ви Либефрау - был застроен  домиками  семнадцатого  века.
Военным автоколоннам приходилось поворачивать у города  и  следо-
вать мимо железнодорожной станции, ибо  большие  грузовые  машины
никак не смогли бы проехать по узким мощеным  улочкам  старинного
города.
    Война, разумеется, многое изменила  в  Альтгартене.  Больница
расширилась до небывалых размеров, поскольку воздушные налеты  на
Рур становились все более частыми и мощными.  Рядом  с  больницей
появились пристройка и учебный центр Красного Креста  для  подго-
товки сестер милосердия по ускоренному  трехнедельному  курсу.  К
этим. зданиям примыкал огромный лагерь, где находились  выздорав-
ливающие раненые с Восточного фронта, у которых были  ампутирова-
ны конечности; здесь они учились пользоваться различными протеза-
ми. Там, где некогда возделывались огромные поля и цвели  фрукто-
вые сады, теперь расположились специальные инженерные и техничес-
кие части, готовые выслать крупные спасательные и ремонтные авто-
колонны в разрушенные бомбардировкой города Рура. Эти  учреждения
и организации заполонили весь город. В  послеобеденное  время  на
главной улице города появлялось так много медицинского  персонала
и выздоравливающих раненых, что местные жители  чувствовали  себя
здесь как бы посторонними.
    Герр Френзель, владелец лучшего ресторана в Альтгартене,  ни-
когда не жаловался на недостаток посетителей. В  баре  на  первом
этаже всегда было полно инженеров, и иногда там бывало даже слиш-
ком шумно, но в самом ресторане, наверху,  царили  спокойствие  и
порядок. Из окон ресторана открывался вид  на  площадь  Либефрау:
отсюда были хорошо видны как сама церковь, так и  старинные  дома
позади нее. Это было самое сердце  Альтгартена,  а  расположенные
здесь здания составляли гордость коренных альтгартенцев.
    Церковь Либефрау поражала своей величественностью.  Ее  ажур-
ные окна были очень большими, чтобы сквозь них проникало как мож-
но больше скудного северного света, а  крыша  церкви  была  очень
крутой, чтобы на ней не задерживался зимний  снег.  Линии  тонких
контрфорсов спускались сверху вниз, будто туго  натянутые  прили-
вом якорные цепи, а белые дома позади напоминали  меловые  скалы,
возле которых церковь, казалось, стояла на якоре.
     Ко времени второго завтрака холодный фронт воздуха с  харак-
терной для него плотной, низкой и темной облачностью  прошел  над
Альтгартеном на восток, не разразившись, однако, дождем. Дождя  в
городе не было вот уже три недели подряд.  Преимущественно  дере-
вянные постройки в центре старинного Альтгартена  от  длительного
воздействия солнечных лучей буквально рассыхались.
     Сейчас над Альтгартеном медленно ползли белые облака, сквозь
разрывы в которых на площадь Либефрау то и дело пробивались золо-
тистые солнечные лучи. На площади перед церковью толпился  народ.
Здесь проводился широко разрекламированный сбор средств.  Всякий,
кто вносил две марки в фонд "зимней помощи",  получал  право  за-
бить гвоздь в деревянную карту Англии. С того момента, как бурго-
мистр забил утром первый гвоздь, здесь побывали и вбили по  гвоз-
дю многие влиятельные люди Альтгартена. Карта Англии была  усеяна
шляпками гвоздей - преимущественно вокруг Лондона, так как только
очень высокие ростом могли забить свой гвоздь в районе Шотландии.
Играл духовой оркестр гитлерюгенда, и звуки бравурной мелодии бы-
ли хорошо слышны в ресторане Френзеля, несмотря на звон посуды  и
гул человеческих голосов.
     Вальтер Рейсман, бургомистр, сидел  за  столиком  у  окна  с
Френзелем и оживленно обсуждал детали праздничного обеда в  честь
своего пятидесятитрехлетия.
     Бургомистр, в  прошлом  кавалерийский  офицер,  был  высокий
светловолосый мужчина с большим шрамом на лбу. Это был след ране-
ния. Он вступил в нацистскую партию в 1928 году, когда в ней  бы-
ло еще очень мало представителей высших слоев общества,  то  есть
людей,  обладающих  чувством  собственного  достоинства.   Будучи
страстным нацистом, бургомистр вместе с тем оставался  привержен-
цем старой немецкой школы. Для этого спокойного горделивого чело-
века быть честным означало говорить правду, сражаться до смерти и
безжалостно отвергать все неарийское.
     Бургомистр недавно одержал крупную победу, принесшую ему ог-
ромную популярность. Пять. месяцев назад он в результате  умелого
использования своих связей, оживленной переписки и заключения ра-
зумных сделок спас церковные колокола Либефрау от  переплавки  их
на вооружение. Реакция со всех сторон поистине поразила  его.  За
какой-нибудь месяц он  сумел  завоевать  расположение  католиков,
приверженцев традиций, историков и сослуживцев.
    -  Это не какой-нибудь там большой прием, -  объяснял  бурго-
мистр Френзелю. - Восемнадцать персон, причем большая часть -  из
моей семьи.
    -  Понимаю, понимаю, - сказал Френзель. - Я буду лично наблю-
дать, герр бургомистр, за приготовлением блюд и за обслуживанием.
    -  Вино бургундское. Такое же, как в прошлом году.
    -  Я записал это, - сказал Френзель.
    -  А кто это сидит там с герром Бахом?
    -  Его домработница, - ответил Френзель.
    -  А сколько прошло с тех пор, как погибла его жена? -  спро-
сил бургомистр.
    -  Тринадцать месяцев, - ответил Френзель.
    -  Очень красивая девушка, - заметил бургомистр.
    -  Да, очень красивая, - согласился Френзель. -  Ее  отец  из
Бреслау: высокопоставленный чиновник в министерстве пропаганды.
    -  Да что вы! - удивился бургомистр и потрогал пальцами  зна-
чок нацистской партии на лацкане своего пиджака.
    В другом конце зала Август Бах открывал в АннеЛуизе  все  но-
вые и новые достоинства, о которых раньше он мог только предпола-
гать. Она заразительно смеялась и восхищалась буквально всем, что
он говорил или делал.
    -  Очень жаль, что сосиски у герра Френзеля вылезают из  шку-
ры, - сказала Анна-Луиза и весело рассмеялась.  Она  не  привыкла
выпивать среди дня два больших стакана вина. - В них полно хлеба,
- добавила она.
    -  Нет,-возразил Август.-Это секретный луч англичан. Кто-то в
Лондоне поворачивает выключатель, и все сосиски в Руре  трескают-
ся от конца до конца.
    Анна-Луиза внимательно посмотрела на Августа: она еще не при-
выкла к тому, что он может шутить и поддразнивать ее.  Затем  она
рассмеялась и над его выдумкой и от  переполнявшего  ее  счастья.
Это был замечательный смех.
    Она смеялась и тогда, когда они выходили из  ресторана  через
бар. Несколько инженеров приветливо помахали ей рукой, и она пос-
лала им воздушный поцелуй.
    -  Это друзья маленького Ганса, - объяснила она. -  На  прош-
лой неделе они прокатили его на большом кране. Ему очень понрави-
лось. Ганса все любят, Август.
    Не успели они пройти по улице несколько шагов, как кто-то ок-
ликнул Августа. На противоположной стороне улицы стоял серый  ав-
тофургон, на  борту  которого  краской  было  выведено:  "Герхард
Белль". За рулем сидел сам Герд. Он вышел из машины и  направился
в их сторону.
    Герд Белль четыре года назад овдовел. Это был  жизнерадостный
человек низкого роста, с длинными руками и очень широкими сильны-
ми кистями, что в совокупности делало его  похожим  на  смеющуюся
лысую гориллу. Герд ничего  не  предпринимал,  чтобы  скрыть  это
сходство, и поэтому, когда он, выпив несколько рюмок шнапса, слу-
чалось, резко шарахался в сторону у фонарного столба, многие про-
хожие, осторожно пробиравшиеся по затемненной улице, страшно  пу-
гались его. Правда, чаще всего это были приезжие, потому что мес-
тные уже успели привыкнуть к внешности Герда.
    После особенно крупных воздушных налетов  на  рурские  города
Герд стал ездить на своем фургоне в  разрушенные  бомбардировками
районы и оказывать там посильную помощь пострадавшим. Иногда, си-
дя в баре, он рассказывал жуткие истории о том, какие картины до-
велось ему увидеть, а находившиеся в баре инженеры дополняли  его
своими рассказами.
    -  Август, - сказал он, подойдя к ним, - а я ищу тебя. Загля-
нул к тебе домой, надеясь выпить чашечку настоящего кофе.
    -  А мы все утро ходили по магазинам.
    -  О, с покупками можно и подождать. Я не знал, что ты  вмес-
те с Анной-Луизой.
    -  Мы собираемся вступить в брак, герр Белль, - радостно ска-
зала Анна-Луиза.
    На лице двоюродного брата Августа появилось такое  удивление,
что и Анна-Луиза, и сам Август не удержались от смеха.
    -  Неужели это так страшно? - спросила АннаЛуиза.
    -  О, это замечательная новость! - воскликнул Герд Белль.
    - Мне через час надо отправляться в часть, -  сказал  Август.
-Но сначала нам надо купить кольцо, а  потом  я  должен  написать
письмо родителям Анны-Луизы.
    -  Ну, тогда я не смею задерживать вас, - проговорил  Герд  и
сердечно пожал Августу руку.  -  Будь  счастлив,  Август,  и  вы,
Анна-Луиза, тоже будьте счастливы. В войну на такое счастье  мало
кто может рассчитывать.


         ГЛАВА ШЕСТАЯ

    Прошла первая половина дня. Все самолеты  на  аэродроме  Уор-
ли-Фен были готовы, рапортички ежедневного осмотра машин  завизи-
рованы. Гул от летающих по кругу бомбардировщиков  не  смолкал  с
самого раннего утра. "Скрипучая дверь" получила зеленый сигнал  с
команднодиспетчерского пункта, и Ламберт  двинул  рычаги  сектора
газа вперед так же плавно, как он делал это  тысячу  раз  прежде.
Сзади на плечо Ламберта слегка опирался молодой Бэттерсби, как бы
напоминая этим командиру, что он на месте  и  готов  действовать.
Ламберт быстро поднял хвост самолета. Как только пять тысяч лоша-
диных сил начали захватывать воздух, спинка сиденья сильно  нада-
вила на спину, и  Ламберт,  как  всегда,  почувствовал  от  этого
приятное возбуждение. Бэттерсби, подсунув руку под руку  команди-
ра, принял рычаги сектора газа на себя. В  этот  момент  Ламберту
были нужны обе руки, чтобы Отвести назад штурвал и заставить тем-
ный нос самолета подняться и медленно пересечь  линию  горизонта.
Ламберт нажал на педали управления рулем направления, потому  что
Бэттерсби недостаточно сильно нажимал вперед на  рычаги  управле-
ния двигателями левого борта.
    Коэн выкрикивал показания указателя скорости,  установленного
около штурманского столика:
    -  Девяносто пять! Сто! Сто пять!
    В этот момент "скрипучая дверь" неожиданно оторвалась от зем-
ли. Линия горизонта качнулась и быстро пошла вниз, словно  падаю-
щий обруч, нос самолета слегка опустился,  и  "ланкастер"  принял
нормальное полетное положение.
    -  Сделаем один круг, - сказал Ламберт. Этим он  давал  знать
Коэну, что тому не нужно вести прокладку и определять место само-
лета во время этого короткого пробного ночного полета.
    Бортрадист Джимми Гримм  сгорбился  над  своим  столиком  под
кронштейнами с радиоаппаратурой. Его лицо расплылось в улыбке. Он
проверял работу передатчика, передавая условный  сигнал.  Ламберт
начал плавно поворачивать. Зеленая сельская местность под  накре-
нившимся крылом медленно наклонилась вперед, словно ярко  раскра-
шенная глубокая детская миска.
    -  Впереди еще один "ланкастер", - доложил Дигби.
    Это был бомбардировщик из другой эскадрильи, в  Ламберт  пос-
мотрел на него в воздухе так, будто никогда раньше не видел тако-
го самолета. Это была очень сложная  машина  -  все  ее  тридцать
тонн. Она состояла более чем из пятидесяти пяти  тысяч  отдельных
частей. Общая протяженность электрической проводки на ней состав-
ляла три мили, ее генераторы могли  бы  осветить  большой  отель.
Мощности ее гидравлической системы  было  бы  вполне  достаточно,
чтобы поднять крупный мост. Мощный радиопередатчик  мог  бы  свя-
заться с любым городом в самом отдаленном  уголке  Европы,  запас
топлива позволил бы долететь до этого города, а  бомбового  груза
хватило бы, чтобы разрушить его.
    Ламберт уменьшил скорость полета. Он  отрегулировал  ее  так,
чтобы расстояние до впереди идущего "ланкастера" сокращалось мед-
ленно, дюйм за дюймом. Таким ли увидит его самолет летчик  истре-
бителя, прежде чем нажать гашетку и разнести его на мелкие части-
цы? Сегодняшней ночью?
    В самолетном переговорном устройстве раздался голос Ламберта.
Он опрашивал каждого члена экипажа, в порядке ли обслуживаемое им
оборудование и вооружение. Чтобы ответить, Коэн прижал  маску  ко
рту. Во время первых двух вылетов его начинало рвать еще до того,
как самолет пересекал береговую черту Англии. Помимо  испытанного
им унижения, это приводило к тому, что "скрипучей двери" приходи-
лось терять столь важную для нее высоту, чтобы предоставить  воз-
можность Коэну все вытравить и обтереться, прежде чем  вновь  на-
деть кислородную маску для оставшейся  части  полета.  Сейчас  он
снова почувствовал этот противный запах блевотины, который сохра-
нился на лицевой маске и опять напомнил  ему  об  опасности  быть
слишком чувствительным, мнительным и впечатлительным.  Чтобы  от-
влечься, он посмотрел на самую верхнюю карту и начал  перечислять
про себя порты на побережье Ла-Манша.  Затем  Коэн  включил  свой
микрофон.
    -  Бэттерс, - спросил он неожиданно, - в каком  подразделении
был твой брат в Дюнкерке?
    Некоторое время на его вопрос никто не отвечал. Коэн уже  хо-
тел повторить вопрос, но в этот момент Бэттерсби ответил.
    -  Боюсь, что я это выдумал, - сказал он. - Мой брат  на  та-
кой работе, что освобожден от призыва. На электрической  подстан-
ции. - В переговорном устройстве  наступила  напряженная  тишина,
потом Бэттерсби озабоченно спросил: - Уж не думаешь  ли  ты  ска-
зать об этом мистеру Суиту?
    -  Нет, не скажу, - ответил Коэн.
    Высоко над собой Ламберт  увидел  тонкий  инверсионный  след.
Оставляющий его самолет казался малюсеньким пятнышком.
    -  Смотри, как он идет! - заметил Коэн.
    -  Это самолет разведки погоды. Летит посмотреть, какая пого-
да в районе нашей цели, - сказал Дигби.
    Все посмотрели вверх на движущуюся точку.
    -  На такой высоте, -  заметил  Ламберт,  -  его  никогда  не
собьют.

    Если бы капитана Суита спросили, каковы его наиболее примеча-
тельные способности, пилотирование бомбардировщика вовсе не  ока-
залось бы где-то в начале списка. Равным образом (и  это  удивило
бы его друзей летчиков еще больше) Суит вовсе не  претендовал  на
положение популярного среди подчиненных командира. По его мнению,
он отлично справился бы с обязанностями человека, которому  пору-
чили бы стратегическое планирование действий  авиации.  Некоторые
из его юношеских честолюбивых замыслов так и не  осуществились  -
например, желание иметь рост не меньше шести  футов,-  однако  от
желания быть стратегом Суит еще не отказался. Война, решил  Суит,
будет продолжаться, по меньшей мере, еще десять  лет,  и  времени
для осуществления этого замысла вполне достаточно: два цикла  вы-
летов на бомбардировщиках, крест "За летные заслуги" и пряжка  на
орденской ленте, а затем работа в высшем штабе.
    Суит выпил пару стопок виски в баре офицерской столовой и по-
дошел к полковнику.
    -  Все в одиночестве, сэр? - спросил он. - Кажется, я уже на-
доедал вам по поводу сбора средств на рождественский праздник для
деревенских детей?
    -  Привет, Суит,- ответил полковник.- Да, на  прошлой  неделе
вы уже получили от меня целый фунт.
    -  Да-да, сэр.
    -  Ну как, в субботу ваша команда собьет спесь с  этих  ребят
из Бестериджа, а?
    -  Думаю, что собьет, сэр. Однако должен  сообщить  вам,  что
старший сержант Ламберт намерен поехать в Лондон. Я,  признаться,
рассчитывал на него, но он говорит, что не любит играть  за  воз-
душные силы.
    -  Это плохо, но я уверен, Суит, вы все равно  выиграете.  Во
всяком случае, я поставил десять шиллингов на вашу команду. - Они
оба засмеялись. -Если ваша команда выиграет в субботу, то  коман-
дир авиагруппы, вероятно, пригласит вас на обед.
    -  Да, я слышал об этом.
    -  И у вас будет возможность поделиться с ним вашими  теория-
ми о штабном планировании и о стратегии,- добавил полковник,  ух-
мыльнувшись.
    Суит скромно наклонил голову.
    -  Вы же сейчас командир отряда, Суит,- продолжал  полковник.
- О том, как командовать подразделением, вам теперь  уже  кое-что
известно, правда?
    -  Именно кое-что, - согласился Суит. - Но должен признаться,
я не имел ни малейшего представления о том, сколько  нужно  испи-
сать бумаги для того, чтобы поднять самолет в воздух.
    На лице полковника на какое-то мгновение появилась  ироничес-
кая улыбка.
    -  Теперь, дружище, вы узнаете, где и как в  действительности
ведется настоящая война.
    Суит ответил полковнику улыбкой, чтобы показать, насколько он
разделяет его презрение к кабинетным воякам.
    -  Особенно если учесть, что наши ребята стремятся как  можно
скорее схватиться с этими проклятыми немецкими варварами, сэр.
    -  Вот именно! - возбужденно  воскликнул  полковник.  -  Меня
взяли на службу, чтобы убивать немцев, и, видит бог,  моя  эскад-
рилья уничтожит этих варваров больше,  чем  любая  другая  эскад-
рилья в наших военновоздушных силах!
    -  Да, сэр, - согласился Суит.- По  поводу  уничтожения  этих
варваров, сэр... Есть у нас  летчик,  чертовски  хороший  парень,
опытный, имеет награды и всякие поощрения, отличный сержант...  И
вот он заявил мне, что считает наши бомбардировки  не  чем  иным,
как намеренным убийством семей рабочего класса.
    -  Не иначе как представитель "пятой колонны"! Этот летчик  в
моей эскадрилье, вы говорите?
    -  Старший сержант Ламберт, сэр. Может быть, это просто из-за
нервного расстройства?
    Выражение лица полковника быстро изменилось.
    -  Ламберт, вы говорите? А у него ведь неплохая служебная ат-
тестация, не так ли? Конечно, мы должны отдать  должное  русским,
Суит. Они показали себя недавно отличными  солдатами.  Битва  под
Сталинградом может стать переломной во всей войне.
    -  Я только подумал, сэр... зная ваши взгляды на  уничтожение
немцев...
    -  Вы поступили  совершенно  правильно,  дружище.  Я  займусь
этим. Если Ламберт начинает нервничать и не хочет убивать немцев,
то лучше направить его чистить сортиры.
    -  Между прочим, сэр, вы, наверное, слышали о  той  маленьком
эксперименте, который я провожу на одной из хвостовых турелей?
    -  Да, в общем-то мне известно об этом... А в чем  там,  соб-
ственно, дело?
    -  Видите ли, сэр, однажды утром, когда я открыл окно,  чтобы
лучше видеть, мне пришла в голову идея...

    В Англии ночью гремели грозы, а утром светило солнце. В Крон-
сдейке, над которым только что прошел холодный фронт,  небо  было
голубым и солнце согревало сырую траву.
    Унтер-офицер Гиммель  устроился  на  сиденье  летчика  своего
Ю-88. Солнце уже в течение нескольких часов  прогревало  металли-
ческий фюзеляж, поэтому и сиденье, и рычаги управления были горя-
чими, а запах бензина бил в нос так же, как подогретое вино. Ока-
заться хоть на какое-то время одному было  просто  удовольствием;
если не считать голосов членов команды наземного технического об-
служивания, занятой предполетным осмотром,  тишина  была  как  на
сельском кладбище.
    Однако вскоре мирную тишину разорвал звук запущенных двигате-
лей. "Юнкерс" с лейтенантом Кокке на сиденье летчика также  гото-
вился к пробному полету. Он рулил позади барака для дежурных эки-
пажей, где летчики проводили большую часть своего времени.  Около
барака на солнышке загорали больше  десятка  экипажей  самолетов,
уже совершивших пробные полеты. Многие летчики были моложе Гимме-
ля, и только некоторые служили в люфтваффе столько же, сколько  и
он. Одни, сняв рубашки, дремали в шезлонгах, двое играли в шахма-
ты, а остальные, растянувшись прямо на влажной траве,  спорили  о
двигателях и девушках, о продвижении по службе и наградах.
    Неожиданно раздался громкий выстрел из  пушки,  и  прозрачное
облако синеватого дыма появилось в том месте, где оружейные  мас-
тера пристреливали пушки на самолете Л„венгерца. Кто-то  сострил,
и Гиммель у