нция,
Германия и соседние страны разделили с Иберийским полуостровом духовную,
интеллектуальную, численную и экономическую гегемонию еврейской жизни. На
Востоке - в Византийской империи, Месопотамии, Аравии, Египте, Персии и
даже дальше, а Индии и Китае - продолжали существовать значительные
еврейские общины. Однако не им суждено было сыграть важную роль в
еврейской жизни и в мировой цивилизации.
  Та часть еврейского народа, которая внесла заметный вклад в историю
человечества и наиболее значительный в историю еврейской культуры, была
отныне постоянно связана с Европой - с европейской культурой, с
европейским мировоззрением и, по крайней мере на протяжении многих
поколений, с европейской почвой.

  XVII. НОВОЕ УЧЕНИЕ
1. Тот факт, что в период великого переселения народов, сменивший
классическую эпоху, значительная часть народа смогла перебраться из одного
конца Средиземноморья в другой, отнюдь не был беспримерным или хотя бы
примечательным. Уникальным еврейское переселение является потому, что
евреи сумели принести с собой не только свою религию, но и свою
цивилизацию.
  То, что это оказалось возможным, можно частично объяснить
условиями завоевания сарацинов. Расцвет арабской литературы оказал влияние
на все Средиземноморье от Багдада до Кордовы. Еврейские общины не могли
остаться в стороне от этого интеллектуального движения. Еврейская наука в
то время почти полностью арабиэировалась. Арабский язык использовался даже
и для полурелигиозных целей; арабские методы тщательно изучались; арабским
образцам старательно подражали. Непосредственным результатом арабского
расцвета явилось возрождение литературы у евреев. В поэзии на иврите
зазвучали светские мотивы; согласно литературной моде века составлялись
словари; и так же, как несколькими веками раньше, Филон и александрийские
эллинисты полагали, что Платон сказал последнее слово в человеческом
мышлении, так теперь ученые считали философию Аристотеля, перенятую
арабами у греков, вершиной интеллектуального мышления.
  Бродячие ученые занесли новые идеи а Ан-далузию, где интеллектуальное
возрождение в Х веке при омейядских халифах не могло не отразиться на
еврейских кругах. Поэтому значение мусульманской Испании в еврейской жизни
не ограничивается численностью евреев или их политическим влиянием. Это
была блестящая страница в истории еврейской литературы и мысли.
  2. Хасдай ибн Шапрут был меценатом, под покровительством которого началось
возрождение еврейской культуры и зародилась еврейская интеллектуальная
жизнь в Европе. Он покровительствовал ученым новой школы, таким, как
Менахем бен Сарук из Тортосы, автор первого полного словаря библейского
иврита, или его язвительный соперник Дунаш ибн Лабрат. Оба они были
плодовитыми поэтами, причем Дунаш одним из первых начал писать ивритские
стихи, пользуясь правильными размерами в подражание - скорее
бессознательное, чем преднамеренное - арабской поэзии. Позднее еврейская
поэзия расцвела в Испании так, как никогда и нигде больше за пределами
Палестины. Самуил ибн Нагдела сам, как мы уже видели, был поэтом, хотя и
не самым талантливым. Кроме того, он известен тем, что покровительствовал
Соломону ибн Гвиролю (ибн Габироль) из Малаги (? 1021-1056), "Соловью
благочестия", чьи гимны обогатили синагогальную литературу и чьи
философские сочинения, сохранившиеся в латинском переводе, считались
классическими у средневековых католических учителей, которые и не
подозревали, что их автор еврей.
  В следующем поколении Моисей ибн Эзра (умер ок. 1139 г.) из Гранады
сравнялся с ибн Гвиролем в поэтическом мастерстве и наверное превзошел его
по глубине чувств. Родственник Моисея, Авраам ибн Эзра (1092-1167)
соперничал с ним в разносторонности тематики. Уроженец Толедо, он не мог
спокойно жить на одном месте и бродил по всему свету: из Испании в Италию,
из Италии во Францию, из Франции в Англию, а затем назад в Испанию. Он
стоит в первом ряду еврейских поэтов и авторов гимнов; он писал труды по
грамматике, философии и астрономии, составил классический комментарий к
Библии, в котором заметны те принципы, которые теперь называются Высшей
Критикой.
  Вершиной гуманистической традиции испанского еврейства явился Иуда Галеви
(1086-1141). Врач по профессии, по призванию он был поэтом. Наверно, никто
больше никогда не владел так мастерски языком, на котором уже не говорили.
Ничто еврейское и ничто общечеловеческое не было чуждо его музе: ни
радость дружбы, ни экстаз страсти, ни величие природы, ни тайны религии.
Помимо всего, у него было глубокое чувство к Святой Земле, и его гимны
Сиону равны по своей стройности величайшей любовной лирике мировой
литературы. Следуя по стопам Саадьи-Гаона, поэт написал также философский
труд "Кузари" в форме диалога между еврейским ученым и царем хазар. В ней
автор отстаивал рациональную основу иудаизма. Жизнь Иуды Га-левы была так
же гармонична, как его литературное творчество. Рассказывают, что под
конец жизни он уступил мистическому обаянию своей любимой, которую так
часто воспевал в стихах, и отправился в Святую Землю. Едва увидев
Иерусалим, он в экстазе пал на землю ниц. Проезжавший мимо арабский
всадник направил своего коня прямо на распростертое тело Иуды Галевы, и с
последним дыханием поэт прошептал бессмертные строки своей величайшей оды
Сиону.
  3. Менее яркой, но наверное более важной, чем гуманистическое возрождение,
была пересадка на новую почву того уникального литературного памятника,
который а течение многих веков формировал весь уклад еврейской жизни.
Происхождение талмудической учености в Европе всегда ассоциируется с
романтической историей, рассказанной автором древней хроники. В ней
повествуется, как четыре раввина, собиравшие средства для старинных
академий в Вавилонии, в 972 г. отправились из порта Бари в Южной Италии,
который уже тогда был одним из центров еврейской учености. Судно было
захвачено андалузскими пиратами, и четырех пленников продали в четырех
разных портах, где каждый из них посадил росток еврейской науки. Один из
них, Моисей бен Енох, попал в Кордову, где его выкупила еврейская община.
Однажды он отправился в местную школу. Несмотря на его лохмотья, в нем
сразу признали талант, и он со всеобщего одобрения был поставлен во главе
школы, которая отныне стала центром науки для всего Пиренейского
полуострова. Его сменил его сын Енох, захваченный пиратами вместе с ним, и
они вдвоем сумели перенести в Андалузию метод изучения Талмуда, который до
того был присущ месопотамским школам и который нельзя было передать иначе,
как устным путем.
  Когда в середине XI века из Северной Африки в Испанию переселился Исаак
аль-Фаси (т.е. из города Феса; 1013-1103 гг.) и стал руководителем
знаменитой школы в Лусене, превосходство испанской раввинской учености
закрепилось. Аль-Фаси был признан одним из величайших ученых светил своего
века и своим классическим руководством по Талмуду, в котором были даны
четкие формулировки и все постороннее отброшено, завоевал себе
превосходную репутацию.
  К этому времени и в Италии появились крупные ученые в этой области. Их
крупнейшим литературным памятником был словарь (Арух) Натана Римского (ок.
1090-1100 гг.), современника аль-Фаси. Этот труд, незаменимый и сегодня
для филологов и фольклористов, явился еще одним средством, благодаря
которому наука Палестины и Месопотамии могла стать доступной для Западной
Европы.
  4. Но особенно талмудическая ученость расцвела к северу от Альп и
Пиринеев. Расцвет ее произошел как-то неожиданно. Нам почти ничего не
известно о литературной жизни во франко-германских общинах примерно до
1000-го года. Этот год был зенитом славы некоего Гершома бен Иуды,
уроженца Меца, проведшего большую часть своей жизни в Майнце на Рейне.
Знания этого ученого были столь обширны, что он остался в памяти народа
как "Светоч изгнания". Сохранилось очень мало его работ: лишь гимн в
память преследований евреев в Рейнланде в 1012 году, несколько ответов на
письма и несколько комментариев к Талмуду. Однако он известен как автор
ряда правил (Такканот), направленных на то, чтобы привести еврейскую жизнь
к изменившимся условиям, с которыми евреи столкнулись в Европе. В
частности, одно из правил запрещало северному еврейству многоженство,
которое на практике было давно забыто.
  Школа, основанная Гершомом из Майнца, процветала еще долгие годы. Самым
известным из ее учеников был Соломон бен Исаак из Труа в Шампани,
известный по инициалам его имени как Раши - Рабби Шломо бен Ицхак
(1040-1105). Он учился в Вормсе у ученых, которые сами почерпнули свои
знания у Гершома. В возрасте 25 лет он вернулся на родину, где и
оставался, очевидно, до конца своей жизни. Раши зарабатывал себе на жизнь
виноделием; возможно, у него был свой виноградник. Но большую часть дня
он, как видно, проводил над томами Талмуда. Его имя стало известно в
соседних еврейских центрах. К нему стали приходить письма с просьбой
объяснить то или иное изречение; присылали способных юношей учиться у
него. Не довольствуясь устным объяснением, Раши записывал свои замечания к
каждому трактату, постоянно их совершенствуя. Так возник его знаменитый
комментарий к Вавилонскому Талмуду, который стал компасом в этом
удивительном море знания и вскоре приобрел значение классического
произведения. Популярный комментарий почти ко всей Библии, простой и
грамотный, хотя и не очень глубокий, дополнил его основной труд. В течение
многих веков этот труд служил учебником, по которому еврейские дети
получали первое знакомство с раввинской литературой.
  После смерти великого ученого его труды стали образцом для дальнейшей
литературной деятельности. В свете его комментариев изучали Талмуд,
толковали оставшиеся темными места, выявляли явные противоречия и
примиряли их. Этот материал вошел в серию Дополнений (Тосафот) к уже
имевшемуся, и ученые, составлявшие их, обычно называются тосафистами. Они
жили во всей восточной Франции и на прилегавших территориях, особенно в
Лотарингии и Рейнланде, где в каждом городке был свой небольшой кружок
любознательных учащихся, собиравшихся вокруг известного раввина.
  5. Вершиной средневековой еврейской интеллектуальной жизни явилось
творчество выдающейся личности, в которой соединились гуманизм Испании и
практические устремления северных стран.
  Моисей бен Маймон (1135-1204 гг.), или Моисей Маймонид, родился в Кордове
в семье, издавна славившейся своей ученостью. Ему было всего тринадцать
лет, когда его родной город был захвачен фанатиками аль-мохадами и
еврейская община удалилась в изгнание. После непродолжительного периода
странствий, семья осела в Каире. Здесь Моисей бен Маймон стал домашним
врачом султана Саладина.
  У Рамбама (рабби Моше бен Маймон) был энциклопедический ум - феноменально
развитый, рациональный, исключительно логичный и не выносящий путаницы.
Можно сказать, что он весь традиционный иудаизм, теоретический и
практический, привел в порядок. Еще до приезда в Египет Рамбам начал
составлять на арабском языке свой блестящий комментарий к Мишне,
отличающийся ясностью мысли и четким показом практических моментов вместе
с их теоретической базой. Талмудическая ученость казалась ему
недостаточной, современному еврею нужно было новое практическое пособие; в
его "Мишне Тора" ("Повторение Закона") вся масса традиционного учения была
изложена в методическом и логическом порядке на чистейшем иврите. В то
время широко распространилось мнение о том, что иудаизм, как система,
устарел. В своем "Путеводителе заблудших" ("Море невухим") Рамбам изложил
философию иудаизма, подведя под нее совершенно рациональный базис,
примирив ее с модной философией века и представив некоторые очевидные
несовершенства Библии в новой перспективе, которая казалась ему верной.
Это был его важнейший труд, заложивший основу новой еврейской философии.
Возможно, не все детали сохраняют сейчас свое значение, но сам подход и
манера, в которой этот труд анализирует сложные моменты, навсегда
останутся образцовыми.
  Безграничное восхищение великим египетским ученым не было всеобщим.
Кое-кто опасался, что его "Мишне Тора", написанная явно для простых людей,
окажется, в конце концов, роковой приманкой для людей образованных и
отвлечет их от Талмуда. Кроме того, в ней были пропуски, частью
преднамеренные, частью нечаянные, которые привлекли внимание ученых.
Кое-что из его учения казалось не вполне ортодоксальным. Его "Путеводитель
заблудших" вызвал резкую критику за отказ от буквального понимания
библейского антропоморфизма, за интеллектуализацию дара пророчества, за
рациональное объяснение всех библейских заповедей, за истолкование культа
жертвоприношения как уступки идолопоклонническим склонностям. Еще до
смерти Рамбама над его головой начали собираться тучи. Как только он умер,
разразилась гроза, продолжавшаяся - с перерывами - несколько поколений. В
спорах чувствовалась невиданная дотоле желчность. Знаменитые раввины
предавали друг друга проклятью, обращались за помощью к светским властям.
Ожесточение достигло высшей точки в 1239 году, когда работы Моисея бен
Маймона были выданы недавно возникшему доминиканскому ордену как вредные
для веры, и доминиканцы предали их огню. Разногласия продолжались и позже,
но евреи были так потрясены этим событием, что нападки на Рамбама стихли,
и с тех пор репутация "второго Моисея" была в безопасности.
  6. Центром всех этих споров был Прованс, район, лежавший вдоль
Средиземноморского побережья к северу от Пиренеев, с точки зрения
географической, духовной и языковой являющийся мостом между Францией и
Испанией. Правда, Прованс находился вне сферы культурной жизни Северной
Франции и Германии и по своим гуманистическим и литературным интересам
приближался скорее к южным соседям. Но роль Прованса в истории еврейской
литературы была совершенно особой. Очень большая часть литературы этого
периода была написана не на иврите, а на арабском - международном языке
культуры тогдашнего Средиземноморья. Она смогла стать доступной массам
еврейства лишь в переводах. Важнейшие переводы были выполнены в Провансе,
преимущественно членами семьи Ибн Тиббона, бежавшей сюда от преследований
в Испании. Часто переводчикам приходилось выдумывать новые слова; их стиль
иногда был шероховатым; но они оказали огромную услугу еврейской культуре.
Они переводили также с арабского языка на иврит для своих единоверцев
многочисленные классические философские труды древних и современных
еврейских авторов как оригинальные произведения (например, Аверроэса), так
и переводные (произведения Аристотеля). Известна еще одна семья прованских
переводчиков и ученых - семья Кимхи. Давид Кимхи (ум. в 1235 г.) играл
заметную роль среди либералов в спорах о трудах Маймонида. Он составил
грамматику иврита, по которой учились многие поколения христианских
ученых, а также комментарий к Библии, уступавший в глазах евреев только
комментарию Раши и оказавший большое влияние на христианскую мысль эпохи
реформизма.
  Позднее разные еврейские ученые под покровительством императора Священной
Римской империи Фредерика III, правителя Неаполя и Прованса Роберта
Анжуйского и короля Кастилии Альфонса Мудрого выполнили целую серию
переводов при дворах этих монархов. Таким образом философские и научные
сокровища древней Греции вновь начали проникать в европейский мир, неся с
собой то оживление интереса к возрождению культуры, кульминацией которого
явился Ренессанс.

  XVIII. ПОД ТЕНЬЮ КРЕСТА

  1. В конце XI века христианская Европа была взбудоражена рассказами
вернувшихся из Палестины паломников об осквернении мусульманами святых
мест и их варварском отношении к тем, кто приходил туда на поклонение.
Росло всеобщее негодование. В речи на Клермонском соборе 26 ноября 1095
года папа Урбан II призвал христиан вырвать Святую Землю и ее святыни из
рук неверных. Это было началом крестовых походов, которые на протяжении
двух столетий пытались - с разной степенью успеха - завоевать Палестину и
отдать ее под власть креста. Одновременно это было началом эры
беспрецедентных мучений еврейского народа.
  Коль скоро вспыхивают религиозные страсти, их уже очень трудно бывает
направить в одно русло. Некоторые вожди крестоносцев поклялись, что кровь
Христа будет отмщена кровью евреев. С точки зрения крестоносцев было в
высшей степени нелогично рисковать жизнью в войне с сарацинами и оставлять
не' тронутыми старых закоренелых врагов христианской веры, которые к тому
же могли лишь выгадать от этого святого дела. Первая вспышка ненависти в
Лотарингии, стоившая жизни двадцати двум членам общины города Меца,
предупредила евреев Рейнланда о том, что опасность близка. Третьего мая, в
субботу, отряд под командованием лейнингенского графа Эмико напал на
синагогу в Шпейере. Благодаря сопротивлению, оказанному находившимися в
синагоге евреями, и энергичным мерам, предпринятым епископом, вспышка была
подавлена, но несколько человек при этом погибло.
  В следующий раз крестоносцы были лучше подготовлены, 18-го мая, в
воскресенье, при попустительстве горожан они напали на еврейскую общину
Вормса. Некоторые слабые духом спасли свою жизнь, приняв крещение.
Остальные, за исключением тех, кто нашел убежище в епископском дворце или
покончил собой, были убиты. Спустя неделю сам епископский дворец был
окружен и те, которые искали в нем убежища, были уничтожены. Подобные
сцены повторялись в разных местах во всей долине Рейна. Иногда мы узнаем о
существовании в тот период еврейской общины в том или ином месте только из
рассказа об ее уничтожении крестоносцами. 30 мая погром разразился в
столице Богемии Праге, где евреи жили издавна. Антиеврейская кампания
достигла высшей точки в 1097 году, когда Годфрид Бульонский с основными
силами крестоносцев ворвался в Иерусалим. Крутые улочки Святого Города
были залиты кровью;
всех евреев - раввинов и караимов - крестоносцы загнали в одну синагогу и
подожгли ее. Эта безжалостная резня на долгие века прервала связь евреев с
их прежней столицей.
  2. Эта вспышка ненависти к евреям знаменовала собой начало долгих гонений,
характерных не только для последующих крестовых походов, но продолжавшихся
почти без перерыва вплоть до наших дней. Отныне изменился весь характер и
темп еврейской истории. Мученичество настолько стало повседневным
явлением, что ритуал сухо предписывал короткую молитву, которую следовало
произносить перед смертью "во имя Господа".
  С лета 1096 года в цепи гонений наступил перерыв. Однако в 1146 году
тяжелое положение, в котором очутилось католическое Иерусалимское
королевство, вызвало новый крестовый поход с целью его вызволения. На этот
раз движение было организовано лучше, чем в 1096 г. Опять по
подстрекательству невежественного монаха Радульфа вдоль всего Рейна
прокатилась волна погромов, правда, в меньшем размере. Из Германии зараза
распространилась на север Франции. Эксцессы держались в некоторых рамках
благодаря усилиям настоящего праведника Бернара из Клерва, который был
главным вдохновителем крестового похода, но который настаивал, чтобы не
преследовали евреев.
  Во время III крестового похода зараза антисемитизма проникла в Англию,
которая до того охотно принимала беженцев с континента. 3 сентября 1189
года, во время коронации в Вестминстере Ричарда I, начались волнения,
закончившиеся разграблением лондонского еврейства и убийством многих
невинных. Следующей весной, едва только король пересек Ла-Манш,
отправляясь в поход на Восток, аналогичные погромы прокатились по всей
стране. Норвич, Линн, Данстэбл, Стэмфорд кровью вписали свои имена в книгу
еврейского мученичества. Высшей точки волна достигла в Йорке, где после
первого нападения евреи укрылись в замке и выдержали настоящую осаду. Видя
в конце концов, что возможности спастись нет, они решили по крайней мере
лишить своих врагов радости резни. Под руководством раввина все главы
семей сначала убили своих жен и детей, а затем друг друга. Когда на
следующее утро ворота замка были взлом