потянулась и легонько укусила его за ухо.
	-  Хочу, -  прошептала она, -  ребеночка.
	И увидела, что муж перевел взгляд на телеэкран.
	-  Мэри Кейт, -  негромко, с трудом сдерживаясь, сказал он. -  Мы 
уже говорили на эту тему. Когда-нибудь у нас обязательно будет 
ребенок. Ты это знаешь. Но сейчас мы едва можем прокормить себя, 
какой уж тут лишний рот! К тому же я не желаю растить ребенка здесь, в 
таком районе.
	-  Увитого плющом домика в пригороде, о котором ты мечтаешь, -  
сказала она, -  у нас не будет никогда, как ты не поймешь! У нас сейчас 
ничего нет. Не смотри на меня так, ты знаешь, что я права. У нас есть 
только то, что мы принесли с собой в эту квартиру, -  твои вещи и мои 
вещи. И ничего, что можно было бы назвать "нашим".
	-  Да ладно, -  оборвал он, -  ребенок -  не игрушка. Нельзя завести 
ребенка и играть с ним, как с куклой. Тебе придется бросить работу, а 
мне -  вкалывать в две смены. Нет, черт возьми.
	Мэри Кейт отстранилась и встала у открытого окна, спиной к 
Джо, скрестив руки на груди. Наконец она вновь повернулась к мужу.
	-  Мне нужна перемена, -  тихо проговорила она. -  Нет, правда 
нужна. Чтобы что-то изменилось... не знаю что.
	-  Ты приходишь в себя после страшного переживания. -  Джо 
поморщился. Черт! Молчи про это! -  Тебе нужно отдохнуть, малышка. 
Не расстраивайся. Мы поговорим об этом позже.
	Мэри Кейт вдруг побледнела, посуровела и уперлась в него 
неуступчивыми темно-карими глазами.
	-  Мы могли бы взять ссуду на то время, что я не буду ходить на 
работу.
	-  Мэри Кейт. Прошу тебя.
	Она подошла к нему и приложила его руку к своей щеке. Джо с 
изумлением почувствовал, что она плачет. "Что за черт?" -  удивился он. 
Раньше она никогда не плакала из-за ребенка. Обычно, стоило 
объяснить экономическую сторону проблемы, и Мэри Кейт безропотно 
прекращала разговор. Но сегодня она проявляла невиданное упрямство.
	-  Это был бы чудесный малыш, -  тихонько проговорила она.
	Джо легко перенес ее через подлокотник кресла, усадил к себе на 
колени и, шепча: "Конечно!" -  принялся сцеловывать слезы, градом 
катившиеся по ее гладким щекам.
	-  Ну, -  сказал он и потерся носом о подбородок Мэри Кейт, чтобы 
вывести ее из мрачного настроения. -  Так кто это будет? Ты же 
понимаешь, что двоих сразу мы сделать не сможем. Либо, либо.
	Она улыбнулась и шмыгнула носом:
	-  Издеваешься? Я этого не люблю.
	-  Боже упаси. Когда-нибудь у нас действительно будет ребенок. 
Почему бы не решить заранее, кого мы родим -  мальчика или девочку?
	-  Конечно, мальчика. Я хочу мальчика.
	-  Все хотят мальчиков. Каково же девочкам рождаться и узнавать, 
что родители хотели мальчика? Вот где берет начало ощущение 
собственной неполноценности, преследующее женщин. Девочка была бы 
ничуть не хуже. Пол усыпан розовыми пеленками, в кресле забыта кукла, 
так что, когда я сажусь, то подо мной что-то взвизгивает и пугает меня 
до смерти...
	-  Снова дразнишься...
	-  Так ты хочешь мальчика, да? Ничего, тогда будут пластиковые 
солдатики, которые впиваются в босые ноги, когда в полночь идешь на 
кухню перекусить. Нормально.
	Мэри котенком свернулась у него на груди и крепче прижалась к 
нему, нежно перебирая волосы на затылке.
	-  Крупным бизнесменом -  вот кем он, наверное, станет, -  
продолжал фантазировать Джо, целуя Мэри в лоб и в опущенные веки. -  
А может, и президентом. -  Несколько секунд он обдумывал эту идею. -  
Нет, нет. Это вычеркиваем. Но важной шишкой он станет непременно.
	На мерцающем телеэкране призраки чужих фантазий сменяли друг 
друга. Джо поднял Мэри и понес на диван, который, если пнуть его в 
нужное место, превращался в кровать с пружинным матрасом. Он 
уложил жену на прохладные голубые простыни и, торопливо раздеваясь, 
присоединился к ней. Мэри Кейт обвила его руками и ногами, заключая 
в сладкий плен страсти.
	Он занимался с ней любовью нежно, спокойно. Ее тело, всегда 
очень чувствительное к ласке, чутко реагировало на малейшее 
прикосновение его пальцев. Она вскрикнула, и он горлом глубоко вобрал 
ее крик. Но его не оставляло сознание того, что кто-то другой 
наслаждался ее теплом. Кто-то другой лежал между ее бедер, мощно 
двигаясь внутри ее. Это видение неотвязно стояло у него перед глазами, 
и он постарался обуздать свое не в меру разгулявшееся воображение, 
сосредоточившись исключительно на теле жены -  на твердых налитых 
грудях с набухшими сосками, руках и бедрах, облитых мягким светом, на 
едва заживших царапинах вдоль живота.
	Когда он заснул в ее объятиях, ему приснились отметины, которые 
он впервые увидел под накрахмаленной больничной простыней. Они 
алым хороводом двигались по телу Мэри Кейт, круг за кругом, пока вся 
ее кожа не воспалилась и не вспухла. А потом на лицо Джо легла 
огненная рука, она хотела выковырять ему глаза и, дымящиеся, поднять 
на кончиках бесплотных пальцев.
	От этого тревожного сна Джо очнулся в холодном поту. Он 
осторожно выбрался из волглой постели и стоял, глядя из темноты на 
жену, свернувшуюся калачиком на матрасе. Настроечная таблица на 
экране телевизора у него за спиной отбрасывала на противоположную 
стену сеть черно-серых квадратиков. Джо выключил телевизор.
	Эти кошмары, подумал он, становятся чересчур реалистичными. 
Они начались после возвращения Мэри Кейт из больницы. Во сне, когда 
сознание Джо было беззащитно, они выползали из укрытий и сеяли 
семена истерии. Сейчас они затаились по углам, хрипло дыша, и 
слушали, слушали. Ждали, когда он устанет и вернется в постель, чтобы, 
едва он закроет глаза, выползти, выползти из щелей и трещин и касаться 
горячими пальцами его лба. Джо был беззащитен перед ними. Что это за 
теория, спросил он себя, будто телом управляет подсознание? Будто 
подсознание снами-иероглифами дает знать о страданиях души? Да 
пошли они, взбунтовался он. Просто я устал как черт.
	Он пошел в ванную, выпил стакан холодной воды, вернулся и 
скользнул в постель к теплой Мэри Кейт. Потом, словно вспомнив что-
то, опять откинул одеяло и еще раз проверил, надежно ли заперта 
входная дверь.
	Поутру его разбудило яркое солнце, золотыми полосками 
расчертившее ему лицо. Мэри жарила ему яичницу с ветчиной -  теперь 
она редко делала это. В последнее время на завтрак у них бывали только 
сладкие хлопья и подогретый кофе. Мэри Кейт суетилась в тесной 
кухоньке, и Джо изо всех сил старался быть с ней поласковее. О детях не 
заговаривали. Прихлебывая свежий крепкий кофе, Джо рассказывал жене 
о новом диспетчере, которого недавно взяли в таксопарк.
	В последующие недели Мэри Кейт ни словом не обмолвилась о 
ребенке. Джо чувствовал искреннее облегчение от того, что не надо 
отвечать на ее вопросы о том, почему они не могут позволить себе 
завести малыша. Кошмары снились ему все реже, и наконец он перестал 
бояться засыпать. Мэри Кейт вновь вернулась к своему обычному 
рабочему расписанию, но теперь они всегда уходила из закусочной 
засветло, и Джо порой думал, что урок пошел впрок. Понимая, что это 
ему лишь кажется, он тем не менее чувствовал непонятное 
воодушевление. Он словно родился заново и постепенно стал 
подумывать, не вернуться ли на курсы.
	Наконец, не советуясь с Мэри Кейт, он решился и позвонил 
приятелю, с которым три семестра назад слушал курс литературной 
критики. "Алло, Кеннет? Привет. Это Джо Рейнс. Да, из группы 
Марша".
	-  А-а, ну как же, как же! Слушай, тыщу лет тебя не видел. Ты что, 
ушел в подполье, что ли? Кстати, как ты закончил?
	-  Хор, и то еле-еле. Послушай, я подумываю вернуться в 
следующем семестре и хотел узнать, как там дела. Кто какой курс читает. 
В пятницу я беру выходной и вот хотел... мы хотели... вы с Терри не 
заглянули бы к нам?
	-  А ты все еще крутишь баранку?
	-  Ага. Радости мало, но лучше, чем стоять у станка.
	-  Я знаю, каково это. Да, нам с тобой есть о чем поговорить. Ведь 
мы не виделись почти год.
	-  Ну, -  сказал Джо, -  дела, понимаешь, то-се...
	-  Значит, в пятницу? Отлично, договорились. Я тебе привезу 
расписание. Во сколько? Прихватить бутылочку вина?
	-  Это мы берем на себя. В семь годится?
	-  Прекрасно. Вы живете все в той же каморке?
	-  Верно, -  он хохотнул. -  В каморке.
	-  Тогда лады, увидимся в пятницу. Спасибо, что позвонил.
	-  Не за что. До скорого.
	Мысль о возвращении на курсы взбудоражила Джо. На занятиях 
он отдыхал от жаркого, сверкающего хромом, запруженного 
автомобилями Манхэттена, и вместо металлического голоса счетчика в 
ушах у него звучали певучие голоса куртуазных поэтов.
	В тот день после работы он рассказал Мэри Кейт о своем решении 
и удивился тому, какое искреннее воодушевление это у нее вызвало. Под 
вечер в пятницу они купили в соседней кулинарии мясо для сэндвичей и 
отправились в ближайший винный магазин поискать хорошее недорогое 
вино. Нагруженные сверками и пакетами, они поцеловались на 
ступеньках своего дома, и какой-то проходивший мимо мальчонка с 
леденцом за щекой рассмеялся.
	Кеннет Паркс и его жена Терри принадлежали к той породе 
молодых людей, что ходят в студенческие походы, любят посидеть у 
костра и охотно выезжают за город на богартовские фестивали. Он был 
высокий, худой, идеального сложения для баскетболиста, хотя сам как-
то признался Джо, что никогда не чувствовал желания заниматься 
спортом. Вместе с Терри -  невысокой, с сияющими зелеными глазами и 
длинными каштановыми волосами -  они составляли великолепную пару. 
Одетые ни чересчур старомодно, ни излишне современно, а, как того 
требовало новое повальное увлечение, "удобно", Парксы так и просились 
на журнальную страницу, и, стоило им переступить порог тесно 
заставленной, оклеенной плакатами и афишами квартирки Джо, как тот 
немедленно почувствовал себя немного неуютно.
	-  Привет, старик, -  проговорил Паркс, стискивая руку Джо. -  
Давно же я не видал твою физиономию! Уже стал забывать, как ты 
выглядишь...
	Джо закрыл за гостями дверь и представил им жену. Мэри Кейт 
спокойно улыбалась.
	-  Джо рассказывал мне о вас, -  сказала она Парксу. -  Ведь это вы 
лазаете по пещерам? Вы спе...
	-  Спелеолог. Да, полагаю, можно сказать и так, -  он взял 
предложенный ему Джо стакан вина и передал его жене. -  Мальчишкой я 
пропадал в пещерах все выходные.
	-  А чем вы зарабатываете на жизнь?
	-  Ну... -  Кеннет покосился на жену; Терри смотрела на него поверх 
края стакана яркими пустыми глазами. -  Отец Терри вроде как... 
субсидирует нас, пока мы учимся. -  Он весело хлопнул Джо по плечу: -  
Старина, еще семестр, а потом я собью себе все ноги в поисках работы!
	-  С работой сейчас чертовски трудно. Честное слово, мне крупно 
повезло, что я хоть что-то нашел.
	Терри сидела со стаканом в руках и оцепенело смотрела в стену, на 
плакат, где Кинг-Конг на крыше "Эмпайр Стейт" сжатой в огромный 
кулак волосатой лапой сбивал вертолеты, расстреливавшие его из 
пулеметов.
	-  Вам нравится наша квартира? -  спросила Мэри Кейт.
	Паркс разложил на поцарапанном кофейном столике расписание 
занятий и показывал Джо отмеченные фломастером курсы.
	-  А доктор Эзелл читает нам европейскую литературу. Она в этом 
семестре считается самым тяжелым предметом.
	-  Серьезно? С Эзеллом, надо думать, легче не становится?
	-  Черт, конечно, нет. Ему следовало давным-давно уйти на покой. 
Он как путался в собственных лекциях, так и путается. В прошлый раз, 
например, он вдруг принялся задавать вопросы совершенно к другому 
циклу.
	Джо хмыкнул.
	-  Хочешь сэндвич?
	-  Нет, спасибо, -  Кеннет бросил быстрый взгляд на Терри и Мэри, 
заговоривших, наконец, о чем-то своем. Терри все шире раскрывала 
глаза. -  Итак, -  решительно объявил он, снова глядя на Джо, -  ты 
надумал вернуться.
	-  Да, надумал. Надо! Хочется добиться чего-то большего. То есть, 
работа у меня, конечно, не хуже любой другой, честное слово. Бывает, 
такое услышишь -  обхохочешься, да и чаевые очень приличные. Но я не 
хочу всю жизнь просидеть за баранкой, как будто я к ней прикован. Надо 
расти. А для этого надо сделать первый шаг.
	-  И ты решил получить диплом. Тебе ведь осталось всего два 
семестра?
	-  Три.
	-  Хуже нет, -  проговорил Паркс, -  чем начать и бросить. Что у 
тебя тогда стряслось? Рухнул в финансовую пропасть?
	-  Да. Нет. Не знаю. Я подумал, что смогу зарабатывать, не бросая 
занятий, и сел в галошу. Не был готов к тому, как придется жить. Стал 
хуже учиться, потом просто утратил интерес к учебе.-  Мэри Кейт что-то 
сказала ему, но он не услышал и кивнул ей, словно говоря: "Подожди 
минутку, и я тебя выслушаю". Терри зачарованно наблюдала за ними. -  
Я не был готов учиться и работать. И сломался.
	-  Похоже, мне в этом отношении повезло. Спасибо отцу Терри, у 
нас никаких проблем...
	Терри подтолкнула мужа в бок. Кеннет посмотрел на нее, потом на 
Мэри Кейт.
	Мэри Кейт смотрела прямо в лицо Джо.
	-  Так как мы решили назвать нашего малыша? -  вновь спросила 
она.
	Терри пояснила:
	-  Мэри мне все рассказала. Я думаю, это прекрасно. Просто 
замечательно, -  она говорила тихо, с придыханием, словно ей было 
трудно дышать. Что-то здесь не то, подумал Джо и спросил:
	-  Что?
	Мэри Кейт молча смотрела на него. Терри усмехнулась ему в лицо, 
показав крупные лошадиные зубы.
	-  Я беременна, -  наконец сказала Мэри Кейт и повернулась к 
Терри. -  Он ничего не знал. Это сюрприз.
	-  Ей-богу, сногсшибательный сюрприз! -  воскликнул Паркс, 
хлопая Джо по спине. -  Ну и ну. Это надо отметить! Все наполните 
стаканы. Ну, Джо, поехали -  за вас. Тебе надо набираться сил, чтобы 
вскрывать упаковки с пеленками. За будущую маму! Джо, ладно тебе, 
перестань!
	-  И сколько уже? -  спросила Терри. -  Вот здорово! Правда, 
Кенни?
	-  Чуть меньше месяца, -  ответила Мэри Кейт, не спуская глаз с 
Джо. Тот, глядя в свой стакан, медленно закипал.
	-  Ребенок, -  повторяла Терри, словно завороженная этим словом. -  
Ребенок. Мы тоже когда-нибудь решимся завести ребенка, верно, Кенни? 
Когда-нибудь, когда закончим учебу.
	Кеннет поднес стакан к губам.
	-  А как же, -  ответил он. -  Черт! Ребенок! Это вам не жук начихал.
	Терри разливалась соловьем о милых малютках, лежащих в 
колыбельках среди резиновых утят и розовых погремушек. Мэри Кейт не 
мигая смотрела на мужа.
	-  Это, -  очень тихо вымолвил Джо, -  конец всему.
	Паркс не расслышал и наклонился поближе:
	-  Что ты сказал, приятель?
	Джо не мог дольше сдерживать ярость; злость вскипела в нем, 
желчь гейзером ударила из желудка в горло. Волна бешенства 
захлестнула его, и он вдруг вскочил, сверкая глазами. Стакан с вином 
вылетел из его руки и с треском, напоминающим пистолетный выстрел, 
вдребезги разбился о стену. Густое, как кровь, вино выплеснулось и 
ручейками потекло вниз, собираясь в овальную лужицу на полу.
	Захмелевшая Терри взвизгнула, как от пощечины, и замерла, едва 
заметно покачиваясь.
	Джо стоял, вперив взгляд в кровавое пятно. Его руки висели как 
плети, словно он разом лишился всех мышц. Швырнув стакан о стену, он 
исчерпал свои силы. Даже голос у него стал слабым, обморочным:
	-  Я... я напачкал... Надо убрать.
	Мгновение назад в нем, согревая, давая силы идти вперед, 
теплилась свеча. Теперь же кто-то вдруг задул ее; Джо казалось, что он 
слышит едкий запах дыма, поднимающегося от фитиля. Он тупо глядел 
на осколки стекла и лужицу вина у стены до тех пор, пока Мэри Кейт не 
исчезла на кухне и не вернулась с ведром и бумажными полотенцами.
	Паркс старался улыбаться. Улыбка получалась кривая и неловкая. 
Недоумение в глазах придавало ему испуганный и смущенный вид, 
словно он вышел на сцену, не зная, какую пьесу играют. Он взял жену за 
руку и поднялся.
	-  Нам пора, -  проговорил он извиняющимся тоном. -  Джо, 
обязательно позвони мне, хорошо? Насчет занятий. Договорились?
	Джо кивнул.
	Терри сказала Мэри Кейт:
	-  По-моему, это чудесно. Надеюсь, Джо не слишком огорчился.
	-  Доброй ночи, -  сказал Паркс, подталкивая жену к выходу, и 
Мэри Кейт закрыла за гостями дверь.
	Она прислонилась спиной к стене и смотрела, как Джо кивает в 
ответ на последний вопрос Кеннета.
	-  Месяц? -  спросил он наконец, не глядя ей в лицо и внимательно 
изучая красные капли, медленно сползавшие по стене. -  Целый месяц, а 
ты молчала?
	-  Я не знала, как...
	Джо впился в Мэри горящими глазами. Из-за его плеча на нее так 
же сердито смотрел Кинг-Конг.
	-  Этого не может быть. Разве что ты врала мне, будто принимаешь 
таблетки. Ты мне врала, сознайся. Черт подери!
	-  Нет, -  тихо проговорила она. -  Я не врала.
	-  Теперь это не имеет значения! -  Джо снова разозлился. Он 
сделал шаг вперед, и Мэри Кейт, холодея от ужаса, поняла, что попала в 
ловушку между ним и стеной. Джо срывался не в первый раз. Однажды 
после жаркого телефонного спора с ее отцом из-за денег он вырвал 
телефонный провод из стены и грохнул аппарат об пол, а потом смел 
лампу со стола и начал громить квартиру, и тогда Мэри Кейт ушла из 
дома и два или три дня бродила по городу, покуда полицейский не 
нашел ее в парке. Она всегда боялась бурных проявлений мужнина гнева, 
хотя он ни разу не поднимал на нее руку. Сейчас его воспаленные глаза 
злобно блестели.
	-  Я хочу знать, -  громко сказал он прерывающимся голосом, -  
когда именно ты решила, что у нас будет ребенок?! Я хочу знать, когда 
ты решила забыть обо всем, что я вколачивал в твою дурацкую башку!
	-  Я все время принимала таблетки, -  ответила Мэри Кейт. -  Все 
время. Честное слово.
	-  Врешь! -  заорал он, и это было как пощечина. Мэри Кейт 
вздрогнула и затаила дыхание. Джо потянулся к пепельнице, 
керамической чаше, которую подарил им на свадьбу один из ее дядей, и 
хотел было запустить ею через всю кухню, но, ощутив в руке ее тяжесть, 
передумал. Он понял, что, превратив пепельницу в черепки, никак не 
избавится от горького разочарования, а главное, от убеждения, что Мэри 
Кейт окончательно и бесповоротно преступила границы дозволенного. 
Он выпустил пепельницу из руки и стоял, тяжело дыша, слишком 
смущенный и злой, чтобы что-нибудь предпринять.
	Мэри Кейт почувствовала, что напряжение спало, и торопливо, 
пока муж вновь не вскипел, проговорила:
	-  Клянусь тебе, я ни разу не забыла принять таблетки. Я сама 
ничего не понимаю. Недели две назад я почувствовала, что надо 
провериться, и врач объяснил мне, в чем дело. Я вынула из ящика счет 
раньше, чем ты его обнаружил, и заплатила сама.
	-  Твой врач ошибся! -  сказал Джо. -  Ошибся!
	-  Нет, -  ответила Мэри Кейт. -  Никакой ошибки нет.
	Он медленно опустился на диван и закрыл лицо руками.
	-  Ты не могла забеременеть, если только не... Черт. О Боже. Мэри 
Кейт, у меня нет таких денег. Я не потяну. Слышишь, не потяну!
	Мэри ждала. Убедившись, что гнев Джо утих, она подошла и, 
бесшумно опустившись на колени у ног мужа, прижалась щекой к его 
руке.
	-  Мы можем занять денег. Может быть, у отца.
	-  Ну да, как же. Он мне и десяти центов не даст!
	-  Я поговорю с ним. Нет, серьезно.
	Джо пожал плечами. Чуть погодя он сказал:
	-  Ты поговоришь с ним?
	-  Мы займем у него денег, и все уладится, -  ответила Мэри Кейт. -  
Конечно, будет тяжело. Мы знаем, что будет. Но ведь другие заводят 
детей, и ничего. Экономят каждый грош, но живут, Джо.
	Он отнял руки от лица, посмотрел на ее невинное лицо с 
огромными глазами, и пояснил, не разжимая губ:
	-  Я не имел в виду расходы на ребенка, Мэри Кейт. Я говорю о 
деньгах на аборт.
	-  Черт тебя побери! -  крикнула она, отшатываясь и заливаясь 
слезами. -  Никакого аборта! Никто на свете не заставит меня пройти 
через это!
	-  Решила доконать меня? -  с горечью выкрикнул он. -  Вот чего 
тебе надо! Хочешь меня уничтожить!
	-  Нет, -  процедила Мэри Кейт сквозь стиснутые зубы. -  Никаких 
абортов. Я не шучу. Мне все равно, что от меня потребуется. Буду 
работать в две смены, днем и ночью. Продам свою кровь, свое тело. 
Плевать. Никаких абортов.
	Джо посмотрел жене в лицо и беззвучно пошевелил губами. Слова 
не шли