ться точным и
окончательным, то это именно список из этих досье.20 Не то, чтобы этот
список сам по себе имел главнейшее значение, но выводы, вытекающие из
него, его имеют. Мы вправе думать, что он основывается на исключительной
и, Magister Templi - магистр Храма (лат.)- 83
 
 
 
   вероятно, секретной информации. Кто-то получил доступ к этому
источнику, использовал его, доверяя ему, составил свой собственный список
великих магистров Храма. Повторяем, что он, несмотря на некоторые
расхождения, чаще всего бывает наиболее точным, и эта точность неоспоримо
свидетельствует в пользу всех документов "Секретных досье".
   Нам необходима эта уверенность; без нее мы меньше доверяли бы всем
документам.
   Мы сразу же отказались от третьего и последнего из списков, то есть
списка великих магистров Сионской Общины, который, на первый взгляд, мог
лишь сбить нас с толку.
   6. ВЕЛИКИЕ МАГИСТРЫ И ПОДЗЕМНАЯ РЕКА
 Третий список из "Секретных досье"1 - это последовательное перечисление
великих магистров Сионской Общины или же, если использовать старое
французское слово, которое еще употребляется,- "навигаторов",
"перевозчиков". Этот список представлен следующим образом:
   Жан (Иоанн) де Жизор 1188-1220 Мари де Сен-Клер 1220-1266 Гийом де
Жизор 1266-1307 Эдуар де Бар 1307-1336 Жанна де Бар 1336-1351 Жан де
Сен-Клер 1351-1366 Бланш д'Эвр„ 1366-1398 Никола Фламель 1398-1418 Рене
Анжуйский 1418-1480 Иоланда де Бар 1480-1483 Сандро Филипепи 1483-1510
Леонардо да Винчи 1510-1519 Коннетабль Бурбонский 1519-1527 Фердинанд де
Гонзаг 1527-1575 Луи де Невер 1575-1595 Роберт Флудд 1595-1637 И. Валентин
Андреа 1637-1654 Роберт Бойл 1654-1691 Исаак Ньютон 1691-1727 Чарльз
Рэдклифф 1727-1746 Карл Лотарингский 1746-1780 Максимилиан Лотарингский
1780-1801 Шарль Нодье 1801-1844 Виктор Гюго 1844-1885 Клод Дебюсси
1885-1918 Жан Кокто 1918-Прочитав этот список, мы снова засомневались.
Ведь он содержит имена, причастные к оккультизму, что признано 84
 
 
 
   официально, и включает другие, кто не мог бы явно иметь ничего общего с
членами президиума тайного общества. Кроме того, это именно те имена, на
которые так легко ссылаются некоторые современные организации, озабоченные
тем, чтобы придать себе вид достоверности; так, калифорнийские
розенкрейцеры объявляют себя потомками знаменитых представителей западной
культуры, а именно: Данте, Шекспира, Гете...
   Некоторые имена из этого списка, однако, не вызывают удивления. Никола
Фламель был одним из самых известных алхимиков средневековья, Роберт
Флз^дд, философ XVII в.- специалист по тайным наукам, что же касается его
немецкого современника Иоганна Валентина Андреа, автора труда или трудов,
давших начало знаменитому мифу о Христиане Ро-зенкрейце, то с ним мы уже
встречались. Другие имена не менее знамениты: Леонардо да Винчи, Сандро
Филипепи (более известный как Боттичелли), Роберт Бойл и Исаак
Ньютон-блестящие ученые; Виктор Гюго, Клод Дебюсси и Жан Кокто- все они
были замечательными личностями в культурной жизни своей эпохи.
   Тем не менее, по этому поводу возникает вопрос. Мыслимо ли, что люди с
такой известностью могли выполнять функции великих магистров тайного
ордена так, что никто и никогда об этом и не подозревал? В самом деле,
можно ли вообразить Ньютона или Кокто вступившими на таинственный путь
герметической мысли?.. Но продолжим.
   Список включает не только известные имена, но и другие, более
неизвестные как обыкновенному читателю, так и опытному историку: Гийом де
Жизор, например, который в 1306 г. сделал Сионскую Общину "герметическим
франкмасонством", и его дед, Жан (Иоанн) де Жизор, первый великий магистр
ордена после рубки вяза и отделения от тамплиеров в 1188 г.
   Жан де Жизор, безусловно, существовал. Он родился в 1133 г., умер в
1220 г., и его имя упоминается во множестве грамот. Богатый и
могущественный, хозяин знаменитой нормандской крепости, где много раз
встречались короли Франции и Англии, до 1193 г. он был вассалом
английского короля, страны, где у него, впрочем, имелись земли в Сас-сексе
и усадьба в Тичфилде, в Хэмпшире.2 Согласно "Секретным досье", которые,
правда, не уточняют причины, он встречался в 1169 г.
   в Жизоре с Томасом Беккетом; встреча вполне возможна, ибо Беккет как
раз в этом году ездил в Жизор3, но конкретно проверить это не удалось.
   Что же такого сделал этот безвестный Жан де Жизор, который оставил
Истории только свое имя и свой титул, который не создал ничего
грандиозного, что он заслужил 85
 
 
 
   пост великого магистра ордена Сиона? Ничего, если, конечно, не
считать-и это единственное объяснение-его присутствия на густом и сложном
генеалогическом древе, сок которого есть не что иное, как кровь самих
Меровингов... Да, Жан де Жизор, так же как и остальные личности,
упомянутые в списке, принадлежал - условие необходимое и достаточное-к
этому знаменитому роду, который дал ордену много великих магистров.
   В самом деле, орден Сиона выбирал своих верховных вождей из двух
различных источников. Во-первых, как мы уже видели, среди самых известных
личностей, принадлежавших к миру науки или искусства, во-вторых, среди
членов определенного рода, имеющего в своих жилах знатную, даже
королевскую кровь. Эти последние, как правило, были персонажами
второстепенными, сегодня канувшими в забвение (например, живший в XVIII в.
Карл Лотаринг-ский, деверь императрицы Марии-Терезии, прославившийся своей
непригодностью к сражениям и постоянно направляемый великим Фридрихом
Прусским).
   Бесспорную достоверность этому списку великих магистров Сиона придает
именно посредственность некоторых его членов. Действительно, разве автор
выдуманной генеалогии не ввел бы в нее более замечательных персонажей, чем
эти не очень-то блестящие аристократы? Таким образом, Сионская Община
предстает перед нами осененная реализмом и простотой; она далека от того,
чтобы вверять свою судьбу только гениям, мудрецам или святым, короче,
людям необыкновенным, но кажется, что она выбирает решительно людей без
исключительной судьбы, следуя сбалансированной и умеренной "дозировке".
   В общем, если бы этот список был придуманным, то он содержал бы лишь
знаменитые имена. Например, Данте, Ми-келанджело, Гете или Толстой лучше
соседствовали бы с Винчи, Ньютоном и Виктором Гюго, чем неизвестные Эдуар
де Бар или Максимилиан Лотарингский. Не предпочтительнее ли были бы Байрон
или Пушкин такому менее значительному писателю, как Шарль Нодье? Жид или
Камю, имеющие международное признание, вместо Жана Кокто, поэта несколько
двусмысленного? И что сказать, наконец, об отсутствии, например, Пуссена,
чья связь с интересующей нас загадкой была уже в достаточной степени
установлена?..
   Вот сколько появилось вопросов, не дающих нам покоя и требующих с нашей
стороны очень глубокого изучения. Каждое процитированное имя должно было
подвергнуться самой строгой проверке как в плане биографическом, так и в
плане деятельности и поступков заинтересованных людей. Потом мы
сформулировали четыре следующих вопроса:
   8б 
 
 
   1) Имел ли место личный, прямой или непрямой контакт между каждым
предполагаемым великим магистром, его предшественником и его преемником?
   2) Существовала ли связь, кровная или какая-либо другая, между каждым
великим магистром и семьями, фигурирующими в генеалогиях "документов
Общины" и, как предполагается, принадлежащих к роду Меровингов, в
частности, к герцогскому Лотарингскому дому?
   3) Был ли связан каждый из великих магистров с Ренн-ле-Шато, Жизором,
Стенэ, обителью Сен-Сюльпис и другими местами, обнаруженными в ходе нашего
расследования?
   4) Так как орден Сиона определил себя как "герметическое
франкмасонство", был ли каждый великий магистр замечен в склонности к
герметической мысли и поддерживал ли он отношения с тайными обществами?
   Достать документы по великим магистрам до 1400 г. было трудным делом,
если не сказать невозможным, но они открыли нам удивительные подробности,
касающиеся последователей. Так, мы обнаружили, что большинство из них
имело действительно более или менее тесные связи с одним или несколькими
вышеупомянутыми местами, а именно: Ренн-ле-Шато, Жизор, Стенэ или
Сен-Сюльпис. Кроме того, некоторые из них имели ту же кровь, что и
представители Лотарингского дома, или же были связаны с ним каким-то
другим образом, как, например, Роберт Флудд, который являлся наставником
сына герцога Лотарингского. Мы обнаружили также, что, начиная с Никола
Фламеля, каждый из великих магистров Сиона без исключения был сторонником
герметической мысли и входил в какое-либо тайное общество, даже такие, как
Бойл и Ньютон, которых никто даже не заподозрил бы в причастности к таким
учреждениям. Наконец, в большинстве своем великие магистры имели прямую
или косвенную связь через посредство общего друга с тем, кто ему
наследовал; единственный разрыв в этой цепи произошел между Максимилианом
Лотарингским и Шарлем Нодье во время Французской революции.
   Разумеется, в пределах одной главы невозможно изучить в подробностях
каждого великого магистра Сионской Общины. Впрочем, некоторые из них
выходили из безвестия только благодаря эпохе, во время которой они жили, и
определение их точного места повлекло бы целую серию отступлений на
забытые уже пути Истории.
   Что касается других, то невозможно обосновать роль, которую они играли,
на нескольких страницах. В приложении мы привели всю касающуюся их
информацию, устанавливающую связи, которые они могли иметь между собой,
чтобы более широко обри87
 
 
 
   совать социальную и культурную атмосферу, в создании которой они
коллективно приняли участие под эгидой Сионской Общины.
   Рене Анжуйский.
   Рене Анжуйский, "добрый король Рене", одна из самых знаменитых фигур
европейской цивилизации проторенессанса заслуживает того, чтобы мы
ненадолго задержали внимание на его очаровательной персоне.
   Он родился в 1408 г. и за время своего существования собрал невероятное
количество титулов, среди которых самыми замечательными являются титулы
графа де Бара, Провансальского, Пьемонтского и де Гиза, герцога
Калабрийского, Анжуй-ского и Лотарингского, короля Венгрии, Неаполя и
Сицилии, Арагона, Валенсы, Майорки и Сардинии, и, наконец, самый главный
из всех-титул короля Иерусалима. Хоть он и был чисто номинальным, однако
же был принят всеми европейскими монархами, и восходит он прямо к Годфруа
Бульонскому.
   Жизненный путь Рене Анжуйского, одна из дочерей которого, Мария, в 1445
г. вышла замуж за Генриха VI Английского и сыграла важную роль в войне
Алой и Белой Розы, кажется, очень рано пересекся с жизненным путем Жанны
д'Арк, причем весьма таинственным способом. Жанна, родившаяся в Домреми,
что в герцогстве Бар, в самом деле была подданной Рене. В первый раз она
появляется в Истории в Вокулере, на берегу Мезы, недалеко от своего
родного городка, чтобы объявить коменданту крепости о "божественной
миссии", которой она облечена: спасти Францию от английских захватчиков и
обеспечить дофину королевский венец. Она должна присоединиться к нему в
Ши-ноне, но сначала ей надо встретиться с герцогом Лотарин-гским, тестем и
двоюродным дедом Рене.
   Герцог удостоил ее аудиенции в своей столице, Нанси, по слухам, в
присутствии Рене Анжуйского, и когда герцог Лота-рингский спросил ее, что
ей угодно, Жанна ответила просто, несколькими словами, которые, однако же,
озадачили многих историков: "Вашего зятя, коня и несколько храбрых мужчин,
чтобы повести меня во Францию4.." Многие долго спекулировали на истинной
природе связей, соединявших Рене и Жанну. Если верить кое-кому-но откуда у
них такие сведения? - они были любовниками, ибо неоспорим тот факт, что с
самого начала миссии Жанны Рене находился рядом с ней, что он
присоединяется к ней позже при дворе дофина в Шиноне, что он также
сопровождает ее на штурм Орлеана5. Но в дальнейшем История постаралась
стереть из жизни Жанны д'Арк все следы 88 "
 
 
 
   Рене и не дает никаких уточнений по поводу поступков и действий в
период между 1429 и 1431 гг.- период, являющийся апогеем карьеры Жанны,
принятым всеми молчаливо, но без всяких доказательств того, что Рене в то
время не покидал герцогского двора в Нанси.
   Но вернемся в Шинон, где Рене оказался рядом с Жанной и где при дворе
на переднем плане блистала Иоланда Анжуй-ская. Действительно, именно
Иоланда постарается оказывать минимум поддержки болезненному и бесцветному
дофину; именно Иоланда быстро становится покровительницей Жанны, несмотря
на всеобщее колебание; именно Иоланда убеждает дофина видеть в Жанне
спасительницу, на роль которой она претендует; наконец, именно Иоланда
устраивает свадьбу дофина со своей собственной дочерью. А Иоланда - не кто
иная, как мать Рене Анжуйского...
   Чем дальше мы углубляемся в эти подробности, тем менее естественной
представляется нам карьера Жанны д'Арк, как если бы кто-то снова в тени
дергал за ниточки Истории и извлекал выгоды из народной легенды о
"Лотарингской девственнице", ловко играя на психологии толпы, организовал
"миссию" Орлеанской девы. Не обязательно, что отсюда вытекает
существование тайного общества, но оно становится весьма вероятным, а
особенно вероятным-под руководством Рене Анжуйского.
   Рене и тема Аркадии.
   Судьбы Жанны и Рене разошлись, и каждый пошел своей дорогой. Последуем
вновь за герцогом Анжуйским. В отличие от многих своих современников, его
образ меньше похож на воина, чем на придворного и поэта. Любитель
искусства, литературы и миниатюрной живописи, имеющий очень развитый ум в
этот готический век, он напоминает скорее утонченного принца итальянского
Возрождения. Просвещенный меценат, он оказывает покровительство артистам,
как Никола Фроману, ученым, как Христофору Колумбу, сам сочиняет стихи,
мистические аллегории-он автор "Cueur d'amour espris", а также правил
состязаний на турнирах. Занявшись эзотерическими науками, он содержит
одного еврейского астролога, врача и кабалиста по имени Жан де Сен-Реми,
который, возможно, был дедом знаменитого Нострадамуса...
   Но кроме всего прочего, Рене Анжуйский любит рыцарство и романы о
короле Артуре и Святом Граале. Он очень горд тем, что имеет роскошный
кубок из красного порфира; он объявляет, что это - кубок времен свадьбы в
Кане Гали-лейской. Это необыкновенное приобретение он сделал в Map89
 
 
 
   селе, куда, по преданиям, приплыла Магдалина со своим драгоценным
ковчежцем. В других письменных источниках также говорится о кубке,
принадлежавшем Рене-о том же самом?- на котором была выгравирована
таинственная надпись:
   "Qui bien beurra Qui beurra tout d'une, baleine,. Dieu voira. Voira
Dieu et la Madeleine "
   Итак, вполне разумно видеть в Рене одного из предшественников
Ренессанса, тем более, что он провел много лет в Италии, где имел в своем
владении большие территории, что он поддерживал дружбу с герцогом Сфорца в
Милане и с сеньором Флоренции Медичи, что он даже участвовал в несомненно
честолюбивых проектах основателя могущественного флорентийского дома,
планах, которые должны были наложить известный отпечаток на западную
культуру.
   Действительно, Рене находится в Италии, когда в 1439 г. сеньор
Флоренции посылает своих агентов во все концы света для поисков старинных
рукописей и в 1444 г. открывает первую в Европе публичную
библиотеку-библиотеку Сан-Марко, отобрав таким образом у Церкви монополию
на культуру. В первый раз и благодаря ему все великие произведения
античной философии, например, труды гностиков и герметиков, были
переведены и, следовательно, стали доступны всем. В первый раз в Европе за
семьсот лет греческий язык стали изучать в университете Флоренции.
   Наконец, сеньор Флоренции приказывает создать центр по изучению трудов
пифагорейцев и платоников, который, в свою очередь, позволил появиться на
свет множеству других академий на всей территории Апеннинского полуострова.
   Если мы не знаем, какова в точности была роль Рене Анжуйского в
создании этих культурных очагов в Италии, то, во всяком случае, кажется,
именно благодаря ему ими была принята одна из его любимых символических
тем- тема Аркадии, аллегории, которая появилась в первый раз в западной
постхристианской культуре.
   Итак, в 1449 г. Рене вместе со своим двором находится в своей
резиденции в Тарасконе, где он занимается постановкой целой серии "Действ"
своего собственного сочинения- нечто среднего между фигурами турнира и
маскарада, во время которых рыцари состязаются и представляют что-то
похожее на драму. Самая известная из них называется "Действо о пастушке",
и в ней играет любовница короля, воплощающая все романтические и
философские символы аркадийской фигуры.
   Она председательствует на турнире, где рыцари, скрывшиеся под
аллегорическими масками, Кто хорошо выпьет, узрит Бога/, Кто выпьет все
одним глотком, узрит Бога и Магдалину" (фр.)- 90
 
 
 
   символизируют конфликт различных идей и систем ценностей в пасторальной
атмосфере, свойственной Аркадии, напоминающей церемониал Круглого стола и
тайну Святого Грааля.
   Помимо произведений Рене Анжуйского, Аркадия встречается в образе
фонтана или могилы, и оба неотделимы от подземной реки. Эта река всегда
отождествлялась с рекой Алфиос, которая протекает через местность,
расположенную в Греции и называющуюся Аркадией, прежде чем уйти под землю,
пересечь море, не смешавшись с его водами, чтобы снова выйти на
поверхность в Сицилии и соединиться с водами фонтана Аретузы. От античных
времен до "Кубла-Хан" Кольриджа обожествленная река Алфиос считалась
священной, ибо ее название имеет общий корень с греческим словом "Альфа",
что, как известно, означает первопричину, источник, начало.
   Эта подземная река, аллегория "подземных" преданий, скрытых от взгляда
профана под различными формами эзотерической мысли, кажется, обрела для
короля Рене очень большое значение. Символ невидимого знания, тайны,
передаваемой от поколения к поколению по ритуалу - не мог ли он также
внушить идею какого-то непризнанного потомства, рода, не прервавшегося до
сих пор?
   Впрочем, тема Аркадии и ее подземной реки вдохновляли не только Рене
Анжуйского.
   В 1502 г. в Италии вышла в свет книга, длинная пастораль под названием
"Аркадия", влияние которой в области литературы и искусства окажется очень
большим. Его автор, Якопо Саннадзаро, возможно, ?был сыном Жака
Саннадзаро, который несколькими годами раньше принадлежал к итальянскому
окружению Рене Анжуйского. Эта же поэма в 1553 г. будет переведена на
французский язык и-странный факт-снабжена посвящением кардиналу де
Ле-нонкуру, один из потомков которого в XX в. составит генеалогии
"документов Общины"...
   В заключение вспомним, что "Аркадией" также называется пасторальный
роман, опубликованный англичанином Филиппом Сиднеем7, и что в Италии она
вдохновляла знаменитого Торквато Тассо, чей "Освобожденный Иерусалим"
рассказывает о взятии святого города Годфруа Бульонским. Но только в XVII
в., в творчестве Никола Пуссена, а особенно в "Пастухах Аркадии", эта
тема, бесспорно, достигает своего апогея.
   Таковы эти внушенные символическим образом "подземной реки" идея
традиции, иерархия ценностей, может быть даже, тщательно скрытое послание.
Ибо эта река, невидимая для простых смертных, известна некоторым знатным
семьям, которые прямо или косвенно фигурируют в генеалогиях "документов
Общины".
   91
 
 
 
   Таким образом, эти семьи передают их смысл и символ тем, кому они
покровительствуют в области искусства, как ранее Рене Анжуйский передал их
Сфорца, Медичи и Гон-загам, которые дали двух великих магисторв ордену
СионаФерранте и Луи де Гонзагов, а также герцога Неверского. Отсюда образ
"подземной реки" проник в творчество самых знаменитых художников и поэтов
того времени, среди которых на первом месте - Боттичелли и Леонардо да
Винчи.
   Манифесты розенкрейцеров.
   Как мы видели, первый манифест розенкрейцеров появился в 1614 г.,
следующий-спустя год, и оба они знаменуют рождение знаменитого мифа