икими возгласами "Хеп! Хеп!" ("Хеп" - начальные буквы
латинского выражения - "Иерусалим погиб"; это восклицание стало
традиционным антиеврейским лозунгом еще во времена крестовых походов).
Некоторые многообещающие молодые евреи, такие, как Людвиг Берне и Генрих
Гейне, отчаявшись пробить себе дорогу во враждебном мире, приняли
крещение, однако пронесли через всю свою жизнь тоску по родному народу.
  Как бы крута ни была реакция, в большинстве мест все же заметно было
тонкое различие между старым и новым режимом. До конца XVIII века
ограничения, распространявшиеся на евреев, были всеобщими, и любые
возможности являлись исключениями. Теперь возможности были достаточно
широки, хотя и несколько скованы ограничениями. Еврей уже не был низшим
существом, отличавшимся от прочих людей одеждой, языком, занятиями,
интересами. Он глотнул вольного воздуха большого мира, он узнал, что
значит быть на равной ноге с остальным человечеством, он достиг по крайней
мере статуса человека, и ему оставалось лишь добиться статуса гражданина.
  В своем лишении гражданских прав евреи не были одиноки: это был период
всеобщей реакции. В предшествующий период Европа познакомилась с
конституционным правлением, и установление парламентарного режима казалось
панацеей от всех зол и являлось целью всех либеральных устремлений.
Эмансипация евреев была бы неполной без распространения на них всех
конституционных прав. Поэтому евреи Центральной Европы всем сердцем вошли
в революционные движения девятнадцатого века, которые в конце концов
привели к разрушению старого строя и установлению конституционных форм
правления от Балтики до Средиземного моря и от Дуная до Рейна; как они и
ожидали, триумф конституционализма всюду сопровождался эмансипацией евреев.
  2. В Германии борьба за права евреев вступила в новую фазу в 1830 году,
когда ее возглавил Габриэль Риссер, блестящий оратор и организатор, один
из руководителей конституционной партии в стране. Благодаря ему
эмансипация евреев стала одним из пунктов платформы германского
либерализма. Прогресс шел очень медленно, но направление было выбрано
безошибочно. В 1833 году полное гражданское равноправие получили евреи
Касселя. Этому примеру последовал Брауншвейг, а в 1847 году - Пруссия.
Евреи во всей Германии активно участвовали в революционной волне 1848
года, веря, что успех революции принесет им полную эмансипацию. Во время
последовавшей затем волны реформ одно государство за другим принимали
либеральную конституцию, и повсюду в кодексы включался пункт, устранявший
ограничения для евреев. Почти одновременно австрийский и венгерский
парламенты (последний учитывал, что в армии Кошута сражался еврейский
полк) высказались за эмансипацию евреев.
  Затем опять последовал период реакции, когда новые конституции либо
отменялись, либо с ними просто не считались. Правда, недавно завоеванные
евреями права обычно сохранялись, но в сильно урезанном виде. В
большинстве случаев они оставались в сводах законов и в сердцах
либеральных лидеров как неразрывная часть конституционной системы, и когда
период реакции прошел, эти права вновь оказались в силе. В Бадене полная и
окончательная эмансипация евреев наступила в 1862 году, в Саксонии - в
1868, в Австрии и Венгрии - в 1867 году. В 1869 году был создан
Северо-Германский союз, и был принят пункт, отменявший любые ограничения,
связанные с религиозными взглядами. Этот же принцип вошел в конституцию
Германской империи 1871 года и тем самым распространился на те немногие
провинции, которые еще отставали в этом отношении. Так завершилось
движение за эмансипацию евреев в Германии, начавшееся, когда Моисей
Мендельсон был принят в берлинском обществе.
  Процесс эмансипации евреев развивался параллельно во всей Европе. Франция
никогда не знала возврата к старой системе репрессий. После 1830 года
иудаизм, как и все прочие религии, стал пользоваться поддержкой
государства. Аналогичное положение было в Голландии и Бельгии. В Дании
евреи получили основные права в 1814 году, были допущены к службе в
муниципалитете в 1837 году и достигли полной эмансипации в 1849 году. В
Швейцарии даже в середине XIX века нетерпимость была так сильна, что
большинство кантонов не допускало на свою территорию евреев даже временно.
Это мракобесие вызвало дипломатическую борьбу, длившуюся долгие годы,
поскольку ни Англия, ни Франция, ни Америка не были склонны подписывать
какое-нибудь соглашение со страной, в значительной части которой их
еврейские подданные не смогут жить или торговать. Однако постепенно и
здесь политика становилась более либеральной, пока в 1886 году не были
отменены последние ограничения.
  На разных фазах итальянского освободительного движения евреи играли
исключительно важную роль. Римская республика при Мадзини, Венецианская
республика при Манине (который сам был еврейского происхождения),
различные мероприятия Гарибальди пропорционально больше были обязаны
евреям, чем какой-либо иной части итальянского народа. В 1848 году
либеральное правительство Сардинии, которое возглавляло борьбу за
объединение Италии, предоставило гражданские права своим еврейским
подданным. Эта мера, закрепленная последующим законодательством, явилась
одним из немногих долговечных плодов итальянского "Года революции". С
расширением Сардинии уравнение евреев в правах распространялось все шире:
Ломбардия, Тоскана, Венеция, Папские государства были по очереди
присоединены к владениям Савойской династии, и всюду автоматически
отменялись ограничения для евреев. Наконец в 1870 году революционерами был
захвачен Рим и превращен в столицу объединенной Италии. Наступил конец
рабству, длившемуся 315 лет, и старейший еврейский центр западного мира
увидел новую жизнь.
  Если в Англии прогресс шел несколько медленнее, то причину этого следует
искать в том, что сами антиеврейские ограничения были незначительны.
Социальная эмансипация евреев была здесь полной чуть ли не с самого
начала. Евреи жили где хотели, могли заниматься любым делом и свободно
общались с нееврейским населением. Правда, народ не был лишен
предрассудков, и когда в 1753 году был принят закон для облегчения
натурализации евреев-иностранцев (так наз. "Еврейский билль"), агитация
против него разрослась до таких размеров, что вскоре он был отменен.
  В 1829 году, после победы в Англии движения за эмансипацию кгтоликов,
началась агитация за аналогичный закон для евреев. При втором чтении в
1833 году законопроект был принят палатой общин, но лорды каждый раз с
монотонной регулярностью отвергали его на своих заседаниях. Тем временем
евреи получили доступ к должности адвоката (1820), шерифа (1835), к
слумжбе в иных муниципальных учреждениях (1845). Один или два выдающихся
деятеля были возведены в рыцарское достоинство. Бенджамин Дизраэли,
крещеный еврей, гордившийся своим народом (что он не упускал случая
подчеркнуть), достиг руководящего положения в партии тори. Мелкие
ограничения были сняты "Биллем о свободе религиозных убеждений" в 1846
году, после чего английские евреи могли пожаловаться лишь на одно: они
по-прежнему не допускались в парламент.
  Начиная с 1847 года избиратели лондонского Сити регулярно посылали в
Вестминстер в качестве своего представителя барона Лиокеля де Ротшильда,
но противодействие лордов препятствовало принятию закона, который позволил
бы ему занять свое место в парламенте. Наконец в 1858 году был достигнут
компромисс, и каждая палата смогла установить свою форму присяги. Спустя
27 лет сын главного героя этой борьбы получил титул лорда Ротшильда и стал
первым иудеем-пэром Англии. Естественно, ему уже не препятствовали занять
свое место в палате лордов.
  3. В Восточной Европе прогресс шел еще медленнее. С самого начала своей
истории Россия была наименее терпимой из европейских стран. В период
зарождения царской власти в ХУ-ХУ1 веках среди некоторой части населения
вдруг широко распространилось движение за обращение в иудаизм, но оно было
жестоко подавлено. Правители XVII века, как, например, Петр I, были
настроены не столь резко, но у правивших после него императриц была по
крайней мере одна общая черта - фанатизм. Екатерина I в 1727 году, Анна в
1739 и Елизавета в 1742 году издавали указы об изгнании евреев из
Малороссии. Однако в результате разделов Польши (1772, 1793, 1795 годы)
большая часть этой несчастной страны оказалась в русских руках. Таким
образом получилось, что европейская страна, наименее склонная принимать
евреев, теперь стала управлять большей частью еврейского народа, которая
по численности равнялась, а то и превосходила еврейское население всех
прочих стран вместе взятых.
  Павел I (1796-1801) и Александр I (1801-1825), похоже, имели в виду в
самом деле со временем предоставить евреям равноправие. Они всячески
поощряли ремесла и земледелие, в ограниченном числе допускали евреев в
официальные учреждения, содействовали открытию еврейских школ, проникнутых
"современным" духом. Целью всего этого было облегчить смешение евреев с
остальным населением, но те, для кого предназначались эти реформы, не
склонны были тогда ассимилироваться при таких обстоятельствах.
  В последние годы правления Александра I его либерализм сменился
реакционной паникой, продолжавшейся и при его преемнике Николае I
(1825-1855). Напуганный недавними событиями в соседних странах, новый царь
постарался изолировать свою страну от остального мира и помешать
проникновению в Россию западных институтов, западных идеалов и, в первую
очередь, западного либерализма. То, что больше всех при этом должны были
пострадать евреи, было ясно заранее. Обращение, которому подвергались
евреи, и особые указы имели целью сломить их дух,
Из всех законов и постановлений относительно евреев, изданных в России с
1649 по 1881 год, не менее половины (всего 600!) относятся к этому
царствованию. Императорский указ 1827 года впервые в истории распространил
на евреев воинскую повинность, причем срок службы длился 25 лет; служба
начиналась й.12, а иногда и с 8 лет. Но и эта безжалостная мера не
достигла своей цели, и упорство, проявленное некоторыми несчастными детьми
- кантонистами, - составляет трагическую главу в истории еврейских
страданий. "Положение о евреях" от 1835 года еще более сузило черту
оседлости. Евреи были изгнаны из всех деревень на расстоянии до 50 верст
от западной границы. Было запрещено строить синагоги вблизи церквей,
установлена строгая цензура над всеми еврейскими книгами. Позже евреи были
изгнаны из городов и деревень пограничных районов. Был установлен особый
налог на кошерное мясо и даже на свечи, зажигавшиеся в пятницу вечером.
  Со вступлением на престол Александра II (1858-1881), казалось, началась
новая эра. Была отброшена старая идея недопущения всего иностранного и
сделана попытка направить страну по западному пути промышленного развития.
Особые правила призыва евреев на воинскую службу были отменены. Богатые
торговцы, механики и лица с университетским образованием могли селиться в
любом месте империи. Евреи были допущены к занятиям адвокатурой. Это было,
конечно, не много, но моральный эффект оказался весьма значительным.
Российское общество в целом начало относиться к евреям более терпимо.
Процесс руссификации, не навязываемый более сверху так явно, становился
более быстрым. И если положение евреев было еще далеко от статуса их
единоверцев в Западной Европе, то нельзя забывать, что идея
конституционной монархии и парламентарного строя едва только начала
проникать в Российскую империю. В те либеральные дни мало кто сомневался в
том, что дело идет к полной эмансипации и что русские евреи будут
пользоваться теми же возможностями, правами и привилегиями, как все прочие
граждане страны и свободные люди во всем мире. Процесс был нелегкий, но
всем было ясно, что это лишь вопрос времени.
  4. Одним из факторов, делавших эмансипацию евреев неизбежной, была та
важная роль, которую отдельные евреи стали играть в новой экономической и
интеллектуальной жизни. В мире финансов доминировал дом Ротшильдов. Но это
была лишь одна из многих семей, достигших важнейшего положения в этой
сфере (достаточно упомянуть семьи Перейра, Гольдшмид, Сасун). Евреи вошли
во все отрасли торговли и промышленности, в некоторых из них (например, в
портняжном деле) они преобладали. Аналогичные условия сложились в
профессиональной деятельности и в общественной жизни; не было такой сферы,
куда бы не проникли евреи и где бы они не отличились. Во всех странах к
концу XIX века имелись выдающиеся евреи - государственные деятели,
писатели, артисты, музыканты, учителя, ученые, врачи, философы,
драматурги, военные. Падение гетто с удивительной быстротой повлияло на
изменение внешнего вида евреев. Исчезла прежняя сутуловатость, хрупкая
комплекция перестала быть всеобщим явлением, на несколько сантиметров
увеличился средний рост.
  Эпоха, когда еврейская наука ограничивалась изучением и составлением
стандартных раввинских текстов, осталась позади. Как еврей, выйдя из стен
гетто, расширил круг своих интересов до общечеловеческих, так и еврейская
наука должна была выйти из своей изоляции. Путь указал Моисей Мендельсон
своим переводом Библии. Когда прусское правительство попыталось наложить
запрет на чтение проповедей в синагогах на разговорном языке, посчитав это
за нововведение, простой учитель Леопольд Цунц опубликовал работу
"Проповеди у евреев" (1832), в которой он показал, что обращение к народу
на языке данной страны является обычаем незапамятной древности. Эта книга
до сих пор остается кладезем еврейских знаний. Но еще более важна она была
как попытка применить современные критические методы и нормы к изучению
проблем древней еврейской литературы. Ей обязано своим началом научное
изучение иудаизма.
  Не довольствуясь этим, Цунц посвятил ряд книг исследованиям в области
еврейской литургии и синагогальной поэзии. Он нашел себе достойных
последователей: лучший еврейский библиограф Мориц Штейншнейдер обследовал
богатства еврейских библиотек, своими каталогами и статьями сделал их
доступными ученому миру и продемонстрировал, сколь многим западная
культура обязана еврейским переводчикам средневековья; первая со времен
Библии история евреев, если не считать одной-двух средневековых хроник и
примитивных протестантских попыток, была составлена Исааком Марком Иостом
и напечатана в двадцатых годах XIX века; ее превзошел капитальный труд
Генриха Греца, опирающийся на оригинальные источники на самых различных
языках, который сохраняет свое значение до сего дня.
  Вне территории Германии, хотя и в пределах Австрийской империи, иврит
продолжал служить языком еврейской науки, однако методы ее стали более
современными. Галицийский еврей Нахман Крохмал в своем "Руководстве для
заблудших нашего времени" попытался сформулировать философию еврейской
истории, которую он представлял себе по Гегелю как ряд волн подъема и
упадка, точно отражающих все главные тенденции мира. Соломон Рапопорт в
серии глубоких очерков воссоздал образы и события талмудической и
послеталмудической эпох. В Северной Италии Самуэль Давид Луццато из Падуи,
собиратель и ученый широкого диапазона, вместе с Исааком Самуэлем Редджо
из Гориции привели древние традиции итальянокой еврейской культуры в
соответствие с новыми концепциями, появившимися в Германии. Родившиеся или
учившиеся в Германии ученые принесли с собой идеи немецкой "еврейской
науки" в Париж, Лондон и другие центры, хотя еще долго эти идеи оставались
достоянием преимущественно германоязычного мира. Лабораториями новой науки
явились различные теологические семинарии, вполне современные по методам и
целям, которые возникли в этот период. Первая такая семинария была создана
в 1829 году в Падуе; вскоре они появились чуть ли не в каждой крупной
стране.
  Даже в России шло интеллектуальное возрождение или, скорее, перестройка.
Правда, здесь характер ее был совершенно иной. В то время, как среди
просвещенных еврейских слоев на Западе возрождение приняло форму
ознакомления европейских кругов с модернизованной еврейской наукой через
посредство местного (преимущественно немецкого) языка, в Восточной Европе
возрождение заключалось во внедрении светской литературы в еврейские круги
с помощью древнееврейского языка. Это движение называлось "гаскала"
("просвещение"). Деятельность немецких "меасфим" вызвала эхо симпатии в
Восточной Европе, и появилось множество подражаний журналу. Преданные
своему делу литераторы приступили к составлению книг, с помощью которых
они надеялись пересадить европейскую культуру на почву иврита. На языке,
который прежде считался исключительно "святым", стали публиковаться
очерки, стихи, брошюры, научные труды, даже романы.
  Гибкий иврит смог выйти за пределы чисто схоластической сферы и
высокопарной раввинской фразеологии. Была заложена основа для культурного
возрождения, которое приняло в дальнейшем внушительные размеры.
  В качестве иллюстрации достаточно назвать несколько имен: отец движения
Ицхак Левинзон - эссеист и философ; Иегуда Гордон - первый современный
поэт на иврите; Авраам Мапу - основатель ивритского романа;
Перец Смоленский - возглавивший неудавшийся бунт против того, что он
считал мракобесием. Параллельно с возрождением иврита, но чуть позже его,
зародилась литература на идиш, давшая несколько действительно гениальных
поэтов и прозаиков, отразивших в своем творчестве жизнь евреев в русской
"черте оседлости". Лучшими из них были Соломон Абрамович, известный под
псевдонимом Менделе Мойхер Сфорим (Менделе книгоноша), и великий еврейский
юморист Шолом Рабинович (Шалом-Алейхем).
  5. Тенденция к модернизации не обошла стороной и духовную жизнь.
Традиционные религиозные обряды, которые начали складываться свыше двух
тысяч лет назад, легко подошли к духу гетто, но для поколения, всеми
силами старавшегося войти в европейский образ жизни, они казались
неподходящими. Поэтому параллельно с еврейской эмансипацией шло движение
за религиозную реформу. Возглавил его Израэль Якобсон (1768-1828),
финансист короля Вестфалии Жерома Бонапарта и президент созданной им
консисториальной организации. В 1801 году в Зеезене близ Гарца Якобсон
открыл школу-интернат, где еврейские и христианские дети воспитывались на
принципах взаимного уважения и дружбы. В 1810 году он открыл синагогу, в
которой был установлен орган, молитвы читали на древнееврейском и немецком
языках и проводили конфирмацию юношей и девушек.
  С падением Вестфальского королества все эти нововведения автоматически
прекратились, и Якобсон перебрался в Берлин. Здесь он и Якоб Герц Вер,
отец композитора Мейер-бера, организовали в своих домах богослужение
по-новому. Однако реакционное прусское правительство в принципе было
против всего нового и запретило эти частные богослужения. Один из молодых
людей, посещавших эти службы, Эдуард Клей вскоре возглавил еврейскую школу
в Гамбурге, где вокруг него собрался кружок лиц с такими же взглядами. Так
была основана первая реформистская синагога (1818). Был выпущен новый
молитвенник, содержавший ряд изменений.
  Постепенно реформисты стали занимать все более отличную позицию во многих
вопросах религиозной доктрины, ритуала и обрядов. То, что началось как
движение за поверхностную реформу синагогального богослужения,
превратилось в бунт против традиционных форм и против талмудического
иудаизма в целом. Старый ритуал был ими отброшен, отвергнута вся
раввинская структура. Вместо мессианской идеи в старом смысле, возникла
новая концепция "миссии Израиля", которая мирилась с жизнью в диаспоре.
Реформа нашла себе защитников среди ученых, таких, как Самуэль Гольдгейм,
который проповедовал, что иудаизм никак не связан с национальностью, и
руководил берлинской синагогой, в которой "шабат" был перенесен с субботы
на воскресенье. Гольдгейм нашел себе преданного соратника в лице Авраама
Гейгера, идеолога реформы, который создал теорию развивающегося иудаизма,
постоянно меняющегося и обновляющегося в соответстви