совершенствоваться в знаниях к великим ученым Тивериады или Циппори. С
другой стороны, с ухудшением условий в Сирии многие еврейские семьи
переселились на восток, чтобы жить среди близких по духу месопотамских
единоверцев.
  2. За исключением духовной и интеллектуальной жизни, относительно которой
мы осведомлены весьма хорошо, наши сведения о делах в Месопатамии в
последующий период (с 22 г. н. э.), когда провинция находилась под властью
персидских правителей Сассанидской династии, весьма скудны. Несмотря на
интенсивную литературную деятельность, которая была характерной чертой
этого периода, условия жизни были далеко не идеальные. Влияние магов (так
назывались священники зороастрийской религии) иногда приводило к
преследованиям иных вер. С другой стороны, некоторые правители, как,
например, царь Сапор I (241-272 гг.), сохранились в памяти народа
благодаря той симпатии, с которой они относились к своим еврейскими
подданным.
  3. В середине пятого века н. э. условия жизни месопотамского "изгнания"
резко изменились к худшему. Вековые религиозные предрассудки нашли свое
выражение в целом ряде преследований. Апогей наступил в шестом веке, когда
персидский правитель Кобад принял новую веру, которая, по словам ее
врагов, требовала общности не только имущества, но и жен. В конце концов,
экзиларх Зутра II поднял вооруженное восстание. В течение семи лет ему
удалось с помощью как еврейского, так и части нееврейского населения
удерживать район вокруг Махозы. Затем он был разбит численно
превосходившими персами и распят на мосту в своем родном городе (520 г.).
Его сын Зутра III, родившийся в день смерти отца, был увезен а Палестину,
где ради него была сделана попытка возродить пост патриарха - главы
Сангедрина. Евреи Месопотамии никогда уже не смогли достичь того
процветания и влияния, которое они имели до этих трагических событий, хотя
при последних персидских правителях положение несколько улучшилось. Однако
точные детали этих перипетий мало существенны. Того немногого, что мы
знаем, достаточно, чтобы судить о процветавшей, хорошо организованной
жизни евреев в Вавилонии в первые века христианской эры. Их насчитывалось
сотни тысяч, возможно даже миллионы. Ко времени упразднения Сангедрина
еврейское население Месопотамии равнялось, а может быть и превосходило
численностью еврейское население Палестины. Помимо всего, в Месопотамии
возникла уникальная интеллектуальная жизнь, продукт которой в дальнейшей
оказывал постоянное влияние на быт и мышление всего еврейского народа.

  XII. СОЗДАНИЕ ТАЛМУДА
I. Характерной чертой еврейской истории периода Первого Храма были
пророки, а характерным памятником эпохи была Библия. В период Второго
Храма и позже, когда евреи были оторваны от земли, с которой они были
прежде теснейшим образом связаны, характерной чертой стали раввины, а
литературным памятником эпохи явился Талмуд.
  Одно было логическим и естественным следствием другого. Коль скоро у
евреев появился писаный текст, содержащий историю народа, и моральное
учение, которым должны были руководствоваться в повседневной жизни - свод
законов и религиозных обрядов, - то следующим шагом было возникновение
прослойки учителей. С одной стороны, они объясняли священные тексты; с
другой стороны, они выносили решения по всяким делам, с которыми к ним
обращались люди. Как мы видели, задолго до разрушения Иерусалима учителя
Закона - раввины - начали занимать видное место в национальной жизни.
Легенда связывает их с последним из пророков и считает Шимона
Справедливого, первосвященника времен Александра Македонского, первым а
ряду раввинов. Судя по Новому Завету, даже в период Ирода раввины
пользовались огромным уважением. Такие выдающиеся раввины, как Гиллель и
Шаммай, прославились в народе.
  Падение Иерусалима смело аристократию и священничество. Остались одни лишь
ученые; и благодаря политике рабби Иоханана бен Заккаи ученые стали играть
ведущую роль в делах еврейского народа в течение многих веков.
Национальный идеал отныне воплощался не в священнике, воине или
земледельце, а в ученом; аристократизм определялся ученостью, а не
семейным богатством.
  Трагическое восстание Вар-Кохбы и его безжалостное подавление едва не
явились фатальными для интеллектуальной жизни Палестины. Роль, которую
играли в восстании рабби Акива и другие ученые, была столь велика, что
римские власти попытались полностью задавить школы. Ценой своей жизни Иуда
бен Вава продолжил традицию, тайно посвятив в раввинский сан лучших
учеников Акивы после гибели их учителя. Старая жизнь постепенно
восстановилась в Галилее под руководством крупных ученых, вроде рабби
Меира, зарабатывавшего себе на жизнь в качестве писца, или Шимона бен
Иохаи, которого позже стали считать основателем еврейского мистицизма.
  До сих пор учение раввинов опиралось на единственный писаный текст -
Библию. Однако вокруг нее уже выросла значительная устная традиция.
Никаким писаным сводом нельзя исчерпать все случаи жизни, всегда возникали
вопросы и затруднения, касавшиеся того или иного момента, по которому не
было четкого указания в Торе. Юридические споры по хозяйственным и брачным
делам, относительно которых Писание молчало, ежедневно рассматривались в
судах. Более того, было логично понимать библейские указания в некоторых
случаях расширенно, как говорили, "городить ограду вокруг закона", чтобы
кто-либо случайно не нарушил его. Главное заключалось не в том, что
человек обязан делать, а чего делать нельзя. Суть заключалась скорее в
том, что человеку следует делать и чего не следует делать, если он хочет
во всем следовать Торе; это скорее был свод жизненных норм, чем законов.
Постепенно возникли различные правила и интерпретации к Священному
Писанию; самая важная система таких правил была составлена рабби Ишмаэлем,
современником Акивы.
  Таким образом, в дополнение к писаному своду вырос обширный "устный
закон", передававшийся в школах из поколения в поколение. Значительная
часть его была столь древней, что рассматривалась как традиция, полученная
самим Моисеем на горе Синай. Рабби Акива бен Иосеф начал приводить этот
разнородный материал в порядок. В первую очередь он расширил тенденцию и
самый метод отыскания в библейском тексте оправданий для каждого пункта
устной традиции. Так, необычное написание или удвоение слова служило для
увязывания новой судебной практики со старым писаным Законом. Во-вторых,
он первый расположил накопившийся материал в соответствии с содержанием.
Его ученик рабби Меир отредактировал и обработал материал, собранный его
учителем. Возможно (хотя это и не достоверно), что эти ученые продолжали и
дальше полагаться на устную передачу, ничего не записывая. Феноменальная
восточная память позволила бы использовать устный метод передачи
неопределенно долго, если бы условия были спокойные. Но условия в
Палестине были далеко не спокойные, и к концу второго века н. э. устная
традиция стала вымирать с ужасающей быстротой.
  В этих условиях была предпринята окончательная редакция "устного Закона".
Руководил этой работой патриарх Иуда I, с чьим именем она и связана. Была
собрана и обработана традиция, сохраненная ста пятьюдесятью учеными.
Собранный Акивой и Меиром материал был пересмотрен и дополнен.
Сомнительный материал был исключен; завершено распределение по темам. В
спорных случаях указывалось мнение большинства. Весь материал был
расположен в шести частях, которые делились на трактаты, главы и фразы
(стихи).
  Все было составлено на чистом древнееврейском языке, к которому патриарх
имел пристрастие. Новый свод был назван Мишна, или Повторение. Раввины,
участвовавшие в его составлении, от Гиллеля и его предшественников до
самого редактора Иуды I позднее стали называться арамейским словом
"таннаим".
  2. Не успела работа закончиться, как вокруг нее начались новые дискуссии.
Так же, как и Пятикнижие, Мишна не могла дать ответ на все случаи жизни.
Постоянно возникали новые проблемы религиозного и юридического характера,
которые приходилось как-то разрешать. Их тщательно изучали со всех сторон
в свете Мишны или других, менее важных сочинений, таких, как Тосефта
(Дополнение) или Барайта (Заключение), которые так же относятся к Мишне,
как апокрифы к Библии. Кроме того, имелась обширная традиция - история,
легенды, этика, - не вошедшая в строго практический свод, составленный
патриархом Иудой I. Все это являлось предметом лекций и дискуссий в школах.
  В период, последовавший за составлением Мишны, несмотря на политический и
экономический упадок в стране, имелись ученые, которых можно поставить в
один ряд с наиболее славными учеными предыдущего поколения: известный
своей терпимостью сын кузнеца Иоханан бар Наппаха (умер в 279 г.) или брат
его жены Шимон бен Лакиш, который был гладиатором до того, как под
влиянием Иохнана обратился к учению.
  Поразительное стремление к знаниям было характерно не только для евреев
Палестины. И раньше в течение многих поколений юноши из Месопотамии
приходили учиться в палестинских школах. Одним из самых блестящих учеников
Иуды I был Абба Высокий (умер в 247 г.), Рав (Старший), как его потом
стали называть. Этот ученый, уроженец Вавилонии, по возвращении туда
основал собственную школу в городе Сура. С ней соперничала школа в
Нехардее, главном еврейском поселении Месопотамии. Она достигла расцвета
при Самуиле (умер в 254 г.), современнике Аббы Высокого и представителе
иной системы юриспруденции, который был в то же время врачом, анатомом и
астрономом. Когда в 261 г. пальмирские войска разграбили Нехардею, школа
перебралась, после многих перипетий, в Махозу на Тигре, неподалеку от
нынешнего Багдада. Тем временем в Пумбедите, в нескольких милях от Суры,
возник новый важный центр учения. В течение восьми следующих веков, с
небольшими перерывами, школы Суры и Пумбедиты были главными оплотами
еврейской учености.
  Организация интеллектуальной жизни в Месопотамии, как и в Палестине,
коренным образом отличалась от европейского представления о школе. Училась
не какая-то прослойка населения, стремившаяся приобрести специальность.
Изучение Божьего Закона считалось привилегией и долгом каждого мужчины,
независимо от его положения. Сам экзиларх бывал иногда способным ученым.
Крестьянин или ремесленник старался посещать школу каждый день после
утреннего и вечернего богослужения, работая днем в поле или в мастерской.
Любознательные ученики часами сидели вокруг какого-нибудь известного
раввина и слушали его заключения по делам, с которыми к нему обращались
люди, отмечая в уме не только его аргументы и прецеденты, но и его манеру
говорить, его поведение и привычки. Весной и осенью, когда
сельскохозяйственные работы прекращались, толпы людей устремлялись в школы
со всех концов страны, и целый месяц шли регулярные занятия. Этот метод в
какой-то мере соответствует современной системе, когда университет
организует циклы лекций для желающих (не студентов), однако в наш
просвещенный век нет того всеобщего характера и той интенсивности в
занятиях.
  3. С течением времени материал, который изучался в школах Палестины и
Месопотамии, непомерно увеличился. Основой была Мишна, вокруг которой
накопилось множество конкретных юридических и иных случаев, действительных
или гипотетических. Это стало известно как Галаха (ход, образ жизни).
Кроме того, была Агада (повествование), включавшая в себя все, что не было
Галахой - гуманитарную часть раввинского учения. В вей имелось все:
история, фольклор, медицина, биология, биография, этика, астрономия,
логика, воспоминания о великих учителях древности, а также огромное
количество настоящих легенд, иногда очень красивых, иногда слишком
детских. Весь этот разнородный материал - Галаха и Агада вместе - называют
Талмудом (учением); раввинов этого периода называют амораим
(толкователями).
  Талмуд повторялся и цитировался по памяти в ходе дискуссий в школах и на
собраниях в синагогах. Постепенно эти дискуссии, хотя и подвергавшиеся
всяким изменениям и дополнениям, тоже стали стереотипными. В Палестине
определенную форму им придал перед своей смертью рабби Иоханан Бар-Наппаха
(умер в 279 г.). Однако тревожное положение в стране и упадок школ
помешали окончательному оформлению Иерусалимского (правильнее,
Палестинского) Талмуда. Параллельный свод, возникший в Месопотамии,
значительно больше как по объему, так и по значению. Редактирование его
осуществлял Аши (375-427 гг.), руководитель школы в Суре.
  Последующие поколения продолжали вносить дополнения и изменения в Талмуд.
Однако к концу V века в результате преследований зороастрийцами положение
месопотамских школ стало ухудшаться, и преемник Аши Равииа II предпринял
запись всей обширной устной традиции. Так возник так называемый
Вавилонский Талмуд, окончательная редакция которого была осуществлена
комментаторами (савораим), жившими после Равины II.
  Значение Талмуда, с которым обычно связывается также палестинская
компиляция Мидраш, содержащая проповеди и легенды, украшающие библейское
повествование, в еврейской жизни отнюдь не было чисто академическим. Он
включает в себя накопленную за много столетий мудрость еврейского народа,
нет такого аспекта еврейской мысли, такого интересного предмета, который
не был бы представлен в Талмуде.
  Период редактирования Талмуда совпал с ростом независимых центров жизни в
отдаленных районах, оторванных в политическом и языковом отношении от
прежнего ядра. Еврейский народ стоял на пороге совершенно новой фазы своею
существования в странах, о которых его предки никогда не слыхали, с
незнакомыми прежде занятиями, перед лицом невиданных ранее трудностей.
Евреи брали с собой в новую жизнь не просто свод религии или законов, но
цивилизацию.
  Образ жизни, столь детально предписанный Талмудом, объединил весь народ
Израиля, где бы он ни находился и на какие бы политические фракции: он не
делился. Он наложил на евреев характерный отпечаток, который отличая их от
всех прочих народов, а также придал им феноменальную силу устойчивости и
сплоченности. Диалектика Талмуда отшлифовала еврейский ум и придала ему
необычную острогу мышления. Более того. Талмуд давал преследуемому еврею
средних веков иной мир, в котором он находил духовное убежище, когда
превратности того мира, в котором он жил, становились невыносимыми. Талмуд
давал ему "родину", которую можно было взять с собой, когда его родная
земля была потеряна для него. И если евреи сумели сохраниться как народ в
течение долгих последующих столетий, в условиях, которых не пережил ни
один иной народ, то в первую очередь они обязаны этим Талмуду.

  КНИГА III ДИАСПОРА (425-1492 гг.)
XIII. ДИАСПОРА В ЕВРОПЕ
1. Еще в период ассирийских и вавилонских войн в Палестине предки евреев
впервые столкнулись с Европой и с европейскими народами. Возможно, еще в
библейскую эпоху древние евреи селились на периферии эллинского мира. В
результате завоевания Вавилонской империи Персией масса еврейства
оказалась под властью державы, имевшей постоянный контакт с Европой.
Непрерывные войны, международная работорговля и неизбежный процесс роста
коммерции - все это приводило к появлению одиночных еврейских поселенцев в
Греции и ее колониях. После битвы при Иссе (333 г. до н. э.), когда
Александр Великий сокрушил Персидскую империю. Ближний Восток подвергся
эллинизации, и евреи Палестины и соседних стран окончательно вошли в
европейскую орбиту.
  Восстание Маккавеев, явившееся, по сути, реакцией против -эллинизма,
привело евреев в соприкосновение с их главным (в дальнейшем) врагом -
Римом. После захвата Иерусалима Помпеем (63 г. до н. э.) Палестина стала
фактически римской провинцией и принадлежала отныне к той длинной цепи
подчиненных территорий, которые считали Рим своей столицей.
  В знак своей победы Помпей отослал в Рим золотую лозу из Храма, а также
множество пленников. В соответствии с обычаями того времени, пленники были
проданы в рабство. Подобным образом, начиная с 190 г. до н.э., во всех
римских войнах в Малой Азии (тоже бывшей центром еврейских поселений ввиду
близости к Месопотамии), евреев захватывали в плен и порабощали. Так же
обстояло дело и во время многочисленных восстаний в Иудее, особенно во
время восстания 68-70 гг. н. э. и войны Бар-Кохбы (132-135 гг.), когда
число пленников доходило до сотен тысяч. Значительная часть их оказалась в
Италии; остальные были разбросаны по всей империи от Испании и Галлии на
западе до Фригии на востоке. Но еврей оказался плохим рабом. Отчасти это
объяснялось его независимым характером. Более важным фактором, однако,
оказалась его упорная приверженность обрядам веры его предков, которая не
позволяла ему работать по субботам или есть пищу, которую ему давал
хозяин. Поэтому естественно, что купивший раба-еврея старался избавиться
от него, как от невыгодной покупки. Креме того, чувство национальной
солидарности, которое у евреев было сильнее, чем у других народов,
заставляло их помогать друг другу освободиться от рабства, как только
представлялась возможность.
  Не следует, однако, полагать, что все еврейское население Европы обязано
своим происхождением исключительно рабству. Торговля была фактором более
мощным, чем война, хотя не всегда более заметным. Палестинские торговцы,
конечно, устанавливали связи с капиталом империи и других стран. Как мы
уже видели, с ранних времен имелось весьма значительное еврейское
поселение в Александрии, крупнейшем торговом центре Средиземноморья. Можно
не сомневаться, что среди первых евреев в Риме было большое число
торговцев из Александрии, возможно, в связи с торговлей зерном, а которой
Египет играл важную роль; были и другие колонии вдоль линии связи между
крупнейшими городами империи.
  2. Таким образом, диаспора (рассеяние) еврейского народа, даже если
рассматривать Европу, относится к очень раннему периоду. Имеются
многочисленные свидетельства того, что многие евреи жили в Греции и на
прилегающих островах еще до владения Иерусалима. Если так обстояло дело,
еще когда еврейское государство сохраняло остатки независимости,. то можно
легко себе представить, какие размеры принял процесс рассеяния после
окончательной трагедии, когда Палестина превратилась в провинцию Римской
империи и когда последующие восстания насытили рынок рабами. К третьему
веку н. э. этот процесс почти наверняка достиг самых отдаленных провинций.
Имеются сведения о том, что евреи проживали тогда в сорока местах в
Италии, а также в Скифии, Далмации, Франции, Крыму и других местах. В
Испании и даже Германии их численность к началу IV века стала столь
значительной, что понадобилось специальное упоминание о них в местном
законодательстве. Несомненно, что лишь о немногих местах с еврейским
населением сохранились сведения, но нет сомнения, что евреев можно было
найти почти в каждом городе Римской империи, достаточно крупном, чтобы
иметь свой форум и ипподром.
  Так, ко времени упадка Римской империи евреи уже акклиматизировались в
Европе и приобщились к той европейской цивилизации, которая, хорошо это
или плохо, формировала в дальнейшем судьбы мира.
  3. Условия жизни евреев при римлянах в целом не отличались от условий
жизни любого другого из многочисленных народов империи. Даже непокорность
их единоверцев в Палестине никак не ухудшила их положения. С некоторых
точек зрения они даже находились в привилегированном положении. Для римлян
религия не играла в жизни первостепенной роли. Приносить жертвы богам было
долгом каждого порядочного гражданина. Императора почитали как божество.
Поклонение его статуе считалось патриотическим долгом; уклонение от этого
рассматривалось как признак нелояльности. Исключение делалось лишь для
евреев - для этого странного народа, чья религия отличалась от всех
прочих, который не допускал никаких изображений в своих синагогах, который
был готов скорее восстать, чем поставить статую Калигулы в свой Храм. С
тех пор римляне больше не пытались повторять этот эксперимент.
  Нельзя сказать, что е