- Правильно, черт побери. Давай выпьем немного. Хони замялась. Мертон
явно был пьян.
  - Понимаешь, я...
  - Отлично. У меня есть бутылка в машине.
  - Я действительно не...
  Он взял Хони за руку и потащил за собой из зала. Она покорно
следовала за Мертоном, потому что не хотела устраивать сцену и позорить
его.
  На улице Хони попыталась вырваться.
  - Роджер, мне это не нравится. Я...
  - Что ты.., лесбиянка?
  - Нет. Я...
  - Отлично, тогда пошли.
  Мертон подвел ее к машине и распахнул дверцу. Хони в нерешительности
остановилась.
  - Забирайся.
  - Только на минутку, - предупредила Хони. Она залезла в машину,
потому что не хотела расстраивать Роджера. Он уселся рядом.
  - Мы покажем этой тупой шлюхе, да? - Роджер протянул ей бутылку
бурбона. - Держи.
  До этого Хони всего один раз пробовала алкоголь, и он ей ужасно не
понравился. Но она не хотела обижать Роджера. Она посмотрела на него и
неохотно сделала небольшой глоток.
  - Молодец, - похвалил Роджер. - Ты новенькая, Да?
  Хони училась в соседнем классе.
  - Нет, я...
  Он наклонился вперед и принялся гладить ее груди.
  Хони в испуге отпрянула.
  - Эй, давай. Разве ты не хочешь доставить мне удовольствие?
  Это была магическая фраза. Хони хотела всем доставлять удовольствие,
и если это можно было сделать таким образом...
  На тесном заднем сиденье машины Мертона Хони впервые узнала, что
такое секс, и перед ней открылся совершенно новый мир. Сама она не
получила большого удовольствия от этого, но для нее это было и не важно.
Главное, что получил удовольствие Мертон. Ее изумило, насколько ему было
хорошо, он буквально вошел в экстаз. Она никогда раньше не видела, чтобы
кто-то испытывал такое сильное наслаждение. "Так вот, значит, как надо
ублажать мужчин", - осенило ее.

  ***

  Хони была не в силах забыть произошедшее чудо. Она лежала в постели и
вспоминала, как твердая плоть Роджера вошла в нее, потом задвигалась
быстрее, еще быстрее, а потом он застонал: "О, да, да... Боже мой, ты
великолепна, Салли".
  Хони даже не придала значения тому, что он назвал ее чужим именем.
Ведь она доставила удовольствие капитану футбольной команды! Самому
популярному парню в школе! "А я на самом деле даже не понимала, что делаю,
- подумала она. - Вот если бы я действительно научилась ублажать мужчин..."
Вот тогда-то к Хони и пришло прозрение.

  ***

  На следующее утро она отправилась в порнографический магазин на
Поплар-стрит и приобрела шесть эротических книг. Она тайком пронесла их в
дом и читала в одиночестве в своей комнате. То, что там было написано,
поразило ее.
  Хони буквально проглотила "Душистый сад", "Кама Сутру", "Тибетское
искусство любви", "Алхимию экстаза", а затем перечитала их более
внимательно.
  Она подробнейшим образом изучала возбуждающие фотографии тридцати
семи позиций совокупления, узнала, что означает "Полумесяц", "Круг",
"Лепесток лотоса", "Тучи".
  Хони стала специалистом по восьми способам орального секса,
шестнадцати "тропам удовольствия". Она поняла, как научить мужчину усилить
наслаждение. По крайней мере, в теории.
  Она почувствовала себя готовой применить свои знания на практике.
  Несколько глав в "Кама Сутре" посвящалось тому, как возбуждать
мужчин, но, так как Хони понятия не имела, где взять указанные там
благовония и мази, она придумала собственные заменители.
  Увидев на следующий день в школе Роджера Мертона, она подошла к нему
и сказала:
  - Мне действительно понравился тот вечер. Может быть, повторим?
  Роджеру понадобилось некоторое время, чтобы вспомнить, кто такая Хони.
  - О, конечно. Почему бы и нет? Моих предков не будет сегодня вечером.
Может, зайдешь часов в восемь?
  Когда она пришла к Мертону домой, то принесла с собой маленькую
баночку кленового сиропа.
  - А это для чего? - поинтересовался Роджер.
  - Я тебе покажу, - пообещала Хони. И показала.
  На следующий день Роджер рассказывал о ней одноклассникам:
  - Она просто отпад. Вы не поверите, что она вытворяла с теплым
сиропом!
  А после обеда уже почти десяток парней попытались назначить ей
свидание. С этого дня Хони каждый вечер уходила из дома. Парни были
счастливы, а от этого и она чувствовала себя очень счастливой.
  Родители Хони обрадовались внезапной популярности дочери.
  - Наша девочка, может быть, долго расцветала, - с гордостью заявил
отец, - но теперь она превратилась в настоящую Тафт!

  ***

  У Хони всегда были плохие оценки по математике, и она понимала, что с
треском провалится на выпускном экзамене. Учитель математики мистер Янсон
был холостяком и жил по соседству со школой. Как-то вечером она нанесла
ему визит. Открыв дверь, учитель с удивлением уставился на нее.
  - Хони! Что тебе нужно?
  - Мне нужна ваша помощь, - ответила Хони. - Отец убьет меня, если я
провалюсь на экзамене. Я принесла задачи по математике и, если вы не
возражаете, хотела бы порешать их вместе с вами.
  Янсон замялся на секунду.
  - Так не делается, но.., ладно.
  Мистеру Янсону нравилась Хони. Она не была похожа на других девушек
из ее класса. Все они казались развязными и равнодушными, тогда как в Хони
чувствовались доброта и забота, она всегда стремилась доставить
удовольствие другим. Жалко только, что у нее не было способностей к
математике.
  Мистер Янсон сел на диван рядом с Хони и начал посвящать ее в тайны
логарифмов.
  Но Хони не интересовали логарифмы. Пока мистер Янсон говорил, она
придвигалась к нему все ближе и ближе. И вот уже Хони задышала учителю в
шею и в ухо, и, прежде чем мистер Янсон осознал, что происходит, он
обнаружил, что брюки у него расстегнуты.
  Он в изумлении уставился на свою ученицу.
  - Что ты делаешь?
  - Я хочу вас с того самого момента, как увидела впервые, - ответила
Хони, открывая свою сумочку и вытаскивая из нее маленькую баночку со
взбитыми сливками.
  - А это что?
  - Позвольте, я вам покажу... На экзамене по математике Хони получила
высшую оценку.
  Но не только сиропы, взбитые сливки и прочие средства сделали Хони
чрезвычайно популярной. Этой популярности способствовали и знания, которые
она почерпнула из древних эротических трактатов. Она изумляла своих
партнеров техникой секса, о которой они даже и не подозревали, потому что
это была давно забытая техника, уходившая корнями в далекие тысячелетия.
Хони наполняла новым смыслом слово "экстаз".
  Ее оценки в школе моментально улучшились настолько, что превзошли
оценки ее сестер, когда те учились в школе. Хони приглашали на обед в
ресторан "Прайвит Ай", в клуб "Бомбей Байсикл", водили на каток
"Айс-Кейпедес", на лыжные прогулки в Си-дэ Клифф, на прыжки с парашютом в
аэропорту "Лендис".
  Так что дела в школе шли у нее прекрасно. Как-то раз за ужином отец
завел с ней разговор.
  - Ты скоро заканчиваешь школу. Пора подумать о будущем. Ты решила,
чем будешь заниматься в жизни?
  Она ответила моментально:
  - Я хочу стать медсестрой. Лицо отца побагровело.
  - Ты имеешь в виду врачом, - Нет, папа. Я...
  - Но ты же Тафт. И если хочешь заниматься медициной, то будешь
врачом. Ясно?
  - Да, папа.
  Хони сказала отцу правду, когда сообщила, что хочет стать медсестрой.
Ей нравилось ухаживать за людьми, помогать им, нянчиться с ними. Но ее
очень пугала перспектива стать врачом и отвечать за человеческие жизни. И
все же она понимала, что не должна расстраивать отца. "Ты же Тафт".

  ***

  Общий балл аттестата оказался недостаточным для поступления в
медицинский колледж, но его компенсировали влиятельные связи отца. Тафт
являлся одним из основных спонсоров медицинского колледжа в Ноксвилле,
штат Теннесси. Он встретился с деканом, доктором Джимом Пирсоном.
  - Вы просите о большой услуге, - сказал Пирсон, - но мы сделаем вот
что: я приму Хони с испытательным сроком. Если после шести месяцев
обучения мы придем к выводу, что ей нет смысла продолжать учебу, то мы ее
отчислим.
  - Отлично. Вот увидите, она вас удивит, - заверил Тафт.
  И он оказался прав.

  ***

  Отец Хони устроил ее жить в Ноксвилле у своего двоюродного брата,
преподобного Дугласа Липтона.
  Дуглас Липтон являлся главой местной баптистской общины. Ему было
около шестидесяти лет, а его жене лет на десять больше.
  Священник очень обрадовался появлению в их доме Хони.
  - Она словно глоток свежего воздуха, - сказал он жене.
  Дуглас Липтон еще не видел такого человека, который так страстно
желал бы доставить удовольствие другим.

  ***

  Занятия в колледже шли у Хони неплохо, но рвения к учебе она не
испытывала. Училась только потому, что хотела угодить отцу.
  Преподавателям она нравилась. Была в Хони та природная доброта,
которая подкупала профессоров, и они желали ей успеха.
  Как это ни забавно, но хуже всего у Хони шли дела по анатомии. После
двух месяцев обучения преподаватель вызвал ее к себе в кабинет.
  - Боюсь, вам не удастся сдать экзамен по анатомии, - с печальным
видом сообщил он.
  "Это невозможно, - подумала Хони. - Я не могу так расстроить отца.
Что в таких случаях советовал Боккаччо?"
Хони подошла к профессору поближе. - Я поступила в этот колледж
только из-за вас. Я так много слышала о вас. - Она придвинулась ближе. - Я
хочу быть похожей на вас. - Еще ближе. - Профессия врача - это все для
меня в жизни. - И еще ближе. - Прошу вас, помогите мне...
  Когда спустя час Хони вышла из его кабинета, она уносила с собой
ответы на экзаменационные билеты.

  ***

  За время обучения в медицинском колледже Хони прибрала к рукам
нескольких профессоров. В ее облике ощущалась такая беспомощность, что они
были просто не в состоянии отказать ей. Каждый профессор гордился тем, что
именно от него Хони без ума, и каждый испытывал неловкость от того, что
воспользовался ее неопытностью.
  Последней жертвой Хони стал доктор Джим Пирсон. Он был заинтригован
доходившими до него слухами о ее необычайном сексуальном искусстве.
Однажды Пирсон вызвал Хони к себе в кабинет, чтобы обсудить ее
успеваемость. Хони принесла с собой небольшую коробочку с сахарной пудрой,
и вскоре все было закончено. Доктор Пирсон попался на крючок точно так же,
как и все остальные. Хони помогла ему почувствовать себя молодым и
неутомимым, королем, который покорил ее и превратил в рабыню.
  О жене и детях доктор Пирсон старался не думать.

  ***

  Хони очень нравился преподобный Дуглас Липтон, и ее расстраивало, что
его жена такая сухая, фригидная женщина, которая к тому же постоянно
ругала его. Ей было жалко священника. "Он не заслуживает такого отношения,
- думала она, - он нуждается в ласке и заботе".
  Как-то поздно вечером, когда миссис Липтон уехала из города навестить
свою сестру, Хони зашла в спальню к священнику. Она была совершенно
обнаженной.
  - Дуглас...
  Он моментально открыл глаза.
  - Хони? С тобой все в порядке?
  - Нет, - ответила она. - Могу я поговорить с тобой?
  - Конечно. - Рука священника потянулась к лампе.
  - Не зажигай свет. - Она юркнула в кровать и легла рядом с ним.
  - Что случилось? Ты плохо себя чувствуешь?
  - Я беспокоюсь.
  - О чем?
  - О тебе. Ты достоин любви. И я хочу любить тебя.
  Липтон окончательно проснулся.
  - Боже мой! Но ты же совсем дитя. Наверное, ты шутишь.
  - Я говорю серьезно. Твоя жена тебя совсем не любит...
  - Хони, но это невозможно! Тебе лучше вернуться в свою комнату... -
Священник почувствовал, как ее обнаженное тело прижимается к нему. - Хони,
мы не должны этого делать. Я...
  Тело девушки накрыло его тело, ее губы прижались к его губам. Эту
ночь она провела в его постели.
  В шесть часов утра дверь в спальню распахнулась, и вошла миссис
Липтон. Она постояла, глядя на любовников, потом вышла, не сказав ни слова.
  Через два часа преподобный Дуглас Липтон в своем гараже покончил
жизнь самоубийством.
  Услышав эту новость, Хони потеряла дар речи, она просто не могла
поверить в случившееся.
  Приехавший в дом шериф уединился с миссис Липтон для беседы.
  Закончив разговор, он отыскал Хони.
  - Из уважения к его семье мы намерены квалифицировать смерть его
преподобия Дугласа Липтона как самоубийство по неизвестной причине, но
предлагаю вам побыстрее убраться к чертовой матери из этого города.
  И Хони отправилась в окружную больницу "Эмбаркадеро" в Сан-Франциско.
  С блестящими характеристиками от доктора Джима Пирсона.


                                  Глава 9


  Для Пейдж время перестало существовать. Дни и ночи без начала и конца
сливались в сплошную вереницу. Больница стала смыслом всей ее жизни, а мир
вне больничных стен казался далекой, незнакомой планетой.
  Пришло и прошло Рождество, наступил новый год. В том, другом мире
войска США освободили Кувейт от иракских захватчиков.
  От Альфреда не было никаких вестей. "Он поймет, что совершил ошибку,
- думала Пейдж. - Он вернется ко мне".
  Рано утром зазвонил телефон, но вдруг звонки внезапно прекратились.
Пейдж причислила этот звонок ко всем тем загадочным и пугающим случаям,
которые происходили с ней в последнее время. Словно страшные сны.., если
только не учитывать того, что все это происходило наяву.
  Рутинная работа продолжалась в бешеном ритме. Не было даже времени
как следует узнать пациентов. Все они были просто желчными пузырями,
разорванными печенками, раздробленными бедрами, сломанными позвоночниками.
  Больница представляла собой джунгли, наполненные механическими
демонами - кислородными масками, приборами слежения за деятельностью
сердца, установками компьютерного сканирования, рентгеновскими аппаратами.
И у каждого из этих демонов был свой, специфический звук. Посвистывание,
жужжание, постоянные вызовы из динамиков сливались в одну громкую,
невыносимую какофонию.
  Второй год ординаторства предполагал уже переход на новую ступень.
Молодым врачам доверяли более ответственную работу, а они наблюдали за
вновь прибывшими выпускниками медицинских колледжей со смешанным чувством
пренебрежения и высокомерия.
  - Бедолаги, - сказала Кэт Пейдж. - Они понятия не имеют, во что
вляпались.
  - Но очень скоро поймут.

  ***

  Пейдж и Хони тревожило поведение Кэт. Она худела и выглядела
подавленной. Подруги замечали, что, когда они обращались к ней, взгляд Кэт
становился отсутствующим, словно ее мысли были заняты совсем другим. Время
от времени она отвечала на какие-то загадочные телефонные звонки, и после
каждого из них ее депрессия только усиливалась.
  Пейдж и Хони решили поговорить с ней.
  - У тебя неприятности? - спросила Пейдж. - Ты же знаешь, мы любим
тебя и хотели бы помочь.
  - Спасибо, я вам очень благодарна, но вы не можете помочь. Это
денежные проблемы. Хони удивленно посмотрела на Кэт.
  - Для чего тебе нужны деньги? Мы ведь никуда не ходим, да и магазины
посещать нет времени. Мы...
  - Это не для меня. Для моего брата. - Раньше Кэт никогда не упоминала
о своем брате.
  - А я и не знала, что у тебя есть брат, - удивилась Пейдж.
  - Он живет в Сан-Франциско? - поинтересовалась Хони. Кэт замялась.
  - Нет. Он живет на Востоке. В Детройте. Как-нибудь вы с ним
познакомитесь.
  - С удовольствием. А чем он занимается?
  - Он.., предприниматель. - Кэт несколько смутилась. - Сейчас дела у
него идут не слишком удачно, но все уладится. Майк всегда выбирается из
таких ситуаций.
  "Господи, сделай так, чтобы я оказалась права", - подумала она.

  ***

  Гарри Боуман тоже был ординатором, но перевелся в Сан-Франциско из
Айовы. Веселый, удачливый парень, старающийся ладить со всеми.
  Однажды он заговорил с Пейдж.
  - Я завтра вечером устраиваю небольшую вечеринку. Если ты, доктор
Хантер и доктор Тафт свободны, то почему бы вам не прийти ко мне? Думаю,
вам понравится.
  - Прекрасно, - согласилась Пейдж. - Что мы должны принести? Боуман
рассмеялся.
  - Да ничего не надо приносить.
  - Ты уверен? Бутылку вина или...
  - Забудь об этом! Вечеринка состоится в моей скромной квартирке.
  "Скромная квартирка" Боумана оказалась десятикомнатным пентхаузом,
обставленным антикварной мебелью.
  Войдя внутрь, все три подруги замерли в изумлении.
  - Боже мой! - воскликнула Кэт. - Откуда все это?
  - У меня хватило ума родиться у сообразительного папы, - ответил
Боуман. - Он все свои деньги оставил мне.
  - И ты еще работаешь? - удивилась Кэт. Боуман улыбнулся.
  - Мне нравится профессия врача.
  Угощение состояло из малосольной белужьей икры, гусиного паштета,
копченой шотландской лососины, устриц, крабов и шампанского "Кристалл".
  Боуман оказался прав. Им очень понравилось у него.
  - Просто не представляешь, как я тебе благодарна, - сказала Пейдж
Гарри, когда они уже уходили.
  - А в субботу вы свободны? - поинтересовался он.
  - Да.
  - У меня есть маленькая моторная лодочка. Могу покатать вас.
  - Звучит очень заманчиво.

  ***

  В четыре часа утра, когда Кэт забылась в глубоком сне в дежурке,
раздался вызов по селектору:
  - Доктор Хантер, третья неотложка... Доктор Хантер, третья неотложка.
  Борясь с усталостью, Кэт сползла с топчана. Протирая кулаками глаза,
она спустилась на лифте в третью неотложку.
  Возле дверей палаты ее встретил санитар.
  - Вон он, в углу, на кушетке. У него сильные боли.
  Кэт подошла к пациенту.
  - Я доктор Хантер, - сонным голосом представилась она.
  Пациент застонал.
  - Господи, доктор, сделайте что-нибудь. Боль в спине просто убивает
меня. Кэт подавила зевок.
  - Сколько времени вы ощущаете боль?
  - Около двух недель.
  Кэт удивленно посмотрела на него.
  - Две недели? Почему же вы раньше не обратились к нам?
  Пациент попробовал пошевелиться и подмигнул.
  - Сказать по правде, я ненавижу больницы.
  - Тогда зачем пришли сейчас? Лицо пациента оживилось.
  - Скоро начинается крупный турнир по гольфу, и, если вы не вылечите
мою спину, я не смогу насладиться этим зрелищем.
  Кэт тяжело вздохнула.
  - Турнир по гольфу.
  - Да.
  Она с трудом сдерживала себя.
  - А знаете что, идите-ка вы домой. Примите две таблетки аспирина и,
если утром не почувствуете себя лучше, позвоните мне. - Кэт выскочила из
неотложки, оставив пациента с раскрытым от изумления ртом.

  ***

  "Маленькая моторная лодочка" Гарри Боумана оказалась моторной яхтой
длиной почти пятьдесят футов.
  - Добро пожаловать на борт! - воскликнул он, приветствуя Пейдж, Кэт и
Хони.
  Хони с восхищением осматривала яхту.
  - Она просто великолепна, - не удержалась от похвалы Пейдж.
  Три часа они плавали по заливу, наслаждаясь теплым летним днем.
Впервые за много недель все они действительно отдыхали.
  Когда яхта бросила якорь у острова Эйнджел и все приступили к
роскошному обеду, Кэт сказала:
  - Вот это жизнь! Давайте не возвращаться на берег.
  - Прекрасная мысль, - поддержала ее Хони. Да, это был благословенный
день. Потом все вернулись на палубу, и Пейдж обратилась к Боуману:
  - Не могу передать тебе, как мне здесь нравится.
  - Мне приятно это слышать. - Он легонько похлопал ее по плечу. -
Можем повторить. В любое время. Вы трое всегда желанные гости на борту
моей яхты.
  "Какой приятный мужчина", - подумала Пейдж.

  ***

  Хони нравилось работать в родильном отделении. В его палатах все
время возникала новая жизнь, появлялись новые надежды, это был
бесконечный, радостный процесс.
  Женщины, рожавшие впервые, нервничали, побаивались, а те, кто уже
через это когда-то прошел, думали только о том, как бы побыстрее все
закончилось.
  Одна из рожениц, у которой начались схватки, сказала Хони:
  - Слава Богу! Не могу дождаться, когда снова смогу увидеть носки
своих туфель.

  ***

  Если бы Пейдж вела дневник, то день пятнадцатое августа она отметила
бы красным. Именно в этот день в ее жизни появился Джимми Форд.
  Джимми работал санитаром. Пейдж никогда еще не встречала человека с
такой яркой улыбкой и таким веселым характером. Он был небольшого роста,
худенький, выглядел лет на семнадцать. На самом деле ему было двадцать
пять, и он носился по больничным коридорам, как неунывающий ураган. Ничто
не могло опечалить его.
  Джимми постоянно выполнял чьи-либо поручения