отаны за  три
года до оккупации Голландии. В настоящее  время  Кронсдейк  играл
чрезвычайно важную роль в противовоздушной обороне  Германии.  Он
находился на прямом пути с аэродромов бомбардировочной авиации  в
восточной части Англии к Руру, как шлагбаум на темной,  по  ожив-
ленной дороге.
     Обер-лейтенант барон Виктор фон Л„венгерц  бодро  вскочил  с
постели и сделал зарядку: двадцать выжиманий в упоре и  восемьсот
шагов на месте.
     Вот уже более трехсот лет семья Л„венгерцев поставляла Прус-
сии солдат. Считалось вполне естественным, что и Виктор пойдет  в
армию, и хотя, будучи кадетом, он в действительности  не  испыты-
вал никакой радости, теперь же, оглядываясь назад, был доволен  и
гордился этим. За серебряную раму в уголок  портрета  его  матери
был засунут любительский снимок, сделанный  в  Австрии,  как  она
тогда называлась, во время аншлюса: пять  улыбающихся  кавалерий-
ских офицеров, на их фуражках - бранденбургский драгунский  орел,
которым они явно очень гордились.
    Закончив зарядку, Л„венгерц застелил постель,  принял  душ  и
тщательно оделся. Он внимательно осмотрел свои блестящие сапоги и
прикрепил Железный крест и Большой железный крест к карману  све-
жевыглаженной тужурки. Посмотревшись в зеркало,  быстро  проверил
свой внешний вид и лихо сдвинул набок белую форменную фуражку.
    Выйдя из домика, Л„венгерц направился в офицерскую  столовую.
На подходе к ней увидел одного из своих летчиков, шедшего по  ос-
вещенному солнцем лесу прямо ему навстречу. Если  бы  тот  видел,
что идет по направлению к Л„венгерцу, то наверняка свернул  бы  в
сторону и избежал разговора со своим командиром эскадрильи.
    Это был Христиан  Гиммель,  двадцатидвухлетний  унтер-офицер,
крепко сложенный молодой человек с неаккуратно подстриженными во-
лосами. У него было круглое лицо, полные губы, серьезное  выраже-
ние глаз. Ангельским Личиком прозвали его в лагере, где он  отбы-
вал трудовую повинность. Гиммель был очень стеснительным  парнем,
хотя оснований тушеваться перед  обер-лейтенантом  Л„венгерцом  у
него было меньше, чем у кого бы то ни было во всем Кронсдейке.  В
июле 1940 года, в период первой фазы битвы за Англию, Гиммель, по
словам многих, проявил редкое великодушие, поскольку охотно  раз-
решал другим приписывать на их счет сбитые им самолеты.
    В первых двух самолетах, сбитых Л„венгерцом - "харрикейне"  и
"дифайэнте",- было много пуль Гиммеля, о чем Л„венгерц  сам  пер-
вый и заявил. Однако Л„венгерц был ведущим, а, как сказал  Гим-
мель, хорошип ведущий должен разделять лавры любой  победы.  Гим-
мель был также опытным механиком, и  его  настойчивое  стремление
поддерживать самолеты эскадрильи в постоянной исправности  служи-
ло своеобразным оправданием и застенчивости этого  парня,  и  его
молчаливости, и необщительности.
    -  Доброе утро, герр обер-лейтенант, - сказал он. От  сильно-
го порыва ветра Гиммель в комбинезоне механика поежился.
    -  Ну как, свечи все еще пропускают масло. Христиан? -  спро-
сил командир эскадрильи.
    - Механики поставили новые уплотнительные кольца, но все  это
пока напрасный труд, герр обер-лейтенант. Это дало лишь  незначи-
тельное улучшение.
      - После того как вы вернетесь сегодня, я прикажу  им  пого-
нять двигатель на больших оборотах.  Если  число  оборотов  будет
по-прежнему снижаться, я прикажу поставить новый  двигатель.  Как
по-вашему, Христиан?
      - Спасибо, герр обер-лейтенант.  Л„венгерц  проследил,  как
     Гиммель скрылся из виду за деревьями.
     Стало заметно холодать, хотя и светило солнце. Порывы  ветра
налетали с северо-запада. Подойдя к офицерской  столовой,  Л„вен-
герц взглянул на барометр: давление повысилось. Все указывало  на
то, что в ближайшие несколько дней будет отличная летная погода.
     Большая столовая была залита солнечным светом.  На  стене  в
дальнем конце висели патриотические лозунги в призывы.  Здесь  же
плакаты напоминали экипажам, как опасно вести неосторожные разго-
воры по служебным вопросам в общественных местах.  Еще  на  одном
плакате была нарисована летящая чайка, надпись под  нею  гласила:
"Летчики! Это тоже ваш враг". Ниже висело  фото  поврежденного  в
столкновении с птицей самолета.
     Два офицера из истребительной эскадрильи Л„венгерца пили ко-
фе.
     -  Разрешите присоединиться к вашей болтовне за чашкой кофе,
- сказал Л„венгерц, присаживаясь к их столу.
     - Нужно изменить всю систему оценок и поощрений,  -  говорил
лейтенант Кокке, молодой летчик из Берлина.
     Л„венгерц, заметив его грязную серую рубашку и нечищеные са-
поги, решил сделать ему замечание в более подходящее время.
     - На Восточном фронте, - говорил Кокке, - любой дурак  может
сбить десяток самолетов в день.
     - В то время как мы тут соревнуемся, кому первому выпить за-
хочется, - пожаловался Беер, мрачный низкорослый лейтенант из Ре-
генсбурга.
    Официант доставил на стол кофейник со свежим кофе.
    -  Кофе, герр обер-лейтенант?
    -  Спасибо, Кокке, - ответил Л„венгерц. Он  обратил  внимание
    на то, как бородатый лейтенант наливает кофе в кружки. У  не-
го были музыкальные руки. Кокке хотел стать профессиональным пиа-
нистом, во война прервала его учебу. Теперь карьера, о которой он
когда-то мечтал, стала для него недоступной. Кокке  налил  Л„вен-
герцу кофе и вызывающе улыбнулся. Некоторые утверждали, будто мо-
лодой берлинец был платным агентом-провокатором  гестапо.  Л„вен-
герц подозревал, что этот слух распространил сам Кокке, чтобы оп-
равдать свою постоянную критику гитлеровского режима и его  мето-
дов.
    -  За наши Рыцарские кресты! - произнес Л„венгерц.
    -  За ваш я не пью, - сказал, Кокке, улыбаясь.  -  Если  этот
крест сейчас уже не в пути, значит, командование решило больше не
награждать ими.
    Л„венгерц ответил на комплимент благодарным кивком, допил ко-
фе и поднялся. Уже кивнув им на прощание,  он  обратил  внимание,
что лейтенант Беер одет в черную кожаную куртку на молнии,  брид-
жи и сапоги.
    -  Уж не намерены ли вы лететь в этих сапогах, герр лейтенант?
    -  Нет, командир.
    -  То-то! На этот счет есть указание. Медицинская служба  до-
ложила командованию, что при ранениях  ног,  если  раненый  носил
плотно облегающие сапоги, помощь оказывать очень трудно.
    -  Я читал вашу памятную записку, командир, - сдержанно отве-
тил Беер.
    -  Отлично. Тогда все ясно. До свидания, господа!
    Оба кивнули ему головой.
    -  Шельмец, изображающий из  себя  покровителя,  -  проворчал
Беер.
    -  Можно мне процитировать  тебя  где-нибудь?  -  осведомился
Кокке.
    В фойе столовой Л„венгерц встретил несколько  офицеров,  при-
шедших на второй завтрак. Он поприветствовал каждого из них  едва
заметным кивком головы и взял свою форменную фуражку у дневально-
го по гардеробу. В фойе стояли мягкие  кожаные  кресла  и  низкие
столики с разложенными на них газетами и журналами. На краю одно-
го из кресел, явно нервничая, сидел Блессинг. Этот человек  отве-
чал за вольнонаемных работников на аэродроме. Рядом с  ним  читал
"Дойче цайтунг" пожилой  мужчина  в  штатском  костюме.  Блессинг
слегка коснулся колена соседа.  Тот  опустил  газету  и  выглянул
из-за нее. Блессинг кивнул в сторону Л„венгерца.
     Пожилой человек взял мягкую шляпу и кожаный портфель,  встал
с кресла и подошел к Л„венгерцу с печальной улыбкой.
     -  Обер-лейтенант Виктор фон Л„венгерц? - спросил он.
     Пожилой человек пристально и спокойно смотрел на  Л„венгерца
сквозь очки в золотой оправе. Его глаза были влажными, как у вся-
кого пожилого человека, но очень живыми и несколько настороженны-
ми. Блессинг старательно поприветствовал Л„венгерца  на  расстоя-
нии, а пожилой мужчина протянул ему руку. Когда они  обменивались
рукопожатием, пожилой мужчина произнес "Хайль Гитлер" таким  без-
различным тоном, каким говорят о  погоде.  Он  еще  раз  печально
улыбнулся и представился:
     - Фельдфебель доктор Ганс Штаркхоф, военная разведка.
     Штаркхоф явно наблюдал, как будет реагировать Л„венгерц на
его низкий чин и нацистское  приветствие,  сопровождаемое  легким
гражданским пожатием руки. Его интересовала также реакция  Л„вен-
герца на слова "военная разведка". Такой метод неожиданного пред-
ставления Штаркхоф часто использовал много лет назад, когда рабо-
тал адвокатом по уголовным делам в Гамбурге.  Однако  со  стороны
Л„венгерца не последовало никакой реакции, но  у  Штаркхофа  была
еще одна карта:
    -  Вероятно, я должен был представить... -  Он  повернулся  к
Блессингу.
    -  Фельдфебеля Блессинга я уже знаю, - холодно сказал  Л„вен-
герц.
    -  О да, совершенно верно, поэтому-то  я  и  должен  сообщить
вам, что Блессинг тоже работает на нас.
    -  Могу я посмотреть ваше удостоверение личности?  -  спросил
Л„венгерц.
    -  Увы, мы не носим с собой никаких документов, кроме вермах-
товского пропуска, но вы можете позвонить ко мне на службу,  если
вас что-нибудь волнует.
    -  Меня ничто не волнует, - буркнул Л„венгерц.
    -  Отлично.- Штаркхоф махнул рукой в сторону двери: -  Давай-
те выйдем. На свежем воздухе вам, возможно, будет лучше...  -  Он
надел шляпу и вышел на яркий солнечный свет.-  Похищен  секретный
документ, герр оберлейтенант,- сказал Штаркхоф, когда понял,  что
Л„венгерц первым разговор начинать не намерен. Помолчав  немного,
Штаркхоф добавил: - И у нас нет сомнений относительно  того,  кто
именно похитил этот документ.
     - Я полагаю, - медленно произнес Л„венгерц, - что вы  пришли
сюда вовсе не для того, чтобы хвастаться передо мной своими успе-
хами.
     - Совершенно верно, - согласился человек в штатском.  -  Мы,
несомненно, оценим вашу откровенность в содействие.
     - Что касается откровенности, то мы, разумеется,  будем  от-
кровенны в любом случае, - заявил  с  едва  заметной  иронической
ноткой Л„венгерц. - А вот относительно содействия... Пока, вы  не
выскажетесь яснее, мы не в состоянии судить, принесет ли оно  ка-
кую-нибудь пользу.
     - Дорогой коллега Л„венгерц, - возразил Штаркхоф, - вам сле-
довало бы быть более обходительным с таким пожилым человеком, как
я. Похищен секретный документ, и его надо во что бы то  ни  стало
вернуть на место.
     - Вот медицинская часть, герр доктор, -  вмешался  Блессинг,
показывая на домик.
     - Документ был похищен из этого дома,  -  объяснил  Штаркхоф
Л„венгерцу. - Мы знаем, кто похитил его, но не имеем...
     - ...улик, - закончил фразу Л„венгерц.
     - Совершенно верно,- подтвердил Штаркхоф.- Преступник снача-
ла незаконно овладел документом, а похитил его позже.
     - Если это означает, что кто-то сначала где-то спрятал  его,
а потом пришел за ним, то почему бы не сказать об этом более  яс-
но? У вас нет этого документа, следовательно, вы не поймали  вора
на... - Л„венгерц не закончил фразы.
     - Вы хотите сказать: на месте  преступления,  дорогой  друг?
Что ж, вы смело можете сказать это. - Быстро повернувшись,  Штар-
кхоф добавил: - С поличным, дорогой Блессинг.
      Блессинг улыбнулся. Трудно было догадаться,  кого  Штаркхоф
   хотел поставить в дурацкое положение: Л„венгерца или  Блессин-
   га. Л„венгерц спросил:
      - Кто-нибудь из моей эскадрильи?
      - Унтер-офицер Гиммель, - произнес Блессинг.
      - Гиммель? - удивился Л„венгерц. -  Ну  что  вы,  не  может
   быть! Я готов поручиться за него собственной головой.
      - Не слишком ли это поспешное заявление,  герр  обер-лейте-
нант? - подчеркнуто спросил Блессинг.
     Некоторое время они шли молча. Потом Штаркхоф заметил:
     -  Конечно же нет. Герр обер-лейтенант  сказал  так  потому,
что они товарищи по оружию.
     -  Гиммель - отличный летчик, прилежный  работник  и  вполне
лоялен, - сказал Л„венгерц.
     -  Дорогой коллега Л„венгерц, - нудно произнес  Штаркхоф,  -
судить в этом случае не вам. Мы считаем - и имеем  все  основания
для этого, - что документ из медицинской части украл Гиммель.  Мы
просим вашего содействия только для того, чтобы вернуть этот  до-
кумент на место.
     -  Каким же образом я могу помочь вам?
     -  Благодарю вас. Вчера вечером этот документ был в  прикро-
ватном шкафчике унтер-офицера Гиммеля. Сегодня утром, когда Блес-
синг прибыл в домик, чтобы арестовать Гиммеля, того на  месте  не
оказалось. Документа в шкафчике тоже не было. Единственным, с кем
Гиммель встретился сегодня утром, были вы...
     -  Что же, по-вашему, Гиммель сделал?
     -  Возможностей очень много: он мог выучить содержание доку-
мента наизусть и затем уничтожить его; он  мог  надежно  спрятать
его, с тем чтобы изъять документ из тайника позднее, и,  наконец,
мог передать его своему сообщнику.
    -  Неужели вы серьезно считаете, что Гиммель шпион?
    Штаркхоф пожал плечами.
    -  А как он мог получить доступ к этому документу? -  спросил
Л„венгерц.
    -  Видимо, случайно.  Четырнадцатого  числа  текущего  месяца
Гиммель проходил обычный медицинскнй осмотр. Когда он зашел в ка-
бинет начальника медицинской части, чтобы подписать свою  карточ-
ку, документ лежал на столе начальника.
    -  Улика весьма косвенная, - сказал Л„венгерц.
    -  Я придерживаюсь иного мнения, - заявил Блессинг.
    -  А я склонен согласиться с Л„венгерцем,  -  вмешался  Штар-
кхоф. - На основании такого доказательства  уверенного  обвинения
не предъявишь. Начальник медицинской части был, бесспорно,  неос-
торожен. Секретные документы надо держать в  сейфе.  -  Он  прис-
тально смотрел на Л„венгерца. - Ну, ничего! Если  преступник  бу-
дет уличен, а документ - возвращен  на  место,  то  необходимость
вовлечения в это дело тех или иных сослуживцев Гиммеля или  стар-
ших офицеров отпадет. Вы понимаете, меня, герр обер-лейтенант?
    -  Да, понимаю.
    -  Отлично. Командир части был настолько любезен,  что  проя-
вил интерес к нашему делу. Если вы не возражаете  и  у  вас  есть
время, зайдемте к нему, герр оберлейтенант.
    Они направились к домику, где размещался штаб.  Блессинг  шел
впереди. Командир части увидел их, наверное, в окно и вышел  нав-
стречу. На нем были сапоги. бриджи и серая форменная рубашка.  На
шее поблескивал Рыцарский крест - мечта всех немецких летчиков.
    -  А-а, дорогой доктор Штаркхоф!
    -  Хайль Гитлер, - бодро ответил Штаркхоф, сняв шляпу и  пок-
лонившись.
    Майор Петер Реденбахер надел френч и застегнул его на все пу-
говицы. Ему было тридцать три года, довольно много по  стандартам
летчиков-истребителей, но, несмотря  на  шрамы  от  ранений,  его
внешность производила впечатление. В прошлом году в мае  Реденба-
хера сбили над морем и ему пришлось провести четыре ужасных  часа
в одноместной надувной лодке. В его возрасте такое  испытание  не
могло обойтись без последствий, и поэтому ему  рекомендовали  пе-
рейти на штабную должность.
    Когда Реденбахер начал служить в штабе,  он  попросил  назна-
чить командиром эскадрильи Л„венгерца, который был одним  из  его
учеников в училище истребительной авиации, к  тому  же  одним  из
лучших учеников. Майор взял карандаш и начал  задумчиво  постуки-
вать им по столу. Затем, вскинув голову, посмотрел на Л„венгерца:
    -  Какого вы мнения о Гиммеле, Виктор? Он лоялен?
    -  Да, герр майор.
    -  При всем уважении к вам, герр майор, судить  о  лояльности
-это функция нашего ведомства, - заметил Блессинг.
    -  Я уверен, что обер-лейтенант имел возможность убедиться  в
лояльности унтер-офицера Гиммеля, - сказал майор, кивнув в сторо-
ну Л„венгерца.
    -  Гиммель был одним из летчиков, которых в марте тысяча  де-
вятьсот сорок первого года назначили на три месяца в отряд  само-
летов связи фюрера. Весь личный состав отряда проходил тогда про-
верку и получил допуск из штаба охранных частей рейхсфюрера.
    -  Почему же вы не сказали  об  этом  раньше?  -  раздраженно
спросил Штаркхоф после нескольких секунд молчания.
    Реденбахеру явно понравилось, как Л„венгерц вывел из равнове-
сия Штаркхофа, который, несомненно, начал терять терпение.
    -  А меня никто не спрашивал об этом, герр доктор, -  ответил
Л„венгерц.
    -  Но это было более двух лет назад, - вмешался Блессинг.
    -  Если бы допуск на  Гиммеля  отменили,  мне  бы  непременно
сообщили об этом, - сказал Реденбахер.
    -  Даже люди, имеющие допуск, вовсе не непогрешимы,  -  заме-
тил Блессинг, доставая из кармана сложенный вчетверо лист бумаги.
- Разрешите мне зачитать часть письма, написанного Гиммелем.  Это
из  письма,  адресованного  его  отцу  и  датированного  двадцать
седьмым мая тысяча девятьсот сорок третьего года. "Если  прорвут-
ся гигантские английские бомбардировщики, ты не тревожься,  пото-
му что прорывы эти - часть плана  фюрера.  Бабушка  и  двоюродный
брат Пауль должны погибнуть, а наши города должны превратиться  в
руины, ибо все это - часть  грандиозного  стратегического  плана,
который мне, с моим ограниченным умом, невозможно  даже  предста-
вить себе. Оказывается, показателем гениальности наших высших ру-
ководителей является как раз то, что они могут  позволять  амери-
канцам и англичанам сбрасывать на нас бомбы, несмотря на то что в
общем-то войну они проигрывают. Верь фюреру, он полон самых  раз-
личных неожиданностей".
    Блессинг с победоносным видом посмотрел на всех.
    -  Ну и как? - спросил он. На некоторое время в комнате воца-
    рилась напряженная тишина.
    -  Что "ну и как"? - спросил наконец Л„венгерц.- Разве это не
благородное патриотическое письмо?
    -  Это свинство, - заявил  Блессинг.  -  Сарказмом  от  этого
письма несет за целый километр.
    -  Какой сарказм? -  спросил  Реденбахер.  -  Вы  улавливаете
здесь какой-нибудь сарказм? - спросил он Штаркхофа.
    -  Манера писать и стиль могут вводить в заблуждение, - заме-
тил Штаркхоф.
    Блессинг снова посмотрел на письмо.
    -  По-моему, - вмешался майор Реденбахер, -  было  бы  лучше,
если бы вы сообщили, какими другими уликами вы располагаете.
    -  Похищенный документ вчера и позавчера вечером был в  прик-
роватном шкафчике Гиммеля, - опять начал Блессинг. - Мне  донесли
об этом наши люди. При всем уважении к вам, герр майор,  я  прошу
разрешения арестовать шпиона Гиммеля и заключить  его  в  военную
тюрьму в Гааге, где против него будет подготовлено дело.
    -  Будет подготовлено? - возмущенно повторил Реденбахер. - Мы
живем в национал-социалистской Германии в тысяча девятьсот  сорок
третьем году, Блессинг, а не в какой-нибудь маленькой, ничего  не
значащей республике! Мы действуем по правилам и законам, а  не  в
соответствии с какими-то туманными предположениями  и  догадками.
Если вы хотите взять из моей,  находящейся  на  передовой  линии,
части одного из наиболее опытных летчиков, то должны  представить
более веские доказательства!
    -  При всем уважении к вам, герр майор, борьба с  коммунисти-
ческими шпионами и предателями - это тоже  передовая  линия.  Ваш
долг состоит в том, чтобы разрешить мне арестовать Гиммеля и нап-
равить его в тюрьму, где ему и следует быть.
    -  Я вовсе не нуждаюсь в ваших  напоминаниях  о  моем  долге,
Блессинг, - сказал Реденбахер. - А что касается борьбы  с  комму-
нистами, то я участвовал в ней на

улицах Эссена еще тогда, когда вы под стол пешком ходили.
    -  Вы отказываетесь выдать преступника? - спросил Блессинг.
    -  Нет-нет-нет! - вмешался Штаркхоф.- Герр майор выразил свое
отношение к этому вопросу  весьма  ясно,  Блессинг.  И  по-моему,
весьма обоснованное отношение. Он рекомендует вам  собрать  более
веские доказательства и тщательно обосновать ваши  предположения,
с чем я совершенно согласен. В настоящий момент  я  действительно
не могу поддержать вас, Блессинг. По-моему,  вам  лучше  оставить
этого Гиммеля под наблюдением командира и попросить не  выпускать
его за пределы базы.
    Штаркхоф выбрал для своих слов  наиболее  подходящий  момент,
ибо Блессингу потребовалось всего несколько секунд, чтобы понять,
что его перехитрил