их носить, мама.
    -  А сколько капитану Ламберту лет? - спросила миссис Коэн.
    -  Двадцать шесть или двадцать семь. Он не капитан, мама,  он
старший сержант авиации. На один ранг выше меня. Мы называем  его
капитаном потому, что он командир нашего экипажа.
    Миссис Коэн закивала головой в знак того,  что  она  пытается
все понять и запомнить.
    -  Он выглядит .гораздо старше, -  сказала  она.-  Ему  можно
дать все сорок.
    -  А ты что же, хочешь, чтобы твой сын летал с мальчишкой?  -
спросил мистер Коэн.
    -  Этот капитан Суит мог бы помочь тебе стать офицером, Симон.
    -  Но, мама, тогда бы мне пришлось перейти в  другой  экипаж.
Начальство не любит, когда офицеры летают  на  самолете,  которым
командует сержант. И Ламберт будет  чувствовать  себя  стесненно,
если я сяду позади него, сверкая офицерскими знаками различия.  К
тому же мы будем тогда и питаться в разных столовых" я -  в  офи-
церской, а он-в сержантской.
    -  Целая речь! - насмешливо сказал мистер  Коэн.  -  Но  если
мистер Ламберт такой уж хороший парень, то почему же он  не  офи-
цер? Ты говорил, что у него больше опыта, больше наград и что  он
выполняет такую же работу, как и твой друг мистер Суит?..
    -  Сразу видно, папа, что английский язык ты  теперь  знаешь.
Ламберт не кончал дорогостоящей частной школы, а  англичане  счи-
тают, что командовать военными могут только джентльмены.
    -  И с такими убеждениями они ведут эту войну?
    -  Да, с такими. И тем не менее Ламберт - самый хороший,  са-
мый опытный летчик во всей эскадрилье.
    -  Если б ты стал офицером, то... - начал было  мистер  Коэн,
но сын перебил его:
    -  Я предпочитаю летать с Ламбертом, - сказал  он,  стараясь,
чтобы его голос звучал как можно вежливее.
    -  Не сердись, Симон, - вмешалась мать. - Мы ведь не  говорим
о том, чтобы ты перестал летать.
    -  Дело не в этом, мама. Мне  вовсе  не  нравится  служить  в
военно-воздушных силах. Летать опасно и ужасно неприятно, и  мно-
гие из тех, с кем я служу, довольно скверные люди.  Теоретически,
по крайней мере, я знаю свои обязанности и могу их выполнять, так
что обо мне не беспокойтесь. Вам обоим надо наконец  понять,  что
теперь я самостоятельный человек. Я буду жить и действовать  так,
как считаю нужным: без золотых  запонок  в  манжетах,  без  ваших
просьб о благосклонности ко мне начальства и даже  без  карманных
денег. И самое главное - не присылайте, пожалуйста, больше  ника-
ких посылок.
    Миссис Коэн согласно закивала головой:
    -  Я понимаю, понимаю, Симон, я всегда во всем  перебарщиваю.
Я поставила тебя в неловкое положение перед твоим командиром, да?
    -  Нет-нет, мама, все в  порядке.  Мы  очень  хорошо  провели
уик-энд, и кормила ты нас просто по-королевски.
    -  Счастливого пути, Кози, - сказал отец.
    -  Они зовут меня Кошер.(по еврейски -  истинный,  надлежащий
прим. ред.)
    -  Ну и что же? Я не вижу в  этом  ничего  плохого,-  заметил
Коэн-старший. Кошер улыбнулся, но ничего но сказал.  Мистер  Коэн
кивнул головой и похлопал сына по плечу. Он считал,  что  за  эти
дни сблизился с сыном больше, чем когда-либо.
    Часы в столовой пробили девять.
    -  Я должен идти. Они ждут меня, - сказал Кошер.- Луна сегод-
ня, кажется, светит слишком ярко, и тем не менее вполне возможно,
что мы ночью полетим.
    -  Позвони мне утром, Симон, - сказала ему на прощание мать.
    Из подземного командного пункта, который его обитатели  назы-
вали норой, судить о состоянии погоды в данный момент было невоз-
можно. Воздух здесь всегда был чистым, постоянной температуры,  а
мощные электролампы ярко светили и ночью и днем.  Сюда  поступали
стратегические директивы из ставки Черчилля и министерства  авиа-
ции, а отсюда отдавались приказы направить на ночную бомбардиров-
ку объектов в Германии четыре или пять тысяч авиаторов.
    В данный момент начальник  оперативного  штаба  соединения  и
полковник авиации - начальник оперативного  отдела  приступили  к
разбору воздушного налета на Германию,  предпринятого  предыдущей
ночью. Все смотрели на огромную, тридцати  футов  шириной,  клас-
сную доску, на которой желтым мелом были обозначены объекты  ноч-
ной бомбардировки и распределение целей. Результаты были  нанесе-
ны красным мелом.
    Уже во  время  доклада  какой-то  сержант  поднялся  по  спе-
циальной лестничке и исправил итоговую цифру самолетов,  не  вер-
нувшихся на базы, с двадцати шести на двадцать пять.
    -  Какой прогноз погоды на сегодняшнюю ночь? -  спросили  ме-
теоролога.
    -  Ожидаются сильно разорванные кучевые  облака  вдоль  всего
северо-западного побережья, но к северу от  Гамбурга  небо  будет
безоблачным. Остаточные грозовые тучи и грозы в районе  холодного
фронта.
    -  А как над Руром? -  спросил  командующий  бомбардировочным
командованием.
    Метеоролог порылся в своих бумагах и, найдя  нужную  заметку,
заявил:
    -  Полночь: тонкий слой облаков среднего  яруса  гдето  между
тысячей и двадцатью тысячами футов, однако вероятно, что  к  часу
ночи этой облачности уже не будет.
    -  А как погода над Великобританией для возвращения самолетов?
    -  Отличная. Незначительная слоисто-кучевая облачность на вы-
соте двух-трех тысяч футов. Видимость хорошая.
    Командующий медленно прошел по безукоризненно натертому  полу
к карте северной части Европы, которая занимала почти всю  стену.
Каждый город - объект воздушной бомбардировки был отмечен на кар-
те приколотым кнопкой  цветным  флажком-указателем.  Повернувшись
назад, командующий посмотрел на схему с фазами луны, затем  подо-
шел ближе к карте и устремил взгляд на Рур.
    -  Основная цель - Крефельд, запасная  -  Бремен.  На  случай
плохих погодных условий, - сказал он, - час "Ч"- ноль один  трид-
цать.
    В средней части комнаты стояли большие  чертежные  столы.  На
одном из них лежала карта, на которую  были  нанесены  радиолока-
ционные станции противника и аэродромы его ночной  истребительной
авиации. На другом столе был разложен огромный фотопланшет  всего
Рура, смонтированный из перекрывающих друг друга аэрофотоснимков.
Командующий подошел к одному из них и решительно хлопнул  ладонью
по району Крефельда. Тотчас же было открыто досье  этого  района,
разложены крупномасштабные карты, карты  с  координатной  сеткой,
планы, диаграммы, плановые аэроснимки.
    -  Я вышлю шестьсот пятьдесят тяжелых и сто средних бомбарди-
ровщиков. Такая цель даст всем возможность отличиться.  Пусть  на
этот раз возьмут побольше фугасных бомб и поменьше зажигательных.
Пошлите несколько самолетов "москито" на Берлин - пусть там поре-
вут сирены - и несколько самолетов с листовками на Остенде.  Надо
сделать так, чтобы маршруты полета на Берлин и  на  Остенде  были
проложены поближе к маршруту полета основных  сил,  чтобы  ввести
противника в заблуждение.
    Командующий заполнил форму ежедневного назначения целей и пе-
редал ее начальнику командно-диспетчерского пункта, затем медлен-
но встал и вышел из комнаты. Часы на подземном  командном  пункте
показывали девять часов пятьдесят пять минут двойного  британско-
го летнего времени. Время на часах, расположенных ниже и  показы-
вавших центральноевропейское летнее время, было то же самое.


            ГЛАВА ВТОРАЯ

    -  Разве ты не доволен тем, что теперь мы  живем  не  в  Кре-
фельде? - спросила Анна-Луиза.
    -  Ты сказала, что здесь есть львы, тигры и другие дикие зве-
ри, - недовольным тоном ответил мальчик.
    -  Здесь есть и львы, и тигры, а вчера  в  лесу  около  фермы
фрау Рихтер я видела даже слона.
    -  Ты просто придумываешь все это, - сказал мальчик,  фыркнув
от смеха.
    -  Ты съел яйцо? Тебе пора идти в школу. Уже почти девять ча-
сов.
    Ганс торопливо собрал книги и тетради.
    -  Возьми дождевик, - продолжала она. - Сегодня будет дождь.
    Анна-Луиза проверила, как мальчик застегнул пуговицы, все  ли
учебники и тетради он взял, поправила на  нем  воротник,  провела
гребнем по его коротко подстриженным волосам. Убедившись,  что  у
мальчика все хорошо, она шутливо приставила руку к виску и  отче-
канила:
    -  Все в порядке, герр лейтенант! Попрощайся с папой.
    Мальчик с важным видом взял под козырек и  вышел.  Анна-Луиза
достала второе яйцо и осторожно опустила его в кипящую воду.
    -  Завтракать, герр Бах! - крикнула она.
    Ни маленький мальчик, ни его отец, для которого она  готовила
сейчас завтрак, не состояли с Анной-Луизой ни в  каких  родствен-
ных отношениях. Она была членом военизированной трудовой  органи-
зации, оказывающей помощь матерям и нуждающимся семьям военнослу-
жащих. Немногим более года назад она начала работать у фрау Бах в
Крефельде, расположенном в двенадцати километрах отсюда, в  райо-
не Рура. Работа ей нравилась, она очень полюбила мальчика, а  са-
ма фрау Бах оказалась довольно покладистым  человеком.  Приблизи-
тельно через месяц после того, как Анна-Луиза приступила к  своей
работе, фрау Бах погибла во время воздушного налета. Герр  Бах  и
его старший сын Петер, рядовой солдат, которому едва  исполнилось
восемнадцать лет,. были возвращены с русского фронта в  Германию.
Начальство предложило эвакуировать Ганса в  гитлеровский  детский
лагерь в протекторате Чехословакия, но герр Бах  предпочел  оста-
вить мальчика под присмотром Анны-Луизы. Ему хотелось  иметь  ка-
кое-то место, о котором он мог бы думать  как  о  своем  домашнем
очаге, хотя аренда квартиры для одного десятилетнего ребенка  об-
ходилась обер-лейтенанту непомерно дорого.
    Двоюродный брат герра Баха Герд Б„лль предложил им занять до-
мик в небольшом городке Альтгартен, неподалеку  от  нидерландской
границы. Когда-то этот домик принадлежал отцу Герда и с тех  пор,
как тот умер, пустовал.  Август  Бах,  командир  радиолокационной
станции "Горностай", принял предложение двоюродного брата и,  по-
селившись в его домике, стал называть Альтгартен своим родным го-
родом.
    Сейчас, когда его радиолокационная станция находилась на  по-
бережье Нидерландов, он имел возможность довольно часто  видеться
со своим младшим сыном. В прошлое рождество его старший  сын  Пе-
тер также провел свой отпуск дома. Это было отличное время.
    -  Завтрак готов, герр Бах, - еще раз позвала АннаЛуиза.
    -  Вы слышали гром? - спросил Бах.
    -  Я сказала Гансу, чтобы он взял дождевик.
    -  Это летняя гроза, - заметил Бах. - Она пройдет очень  быс-
тро.
    -  Хорошо бы, - согласилась Анна-Луиза. - Вам ведь так  дале-
ко ехать.
    Когда Август Бах сел за стол, Анна-Луиза заметила, что он был
одет в свой лучший мундир. Он очень нравился ей в форме.  Несмот-
ря на свои сорок шесть лет, это был высокий и стройный мужчина, а
седеющие волосы лишь мягко подчеркивали его  загорелое  лицо.  На
шее у него сверкал орден "За заслуги".
    -  А где яйцо для вас, Анна-Луиза?
    -  Их было только два, герр Бах. Куры плохо несутся.
    -  Тогда возьмите вы. - Он передал ей яйцо и с интересом стал
смотреть, как она начала его есть. Она подняла голову  и  улыбну-
лась. Анна-Луиза была очень красивой девушкой.
    -  Герр Бах, - обратилась она к нему после некоторого  молча-
ния, - а это правда, что многие девушки будут работать на  зенит-
ных батареях? Говорят, что из них даже будут формировать  орудий-
ные расчеты?
    Бах постоянно  опасался,  как  бы  в  одно  прекрасное  время
Анна-Луиза не решила, что присматривать за маленьким Гансом - это
недостаточный вклад в военные усилия.
    -  Вы недовольны вашей работой, Анна-Луиза? - спросил  он.  -
Хотите уйти от нас?
    -  Я никогда не оставлю вас, герр Бах, - ответила она. -  Ни-
когда! Я готова присматривать за Гансом всю свою жизнь.
    -  Ну-ну, Анна-Луиза, таких слишком обязывающих обещаний  да-
вать нельзя.
    -  Но это правда, герр Бах. Я люблю Ганса как родного сына.
    -  Но тогда почему же вы спрашиваете меня о  девушках,  кото-
рые  будут  обслуживать  зенитные  батареи?-   спросил    Август.
Анна-Луиза молча поднялась из-за стола и начала убирать посуду. -
Ну что же вы не отвечаете, Анна-Луиза?
    -  Герр Бах... - медленно начала она. В этот момент она стоя-
ла у раковины, повернувшись к нему спиной.  Он  посмотрел  на  ее
длинные стройные ноги и сильные молодые  руки.  "Обнаженная,  она
выглядела бы..." Август сразу же подавил мысль об этом. Она  ведь
совсем еще ребенок - наверное, на год или два старше его  сынапе-
хотинца. Он должен заботиться об этой девушке, а не волочиться за
ней.
    -  Скажите, герр Бах, - опять нерешительно начала Анна-Луиза,
- а на вашей радиолокационной станции работают девушки?
    Август Бах не рассмеялся, хотя ее слова  о  девушках  в  этом
пустынном и безлюдном местечке на побережье Голландии красноречи-
во говорили о том, что Анна-Луиза не имеет ни малейшего представ-
ления о строгих и суровых условиях его службы на станции.
    -  Там нет никаких девушек, Анна-Луиза, - ответил  Август.  -
Об этом там можно только  мечтать,  -  добавил  он  шутливо,  но,
взглянув на девушку, заметил на ее лице слезы. Бах  достал  носо-
вой платок и подошел к ней, чтобы вытереть их. - В чем дело?  Что
случилось, Анна-Луиза? - спросил он.
    Она подняла к нему свое лицо, и в этот момент Август не удер-
жался и горячо поцеловал ее.
    -  Я люблю вас, герр Бах, - тихо произнесла девушка.
    Он погладил ее светлые волосы,  и  несколько  раз  прищелкнул
языком, надеясь, что эти звуки приостановят ее слезы.
    -  Я люблю вас, - повторила она. - Что делать, если  я  люблю
вас?
    -  Во-первых, перестаньте называть меня герр Бах.
    -  А что скажут люди? - тревожно спросила она.
    -  А вы думаете, они еще не сплетничают о нас?
    -  Сплетничают, - согласилась Анна-Луиза, - но это  не  имеет
никакого значения. Я люблю вас.
    -  И я люблю вас, - медленно произнес он и ясно осознал,  что
действительно любит ее. Все свои отпуска за  минувшие  месяцы  он
провел в одном доме  с  этой  девушкой.  И  если  соседи  говорят
что-нибудь о них, то удивляться здесь нечему. Он уже не раз спра-
шивал себя, в какой мере он спешил попасть сюда, в этот дом, что-
бы увидеть сына, и в какой мере из-за  того,  что  этот  семейный
очаг создала Анна-Луиза. Ведь это она готовила ему любимые  блюда
и проигрывала на патефоне его любимые пластинки. - Я люблю  тебя,
Анна-Луиза,- повторил он. - Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.
    Она умоляюще взглянула на него:
    -  Но ведь у меня есть родители, герр Бах. Вам надо или побы-
вать у них, или по крайней мере написать им.
    -  Я сделаю это сегодня же, - сказал Август.
    Он снова нежно погладил ее волосы, взял ее руку в  свою.  Это
была тонкая рука, покрасневшая от тяжелой работы, от мытья полов,
стирки белья Ганса и рубашек Августа. Часы  на  расположенной  по
соседству церкви пробили девять. Мимо их дома, громыхая,  проеха-
ла повозка, запряженная лошадью. От того, что всего в  нескольких
метрах от них город жил своей жизнью, интимность в их  отношениях
казалась еще более заговорщической. Август вытащил шпильки из  ее
волос, они распустились, и ее лицо в их обрамлении стало еще кра-
сивее. Он никогда не видел ее с распущенными волосами. Она  улыб-
нулась, поцеловала его, и он медленно увлек ее в спальню...
    -  Ты знаешь, - прошептала Анна-Луиза, - я видела эту  комна-
ту тысячу раз с самых различных мест. Я  видела  ее  даже  из-под
кровати, когда забиралась туда, протирая пол... Но мне и в  голо-
ву не приходило, что я когда-нибудь увижу эту комнату вот из  та-
кого положения...
    На прохладной, туго накрахмаленной простыне  тело  Анны-Луизы
казалось теплым, а кожа бархатистой.
    -  Отныне ты будешь видеть эту комнату  из  такого  положения
так часто, как тебе захочется, - сказал он, улыбаясь.
    -  О,  я  всегда  буду  хотеть  видеть  ее  отсюда,-  сказала
Анна-Луиза серьезно. Она коснулась его лица пальцами, и  он  уло-
вил резкий запах кухонного мыла, смешанный с запахом ее  одеколо-
на.- Герр Август,- прошептала она,- я теперь всегда буду спать  в
этой кровати?
    -  Всегда, - ответил он.
    Она крепко обняла Августа и прижалась лицом к его сильной ру-
ке, обливая ее слезами радости. Он взял со столика манильскую си-
гару и закурил. Ему хотелось рассказать Анне-Луизе обо всем,  что
он когда-либо делал или видел, но времени до  отъезда  оставалось
очень мало.
    -  Ты всегда будешь добрым и ласковым со мной, Август?
    Он поцеловал кончик ее носа:
    -  Доброта в мужчине - это такое качество, которым восхищают-
ся лишь немногие женщины, особенно среди очень  молодых  и  очень
красивых.
    -  Я всегда буду восхищаться тобой, Август.  Расскажи  мне  о
твоем ордене, об ордене "За заслуги".
    "Почему ее так интересует этот покрытый синей эмалью крест? -
подумал Август Бах. - Что он может значить для нее?"
    Самолеты были совсем иными, когда он заслужил этот орден. Это
были маленькие хрупкие бипланы, сделанные из брусьев, проволоки и
пропитанной краской ткани. Не то что современные  сложные  машины
из металла! Их тогда покрывали  бесформенными  розовато-лиловыми,
красноватыми и серыми пятнами. Он помнил даже  запахи  бензина  и
аэролака - резкие запахи, от которых першило в горле.
    -  Я помню день, когда сбил первого англичанина. Была  чудес-
ная солнечная погода, на небе ни облачка...
    -  А тебе было страшно? - спросила Анна-Луиза.
    -  Я боялся тогда, что кто-нибудь может подумать,  будто  мне
страшно,- ответил Август. Это был обычный ответ на такой вопрос.
    -  Ты видел пилота этого английского самолета?
    -  Это был двухместный самолет, - с трудом  вспоминал  Август
Бах. - Я видел, как над открытой кабиной развевался конец  белого
шелкового шарфа пилота. Я зашел на самолет со стороны солнца.
    -  А ты гордился тем, что сбил самолет?
    -  Я убил тогда двух человек, Анна-Луиза. Это  ужасная  вещь.
Позднее я сходил к месту падения самолета, чтобы взять  в  качес-
тве трофея опознавательный знак, но вся ткань,  на  которой  были
нарисованы эти знаки, пропиталась кровью убитых летчиков. Они оба
погибли. Часовой сообщил мне, что белый шарф  английского  пилота
взял один из санитаров. "Он продаст его за пять  марок",-  сказал
часовой. Я очень расстроился тогда...
    Неожиданно комнату осветило ярким красным светом.
    -  Одна тысяча, две тысячи... - отсчитывала АннаЛуиза.  Когда
прогремел гром, она заявила, что гроза разразилась в четырех  ки-
лометрах от них. Шума дождя пока еще не было слышно.
    -  А ты знаешь, как определить, далеко ли гроза?  -  спросила
она.
    - Да, но это не особенно точно, - ответил Август.


         ГЛАВА ТРЕТЬЯ

    Огромный слой холодного воздуха, приближавшийся к  Альтгарте-
ну, двигался через Европу на восток со скоростью двадцать миль  в
час. Однако ветер дул в северном  направлении.  Вследствие  дождя
уровень воды в небольших озерах около Утрехта повысился. В  райо-
не аэродрома Кронсдейк дождь молотил по постройкам сельского  ти-
па, по пруду, по мощенным булыжником и асфальтированным дорогам с
таким остервенением, что во все  стороны  отскакивали  мельчайшие
брызги, создавая впечатление, будто все вокруг покрылось  высокой
белой травой.
     В доме номер тридцать один дождь разбудил оберлейтенанта ба-
рона Виктора фон Л„венгерца. Было десять часов по центральноевро-
пейскому летнему времени, барометр упал необычайно низко.  Погода
представляла для Л„венгерца большой интерес, ибо он был летчиком,
а Кронсдейк - аэродромом ночных истребителей люфтваффе.
     Военные объекты были построены так, чтобы  они  походили  на
голландские крестьянские домики. Около  взлетно-посадочных  полос
"паслись" стада коров, сделанных из досок, фанеры  и  гипса.  Эти
коровы были предметом нескончаемых шуток и насмешек, но вместе  с
тем они достаточно хорошо имитировали настоящих  животных,  чтобы
ввести в заблуждение аэрофотоаппараты.
     Планы строительства этого аэродрома были разраб