не  мог
освободиться. Он даже не мог поднять оружия,  потому  что  мушка  пистолета,
хоть и была совсем маленькой, зацепилась за подкладку  драпировки,  и  Томми
отчаянно дергал свой "хеклер и кох",  пытаясь  высвободить  его  из  складок
плотной тяжелой ткани. - Тварь гортанно, с клекотом зарычала, оскалила зубы,
стараясь укусить Томми за руку, и отчаянно заработала когтями,  чтобы  снова
вонзить их в его плоть.
   Подкладка с треском  подалась,  и  Томми  выдернул  пистолет  из  складок
портьеры.
   Холодный и гладкий хвост твари обвился вокруг его запястья, и Томми  едва
не вырвало от отвращения. Издав какой-то нечленораздельный звук, он взмахнул
рукой и швырнул мерзкое существо через всю комнату с силой, которая  сделала
бы честь любой бейсбольной звезде.
   Он услышал пронзительный визг  твари,  который  неожиданно  оборвался  на
самой   высокой   ноте,   когда   отвратительное   существо   врезалось    в
противоположную стену. Томми от души надеялся, что сломал врагу позвоночник,
но он не увидел, как тварь ударилась о стену,  так  как  от  сильного  рывка
латунный карниз вырвался из кронштейнов и обрушился на голову Томми вместе с
тяжелыми портьерами.
   Проклиная все на свете, Томми сорвал с головы плотное покрывало с  витыми
шнурами, чувствуя себя Гулливером, силящимся вырваться из  плена  лилипутов.
Маленькое чудовище валялось на ковре возле самого  плинтуса,  неподалеку  от
входной двери. На мгновение Томми показалось, что оно мертво или, по крайней
мере, оглушено ударом, но тварь неожиданно зашевелилась и подняла голову.
   Выставив пистолет перед собой, Томми шагнул  к  своему  врагу,  собираясь
добить его, но зацепился за упавшие на пол занавески и, потеряв  равновесие,
растянулся во весь рост.
   Падая, он больно ударился подбородком, и в первые секунды все  окружающее
двоилось у него перед глазами. Придя в себя,  Томми  обнаружил,  что  лежит,
прижимаясь щекой к  ковру.  В  этом  положении  он,  несомненно,  видел  мир
примерно таким, каким  он  представлялся  и  твари,  хотя  Томми  продолжало
казаться,  что  комната  как-то  подозрительно  накренилась.   В   следующее
мгновение Томми увидел своего врага, который успел подняться на задние лапы.
   Тварь стояла на нижних конечностях  довольно  уверенно,  хотя,  возможно,
дополнительную устойчивость ей  придавал  волочившийся  сзади  шестидюймовый
хвост. Во многих местах ее тело  все  еще  скрывалось  под  обрывками  белой
ткани, из которой была сшита странная кукла.
   Гроза за окнами бушевала во всю силу; ослепительные молнии сверкали  одна
задругой, а гром гремел почти беспрерывно. Ураганный ветер  свирепо  завывал
за окнами, и свет в кабинете то заметно тускнел, то  снова  ярко  вспыхивал,
но, к счастью, пока не гас.
   Тварь ринулась на Томми. Изорванная белая ткань трепетала  и  развевалась
за ее спиной.
   Томми лежал, вытянув перед собой правую руку, в которой все еще был зажат
пистолет. Подняв его дюйма на четыре от земли, он взвел ударник нажатием  на
рычаг и выстрелил два раза подряд.
   Должно быть, одна из пуль все же попала в тварь, поскольку  она  отлетела
обратно к стене.
   Учитывая небольшие размеры  маленького  ящера,  пуля  сорокового  калибра
должна была быть для него тем же, чем мог бы  стать  для  обычного  человека
крупнокалиберный артиллерийский снаряд на  поле  битвы.  Тварь  должно  было
убить на месте, превратить в лохмотья, как разорвало бы на куски человека, в
грудь которому случайно угодил выстрел из гаубицы. Ее должно было размазать,
разметать, раздробить, разорвать на клочки...
   Но мерзкое существо, казалось, вовсе не пострадало. Правда,  сначала  оно
лежало на полу, разбросав в стороны свои странно  изящные  конечности,  тело
его сотрясали резкие судороги,  гибкий  хвост  колотил  по  ковру  словно  в
агонии, от обожженных тряпок поднимался едкий дымок, но она была  совершенно
целой!
   Томми слегка приподнял голову, чтобы лучше видеть. На ковре  возле  двери
он не заметил ни единой капли крови! Ни одной - нигде!
   Тварь перестала корчиться и перекатилась на спину. Потом  она  села  и  с
присвистом выдохнула воздух, и Томми вдруг показалось, что  этот  вздох  был
вызван не болью или сожалением, а удовлетворением. Можно было подумать,  что
выстрел в грудь с расстояния в несколько футов является для нее любопытным и
удивительным переживанием - не больше.
   Томми приподнялся на колени.
   Тварь на противоположном конце кабинета  снова  зашевелилась  и  положила
свои жуткие крапчатые лапы на обожженное, все еще дымящееся  брюшко...  Нет,
она засунула их внутрь себя и сделала такое движение,  как  будто  доставала
что-то из собственных кишок.
   Несмотря на расстояние в несколько шагов, Томми  увидел  то,  о  чем  уже
догадался: тварь держала  в  своих  тонких  лапах  деформированную  пулю  от
патрона  сорокового  калибра.  Вот  она  отшвырнула  ее  от  себя  и   снова
зашевелилась.
   Чувствуя противную слабость в трясущихся  коленях,  Томми  выпрямился  во
весь рост и ощупал голову. Ранки, оставленные острыми когтями твари, все еще
саднили, но, когда он посмотрел на пальцы,  на  них  почти  не  было  следов
крови.
   Он не ранен. Во всяком случае, ничего серьезного.
   Пока...
   Его противник тоже встал на задние лапы.
   Несмотря на то, что Томми был раз в семь выше своего врага и  примерно  в
тридцать раз тяжелее, он  чувствовал  себя  настолько  испуганным,  что  еще
немного, и он мог бы обмочиться.
   Чип Нгуэн, крутой детектив, никогда бы не потерял над собой  контроль  до
такой степени и не допустил бы подобного унижения, но Томми Фану вдруг стало
в высшей степени плевать на то,  что  сделал  бы  в  подобной  ситуации  его
любимый литературный персонаж. Чип Нгуэн был  одуревшим  от  виски  идиотом,
слишком полагавшимся на огнестрельное оружие, искусство  рукопашного  боя  и
крепкие слова. Томми, в свою очередь, был уверен, что самый точный и  мощный
майя-гери, не остановил бы сверхъестественное существо - неожиданно  ожившую
дьявольскую куклу, которая продолжала двигаться как ни в чем не бывало  даже
после того, как получила в живот пулю сорокового калибра.
   И это была неопровержимая истина. Не та истина, о которой рассказывают  в
вечерней программе новостей, не та  истина,  которой  учат  в  школе  или  в
церкви. Это даже не была истина в последней инстанции, которую провозглашали
Карл Сейган  и  разного  рода
научные учреждения.  И  тем  не  менее,  с  точки  зрения  Томми,  это  была
действительно  истина,  хотя  сообщить  о  чем-либо  подобном   мог   только
какой-нибудь грязный листок типа  "Нэшнл  энквай-эрер"  в  обзорной  статье,
посвященной  либо  участившимся   случаям   проявления   демонизма   в   наш
апокалиптический век, либо неизбежности решающей битвы между Святым  Элвисом
и воплощением Сатаны, которая обязательно произойдет в  преддверии  третьего
тысячелетия.
   Томми снова направил пистолет на тварь и  почувствовал,  как  внутри  его
поднимается безумный смех, но он сумел с ним справиться.  Он  вовсе  не  был
сумасшедшим. Лишь в самом начале Томми боялся, что сходит с ума,  но  теперь
этот страх прошел. Должно быть, вся Вселенная превратилась в  лечебницу  для
душевнобольных,  да  и  сам  Бог-Творец,  наверное,  спятил,  если  допустил
существование этой мерзкой и хищной твари,  хоть  и  под  личиной  тряпичной
куклы.
   Неожиданно  Томми  подумал  о  том,  что  если  перед  ним  действительно
сверхъестественное существо,  то  сопротивляться  ему  глупо,  а  главное  -
бесполезно, однако он почему-то не  мог  отшвырнуть  пистолет  и  подставить
горло для последнего, смертельного укуса. По крайней мере,  пуля  сорокового
калибра сбила тварь с ног и ненадолго оглушила ее.  Может  быть,  ему  и  не
удастся пристрелить эту гадкую  ящерицу,  но  он,  по  крайней  мере,  может
удерживать ее на почтительном расстоянии.
   Во всяком случае, до тех пор, пока у него не кончатся патроны.
   Томми выстрелил уже три раза. Первый  патрон  он  истратил,  когда  тварь
бросилась на него с карниза, и два, когда лежал на полу, запутавшись  ногами
в занавеске.
   В магазине оставалось еще десять патронов. В тумбочке в спальне хранилась
еще целая коробка боеприпасов, которая могла помочь ему  оттянуть  развязку,
но Томми не знал, сумеет ли он до нее добраться.
   Тварь приподняла свою обмотанную белым тряпьем голову и посмотрела  прямо
на него. Ее свирепые зеленые глаза излучали ненасытный голод. Обрывки  белой
ткани, свисавшие твари налицо, напоминали дешевый парик.
   Томми неожиданно подумал о том, что раскаты грома, несомненно,  заглушали
выстрелы, но рано или поздно  жители  мирного  городка  Ирвина  поймут,  что
где-то по соседству идет нешуточная битва, и вызовут полицию.
   Тварь снова зашипела.
   Да что же это. Господь Всемогущий? Последняя схватка Героя и  Чудовища  в
лагунах Сумеречной Зоны ?
   Когда прибудет полиция, ему придется долго  объяснять,  что,  собственно,
здесь произошло, но хуже всего, что сам Томми будет при этом  выглядеть  как
наглядное пособие по  изучению  параноидального  синдрома  для  медицинского
колледжа. После этого тварь либо покажется блюстителям  порядка  -  и  тогда
весь нормальный мир  погрузится  в  кошмар  вместе  с  ним,  -  либо  хитрый
маленький демон спрячется где-нибудь за диваном и позволит  полиции  отвезти
бессвязно лопочущего  клиента  в  хорошо  освещенную  комнату  без  окон,  с
запирающимися только снаружи  дверьми  и  со  стенами,  отделанными  мягкими
резиновыми матами.
   Поначалу Томми даже не думал о том, какой из двух возможных сценариев ему
нравится больше. В любом случае ему  казалось,  что  он  будет  избавлен  от
кошмара, и тогда, возможно, сумеет не намочить брюк. Он получит  возможность
перевести дух, подумать  обо  всем  как  следует,  может  быть,  даже  найти
какое-то мало-мальски рациональное объяснение тому,  что  с  ним  случилось,
хотя вероятность последнего была не особенно велика. Скорее уж он узнает,  в
чем смысл жизни...
   Чудовищная тварь снова зашипела.
   Томми вздрогнул, но не от этого жуткого звука, а от того, что ему  на  ум
пришла новая, не предусмотренная  им  возможность.  Его  ненавистному  врагу
ничего не стоило последовать за ним в  лечебницу,  чтобы  продолжать  мучить
свою жертву весь остаток  ее  несчастной  жизни,  предусмотрительно  избегая
санитаров и врачей.
   Зато  врачи  получат  почти   идеальную   клиническую   картину   острого
психического заболевания.
   Но вместо того, чтобы напасть на него снова, рептильная тварь  неожиданно
метнулась к дивану, который был все еще отодвинут от стены. Томми сопроводил
ее стволом пистолета, но маленькое чудовище двигалось слишком быстро,  и  он
не рискнул выстрелить, чтобы не тратить зря оставшиеся в магазине патроны.
   Тварь юркнула за диван.
   Отступление  врага  слегка  приободрило  Томми.  Он  даже  позволил  себе
крошечную надежду, что выпущенная им пуля всетаки причинила  твари  какой-то
вред и заставила ее вести себя осмотрительнее. Поспешность и  неожиданность,
с какой  она  обратилась  в  бегство,  заставили  Томми  вспомнить  о  своем
бесспорном превосходстве  в  росте  и  весе,  и  его  губы  тронула  улыбка.
Утраченная было уверенность в своих силах отчасти вернулась к нему.
   Бесшумно ступая по ковру, он сделал  несколько  шагов  к  противоположной
стене комнаты, стараясь заглянуть за диван. Дальний  от  Томми  край  дивана
по-прежнему был плотно придвинут к стене, и Томми был уверен, что тварь сама
загнала себя в ловушку, поскольку под диван ей тоже было не протиснуться.
   Но твари там не было.
   Потом он увидел дыру в обивке, по краям которой висели неопрятные  клочья
ткани, и понял, что зеленоглазая зверюга пробралась  в  диван  и  спряталась
внутри.
   Но зачем?
   А зачем спрашивать "зачем?"
   С того самого момента, когда на голове  куклы  лопнули  первые  стежки  и
Томми увидел живой глаз чудовища,  глядевший  на  него  сквозь  отверстие  в
ткани, он  больше  не  задавал  себе  вопросов.  Эти  вопросы  годились  для
нормальной жизни, в которой правили логика и здравый смысл, а  не  для  того
безумного и странного мира, в котором он очутился.  Самым  главным  вопросом
для него стало "как?". Как ему остановить тварь? Как спастись?  Кроме  того,
Томми не мог не задумываться о том, что же будет дальше, хотя ответа на этот
вопрос он боялся. Совершенная и полная иррациональность всего происшедшего с
ним за последние несколько часов не позволяла ему сделать верный прогноз  на
остаток ночи, но Томми, по крайней мере, должен был попытаться выяснить, что
за этим стоит и какую цель преследует страшная кукла. Чего она добивается?
   "КРАЙНИЙ СРОК - РАССВЕТ".
   Он так и не понял, что означает это послание на  экране  его  компьютера.
Какой крайний срок? Для чего?! Или, может быть, для кого? Кто его установил?
Что должен Томми успеть сделать до рассвета?
   "ТИК-ТАК".
   О, это сообщение Томми понимал очень хорошо! Время истекало.  Его  время.
Ночь летела к концу с такой же скоростью, с какой летели  к  земле  дождевые
капли снаружи. И если он не  начнет  действовать,  то  еще  до  рассвета  он
превратится в завтрак.
   "ТИК-ТАК".
   В сытный завтрак для голодной тряпичной куклы.
   "ТИК-ТАК".
   Хруп-хряп... Чав-чав-чав...
   Томми почувствовал, что у него закружилась голова. И вовсе  не  от  того,
что он ударился ею об пол, когда падал.
   Он медленно обошел вокруг дивана, внимательно его разглядывая.
   Огонь. Может быть, ревущий костер, который он устроит из  своего  дивана,
окажется эффективнее пуль?
   Пока тварь устраивала себе гнездо в диване - или что она там задумала,  -
может быть, стоило спуститься в гараж, нацедить из бака  кварту  бензина  и,
захватив в кухне коробку спичек, снова подняться в  кабинет,  чтобы  поджечь
диван.
   Нет. Это займет слишком много времени. Мерзкий маленький  агрессор  сразу
поймет, что он вышел, и к моменту, когда Томми вернется в кабинет, наверняка
успеет перебраться из дивана в какое-нибудь другое место.
   Томми прислушался. В диване было тихо, но  это  не  означало,  что  тварь
задремала. Должно быть, она просто затаилась, замышляя что-нибудь ужасное.
   Томми тоже необходимо было составить план. Хоть какой-нибудь...
   Думай! Думай!
   Томми   нередко   приходилось   пользоваться    пятновыводителем    из-за
светло-бежевого коврового покрытия, и он держал один флакон внизу, а  второй
в туалете наверху,  чтобы  иметь  возможность  атаковать  случайно  разлитую
пепси-колу - или чтолибо другое - прежде, чем она успеет оставить  на  ковре
трудно выводимый след. Во флаконе осталась еще примерно пинта жидкости, а на
этикетке крупными красными буквами значилось "ОГНЕОПАСНО!".
   - Огнеопасно... - вслух повторил Томми. Ему  нравилось,  как  звучит  это
слово.  -  Чертовски  огнеопасно,   дьявольски   огнеопасно,   взрывоопасно,
смертельно опасно!..
   Пожалуй, в английском языке не было других слов, которые ему было бы  так
приятно слышать или произносить. По крайней мере, в эту минуту.
   Кроме  того,  на  полке  над  маленьким  камином  в  его  спальне  лежала
пропановая зажигалка на батарейке, при помощи которой Томми зажигал газ  под
керамическими  поленьями.  Ему  необходимо  было  только   выскользнуть   из
кабинета, схватить флакон пятновыводителя, заглянуть в спальню, чтобы  взять
зажигалку, и вернуться в кабинет. На все это ему потребовалась бы минута или
даже меньше.
   Одна минута... Какой бы хитрой  и  сообразительной  ни  была  засевшая  в
диване тварь, она вряд ли успела бы заметить, что Томми покинул  кабинет,  и
выбраться до его возвращения.
   Ну, кто кого поджарит на завтрак ?
   При мысли об этом Томми не сдержал улыбки.
   Из глубины дивана послышался скрип  и  отчетливый  металлический  звук  -
тванг!
   Томми поморщился. Улыбаться ему расхотелось.
   Тварь в диване снова затихла. Она что-то замышляла. Но что?
   И  в  эту  минуту  ему  пришло  в  голову,  что  если  он  обольет  диван
пятновыводителем и  подожжет,  языки  пламени  стремительно  расползутся  по
ковру, по стенам, по занавескам. Его дом может сгореть до основания,  прежде
чем приедет пожарная команда.
   Разумеется, дом был полностью застрахован, но страховая компания едва  ли
возместит убытки, если заподозрит поджог. Пожарные начнут  расследование  и,
несомненно, обнаружат следы горючей  жидкости  -  пятновыводителя.  Вряд  ли
Томми удастся  убедить  следствие  в  том,  что  он  поджег  диван  в  целях
самообороны.
   Тем не менее он уже был готов бесшумно отворить дверь, выйти  в  коридор,
броситься за пятновыводителем и попытать счастья с...
   Со стороны дивана донесся треск разрываемо