землям.  К  этому  времени  обычное противостояние  России и
Великобритании  превратилось  в  решительную  неприязнь  друг  к  другу,  и,
кажется, личные отношения Александра Николаевича и Виктории сыграли здесь не
последнюю  роль.  Во  всяком  случае от  их былого романа  юности теперь  не
осталось и следа.
     Неспокойно было и в Лондоне, и в Петербурге. На Даунинг-стрит  считали,
что если русские дойдут до Мерва, то  у них в  руках будет ключ от Индии, на
Дворцовой  же площади  заговорили  о том,  что  "война  с  Англией  за  Азию
неизбежна". Однако начавшиеся в 1853 году бои в  Крыму  заставили  на  время
забыть   о  Ташкенте,   Хиве  и  Бухаре.  Пытаясь  позже  обеспечить  мирное
проникновение в среднеазиатские дела, русское правительство организовало три
миссии  в Хиву  и  Кашгар.  Они  позволили, с  одной  стороны,  лучше понять
внутреннее состояние государств Средней Азии, а с другой  - воочию убедиться
во все возрастающем влиянии здесь Англии
     Новый всплеск общественного внимания к этому региону пришелся на 1860-е
годы.  Политическое  противостояние Англии и России, интересы  отечественных
предпринимателей, защита своих рубежей заставили правительство Александра II
перейти  к более решительным действиям на юго-востоке страны. Разраставшиеся
или продолжавшие "округлять свои границы" Британская и Российская империи, в
конце концов, должны  были соприкоснуться и решить вопрос  о границах  между
теми землями, на которые распространялось их влияние.
     Летом 1864  года,  в  результате  боев  с  Кокандом, удалось  соединить
Оренбургскую и Западносибирскую линии (линия -  ряд укреплений, составлявших
условную границу государства), и перед Петербургом во весь рост встал вопрос
об  установлении  внятных  отношений с государствами Средней  Азии. Горчаков
вместе с военным министром Д.  Милютиным  представили Александру Николаевичу
резервную  программу  по  среднеазиатской  проблеме.  В  ней,  в  частности,
говорилось: "Нам необходимо установить  на вновь приобретенных пространствах
прочную,   неподвижную   границу  и   придать   оной   значение   настоящего
государственного  рубежа". Министры предлагали не вмешиваться  во внутренние
дела ханств, оказывая на  них только "нравственное влияние". Трудно сказать,
как  местные  ханы  и  беки отреагировали  бы  на исключительно нравственное
влияние   России,   но  в   ход   медленно  развивающихся  событий  вмешался
непредсказуемый генерал М. Г. Черняев.
     Воспользовавшись  тем,  что в  Ташкенте  началось  очередное  восстание
горожан  против  местного  властителя, он  в  апреле 1865  года без  всякого
приказа из Петербурга двинулся к городу. Несмотря на численное превосходство
противника  (15 тысяч  кокандцев против 2  тысяч  русских), город был  взят.
Черняева  газеты  назвали  "ташкентским львом",  но  недоумение официального
Петербурга  от  этого  не  уменьшилось. Выражая общее настроение в "верхах",
министр внутренних дел Валуев писал: "Ташкент взят Черняевым. Никто не знает
почему и  для чего". В  течение года после взятия города  на  разных уровнях
обсуждался вопрос о его  статусе. Поначалу, опасаясь бурной реакции Англии и
соседних  среднеазиатских  государств,  Ташкент сделали вольным  городом, но
Гамбурга  из  него  почему-то  не  получилось.  В  1866  году  его  все-таки
присоединили  к  империи,  и  Зимний  дворец  вздохнул  свободнее,  забыв  о
Черняеве, который оставался в Средней Азии вовсе не для того, чтобы почивать
на лаврах.
     Осенью 1865 года он самовольно снарядил некое  посольство в Бухару, где
оно   благополучно  и  было   арестовано,   что  задало  неожиданной  работы
Министерству  иностранных дел. Это обстоятельство вкупе с хаосом, царившим в
финансовой  и  административной  сферах управления  Туркестанской  областью,
заставило Петербург отозвать ретивого генерала  из  Средней Азии. Однако его
преемники   на  посту  военного  генерал-губернатора  Туркестана  продолжили
наступательную политику Черняева. В мае 1866 года русскими войсками был взят
Ходжент,  в мае  1868-го  - Хива и лишь  в январе  1884-го -  Мерв.  То есть
завоевание Средней Азии растянулось на 20 лет, но постепенное включение ее в
состав Российской империи во  многом изменило судьбу  местного населения. До
1880  года  государственные  затраты  России  на  управление и  обустройство
присоединенных  территорий  почти  в три  раза  превышали сумму  поступлений
оттуда  в  бюджет  -  регион  пришлось   подтягивать  на   совершенно   иной
цивилизационный уровень. Как отмечают историки, в России, в отличие, скажем,
от Англии,  не  флаг  шел за купцом, а купец  - за флагом. Но так или иначе,
продвижение империи на юг стало реальностью.
     Завоевание Средней  Азии  привело к  прекращению там междоусобных войн,
ликвидации  рабства и  работорговли,  победе веротерпимости. С  1880-х годов
здесь  начинается  строительство  железных дорог, стали  возникать  новые  и
расширяться  старые   города.  Средняя  Азия,  как  чуть  раньше  и  Кавказ,
втягивалась  в  сферу   влияния   мировой   экономической  системы,  прежняя
замкнутость общества разрушалась, оно выходило на новый виток развития.
     Средняя  Азия   оказалась  не   единственным   регионом,  где  напрямую
столкнулись интересы России и Англии. Не  меньшей напряженностью  отличалось
их  противостояние  в  Северной   Америке.   С  1850-х   годов  она   начала
рассматриваться официальной Россией  как необходимый противовес  торговому и
морскому  владычеству  Англии  во   всем  мире,  как  слабое  звено  в  цепи
подвластных Лондону территорий.  В связи с этим  в 1854  году  впервые встал
вопрос о продаже США российских владений  в Америке. Однако в 1861  году там
разразилась война между  Севером и Югом, которая отсрочила решение вопроса о
судьбе  Русской  Америки.  Интересно, что  психологически  и,  так  сказать,
социально самодержавие должно было бы поддерживать  конфедератов (южан),  но
государственные интересы России, да и насущные задачи ее внутренней политики
(отмена крепостного права) заставили Зимний дворец возложить свои надежды на
северян, ратующих за отмену рабства в Америке.
     Правда,  первое   время   империя   сохраняла   лишь   доброжелательный
нейтралитет  по отношению к правительству А. Линкольна. "Раскол США, - писал
Горчаков,  -  вызывает у нас  глубокое прискорбие. Мы советуем умеренность и
примирение, но мы не  признаем другого правительства в  Соединенных  Штатах,
кроме  вашингтонского".  Однако  южные  плантаторы   оказались   решительнее
российских  помещиков,  а  может  быть,  правительство  Линкольна  в  чем-то
уступало  "команде"  Александра  II, но  война в  США  набирала силу. Россия
постепенно  переходит  от  нейтралитета  к  поддержке северян,  те,  в  свою
очередь, оказывают ей моральную  помощь в польском вопросе.  После окончания
Гражданской  войны  в  Америке  проблема русских земель на  этом  континенте
сделалась  неотложной.  Их  продажа   правительству  Линкольна   по-прежнему
диктовалась  как политическими, так  и  экономическими  соображениями.  Если
говорить об экономике, то обследование дел в Российско-американской компании
показало  полную  несостоятельность   неповоротливого   торгового   монстра.
Соглашаясь в принципе с оценками ревизоров, следует все же отметить, что при
умелом ведении  дел колонии,  без сомнения,  могли  бы  давать  значительную
прибыль, и  правительство  Александра II  об  этом,  думается,  подозревало.
Вопреки устоявшемуся мнению, будто бы Петербург понятия не имел о богатствах
Аляски, он  на самом деле был  информирован о наличии там залежей золота. Но
тут в игру вступала политика.
     Золотые прииски  Аляски и Калифорнии  не замедляли, а ускоряли принятие
решения о  продаже  Русской  Америки.  Зимний дворец  понимал, по  образному
выражению одного  из российских историков, что "вслед  за армией вооруженных
лопатами золотоискателей  могла  прийти армия вооруженных  ружьями  солдат".
Вступать  же  в  вооруженный  конфликт с  США,  рассматриваемыми  Россией  в
качестве союзника в борьбе  против Англии, ей было совсем не с руки. К  тому
же на Дальнем Востоке империя не имела ни  достаточных вооруженных  сил,  ни
достаточно прочного, обустроенного тыла. Так и видишь Александра II, который
во время совещаний по проблеме Аляски беспомощно разводит руками и спокойно,
но убежденно произносит сакраментальное: "Не удержим..."
     18  марта 1867  года в  Вашингтоне был подписан  договор,  по  которому
Россия продавала принадлежавшие  ей в  Северной Америке земли за  достаточно
символическую сумму  в 7,2 миллиона  долларов (11 миллионов рублей), а Штаты
получали   Аляску  со  всеми   укреплениями,  выстроенными  здесь  русскими.
Последним  предоставлялся  выбор: в  трехлетний срок вернуться в Россию  или
остаться, получив гражданство  США. Реакция общественного мнения империи  на
продажу  Аляски была  достаточно вялой.  Общество в те годы  оказалось более
занятым внутренними проблемами и европейскими событиями.
     Последним крупным  внешнеполитическим  испытанием для  Александра II  и
России  его  времени  стал  восточный  кризис 1870-х годов,  имевший  важные
последствия для  всей  Европы.  Он разразился  в  трудное для  империи время
(правда,  сложно припомнить годы, когда  бы война не захватывала нашу страну
врасплох  и  вообще  когда  бы  война  приходилась  ко времени).  Буржуазные
реформы,  потребовавшие   огромных  финансовых   вливаний,  только  начинали
разворачиваться в  полную мощь.  Экономические  трудности 1870-х годов  были
усилены  неурожаем 1874  года, да  и активизация деятельности  революционных
народников в очередной раз подчеркнула растущее  непонимание между обществом
и властью. В этой ситуации национально-освободительное движение, вспыхнувшее
в Боснии  и  Герцеговине  летом  1875  года, стало  для  российских  властей
неприятным сюрпризом. С одной стороны, они  не могли оставаться в стороне от
конфликта  Стамбула  и  подвластных  ему православных балканских  народов. С
другой - должны были всячески избегать конфронтации с ведущими  европейскими
державами, преследовавшими свои цели на юге континента.
     Обеспокоенный обострением  событий  в  Османской империи  Александр  II
обратился   к  Германии   и  Австро-Венгрии   с  предложением  содействовать
сохранению  Порты,  но  потребовать от  нее более  точного  соблюдения  прав
христианских  народов, входивших  в ее  состав. Совместную ноту, содержавшую
пять требований к Турции, выработать удалось, однако беда заключалась в том,
что Стамбул, обещая  на словах все что угодно, на деле и не  думал выполнять
своих   обещаний,  или,  как  пессимистично  выразился  Бисмарк:  "Стоят  ли
обещанные  Турцией  реформы  той  бумаги, на  которой  они  пишутся?"  Да  и
повстанцы были явно  недовольны умеренностью требований к  Стамбулу, которые
выставили члены Союза трех  императоров. Однако споры вокруг этой ноты так и
не успели разгореться, развитие событий на Балканах сделало ее неактуальной.
     В апреле  1876 года вспыхнуло  восстание в  Болгарии. Оно было быстро и
жестоко подавлено  властями,  в результате чего в стране  погибло  более  30
тысяч  человек  и  сожжено  около  двухсот  населенных пунктов.  Европейские
правительства, включая российское,  хранили хладнокровное молчание по поводу
болгарских  событий.   Зато  европейская  общественность  развернула  мощное
движение в поддержку болгар. Славянские  комитеты, существовавшие в России с
конца 1850-х годов, начали сбор пожертвований для балканских христиан (всего
в помощь славянским народам оказалось собрано 4 миллиона рублей) и приложили
руку  к  восстановлению  разгромленного  турками  Болгарского революционного
комитета.   Известный  нам  генерал  Черняев,   как  обычно  неожиданно  для
Петербурга,  оказался в  Сербии,  где  возглавил  местные  вооруженные силы,
боровшиеся  против  турок.  Под давлением  общественного  мнения и  не  имея
возможности  сдержать поток русских  добровольцев на  Балканы, Александр  II
объявил  о разрешении офицерам  своей армии  уходить  в отставку  и  ехать в
Сербию.  Вскоре туда  отправилось  4  тысячи русских  волонтеров;  только  в
ополчении,  которым командовал Черняев, насчитывалось 640 русских офицеров и
1800 солдат.
     Российское  правительство все отчетливее  понимало, что войны с Турцией
избежать  не  удастся.  В  этих  условиях  важно  было  обезопасить себя  от
возникновения антирусского блока  в Европе, а такая опасность представлялась
вполне  реальной, поскольку Англия и Австро-Венгрия  внимательно следили  за
маневрами России, не желая ее усиления на Балканах. По инициативе Александра
II Горчаков начал консультации с ведущими державами континента о  ликвидации
сербо-турецкого конфликта. Между тем  сербы терпели одно поражение за другим
от  лучше вооруженной и организованной турецкой  армии. Ситуацию  не  смогли
изменить ни обычно удачливый генерал Черняев, ни добровольцы, прибывшие сюда
из  России  и других стран Европы.  От  полного разгрома сербов  спас только
ультиматум, предъявленный Петербургом Порте 18 октября 1876 года.
     К ужесточению конфликта с  Турцией Зимний дворец подталкивали не только
соображения  международного престижа, но и ситуация внутри страны. В августе
1876 года III отделение докладывало императору,  что среди учащейся молодежи
усиливается мнение, будто  "правительство, не приняв деятельного  участия  в
устройстве судьбы славян, тем самым облегчит дело революции,  могущей впредь
опираться  не  только  на  социальные идеи,  но  и  на идею  общеславянского
освобождения путем  славянской революции". Сторонники войны к  этому времени
появились  и в  правительстве,  и  в самой царской семье; все понимали,  что
дальнейшее  промедление  уронит престиж России  в  мире и еще  больше усилит
раскол между властью и обществом. Действительно, на что-то определенное надо
было решаться. Как писал П. А. Вяземский: "Турки не виноваты, что Бог создал
их  магометанами, а от  них  требуют  христианских добродетелей. Это нелепо.
Высылайте их из Европы, если можете, или окрестите их, если сумеете... Когда
Наполеон   III  поднял  итальянский  вопрос,   он  вместе  с  ним  поднял  и
двухсоттысячную армию  и  в три недели  разгромил  Австрию.  А мы  дразним и
раздражаем, и совершенно бессовестно, Турцию..."
     В сентябре 1876 года Александр II объявил о мобилизации армии, к началу
военных   действий  российские   вооруженные   силы  насчитывали  460  тысяч
регулярных войск  и 546 тысяч -  в  запасных частях. В то же время Горчакову
удалось добиться от  Австро-Венгрии обещания соблюдать нейтралитет в  случае
войны  России с Турцией  и препятствовать вступлению в этот  конфликт других
держав.  В  награду  Вена выторговала у  Петербурга право выбора  времени  и
способа  занятия  своими  войсками  Боснии  и  Герцеговины.  Российский  МИД
приложил  немало  усилий,  чтобы  убедить  Англию  в  том, что Петербург  не
вынашивает планов захвата средиземноморских  проливов или Балкан. Лондон  не
слишком поверил этим заверениям и  на протяжении всей  войны стоял за спиной
Порты, помогая ей и оружием, и дипломатическими демаршами. Наконец, 4 апреля
1877 года  была  заключена русско-румынская  конвенция, которая обеспечивала
свободный проход  русских  войск через румынскую территорию. Дипломатическая
подготовка войны на этом завершилась, пришло время штыков и пушек.
     Выражая  мнение противников  войны,  министр  финансов  М.  X.  Рейтерн
предпринял последний  шаг, составив записку, в которой  умолял императора не
начинать военных  действий.  Министр писал о том, что  реформы, проводимые в
России, еще далеки от завершения  и требуют значительных капиталовложений. В
таких  условиях финансовая система страны может не выдержать новых нагрузок,
что   приведет  к  катастрофе.  Александр   Николаевич   прекрасно  сознавал
справедливость опасений  Рейтерна  и  его  единомышленников,  но раздраженно
заметил  министру,  что ни он, ни  наследник  не  допустят  нового  унижения
России. В начале 1877 года речь действительно  шла о чести империи, ее месте
и весе в мире.
     12 апреля  1877 года Александр II,  прибыв к войскам, издал в  Кишиневе
Манифест о начале войны с Турцией. Это вызвало волну энтузиазма в обществе -
только на санитарные нужды армии население  России пожертвовало 14 миллионов
рублей. Все внутренние  проблемы были решительно  отодвинуты на второй план,
власть   и   общество   силой  обстоятельств   стали  союзниками  на   время
русско-турецкого конфликта.  Все пять  сыновей императора  побывали  на этой
войне,  а  старшие (Александр,  Владимир,  Алексей)  активно  участвовали  в
сражениях и месяцами находились на передовой. Сам Александр Николаевич был с
армией до падения  Плевны, он хотел стать свидетелем подвигов  своих  войск,
разделить  с  ними  тяготы  боевых  действий  и  условий  военного  времени.
Главнокомандующим  войсками  был  назначен  брат царя, великий князь Николай
Николаевич, сам же монарх возглавлял совещания  только в критические моменты
войны.
     Европейская  печать  яростно напала  на  Россию, обвиняя ее  в  желании
захватить Балканы и обосноваться на  них.  Англия даже грозила ввести флот в
проливы, чтобы держать в  напряжении  Крым и юг Новороссии. Несмотря на  эти
угрозы,  12 апреля 1877 года русская армия вступила в пределы Румынии, после
чего  последняя   объявила  себя   независимым   королевством   и  разорвала
дипломатические отношения  с  Турцией.  15 июля русские  войска  форсировали
Дунай, вступили на территорию Болгарии и заняли Систов и Тырново. По  плану,
составленному  Генеральным  штабом,  предполагалось  в  течение четырех-пяти
недель дойти до  турецкой столицы и  добиться от Стамбула подписания мирного
договора, подготовленного в Петербурге.
     Одновременно  с  Балканским  был  открыт  и  Кавказский  театр  военных
действий, который должен был связать турецкие силы в Малой Азии, но  главная
роль отводилась  все же  Дунайской  армии,  включавшей в  себя  и болгарское
ополчение,  насчитывавшее 7,5  тысяч  человек. Прием,  оказанный  болгарским
населением    воинам-освободителям,     превзошел    все    ожидания.    Как
свидетельствовал, например, полковник Савич: "Масса жителей болгар, греков и
других  национальностей встретила нас за  городом  с  букетами и  венками...
Офицеры и солдаты не только были обвешены цветами, но в знак признательности
болгары  дарили платки  носовые, вышитые золотом, выносили лучшие свои вина,
раздавали   булки  целыми  сотнями  и  не  знали,  чем  еще   выразить  свою
благодарность и любовь".
     Русские войска не  могли двигаться на Стамбул, имея на флангах  сильные
турецкие группировки.  Поэтому,  отправив отряд И. В.  Гурко  на  Шипкинский
перевал,  соединяющий Северную и Южную Болгарию, главные силы  армии  начали
действовать против Осман-паши,  сосредоточившего в крепости  Плевна 16 тысяч
человек (позже  турецкий гарнизон увеличился еще более). Взять Плевну с ходу
не удалось, война затягивалась,  да и на Кавказском фронте  дела поначалу не
заладились. Во второй половине июля  1877  года попытка взять  Плевну силами
относительно  небольшого  отряда  потерпела  неудачу. Потеряв в  бою  одного
генерала, семьдесят  четыре офицера  и  две тысячи  двести  семьдесят одного
рядового,  русские  отступили.  Второй  штурм  крепости  принес еще  большие
потери, но результат его был столь же плачевен.
     После этого Александр II запаниковал,  спрашивая  окружающих:  "Что  же
это, второй Севастополь?" Императора можно понять. Его царствование началось
с позорного поражения русской армии в  Крымской  войне, и до Русско-турецкой
войны 1877-1878 годов Александр Николаевич серьезных битв не выигрывал (вряд
ли  таковыми можно  считать  покорение горцев  Кавказа, длившееся  несколько
десятилетий, или завоевание рабовладельческих  государств  Средней Азии).  У
него не  было  навыка военн