ргнуться гонениям
перед своим окончательным триумфом. В результате Шабтай Цви даже в тюрьме
содержался чуть ли не с царской роскошью. Он бросался из одной крайности в
другую, даже отменил пост 9-го ава (тиш'а б'ав), заявив, что отныне этот
день нужно отмечать как величайший праздник - день его рождения.
  В конце концов терпение турецких властей лопнуло, и Шабтая доставили в
Константинополь к султану. Тот предложил Шабтаю выбрать между принятием
ислама и смертью. С малодушием, которое явилось единственной слабой чертой
в этой гармоничной во всем остальном натуре, новоявленный мессия выбрал
первое. Сменив еврейский головкой убор на белую чалму правоверного, он
публично объявил о своей вере в ислам и остался при дворе султана.
  Но самая примечательная часть эпизода последовала потом. Веру в лжемессию
не разрушил даже этот отказ от всего, на чем он прежде стоял. Группы его
преданных приверженцев во всем мире продолжали поддерживать его
притязания. Сам Шабтай (Саббатая) Цви умело поощряя их, продолжая общаться
со своими почитателями и выполнять в их присутствии таинственные обряды.
После смерти Цви в 1676 году многие из его приверженцев, принявших вместе
с ним ислам, перенесли свою приверженность на его предполагаемого сына.
Потомки их, известные вод именем "Домне", вплоть до сегодняшнего дня
проживают в Салониках и некоторых других городах. Внешне они правоверные
мусульмане; но у себя дома они выполняют свои странные мистические обряды,
напоминающие об удивительном эпизоде трехвековой давности.
  В других местах последствия были иными. Бродячие пророки еще долго
проповедовали веру в мессию, отрекшегося от иудаизма. Многих ученых и
благочестивых раввинов подозревали я тайной приверженности, к
саббатианству. Чуть ли не сто лет спустя ученые круги потряс диспут между
равяивбм Яковом Эмденом (ум. в 1776) и Ионатаном Эйбешюцем (ум. в 1764).
Эмдек обвинил Эйбешэца в том, что тот в своих мистических письменных
амулетах ссылался на Шабтая Цви.
  На востоке Европы оставалось много евреев, сохранявших мистическую веру в
скорое пришествие мессии. Во второй половине ХУIII века эта вера нашла
себе подкрепление в лице авантюриста из Подолии Якова Лейбовича Франка,
который объявил себя перевоплощением Шабтая Цви и его потомков. Число
приверженцев нового мессии стало вскоре насчитывать тысячи. Новая секта
была обвинена в распущенности и разврате и исключена из еврейства; съезд
раввинов запретил также юношам до зрелого возраста изучать "Зогар", на
который опирались франкисты. В ответ те объявили войну Талмуду и раввинам
и обратились к местным христианским властям с заявлением, что они признают
догмат Троицы. Результатом явился прямо таки средневековый диспут, после
которого Талмуд был осужден и тысячи его экземпляров публично сожжены. В
конце концов франкисты массой приняли господствующую веру, оказавшись в
Дальнейшем такими же сомнительными христианами, какими прежде были иудеями.
  7. Более отдаленным результатом волны мессианства явилось возникновение
хасидизма. Движение еврейского возрождения в Польше проникло во все слои
общества, пока не затронуло простого бедняка из Подолии Израиля бон
Элиезера (1700-1760). Новый лидер, мистик, обладавший нежной душой и
редким личным обаянием, проповедовал, что благочестие выше учености и что
каждый человек, как бы беден и невежествен он ни был, может приобщиться к
Богу. Умерщвление плоти не дает ничего, лишь экзальтация и полное
самозабвение могут заполнить пропасть между землей и небом. Вместе с тем,
имеются праведники-цадики, которые близки к Всемогущему и вмешательство
которых может иногда изменить даже Его волю.
  Постепенно небольшая кучка учеников, собравшихся вокруг "Владеющего добрым
именем" ("Баал Шем Тов", сокращенно Бешт), как они его называли, выросла и
стала насчитывать много тысяч хасидим (благочестивых). Новое движение
охватило еврейские массы Восточной Европы. Веселью, экстазу и пению во
время молитвы стали придавать большее значение, чем механическому
отправлению литургии. После смерти основателя хасидизма укрепилось
представление о том, что некоторые семьи обладают особыми достоинствами,
которые передаются по наследству от одного цадика (праведника) к другому,
и каждый цадик может служить посредником между людьми и Богом. Дов-Бер из
Межерича (1710-1772) приспособил новое учение ко вкусу более образованных
элементов, среди которых оно начало быстро распространяться. К 1772 году
это движение достигло Литвы, и Вильно стал местом тайных встреч хасидов.
Это вынудило традиционалистов, отвергавших учение хасидов, с одобрения
виленского гаона Элиягу бен Шломо, последнего великого раввина,
предпринять решительные шаги и издать декрет об отлучении от еврейства
всех последователей нового движения. Само собой разумеется, что эта мера
оказалась неэффективной.
  В течение нескольких лет восточноевропейское еврейство разделилось на
хасидим и миснагдим (противники). Однако когда накал борьбы спал, обе
стороны прониклись новым духом. Хасиды признали важность традиционного
порядка вещей, и среди них появились выдающиеся раввины. Миснагды стали
более терпимы, и на их взгляды заметно повлияла мягкая человечность их
бывших противников. Это предотвратило превращение хасидизма в отдельную
секту, и его сторонники, число которых достигло миллиона, остались внутри
еврейской религии. Вместе с тем хасидизм внес в иудаизм новый поэтический
элемент, влияние которого на низшие, более впечатлительные и менее
образованные слои народа, чувствовавшие потребность в мистическом
компоненте в повседневной жизни, закрепилось на века.
  Лжемессианское движение XVII века с его последующими ответвлениями
знаменовало собой конец эпохи. Евреи Запада утратили последние иллюзии. Их
гордость была задета, и они не скоро оправились от удара. Никакой
лжемессия, полагавшийся на сверхъестественные силы, не мог больше добиться
всеобщего признания. В Восточной Европе, где исчезли последние гиганты
талмудической учености, возникла новая разновидность иудаизма, которая
вначале не нуждалась в этой учености. Со всех точек зрения наступил закат
еврейского средневековья.

  XXVII. ПАДЕНИЕ ГЕТТО

  1. Во второй половине XVIII века стали видны трещины в стенах гетто. В тех
странах Западной Европы, где евреи вновь начали селиться в XVII веке,
гетто не вводилось. В Италии условия жизни евреев постепенно улучшались,
за исключением папских государств, где эдикт 1775 года напоминал худшие
времена средневековья. В просвещенных государствах, таких, как Тоскана, не
возникало возражений, если отдельные евреи селились вне гетто, ворота
которых не были плотно заперты, как прежде. Что касается Германии, то и
здесь "Еврейская улица" утратила свое значение. Сыновей привилегированных
евреев начали принимать в университеты и допускать в "благородное"
общество. Евреи в таких городах, как Берлин, стали выдвигаться на передний
план и пользоваться большим влиянием, нежели те, кто по-прежнему жил в
гетто Франкфурта и других городов, где существовали старые еврейские
общины.
  Деятельность Моисея Мендельсона (1729-1786) отразила новое положение
евреев в немецком обществе и в то же время дала ему новый толчок.
  Родившийся в Дессау в типично средневековых условиях, Мендельсон с детства
оттачивал свой ум, штудируя раввинскую литературу. В 1743 году он
отправился в Берлин, где ему пришлось уплатить специальную подать, без
чего евреев не впускали в город.
  Здесь он изучал математику, латынь, познакомился с иностранными языками и
стал вначале учителем, затем бухгалтером и наконец управляющим у богатого
еврея - владельца мануфактуры. В 1761 году он ко всеобщему удивлению
выиграл приз Прусской академии наук за лучший труд на сложную
метафизическую тему. Это тем более примечательно, что одним из двух
претендентов был Иммануил Кант. Эта победа прославила Мендельсона. Его
тепло приняли богатые евреи прусской столицы. Лессинг писал с него образ
героя своей пьесы "Натан Мудрый". Все общины Германии относились к
Мендельсону с почтением. Он без колебаний использовал свое перо для защиты
единоверцев и написал серию безупречных по стилю работ, в которых он,
подобно новому Филону Александрийскому, пытался примирить иудаизм с самыми
модными течениями тогдашней мысли.
  Ободренный успехом, Мендельсон предпринял смелую попытку ввести новые
нормы в духовную и литературную жизнь гетто. Его знаменитое издание
Пятикнижия с отличным немецким переводом и вполне современным комментарием
на древнееврейском языке явилось началом новой эры. В этом труде неуклюжий
еврейско-немецкий диалект, которым все пользовались в быту, был, так
сказать, разделен на свои составные части. С этого перевода началась
литература на идиш, достигшая в течение следующего столетия очень высокого
уровня. Комментарий к Пятикнижию раздвинул прежний талмудический горизонт,
ограничивавший жизнь немецкого еврейства, и дал мощный толчок развитию
новой литературы на иврите. Ученики Мендельсона, сотрудники первого
литературного журнала на иврите Га-Меасеф (Собиратель), прозванные
"меасфим" (множественное число от "меасеф"), развили язык своих предков. С
них началась современная ивритская проза, публицистика и драматургия в
странах Северной Европы. Светская еврейская школа, открывшаяся в Берлине в
1781 году, осуществила на практике педагогические идеи Мендельсона, и его
сотрудник Нафтали Герц Вессели (1725-1805), самый одаренный ивритский поэт
этого периода, вел неустанную пропаганду за то, чтобы эти идеи были
приняты всеми.
  Деятельность Мендельсона вызвала немедленную реакцию в политической сфере.
"Просвещенные деспоты" века понимали, что барьер между евреем и неевреем
вполне преодолим. Правитель Австрии Иосиф II, на которого сильно повлияли
предложения друга Моисея Мендельсона немца Христиана Вильгельма фон Дома
относительно гражданской эмансипации евреев, подал пример остальным. Его
идеи получили полное выражение в его знаменитом "Документе о
веротерпимости" от 2 января 1782 года. Хотя в нем еще не стоит вопрос о
полном уравнении евреев в правах с христианами, в нем говорится о том, что
необходимо постепенно отменить все ограничения, наложенные на евреев, и
следует вовлекать их в жизнь всего населения. Через шесть лет был издан
эдикт, предписывавший каждому еврею взять себе другую подходящую фамилию,
вместо библейского отчества, которым обычно обходились евреи. Были
назначены специальные комиссия для надзора за этой процедурой. Если
кто-либо колебался или возражал, немедленно придумывалась для него и
регистрировалась какая-нибудь фамилия, часто намеренно смешная, которую
потомки его носят до сих пор. Эти реформы были особенно важны в связи с
тем, что после раздела Польши в 1772 году, когда Галиция отошла к Австрии,
число еврейских подданных императора резко выросло.
  Австрийскому примеру последовали в остальных странах. В 1784 году в
Эльзасе Людовик XVI отменил "пошлину на парнокопытных", которую взимали на
каждой таможне с еврея, как за скот. Спустя несколько месяцев он же издал
эдикт, покончивший с еще некоторыми ограничениями для евреев. В Тоскане
реформы великого герцога Леопольда II коснулись и евреев, хотя и не все
ограничения были сняты.
  2. Как раз во время этих благородных начинаний, в 1789 году, вспыхнула
французская революция. Естественным следствием Декларации прав человека и
гражданина явилось предоставление евреям тех же прав, что и всем прочим
гражданам. Однако евреев так долго считали особой расой, что, несмотря на
нетерпеливые требования ораторов-демагогов, вроде аббата Грегуара, прошло
немало месяцев, прежде чем эта элементарная логика получила всеобщую
поддержку. Португальские евреи из Байонны и Бордо, а вслед за ними евреи
бывших папских государств, считавшие себя еврейской аристократией,
получили уравнение в правах 28 января 1790 года, но оно не коснулось
огромной большинства евреев, проживавших в Эльзасе, относительно которых
велись длительные дискуссии. В конце концов на одном из последних
заседаний Французской национальной ассамблеи, незадолго до ее роспуска,
депутат Дюпор неожиданно поставил вопрос на голосование. Его предложение
было принято почти без возражений. Впервые в новой истории Европы евреи
формально стали равноправными гражданами той страны, в которой они
родились.
  В последующий период везде, где появлялась армия молодой Франции, она
приносила с собой новый принцип равноправия всех людей и, следовательно,
эмансипацию евреев. В Голландии полные права гражданства были
предоставлены евреям 2 сентября 1796 года под давлением французского
консула, и на следующий год, наверное, впервые в истории, евреи были
избраны членами законодательного собрания.
  Гораздо более драматическими были события в Италии. Здесь как только
французские республиканские войска вступали в город, они разрушали ворота
гетто и предлагали евреям выйти в большой мир, чтобы пользоваться всеми
правами человека. В Венеции ворота гетто были сожжены при всеобщем
ликовании 10 июля 1797 года. В Риме с гетто было покончено в феврале 1798
года. Повсюду евреи входили в новые муниципалитеты и допускались даже в
национальную гвардию.
  Аналогичным, хотя несколько более медленным, был ход событий в Германии. В
Рейнлан-де, как и в Италии, эмансипация пришла вместе с первой вспышкой
энтузиазма, вызванного появлением французских войск. То же самое
происходило в тех частях страны, которые попадали под французское влияние
в ходе войны. В Вестфальском королевстве, созданном под властью Жерома
Бонапарта в 1807 году, евреи вскоре получили такое же равноправие, каким
они пользовались во Франции. Во Франкфурте ограничения для евреев были
сняты в 1811 году после уплаты очень большой компенсации взамен ежегодного
налога, взимавшегося прежде. Ганзейские города после присоединения к
Франции также предоставили своим евреям равноправие. В остальных
германских государствах, оказавшихся под французским влиянием, евреи
получили частичную эмансипацию.
  Даже в Пруссии, еврейское население которой сильно выросло в результате
второго и третьего разделов Польши в 1793 и 1795 годах, после французской
революции положение евреев заметно улучшилось. В 1812 году в ходе
национального сплочения, предшествовавшего Освободительной войне, евреи
получили полную эмансипацию. Лишь правительственные учреждения были еще
для них закрыты. Единственным крупным государством, где еще сохранялись
старые порядки, была Австрия, где даже реформы Иосифа II остались при его
преемниках мертвой буквой.
  3. Что касается евреев собственно Французской империи, то тут
организационный талант Наполеона Бонапарта привел к ряду важных реформ.
Когда Наполеон, с триумфом возвращавшийся после Аустерлицкой кампании,
проезжал через Страсбург, население Эльзаса обратилось к нему с жалобами
на евреев, которым оно приписывало все свои беды. В результате Наполеон
решил созвать представительное собрание, которое бы четко определило
положение евреев в современном государстве и возродило "гражданскую
мораль, утраченную за долгие века униженного положения". Другой правитель
ограничился бы съездом раввинов, но Наполеон не мог ограничиться меньшим,
чем возрождение древнего Сангедрина (Синедриона), который вот уже
пятнадцать веков был лишь воспоминанием.
  В июле 1806 года в Париже было созвано предварительное собрание нотаблей -
именитых евреев. Нечего и говорить, что оно дало удовлетворительные, даже
раболепные ответы на все 12 вопросов, предложенных ему. Немедленно вслед
за закрытием его заседаний в феврале следующего года был созван точно
скопированный с древнего палестинского образца Сангедрин, который должен
был дать религиозную санкцию решениям предварительного собрания. После
семи заседаний, посвященных, главным образом, формальным вопросам,
Сангедрин без всякой дискуссии проголосовал за предложения собрания
нотаблей и принял их в качестве законов. Сущность заключалась в том, что
евреи должны считать страну, в которой они родились, своей родиной и
обязаны защищать ее. На эти резюме императорских идеалов собравшиеся
ответили совершенно в наполеоновском стиле, вскочив как один человек и
воскликнув: "До самой смерти!" Остальные пункты включали осуждение
ростовщичества и полное признание евреями государственных законов о браке.
  Таким образом, вопрос, связанный с законом о евреях, был решен. Тот же
гений, который создал Кодекс Наполеона, теперь с той же тщательностью
занялся реорганизацией еврейских общин империи. Согласно приказу,
подписанному в 1808 году, каждый департамент, насчитывавший свыше двух
тысяч евреев, должен был создать свою "консисторию", в которую должны были
входить представители религии и закона. В Париже был создан центральный
комитет из трех главных раввинов и двух юристов, который осуществлял общий
контроль за деятельностью местных организаций. Таким образом была создана
четкая иерархия французского еврейства, сохранившаяся до сих пор.
  Каковы бы ни были достоинства и недостатки наполеоновского Сангедрина и
последующей реорганизации общин, о которой с веским основанием говорят,
что она направила французское еврейство по пути ассимиляции, нет никакого
сомнения в том, что это был отличный дипломатический шаг, поразивший
воображение евреев далеко за пределами французской империи. После
вторжения в Польщу Наполеон неожиданно для себя получил большую поддержку
от местных евреев в лапсердаках и с пейсами, которые помогали его войскам,
чем только могли. "Мне Сангедрин во всяком случае полезен", - сказал по
этому поводу Наполеон. Но симпатии евреев были не в силах предотвратить
катастрофу, и падение Первой империи при разгроме, последовавшем за
отступлением от Москвы, опять бросило европейское еврейство в бурлящий
котел.

  КНИГА V НОВАЯ ЭРА (1815-1935 гг.)

  XXVIII. РЕВОЛЮЦИИ И ЭМАНСИПАЦИЯ

  1. Представители европейских держав, собравшиеся в Вене в 1814-15 годах, в
течение многих месяцев пытались укрепить политический строй, который
потрясла Великая французская революция. Даже евреи впервые в истории
дипломатии прислали на переговоры своих наблюдателей, поскольку было
очевидно, что будут затронуты и их интересы. Предложение утвердить их в
правах, которые они получили во время французского господства, получило
поддержку большинства. Была сделана попытка ввести в новой Германской
конфедерации единообразную либеральную политику, подобную той, которую с
1812 года проводила Пруссия. В принятый германскими правительствами Акт о
конфедерации был включен пункт о том, что евреи должны по-прежнему
пользоваться всеми правами, которые были им предоставлены в разных
государствах, пока их положение не будет урегулировано новым
законодательством. Однако реакционеры предложили несколько иную редакцию:
"разными государствами" вместо "в разных государствах". Тем самым этот
пункт терял свое значение, поскольку государство, подписавшее Акт, могло
потом заявить, что уравнение в правах, предоставленное ранее под
иностранным давлением, не обязывает его.
  Тем самым оказались открытыми ворота для реакции. В течение следующего
десятилетия международное значение приобрел вопрос о статусе евреев во
вновь организованных вольных городах. Бремен и Любек зашли так далеко, что
изгнали евреев, поселившихся там в последние годы. В остальных
государствах положение было различным: от почти полной эмансипации до
сегрегации в средневековом духе. Целые районы, включая некоторые
крупнейшие города страны, категорически отказались допустить евреев на
постоянное жительство.
  В Италии реакция проявилась еще заметнее. Повсюду произошел возврат к
мрачной системе XVIII века. В мелких государствах, подчиненных Ватикану,
была сделана попытка вновь ввести систему гетто во всех деталях вплоть до
ношения отличительного знака. Во многих городах были восстановлены ворота
гетто, сожженные при первой вспышке революционного энтузиазма в 1797 году.
  В 1819 году по всей Германии произошли кровавые антиеврейские эксцессы,
сопровождавшиеся д