ъ покачалъ головой: "Онъ напоминаетъ мнe Голема."
     Художникъ Фрисландеръ опустилъ свой ножъ:
     "Голема? -- Я часто объ немъ уже слышалъ. Вы что-нибудь о немъ  знаете,
Цвакъ?"
     "Кто  посмeетъ сказать, что  онъ что-нибудь  знаетъ о Големe?" отвeтилъ
Цвакъ  и  пожалъ плечами. "Големъ -- легенда.  Но вдругъ въ гетто  случается
какое-нибудь происшествiе  и Големъ неожиданно вновь  оживаетъ.  Послe этого
нeкоторое время всe о  немъ говорятъ, и слухи растутъ до безконечности.  Ихъ
такъ преувеличиваютъ и  разукрашиваютъ, что  въ концe концовъ  они исчезаютъ
благодаря собственной очевидной нелeпости. Легенда  эта  относится, кажется,
къ семнадцатому вeку.  Слeдуя утеряннымъ  указанiямъ Каббалы,  одинъ раввинъ
сдeлалъ  искусственнаго человeка,  такъ называемаго Голема. --  Онъ  долженъ
былъ, какъ  слуга, помогать  ему звонить въ колокола въ синагогe и исполнять
всякую другую черную работу.
     Но настоящаго  человeка изъ него все-таки не получилось. Въ немъ только
тлeла глухая, полусознательная искорка жизни.  И  то, говорятъ, не всегда, а
только когда ему вкладывали въ ротъ пергаментъ съ магической формулой и тeмъ
вселяли въ него таинственныя силы.
     Однажды вечеромъ передъ молитвой раввинъ позабылъ вынуть пергаментъ изо
рта  Голема,  --  тотъ  впалъ  въ бeшенство, ринулся  на  улицу и  46  сталъ
разбивать все, что ему попадалось подъ руку.
     Раввинъ бросился за нимъ и силой вырвалъ пергаментъ.
     Големъ безжизненно рухнулъ на землю. Отъ него осталась только небольшая
глиняная  фигурка,  которую  и   сейчасъ   еще  показываютъ  въ  Старо-новой
синагогe."
     "Этого раввина позвали однажды во дворецъ къ императору и онъ будто  бы
вызывалъ  тамъ  тeни   умершихъ,"  замeтилъ  Прокопъ.  "Современные   ученые
утверждаютъ, что онъ это дeлалъ при помощи волшебнаго фонаря."
     "Да, да -- извeстно уже, что нeтъ такого банальнаго объясненiя, которое
не встрeтило бы сочувствiя у современнаго поколeнiя", невозмутимо продолжалъ
Цвакъ. -- "Волшебный  фонарь!  Какъ будто  императоръ Рудольфъ,  который всю
жизнь интересовался такими вещами, не понялъ бы сразу, что это обманъ!
     Я,  правда,  не  знаю,  на  чемъ  основана  легенда  о  Големe,  но что
дeйствительно съ  еврейскимъ  кварталомъ связано какое-то  существо, которое
вeчно живетъ и не умираетъ, -- въ этомъ я глубоко убeжденъ. Изъ поколeнiя въ
поколeнiе жили здeсь мои предки, и,  пожалуй, ни у кого не найдется  столько
воспоминанiй  о перiодическихъ появленiяхъ  Голема, какъ у  меня.  Я и  самъ
много видeлъ и много слыхалъ отъ другихъ!"
     Цвакъ  неожиданно  замолчалъ.  Чувствовалось,  что  онъ  всeми  мыслями
погруженъ въ прошлое.
     Онъ сидeлъ за столомъ, подперевъ рукой голову, --  при свeтe  лампы его
молодыя,  румяныя  щеки странно не  гармонировали  съ  сeдой  головой. 47  Я
невольно  сравнилъ  его мысленно съ масками-лицами его марiонетокъ,  которыя
онъ мнe часто показывалъ.
     Удивительно похожъ былъ на нихъ этотъ старикъ!
     То же самое выраженiе, тe же черты!
     Очень  многiя вещи на  свeтe не могутъ быть отдeлены  другъ отъ  друга,
подумалъ  я. Несложная  жизнь Цвака  была  мнe извeстна,  но  неожиданно мнe
показалось  невeроятнымъ  и страннымъ,  почему  такой  человeкъ,  какъ  онъ,
который получилъ гораздо лучшее воспитанiе, чeмъ его предки,  и долженъ былъ
бы стать актеромъ, вернулся вдругъ  къ жалкому марiонетному ящику, -- eздитъ
по  ярмаркамъ  съ тeми  же  самыми куклами,  которыми еле  зарабатывали себe
пропитанiе  его  дeды, --  заставляя ихъ продeлывать  неуклюжiя  движенiя  и
воспроизводить безжизненныя переживанiя.
     Онъ  не въ  силахъ  разстаться съ ними,  подумалъ  я; онe  живутъ одной
жизнью съ нимъ,  --  когда онъ  ушелъ отъ нихъ,  онe превратились въ  мысли,
проникли  въ  его  мозгъ,  вселили въ  него  безпокойство  и  заставили  его
возвратиться. Поэтому-то онъ такъ нeженъ съ  ними теперь, поэтому-то  онъ съ
такой гордостью наряжаетъ ихъ въ мишуру.
     "Цвакъ,  разскажите же  намъ что-нибудь,"  попросилъ  Прокопъ  старика,
поглядeвъ вопросительно на меня и Фрисландера, хотимъ ли мы тоже послушать.
     "Я не  знаю, съ  чего мнe начать," медленно  отвeтилъ Цвакъ. "Исторiю о
Големe  передать  очень  трудно.  Пернатъ  сказалъ  уже намъ: онъ хорошо  48
знаетъ,  какъ выглядeлъ незнакомецъ, который принесъ ему  книгу,  но описать
его онъ  не можетъ. Приблизительно каждые тридцать три года здeсь на улицахъ
повторяется одно  и  то же явленiе: ничего особеннаго въ немъ  нeтъ, но  оно
возбуждаетъ во всeхъ паническiй  ужасъ, которому нельзя найти ни объясненiя,
ни оправданiя.
     Каждый  разъ повторяется  одна  и та же  исторiя: совершенно незнакомый
никому  человeкъ,  съ  желтымъ  безбородымъ  лицомъ  монгольскаго  типа,  въ
старинномъ,  выцвeтшемъ  костюмe,  съ ровной, но какой-то странно  нетвердой
походкой, какъ  будто  онъ  готовъ каждую минуту упасть, --  появляется  изъ
Альтшульгассе,  проходитъ  по  всему еврейскому кварталу и потомъ  вдругъ --
исчезаетъ.
     Обычно онъ заворачиваетъ куда-нибудь за уголъ и пропадаетъ.
     Одни говорятъ, будто онъ дeлаетъ кругъ и возвращается  къ тому же дому,
откуда прежде вышелъ, -- къ старинному дому вблизи синагоги.
     Другiе  же,  болeе напуганные, утверждаютъ, будто они  видeли, какъ онъ
шелъ  къ  нимъ   навстрeчу.  Несмотря,  однако,  на  то,  что  онъ  къ  нимъ
приближался, онъ становился  постепенно  все  меньше  и  меньше, какъ будто,
наоборотъ, удалялся отъ нихъ, -- и, наконецъ, вовсе исчезалъ.
     Шестьдесятъ шесть лeтъ тому назадъ волненiе, вызванное его появленiемъ,
было  особенно сильно.  -- Я былъ тогда еще  маленькимъ мальчикомъ, но помню
прекрасно, что тогда обыскали сверху до низу весь домъ на Альтшульгассе.
     При обыскe было  установлено, что дeйствительно въ этомъ домe есть одна
комната съ 49 желeзной рeшеткой на окнe, въ которую ни откуда нeтъ входа.
     Чтобы  окончательно  въ  этомъ  убeдиться, сдeлали провeрку:  на  всeхъ
окнахъ дома повeсили бeлье. Съ улицы выяснилось, что на одномъ окнe бeлья не
было.
     Но  такъ какъ  въ  эту комнату  проникнуть  было  неоткуда, то  нашелся
человeкъ,  который спустился съ крыши на веревкe  и рeшилъ  заглянуть черезъ
рeшетку. Онъ не успeлъ  еще  добраться до  окна,  какъ веревка оборвалась, и
несчастный размозжилъ  себe черепъ о  мостовую. Когда  же впослeдствiи снова
рeшили предпринять такую же попытку, никто не зналъ уже въ точности, гдe это
окно. И въ  концe концовъ  пришлось, такимъ образомъ,  отказаться отъ  мысли
раскрыть эту тайну.
     Самъ я  видeлъ  Голема  разъ въ своей жизни, около тридцати  трехъ лeтъ
тому назадъ.
     Я встрeтилъ его  въ одномъ  изъ проходныхъ  дворовъ и прошелъ  вплотную
мимо него.
     И сейчасъ  еще я не уясняю себe толкомъ, что  тогда случилось  со мной.
Вeдь не можетъ же человeкъ  постоянно, изо дня въ день носиться съ мыслью  о
томъ, что онъ встрeтитъ Голема.
     Но  въ тотъ моментъ, еще не видя его, я отчетливо и ясно почувствовалъ,
какъ  что-то громко мнe подсказало:  вотъ  Големъ!  Въ  то же  мгновенiе изъ
темныхъ  воротъ  показался  какой-то незнакомецъ  и  медленными,  нетвердыми
шагами  прошелъ мимо  меня.  Еще  немного  спустя  меня обступила  толпа  съ
блeдными, взволнованными лицами и засыпала вопросами, видeлъ ли я Голема. 50
     Отвeчая имъ, я замeтилъ, что языкъ мой какъ будто вышелъ изъ  состоянiя
паралича, котораго я до тeхъ поръ вовсе не ощущалъ.
     Я буквально былъ  пораженъ, что могу снова двигаться; у меня было ясное
чувство, что за мгновенiе до этого я былъ совершенно, какъ въ столбнякe.
     Обо всемъ этомъ я  не разъ потомъ размышлялъ  и мнe кажется,  что я  не
ошибусь,  если  скажу:  одинъ  разъ  въ жизни  каждаго  поколeнiя  еврейскiй
кварталъ съ быстротой  молнiи охватываетъ психическая  эпидемiя; съ какой-то
для  насъ  непонятною  цeлью  она  поражаетъ  всe  души и,  подобно  миражу,
воскрешаетъ обликъ  какого-то  характернаго существа, которое, можетъ  быть,
жило тутъ много вeковъ назадъ и  постоянно стремится снова облечься плотью и
кровью.
     Быть  можетъ, это существо всегда среди насъ,  и мы.только не замeчаемъ
его. Вeдь  и  звукъ камертона  мы слышимъ  только  тогда, когда онъ касается
дерева и вызываетъ въ немъ ритмичныя колебанiя.
     А,  можетъ  быть, оно только  созданiе фантазiи,  не сознательное  и не
живое, -- созданiе, которое возникаетъ такъ же, какъ по незыблемымъ законамъ
образуется кристаллъ изъ вещества, лишеннаго формы и облика.
     Кто знаетъ?
     Подобно   тому  какъ  въ  душные  жаркiе  дни  въ   воздухe  напряженiе
электричества  достигаетъ  максимальныхъ  предeловъ   и   въ  концe  концовъ
порождаетъ молнiю,  -- такъ и за постояннымъ  накопленiемъ однeхъ и тeхъ  же
мыслей,  отравляющихъ  атмосферу  здeсь,  въ  гетто,  неминуемо  51  долженъ
послeдовать  неожиданный   ихъ   разрядъ,  --  душевный  взрывъ,   выводящiй
сновидeнiя наши на дневной свeтъ и  создающiй -- вмeсто молнiи -- загадочный
призракъ, который своимъ обликомъ, походкой и жестами  неминуемо  воплощаетъ
собою  символъ  массовой психики,  --  если  только мы  правильно  понимаемъ
таинственный языкъ формъ.
     И подобно тому, какъ въ природe различныя явленiя предшествуютъ молнiи,
такъ  и  здeсь  нeкоторыя  страшныя  предзнаменованiя  указываютъ всегда  на
грозное приближенiе  призрака  къ  мiру реальности.  Отвалившаяся штукатурка
старой стeны напоминаетъ намъ фигуру идущаго человeка; въ  морозныхъ узорахъ
на  окнахъ  чудятся   черты  невeдомыхъ  лицъ.  Песокъ   съ  крыши  падаетъ,
повидимому, не такъ, какъ всегда; въ  настроенномъ подозрительно наблюдателe
невольно  рождается  мысль,  что  его сбрасываетъ какой-то  невидимый  духъ,
боящiйся  свeта,  и  тайно  старается  придать  ему   всевозможныя  странныя
очертанiя  и формы. Смотря на однообразное строенiе ткани или  на неровности
кожи, мы ощущаемъ  мучительную  способность замeчать повсюду грозныя, полныя
тайнаго   значенiя  формы,   которыя  въ   сновидeнiяхъ  нашихъ   достигаютъ
исполинскихъ размeровъ.  И  черезъ всe  эти  призрачныя  попытки скопившихся
мыслей  опрокинуть  барьеръ  повседневности,  красной нитью всегда проходитъ
тяжкое сознанiе того, что наше сокровенное "я" истощается умышленно, вопреки
нашей волe, съ одной только цeлью, -- чтобы призракъ могъ стать пластичнымъ,
могъ принять нужный обликъ и форму. 52
     Когда  я  сейчасъ  услыхалъ отъ Перната,  что у  него былъ  человeкъ съ
безбородымъ лицомъ и  косымъ  разрeзомъ  глазъ, передо мной  предсталъ сразу
Големъ, такимъ, какъ я его увидeлъ тогда.
     Онъ точно выросъ передо мной изъ-подъ земли.
     На мгновенiе меня  охватилъ  смутный  страхъ,  что мнe снова предстоитъ
пережить нeчто непостижимое; тотъ-же самый страхъ, который я испыталъ уже въ
раннемъ дeтствe,  когда былъ  свидeтелемъ  первыхъ  туманныхъ предвeстниковъ
появленiя Голема.
     Тому теперь уже  шестьдесятъ  шесть лeтъ.  Это было вечеромъ;  къ  намъ
долженъ былъ  притти въ  гости женихъ моей сестры и окончательно сговориться
насчетъ дня свадьбы.
     Въ этотъ вечеръ мы лили свинецъ, -- ради забавы, -- я смотрeлъ разинувъ
ротъ, и не понималъ, зачeмъ это дeлается, -- въ моемъ неясномъ представленiи
ребенка это связывалось съ Големомъ, о которомъ мнe много разсказывалъ дeдъ,
--  мнe казалось,  что каждую минуту  можетъ раскрыться дверь и  въ  комнату
войдетъ Големъ.
     Сестра моя вылила  ложку  расплавленнаго металла въ чашку  съ  водой  и
весело засмeялась при видe моего возбужденiя.
     Дряхлыми,  дрожащими руками  досталъ дeдъ  блестящiй  кусокъ  свинца  и
поднесъ  его къ свeту. Всe почему-то заволновалось  и громко  заговорили.  Я
хотeлъ подойти поближе, но меня не пустили.
     Впослeдствiи, когда я сталъ  старше, отецъ разсказалъ  мнe, что свинецъ
вылился въ форму  небольшой головы -- необыкновенно отчетливо и ясно. Голова
эта настолько напоминала Голема, что всe пришли въ ужасъ. 53
     Я  часто говорилъ по этому поводу съ архиварiусомъ Шмаей Гиллелемъ; онъ
завeдуетъ храненiемъ  старинныхъ  вещей  въ Старо-новой  синагогe,  --  тамъ
находится между прочимъ и глиняная  фигура, времени царствованiя  императора
Рудольфа. Гиллель изучалъ Каббалу,  и, по его мнeнiю, эта глиняная фигура съ
человeческимъ  обликомъ,  по всей вeроятности, не  что иное,  какъ такое  же
предзнаменованiе,  какимъ  была  тогда  голова  изъ  свинца.  А таинственный
незнакомецъ, расхаживающiй по улицамъ  -- вeроятно, лишь  призрачный образъ,
вызванный къ  жизни  творческой мыслью  того  средневeковаго  раввина еще до
воплощенiя  его въ матерiальную  форму.  Съ  тeхъ поръ,  постоянно  влекомый
стремленiемъ   къ  матерiализацiи,  образъ  этотъ  появляется  вновь  черезъ
опредeленные  промежутки   времени,  при  томъ  же  самомъ  астрологическомъ
расположенiи звeздъ, при которомъ впервые былъ созданъ.
     Покойная  жена  Гиллеля тоже столкнулась лицомъ къ  лицу съ Големомъ  и
тоже,  какъ  я,  словно  остолбенeла,  пока  была  возлe  этого  загадочнаго
существа.
     Она  разсказывала и клятвенно увeряла, что  въ немъ была ея собственная
душа, -- выйдя изъ тeла, она  на  мгновенiе предстала передъ нею и,  принявъ
обликъ другого невeдомаго существа, заглянула ей прямо въ глаза.
     Несмотря  на овладeвшiй  ею въ  эту  минуту паническiй страхъ, ее ни на
мгновенiе не покидала  увeренность въ томъ, что  это существо не  что  иное,
какъ часть ея собственнаго "я". -- -- --
     -- -- -- -- -- --
     "Невeроятно," задумчиво пробормоталъ Прокопъ. 54
     Художникъ Фрисландеръ тоже погрузился въ раздумiе.
     Въ  дверь  постучали,  --  въ  комнату вошла  старая  женщина,  которая
приноситъ мнe по вечерамъ воду и вообще  все, что мнe нужно, -- поставила на
полъ глиняный кувшинъ и молча вышла обратно.
     Мы всe подняли головы, --  осмотрeлись,  точно очнувшись, по сторонамъ,
-- но никто изъ насъ долгое время не  вымолвилъ ни  одного слова. Какъ будто
вслeдъ за старухой въ комнату вошло что-то новое.
     "Да!  Вотъ  у  рыжей Розины тоже  такое  лицо,  отъ котораго  никакъ не
отдeлаешься, -- оно повсюду  такъ  и встаетъ передъ глазами," сказалъ вдругъ
совершенно  неожиданно Цвакъ.  "Эту застывшую, оскаленную улыбку я видeлъ въ
теченiе всей своей жизни. Сначала  у ея бабки, потомъ  у матери! -- У  всeхъ
одно и то же лицо, никакой разницы! И одно и то же имя -- Розина. Какъ будто
одна -- только повторенiе другой!"
     "Развe Розина не дочь старьевщика Аарона Вассертрума?" спросилъ я.
     "Говорятъ", отвeчалъ Цвакъ. -- -- "У Аарона Вассертрума много сыновей и
дочерей, о которыхъ никто  не имeетъ понятiя. Мать Розины тоже не знала, кто
ея  отецъ,  -- да  и  объ  ней  самой  ничего  неизвeстно. Когда  ей  минуло
пятнадцать лeтъ,  она родила  Розину  и  съ тeхъ поръ безслeдно пропала.  Ея
исчезновенiе ставили въ  связь  съ убiйствомъ,  которое, насколько  я помню,
произошло изъ-за нея въ этомъ домe.
     Какъ ея дочь,  такъ и она тогда путалась съ мальчишками. Одинъ изъ нихъ
еще живъ, -- я 55 его часто встрeчаю, -- но какъ его зовутъ, я ужъ не помню.
Другiе вскорe всe умерли, -- по  моему,  это  она ихъ  свела  такъ  рано  въ
могилу. Вообще о томъ времени у меня въ памяти  сохранились только отдeльные
эпизоды, --  и  то  они уже сейчасъ сильно  поблекли. Тутъ,  напримeръ, былъ
тогда какой-то полусумасшедшiй, -- онъ ходилъ по ночамъ изъ кабака въ кабакъ
и за  нeсколько крейцеровъ  вырeзалъ  силуэты изъ черной бумаги. А когда его
напаивали, онъ становился  необыкновенно  грустнымъ: плача и всхлипывая, онъ
вырeзалъ все одинъ и тотъ же женскiй  профиль, -- пока у него на это хватало
бумаги.
     Тогда  я  узналъ,  -- сейчасъ  уже  не  помню  откуда,  --  что онъ еще
мальчикомъ до того влюбился  въ нeкую Розину, -- должно быть,  бабушку нашей
Розины, -- что лишился разсудка.
     Да,  да, судя по  времени, это была именно бабушка нашей Розины." -- --
--
     Цвакъ замолчалъ и откинулся на спинку стула.
     Судьба вращается  въ этомъ домe  по  кругу и  возвращается постоянно къ
одной  и той же точкe,  --  мелькнуло  у меня  въ головe,  и  мнe почему  то
представилась картина,  которую я когда-то видeлъ: кошка, у которой вырeзали
часть мозга, блуждаетъ все время по замкнутому кругу.
     "Ну,  теперь  можно  приняться за голову!"  услышалъ я  вдругъ  громкiй
голосъ художника Фрисландера.
     Онъ  вынулъ  изъ кармана круглый обрубокъ дерева и началъ его вырeзать.
56
     У  меня  смыкались  глаза  отъ  усталости,  и  я  отодвинулъ свой стулъ
подальше отъ свeта.
     Вода для  пунша закипeла въ  котелкe,  и  Iозуа Прокопъ наполнилъ снова
стаканы. Черезъ закрытое  окно еле-еле доносилась веселая музыка, --  она то
совсeмъ  замолкала, то  опять  раздавалась  чуть  слышно,  смотря  по  тому,
подхватывалъ ли ее съ улицы вeтеръ или она не попадала въ его полосу.
     Развe  я не хочу съ ними чокнуться? -- спросилъ  меня  спустя нeкоторое
время художникъ.
     Я не  отвeтилъ, --  у меня настолько исчезло всякое желанiе  двигаться,
что мнe не пришло даже въ голову раскрыть ротъ и сказать что-нибудь.
     Мнe казалось, я сплю,  -- настолько сильно было внутреннее спокойствiе,
овладeвшее  мною. Чтобы убeдиться,  что я  все  таки бодрствую,  я время отъ
времени  бросалъ  взглядъ на блестящiй  ножъ,  которымъ Фрисландеръ  усердно
строгалъ обрубокъ дерева.
     Гдe-то вдали слышался  голосъ  Цвака;  онъ  разсказывалъ  опять  всякiя
странныя   исторiи   о  марiонеткахъ  и  замысловатыя  сказки,  которыя  онъ
придумывалъ для своей кукольной сцены.
     Онъ говорилъ между прочимъ о докторe  Савiоли и  о красивой дамe,  женe
одного аристократа, которая тайкомъ посeщаетъ Савiоли въ его ателье.
     И опять я  увидeлъ передъ собой насмeшливое, торжествующее лицо  Аарона
Вассертрума.
     Я подумалъ, не подeлиться ли  мнe съ Цвакомъ тeмъ, что случилось тогда,
-- но потомъ рeшилъ, что не стоитъ, -- что это не такъ уже важно. Да и кромe
того у меня было ясное чувство, что если 57 я даже и захочу начать говорить,
то все равно не сумeю.
     Неожиданно всe трое сидeвшихъ за столомъ посмотрeли на меня пристально,
и Прокопъ сказалъ громко: "Онъ уснулъ?" -- такъ  громко, что, казалось,  онъ
хочетъ задать этотъ вопросъ мнe самому.
     Они продолжали разговаривать вполголоса, но я понялъ,  что они говорятъ
обо мнe.
     Ножъ Фрисландера  мелькалъ взадъ и впередъ при свeтe лампы, и отраженiе
этого свeта падало мнe прямо въ глаза.
     Мнe послышалось  слово "умалишенный", и я  внимательно  прислушался  къ
тому, что говорилось у стола.
     "Такихъ темъ, какъ  Големъ, не  нужно касаться при Пернатe," сказалъ съ
упрекомъ Iозуа Прокопъ. "Когда онъ вначалe разсказывалъ намъ о книгe Иббуръ,
мы всe  молчали и ни  о  чемъ его не стали разспрашивать. Бьюсь объ закладъ,
что онъ все это видeлъ только во снe."
     Цвакъ  кивнулъ головой:  "Вы совершенно правы. Это  все  равно,  что со
свeчкой  войти  въ  запыленную   комнату,  гдe  потолокъ  и  стeны   покрыты
полусгнившей  обивкой и  гдe  на полу  лежитъ  толстый  слой  сухого  трута;
достаточно заронить искру, какъ разомъ все запылаетъ."
     "Что -- долго пробылъ  Пернатъ въ домe умалишенныхъ? Какъ его  жаль, --
вeдь ему не больше сорока лeтъ!" замeтилъ Фрисландеръ.
     "Не знаю. Я не имeю  ни малeйшаго понятiя, откуда онъ родомъ и чeмъ онъ
прежде  занимался.  Своей стройной фигурой и острой бородкой онъ напоминаетъ
скорeе какого-нибудь 58  стараго французскаго аристократа. Много, много лeтъ
тому  назадъ  одинъ мой знакомый, старый врачъ, просилъ меня принять въ немъ
участiе и подыскать  ему квартиру гдe-нибудь  здeсь, въ этомъ кварталe,  гдe
никто  не  будетъ обращать на  него  никакого  вниманiя  и  не  станетъ  его
разспрашивать о прошломъ."  -- Цвакъ снова тревожно посмотрeлъ  на меня. "Съ
тeхъ поръ онъ и живетъ здeсь, реставрируетъ старинныя вещи, вырeзаетъ  камеи
и довольно  прилично зарабатываетъ.  Для него счастье,  что онъ, повидимому,
совершенно   забылъ  обо  всемъ,   что  связано  съ  его   помeшат