й
рождественскiй подарокъ все еще подлe него, -- я закутался опять въ одeяло.
     И какъ ищейка,  я устремился опять въ  чащу духовныхъ загадокъ, которыя
меня окружали кольцомъ. 86
     Прежде всего я  постарался  вернуться къ тому  моменту  своей жизни,  о
которомъ у  меня сохранились еще воспоминанiя. Только оттуда -- казалось мнe
-- я сумeю  окинуть взглядомъ и тотъ перiодъ жизни, который по странной волe
судьбы былъ окутанъ для меня непроницаемымъ мракомъ.
     Но какъ ни напрягалъ я всe свои силы, я не могъ себя представить иначе,
какъ стоящимъ на уныломъ  дворe нашего дома  и смотрящимъ черезъ арку воротъ
на  лавку  старьевщика  Аарона  Вассертрума,  --  какъ  будто  цeлый  вeкъ я
занимался вырeзанiемъ камей въ этомъ  домe, былъ  всегда  одинаково  старъ и
никогда не зналъ ни дeтства, ни молодости.
     Я хотeлъ было  уже отказаться  отъ своей безнадежной попытки проникнуть
въ закрытые для меня тайники прошлаго, какъ вдругъ съ поразительной ясностью
понялъ, что хотя въ моей памяти широкая дорога событiй и фактовъ и приводитъ
всегда  все  къ одной и той  же  аркe воротъ, -- тeмъ  не менeе  существуетъ
множество крохотныхъ узкихъ  тропинокъ, которыя, навeрное, все  время вились
вдоль  этой  дороги и  на  которыя  я до сихъ поръ  не обращалъ  вниманiя. Я
услышалъ  внутреннiй  голосъ:  "Откуда  у тебя  знанiя,  которыя  даютъ тебe
возможность  влачить  существованiе?  Кто  научилъ  тебя  вырeзать  камеи  и
рисовать?   Читать,  писать,  говорить,  eсть,  ходить,  дышать,  мыслить  и
чувствовать?"
     Тотчасъ  же  послeдовалъ  я   совeту  этого  голоса.  И  систематически
углубился въ свою прежнюю жизнь.
     Я началъ мыслить въ  послeдовательномъ, но обратномъ порядкe: что  было
тогда-то, что 87 предшествовало этому, что было еще раньше и такъ далeе?
     И  снова достигъ я  все  той-же  арки  широкихъ воротъ -- --  ну,  вотъ
теперь!  Да, да, теперь! Прыжокъ въ пустоту, и  я  перескочу  черезъ бездну,
отдeляющую  меня  отъ  забытаго  прошлаго,  --  но тутъ вдругъ  передо  мной
предстала картина,  которую я упустилъ при обратномъ движенiи своихъ мыслей:
Шмая  Гиллель провелъ  рукой по  моимъ глазамъ, --  такъ  же, какъ  онъ  это
сдeлалъ недавно у себя въ комнатe.
     И снова исчезло все. Исчезло даже желанiе продолжать думать.
     Осталось только одно:  я понялъ теперь, что рядъ жизненныхъ фактовъ  не
что иное  какъ  тупикъ,  какимъ бы широкимъ и  легко доступнымъ онъ намъ  ни
казался. Въ утраченную  родину  ведутъ лишь  узкiя, скрытыя  гдe-то ступени.
Разгадка  конечныхъ  тайнъ не въ отвратительныхъ шрамахъ, которые оставляетъ
по себe грубый  рeзецъ внeшней жизни, а въ томъ, что тонкимъ, едва замeтнымъ
штрихомъ остается на нашемъ тeлe.
     Такъ же,  какъ могъ я вернуться  къ днямъ своей юности,  если  бы сталъ
перебирать алфавитъ въ обратномъ порядкe отъ омеги  до альфы, стараясь дойти
до того момента, когда я  началъ учиться, -- такъ могъ бы  проникнуть я и въ
тe дали, что лежатъ по ту сторону всякаго мышленiя.
     Огромное бремя работы, цeлый земной шаръ придавилъ мои плечи. Геркулесъ
тоже одно время носилъ на себe небесный сводъ, -- пришло  мнe  на умъ, --  и
скрытый  смыслъ  легенды  блеснулъ неожиданно предо мной. И  какъ  Геркулесъ
освободился  лишь  хитростью, попросивъ  исполина  88 Атласа:  "Позволь  мнe
обвязать  голову  бичевой, чтобы  отъ  страшнаго  бремени  не  треснулъ  мой
черепъ," -- такъ и я -- можетъ быть -- найду какой-нибудь выходъ изъ тупика.
     Я рeшилъ не довeряться слeпо руководительству своихъ мыслей. Легъ прямо
и закрылъ пальцами глаза  и  уши, чтобы не отвлекаться внeшнимъ чувствомъ  и
заглушить всякую мысль.
     Но воля моя сокрушилась о желeзный, неумолимый  законъ.  Каждую мысль я
могъ отогнать отъ  себя только другой, такою же мыслью; не успeвала  умереть
одна, какъ другая  спeшила уже взгромоздиться на ея трупъ.  Я искалъ убeжища
въ бурномъ потокe своей  крови, -- но мысли  гнались  за  мной  по пятамъ. Я
прятался въ бiенiе своего  сердца,  но черезъ мгновенiе онe настигали меня и
тутъ.
     Снова  пришелъ мнe на помощь  участливый голосъ  Гиллеля. Онъ говорилъ:
"Оставайся на своемъ  пути! Не давай себя увлечь колебанiямъ! Ключъ къ наукe
забвенья у тeхъ нашихъ  братьевъ, что идутъ по пути смерти. Ты же  зачалъ --
отъ духа жизни."
     Передо мной предстала книга Иббуръ. Въ ней ярко горeли  двe буквы: одна
-- исполинская женщина съ пульсомъ,  могучимъ, какъ землетрясенье; другая --
въ безбрежной дали: гермафродитъ  на  перламутровомъ тронe,  въ  коронe  изъ
краснаго дерева.
     И  въ третiй  разъ рука Шмаи Гиллеля  скользнула  по  моимъ  глазамъ. Я
заснулъ.
     -- -- -- -- -- --
     89

--------
СНEГЪ.

     "Дорогой и многоуважаемый мейстеръ Пернатъ!
     Страшно  тороплюсь  и  въ  величайшемъ  страхe  пишу  Вамъ  это письмо.
Пожалуйста, -- уничтожьте  его, какъ  только прочтете,  --  или,  еще лучше,
верните его мнe вмeстe съ конвертомъ. -- Иначе я не буду покойна.
     Не  говорите никому,  что я Вамъ писала. Не  говорите и о томъ, куда Вы
сегодня пойдете!
     Ваше открытое, доброе лицо внушило мнe  такое  довeрiе къ  Вамъ  въ 'ту
минуту' --  (изъ  этого намека на  событiе, свидeтелемъ котораго Вы были, Вы
догадаетесь,  кто  Вамъ пишетъ, --  я боюсь подписать свое имя), -- и  кромe
того еще съ  дeтства  я помню Вашего покойнаго отца, -- все это  заставляетъ
меня обратиться  къ Вамъ, -- можетъ быть, къ единственному человeку, который
еще способенъ помочь мнe.
     Умоляю Васъ притти сегодня въ 5 часовъ вечера въ соборъ на Градчинe.
        Ваша знакомая."
     -- -- -- -- -- --
     Больше четверти часа  сидeлъ  я съ этимъ  письмомъ въ рукахъ. Странное,
благоговeйное  настроенiе, владeвшее мною  со  вчерашняго  вечера,  въ  одно
мгновенiе исчезло, -- разсeялось отъ свeжаго дуновенiя новаго реальнаго дня.
Съ 90 улыбкой,  таящей  въ себe  столько  возможностей,  идетъ  ко  мнe юное
существо, -- дитя новой весны. Душа человeка ищетъ у меня помощи. -- У меня!
Какъ сразу преобразилась вся  моя  комната!  Старинный, рeзной  шкафъ  сталъ
сразу привeтливымъ, а четыре кресла превратились вдругъ въ старичковъ, мирно
сидящихъ вокругъ стола за партiей тарока.
     Мое  время   сразу  наполнилось  содержанiемъ,  --  стало   богатымъ  и
интереснымъ.
     Неужели же засохшее дерево сумeетъ дать еще плодъ?
     Я  почувствовалъ,  какъ меня пронизали живыя силы, спавшiя до сихъ поръ
во   мнe,   --   скрытыя   глубоко   въ   тайникахъ   души,   загроможденныя
повседневностью, -- точно забилъ родникъ изъ-подъ льда, которымъ его сковало
зимой.
     Держа письмо  въ рукахъ,  я былъ убeжденъ,  что  окажу эту  помощь,  --
окажу, чего бы мнe это ни стоило. Эту увeренность  вселяло въ меня ликованiе
всего моего существа.
     Снова и снова перечитывалъ я эти строки: "и кромe того еще съ дeтства я
помню Вашего покойнаго отца -- --  --"; --  у меня  захватило дыханiе. Развe
это  не  обeтованiе:  "Еще  сегодня  ты  войдешь  со  мной  въ  рай?"  Рука,
простирающаяся ко мнe за помощью, сама преподноситъ мнe даръ: воспоминанiе о
прошломъ,  котораго  я  такъ  жажду,  --  она раскроетъ мнe  тайну, поможетъ
поднять завeсу, скрывающую отъ меня мое прошлое.
     "Вашъ покойный отецъ" -- --, какъ  странно  звучатъ  эти слова, когда я
ихъ повторяю!  -- Отецъ! -- На мгновенiе  предстало передо мной  91  усталое
лицо старика,  сидящаго тутъ же на креслe,  -- чужое, совершенно чужое и все
же  страшно знакомое, -- но потомъ вдругъ глаза мои снова прозрeли, и бiенiе
сердца вернуло меня опять къ реальной дeйствительности.
     Испуганно  вскочилъ  я:  не опоздалъ ли?  Посмотрeлъ на  часы, -- нeтъ,
слава Богу, еще только половина пятаго.
     Я зашелъ за перегородку, надeлъ  пальто и шляпу и началъ  спускаться по
лeстницe. Что мнe  сегодня  до зловeщаго шопота  этихъ  темныхъ  угловъ,  до
злобныхъ,  черствыхъ и завистливыхъ  мыслей, что ползутъ постоянно изъ нихъ:
"Мы  не пустимъ  тебя -- ты нашъ, --  мы не хотимъ, чтобъ ты  радовался,  --
здeсь, въ этомъ домe, радости быть не должно!"
     Тонкая  ядовитая  пыль,  что  подымается  изъ  всeхъ  этихъ   угловъ  и
закоулковъ и всегда давитъ мнe грудь, разсeивается сегодня отъ моего  живого
дыханiя.
     На мгновенiе я остановился передъ дверью Гиллеля.
     Войти?
     Но  меня  удержалъ тайный  страхъ. У  меня было сегодня совсeмъ  особое
чувство,  -- сегодня я  не имeю права, не долженъ туда заходить.  Рука жизни
влекла меня неудержимо впередъ, -- скорeе изъ дома. -- -- --
     Улица была бeлой отъ снeга.
     Мнe кажется, многiе со мною здоровались. Я не помню, отвeчалъ ли я имъ.
Я все время нащупывалъ грудь, тутъ ли еще это письмо:
     Отъ него какъ будто исходило тепло. --
     -- -- -- -- -- --
     92
     Я  прошелъ  по аллеe  мимо  фонтана,  на  причудливой рeшеткe  котораго
повисли ледяныя  сосульки, и дальше  черезъ  каменный  мостъ  съ  изваянiями
святыхъ и большой статуей Iоанна Непомука.
     Внизу о быки моста яростно бились воды рeки.
     Какъ  въ  полуснe,  скользнулъ  мой  взглядъ  по  каменной  нишe святой
Луитгарды, -- по занесеннымъ снeгомъ вeкамъ кающейся грeшницы,  по цeпямъ на
ея воздeтыхъ въ молитвe рукахъ.
     Меня поглощали высокiя арки воротъ, мимо меня медленно скользили дворцы
съ  горделивыми, рeзными порталами,  гдe львиныя  головы  держали въ  зубахъ
мeдныя кольца.
     Здeсь тоже повсюду снeгъ, снeгъ. Мягкiй  и бeлый, какъ шкура  огромнаго
бeлаго медвeдя.
     Высокiя,   горделивыя   окна  съ   оледенeвшими,   занесенными  снeгомъ
карнизами, безучастно смотрeли на тучи.
     Я удивлялся, почему столько птицъ летeло по небу.
     Подымаясь  по безчисленнымъ  гранитнымъ ступенямъ на Градчину -- каждая
ступень была шириной въ четыре человeческихъ тeла, -- я забывалъ постепенно,
что позади меня остался большой городъ съ его крышами и балконами.
     -- -- -- -- -- --
     Уже спустились сумерки, когда я пришелъ на пустынную площадь, посрединe
которой возвышался соборъ.
     Откуда-то издалека  слышались въ вечерней тиши нeжные, затерянные звуки
гармонiума. Точно скорбныя слезы лились они здeсь, въ одиночествe. 93
     За  мной затворились  церковныя двери,  -- я услышалъ точно вздохъ  ихъ
мягкой  обивки.  Вокругъ  меня  была  тьма:   только  золотой  алтарь  сiялъ
недвижимымъ  покоемъ  въ  зеленомъ  и голубомъ  отблескe  угасавшаго  свeта,
который проникалъ черезъ цвeтныя стекла  оконъ.  Красные  стеклянные  фонари
брызгали вокругъ тонкими искрами.
     Блеклый ароматъ воска и фимiама.
     Я опускаюсь  на  скамью. Въ этомъ царствe недвижимаго покоя  моя  кровь
какъ-то странно стихаетъ.
     Соборъ  полонъ  жизнью  безъ бiенiя сердца  --  затаеннымъ  терпeливымъ
ожиданiемъ.
     Вeчнымъ сномъ покоятся серебряныя раки съ мощами.
     Чу!  --  Откуда-то  издали еле  слышно донесся  до  моего слуха  глухой
конскiй топотъ -- -- онъ близился -- -- потомъ сразу смолкъ.
     Еще немного -- и легкiй стукъ, какъ  будто захлопнулась дверца  кареты.
-- -- --
     -- -- -- -- -- --
     Ко мнe приблизилось шуршанiе шелковаго платья, -- плеча моего коснулась
нeжная узкая рука женщины.
     "Прошу васъ -- пройдемте  туда, за колонны. Я не въ силахъ здeсь, предъ
алтаремъ, говорить вамъ о томъ, что я должна вамъ сказать."
     Возвышенные,     благоговeйные     образы    стали    вдругъ    трезвой
дeйствительностью. Жизнь сразу захватила меня.
     "Не знаю, какъ и  благодарить  васъ,  мейстеръ Пернатъ,  за то, что  вы
изъ-за меня въ такую погоду пришли въ эту даль."
     94
     Я пробормоталъ въ отвeтъ что-то банальное.
     "--  --  Но я не могла придумать мeста, гдe  мы могли бы быть  въ такой
безопасности, какъ здeсь.  Сюда,  въ  соборъ,  за  нами, навeрное, никто  не
послeдовалъ."
     Я  вынулъ изъ  кармана  письмо и протянулъ  ей.  Она  была  укутана  въ
нарядную шубу, но я по  голосу узналъ,  что это  та самая  дама, которая  въ
страхe предъ Вассертрумомъ вбeжала тогда въ мою комнату на Ганпасгассе. Меня
это нисколько не удивило, -- ни съ кeмъ другимъ я и не ожидалъ встрeтиться.
     Мой взглядъ  былъ  устремленъ  на нее, --  въ полумракe собора ея  лицо
казалось блeднeе, чeмъ было, вeроятно, въ дeйствительности. Отъ красоты ея у
меня захватило дыханiе,  -- я стоялъ, какъ завороженный. Мнe хотeлось упасть
передъ  ней на колeни  и цeловать ей ноги  за то, что ей,  именно ей я  могу
помочь, что за помощью она обратилась ко мнe.
     "Забудьте --  умоляю васъ -- хотя бы пока мы  здeсь съ вами -- забудьте
тотъ случай, когда  вы меня впервые увидeли," шопотомъ сказала она,  "вeдь я
даже не знаю, какъ вы относитесь къ этимъ вещамъ -- --"
     "Я ужъ старикъ, но никогда  еще въ жизни я не  считалъ себя вправe быть
судьей надъ своимъ ближнимъ," -- вотъ все, что я нашелся отвeтить.
     "Благодарю васъ, мейстеръ  Пернатъ,"  сказала она просто  и ласково. "А
теперь выслушайте меня терпeливо,  --  можетъ быть, вы сумeете помочь мнe въ
моемъ безпредeльномъ отчаянiи или, по крайней мeрe, что-нибудь посовeтуете,"
--  Я 95 чувствовалъ,  какъ она  вся трепещетъ  отъ  страха, какъ дрожитъ ея
голосъ.  --  "Тогда  -- въ  ателье -- я съ ужасомъ  вдругъ  поняла,  что это
чудовище за мною слeдитъ. -- Уже  нeсколько мeсяцевъ я замeчала, что куда бы
я ни пошла -- одна ли, съ мужемъ, или съ  ... съ докторомъ Савiоли, -- всюду
передо мной появлялось откуда-то страшное,  преступное  лицо  этого старика.
Его косые  глаза преслeдовали меня наяву и во  снe. Я не знаю, почему онъ за
мною слeдитъ, но тeмъ ужаснeе меня мучитъ по ночамъ отчаянный страхъ: когда,
наконецъ, онъ накинетъ мнe петлю на шею?
     Вначалe  докторъ  Савiоли меня  успокаивалъ:  что вообще можетъ сдeлать
такой  жалкiй  старьевщикъ,  какъ этотъ  Ааронъ Вассертрумъ, --  въ  худшемъ
случаe онъ способенъ на ничтожный шантажъ или что-нибудь въ этомъ родe -- --
Но  самъ  онъ  всегда  почему-то  блeднeлъ,  когда  произносилъ  это  имя. Я
чувствовала: докторъ  Савiоли хочетъ  меня успокоить, -- онъ отъ меня что-то
скрываетъ, -- что-то ужасное, что будетъ стоить жизни ему или мнe.
     Впослeдствiи я узнала все-таки кое-что изъ того,  что онъ отъ меня такъ
упорно  скрывалъ:  старьевщикъ  нeсколько  разъ приходилъ ночью къ  нему  на
квартиру. Я  знаю, я чувствую  всeми  фибрами своего  существа:  происходитъ
что-то,  что медленно стягивается вокругъ  насъ,  какъ петля веревки. -- Что
хочетъ отъ насъ  это чудовище? Почему не можетъ отдeлаться отъ  него докторъ
Савiоли? Нeтъ,  нeтъ,  я  не  въ  силахъ быть больше  безучастной.  Я должна
что-нибудь предпринять, должна -- иначе я скоро сойду съ ума." 96
     Я хотeлъ было ее успокоить, но она не дала мнe договорить до конца.
     "За послeднiе  дни этотъ  страшный кошмаръ  принялъ еще болeе  реальныя
формы. Докторъ  Савiоли неожиданно  захворалъ, -- я его не  вижу  теперь, --
навeщать его я не могу, иначе моя любовь къ нему будетъ сейчасъ же раскрыта;
-- онъ лежитъ въ бреду, -- единственное, что удалось мнe узнать, это то, что
онъ бредитъ о какомъ то чудовищe съ разсeченной верхней губой, -- объ Ааронe
Вассертрумe!
     Я  знаю,  какой  смeлый  человeкъ  докторъ  Савiоли,  --  и  вы  можете
представить  себe, какъ мучительно мнe сознавать, что онъ  безсиленъ сейчасъ
бороться  съ  опасностью, которая и мнe самой  рисуется пока только смутнымъ
кошмаромъ.
     Вы скажете, что я малодушна,  -- почему я открыто не признаюсь въ  моей
любви къ доктору Савiоли, не брошу всего, если дeйствительно его такъ люблю:
все, богатство, честь, репутацiю, все, -- нeтъ, я не могу!" Она закричала, и
своды собора отвeтили  ей гулкимъ эхо.  "Я не могу. У меня вeдь ребенокъ, --
моя дорогая, маленькая, бeлокурая дeвочка! Я не въ силахъ принести въ жертву
ребенка! Неужели вы  думаете, что мой  мужъ  отдастъ  мнe  ее?  --  Мейстеръ
Пернатъ,  вотъ возьмите все это," -- она въ отчаянiи раскрыла свой мeшочекъ,
--  онъ  былъ  до  верху  полонъ  жемчужными нитками  и драгоцeнностями,  --
"отдайте все это  злодeю; я знаю -- онъ алченъ -- пусть  онъ беретъ все, что
есть  у меня, но только  пусть мнe  оставитъ ребенка.  --  Не правда ли, онъ
будетъ молчать? --  Говорите же что-нибудь,  ради  Бога скажите,  что вы мнe
поможете!" 97
     Съ величайшимъ трудомъ удалось мнe хоть  немного успокоить несчастную и
убeдить ее по крайней мeрe сeсть на скамью.
     Я  говорилъ ей все,  что мнe  приходило  на умъ.  Отдeльныя, безсвязныя
фразы.
     Мысли  путались у  меня  въ головe,  --  я самъ едва  понималъ то,  что
говорилъ ей, -- во мнe рождались фантастическiе мысли  и  планы,  но тутъ же
вновь умирали.
     Мой взглядъ  разсeянно скользилъ по раскрашенной статуe монаха въ  нишe
стeны. Я говорилъ  не переставая.  Мало-помалу  черты  статуи преобразились,
ряса превратилась  въ потертое, тонкое пальто съ поднятымъ воротникомъ, -- и
я  увидeлъ молодое лицо съ ввалившимися щеками и съ чахоточнымъ румянцемъ на
нихъ.
     Я не успeлъ еще понять, что  означалъ  этотъ призракъ, какъ передо мной
была  снова статуя  монаха. Мой  пульсъ  бился  бeшенымъ темпомъ. Несчастная
женщина склонилась надъ моею рукой и тихо плакала.
     Я подeлился съ нею той силой, которая владeла мною съ момента полученiя
письма и теперь еще преисполняла все мое существо, -- и скоро замeтилъ, какъ
мало-помалу она успокоилась.
     "Знаете, почему я обратилась именно къ вамъ, мейстеръ Пернатъ?"  начала
она  снова послe продолжительнаго молчанiя. "Изъ-за тeхъ нeсколькихъ  словъ,
которыя  вы мнe когда-то сказали -- и которыхъ  я не могла  позабыть всe эти
долгiе годы -- -- --"
     Долгiе годы? У меня остановилась кровь въ жилахъ. 98
     "-- -- Вы прощались со мной -- я  ужъ  не помню, какъ и почему, я  вeдь
была еще ребенкомъ -- и сказали мнe ласково, но все же такъ грустно:
     'Быть можетъ, такое время никогда не настанетъ,  но все-таки если  вамъ
будетъ когда-нибудь тяжело, вспомните обо мнe. И, быть можетъ, тогда Господь
Богъ дастъ мнe силы  помочь  вамъ.' -- Я быстро отвернулась  тогда и нарочно
уронила свой мячикъ  въ фонтанъ, чтобъ вы не замeтили моихъ слезъ.  Мнe такъ
хотeлось вамъ подарить коралловое  сердечко,  которое  я носила  на  шеe  на
шелковой ленточкe, -- но  было  стыдно, -- я боялась показаться смeшной." --
-- --
     Воспоминанiе!
     -- -- Костлявые пальцы судороги сжали мнe  горло. Передо мною мелькнулъ
неожиданно  и  жутко  призрачный  образъ  точно  изъ далекой забытой страны:
дeвушка  въ  бeломъ платьe и  вокругъ  зеленая  лужайка  парка,  окаймленная
старыми ивами. Я увидалъ ихъ ясно и отчетливо передъ собой.
     Должно быть, я сильно измeнился въ лицe. Я это замeтилъ по поспeшности,
съ которой она продолжала: "Я понимаю, конечно, что ваши слова  были вызваны
только  предстоящей  разлукой,  --  но  для  меня  они  были часто  большимъ
утeшенiемъ, -- я вамъ такъ благодарна за нихъ."
     Изо всeхъ силъ стиснулъ я  зубы и  подавилъ страшную боль,  разрывавшую
мнe сердце.
     Я  понялъ: двери воспоминанiя  закрыты  для меня благодeтельной  рукой.
Мимолетный отблескъ 99 прошлаго  раскрылъ предо мной тайну: любовь, слишкомъ
сильная  для  моего  сердца, на долгiе годы  помрачила  мнe разумъ,  и  ночь
безумiя была тогда цeлебнымъ бальзамомъ для моего больного мозга.
     Мало-помалу мной овладeло спокойствiе и осушило слезы на моихъ глазахъ.
Въ соборe торжественно и серьезно  раздался  звонъ колокола, -- я  нашелъ въ
себe достаточно силъ, чтобы съ привeтливой улыбкой  взглянуть въ  глаза той,
что пришла искать у меня помощи.
     -- -- -- -- -- --
     Снова услышалъ я стукъ захлопнувшейся дверцы  кареты и лошадиный топотъ
вдали.
     -- -- -- -- -- --
     По  снeгу,  отливавшему  голубоватымъ  сiянiемъ  ночи, спустился  я  въ
городъ.
     Фонари  подмигивали  мнe  своими глазами,  а  наваленныя  грудами  елки
говорили о наступающемъ Рождествe, о золотомъ мишурномъ дождe, о серебряныхъ
орeхахъ.
     На площади Ратуши, у статуи Мадонны при мерцанiи свeчей старыя  нищенки
въ большихъ сeрыхъ платкахъ бормотал