ичал Джеймс.
     - Молодой человек, потерпите немного. Через  три  дня  сюда  доставят
наши товары, и вы получите возможность самолично удостовериться в том, что
все мы - плантаторы и торговцы.
     Джеймс сначала побледнел, а затем побагровел от ярости.
     - Я его хорошо заполнил! Уверяю вас, я не мог обознаться!
     - Коли этот юноша так упорствует в своем заблуждении, то из  уважения
к вам, капитан, я готов предъявить более веские доказательства.
     И он сорвал повязку, обнажив на лбу и щеке глубокую рану, несомненно,
нанесенную ему томагавком.
     - Больше вы никого тут не узнаете? -  нахмурившись,  спросил  Джеймса
капитан.
     Юноша внимательно оглядел остальных.
     - По-моему я видел и этого человека, - не слишком уверенно сказал он,
указывая на второго раненого.
     - Вполне возможно, - ответил тот.  -  Мы  с  сеньором  Марко  оба  из
Накогдочеса. Вот наши рекомендательные письма. А вскорости здесь  будут  и
наши товары.
     - Капитан, - заявил первый мексиканец, - мне представляется  излишним
говорить  вам,  офицеру  доблестной  американской  армии,  о  том,   сколь
подозрительным  выглядит  поведение  этого   юноши,   который   всяческими
выдумками и небылицами стремится  отвлечь  ваше  внимание  от  собственной
персоны. Все мы - подданные Мексики и  настоятельно  просим  вас  поскорее
отправить нас к главнокомандующему. Для начала нас всех  тут  задержали  и
обыскали, а теперь, похоже, готовы держать чуть не под арестом.
     - Генерал Биллоу приказал вам оставаться в городе, пока  не  поступит
распоряжение главнокомандующего.
     - А когда это случится?
     - Через сорок восемь часов. А пока ступайте.
     Выпроводив мексиканцев, капитан гневно поглядел на Джеймса.
     - Джеймс Ходж, для человека ваших лет вы слишком хитры и изворотливы.
     - Капитан, заклинаю вас, допросите их снова. Я уверен, что не ошибся.
Достаточно посмотреть на их лица.
     - Внешность нередко бывает обманчива, - сухо возразил  капитан.  -  К
тому же, у нас запрещены допросы с пристрастием. Я рад был бы помочь  вам,
хотя бы потому, что вы так молоды. Но вынужден предупредить, что вы должны
быть готовы к самому худшему.
     - Я готов уже к чему угодно. Но если англичанин может рассчитывать  в
вашей стране на беспристрастие и справедливость, прошу, чтобы вы запросили
обо мне штаб наших войск.
     - В вашем случае дело касается не только пиратов. Не  менее  важно  и
многое другое. Для чего вы переоделись индейцем? Откуда вы  знаете  Токеа?
Об этом нам тоже доложат в вашем штабе?
     - Капитан, я не могу говорить об этом, - покраснев, сказал  юноша.  -
Не имею права. Я дал честное слово.
     - Согласно вашим  утверждениям,  вы  -  мичман.  А  посему  вам,  как
человеку военному, должно быть понятно, что в подобных обстоятельствах  не
будет приниматься во внимание данное вами  честное  слово.  Вы  играете  с
огнем, Ходж, и потом вам придется винить во всем лишь  себя  самого.  Наши
законы суровы и строги.
     - И вы могли бы...
     - Карает не человек, а закон, - сказал капитан  Перси.  -  Если  ваша
вина  будет  установлена,  он  покарает  вас,  будь  вы  хоть  наследником
английского престола.
     Он холодно кивнул на прощание юноше, и тот вышел из комнаты.



                                    25

     Мексиканцы не спеша направились  к  небольшому  селению  из  полутора
десятков домов, которое мы, следуя  обычаю  этой  страны,  будем  называть
городком.  Его  жители  -  трактирщики,   ремесленники   и   лавочники   -
обосновались тут, чтобы обслуживать моряков  и  иметь  надежный,  хотя  не
всегда почтенный, источник дохода. Некоторые из них  работали  поденщиками
на окрестных плантациях. На пяти домах красовались вывески, указывающие на
то, что это трактиры. В один из них вошли мексиканцы и уселись за  стол  в
углу.
     Прислушавшись к наречиям, доносившимся с разных  сторон,  можно  было
подумать, будто все нации мира прислали сюда своих  представителей.  Возле
самого камина, в стороне от остальных  посетителей,  случайно  заброшенных
сюда волей судьбы, расположилась компания истинных хозяев этой страны. Они
сидели, закинув ногу на ногу или водрузив их на каминную полку.  Время  от
времени кто-нибудь вставал, чтобы  принести  еще  грогу,  который  тут  же
выпивали, не переставая жевать табак.
     - Говорят, он приказал расстрелять  шестерых  ополченцев?  -  спросил
один.
     - Да, хотя ему было очень тяжело.
     - Скажешь тоже, тяжело. Будь он проклят!
     - Парней расстреляли  просто  за  то,  что  они  решили,  будто  срок
кончился и можно отправляться по домам.
     - Не забывай, что они принесли присягу  на  шесть  месяцев  службы  и
получали денежное содержание.
     - Ну и что с того? Их поймали, поставили на колени у вырытых могил  и
расстреляли. Бедняга Дик так молил пощадить его!
     - Во всяком случае, их судили по закону.
     - А по-моему, старый деспот обращается  с  законами,  как  медведь  с
поросятами. Отдает предпочтение тем, что помягче и не кусаются.
     - Да, поскорей бы все это кончилось. От военных властей добра не жди.
Все приходит в запустение, страну наводняет всякий сброд. - И он покосился
в сторону мексиканцев.
     - Пора идти. Вот-вот начнется собрание.
     Американцы вышли, а мексиканцы  остались  за  столом  в  своем  углу,
откуда порой доносились испанские слова, что не  ускользнуло  от  внимания
компании весьма прилично одетых людей, сидевших за бутылкой кларета.
     - Что там за люди, господин Меркс? - спросил  мужчина  с  одутловатым
лицом и голубыми глазами, весьма похожий на лавочника.
     - К сожалению, я ничего  о  них  не  знаю,  господин  Гиб,  -  учтиво
ответствовал его соотечественник.
     - А вы заметили, господа, сколь надменно взирали на нас американцы? -
спросил толстощекий, румяный господин, судя по всему, пекарь.
     - Да уж, по части чванства они заткнут за пояс даже англичан.
     - А как кичатся своей хваленой свободой!
     - Господин Меркс, вы, кажется, сказали, что дела на юге  идут  у  них
неважно? - спросил господин в весьма элегантном платье, вероятно, портной.
     - Видели бы вы, что там творится! Все  от  мала  до  велика  возводят
земляные укрепления, и рабы, и хозяева, а  дамы  привозят  им  в  колясках
обед.
     - Но в газетах пишут, что все трудятся добровольно и что нет  никаких
земляных укреплений.
     - Они навалили тюки с хлопком, а перед ними выкопали огромную канаву.
Ничего не смыслят в военном деле.  Жаль  пропавшего  хлопка  -  пятнадцать
тысяч тюков! Да, англичане зададут им жару. В войне они  знают  толк,  вон
как разделались с французишками в Испании.
     - А главное, господа, у англичан водятся деньжата, - заметил господин
Гиб.
     -  У  англичан  не  все  то  золото,  что  блестит.  А  денег  и  тут
предостаточно. Только вот порядка нет.
     - Да, порядок - это главное, - заметил господин  Пренцлау.  -  То  ли
дело у нас дома. Тут даже настоящей  военной  музыки  нет.  Посмотрите  на
офицеров! На одном шляпа, на другом треуголка. А их маневры? Нет, с нашими
рекрутами им не тягаться. И никакого понятия о субординации. Генерал  идет
мимо часового, а тот вместо  того,  чтобы  отдать  честь,  предлагает  ему
жевательного табаку. Я видел это собственными глазами.
     - Тут даже в молодежи нет  должного  почтения  к  старшим.  С  самого
детства они обращаются с сыновьями, точно со взрослыми  мужчинами.  Посмей
только дать мальчишке оплеуху, как  тебя  немедленно  поволокут  в  суд  и
потребуют заплатить штраф. Один раз мне  довелось  пережить  это,  с  меня
довольно. Потому-то и нет никакого порядка! Вот у нас дома дело поставлено
как подобает!
     - Что верно,  то  верно,  господин  Гиб,  -  дружно  согласились  все
остальные.
     - Им бы сюда нашего толстяка, он бы мигом навел порядок, - все  более
распаляясь, продолжал господин Гиб.
     - Ну, тут  уж  вы  хватили  через  край,  господин  Гиб,  -  возразил
Пренцлау.  -  Вашего  толстяка  они  бы  тотчас  отправили  восвояси.   На
строптивых конях далеко не уедешь. Довелось мне недавно послушать, как они
разговаривали с губернатором. Даже шляпы не потрудились снять!
     - Ну и поделом ему! Поглядели бы  вы  на  него!  Откуда  тут  взяться
уважению и страху? Как вспомню нашего губернатора, все  перед  ним  просто
тряслись  от  ужаса!  Бывало  гаркнет  так,  что  за  версту  слышно.  Все
страшились его, яко льва рыкающего.
     - А наш молодой наследник? - снова  заговорил  господин  Пренцлау.  -
Прекрасен, точно юный бог! Улыбается, шутит с господами офицерами,  а  все
вокруг шапки долой! Такой доступный и такой недосягаемый!  Любой  истинный
немец с радостью пожертвует ради него жизнью.
     Громкие славословия почтенных немцев в адрес своей далекой  родины  и
их горькие  сетования  по  поводу  убогости  здешних  мест  были  прерваны
появлением офицера в новенькой, с иголочки, форме. Впрочем,  зоркие  глаза
господина Пренцлау мигом разглядели, что вошедший всего лишь сержант.
     - Садитесь, господа, - сказал он вскочившим из-за стола собеседникам,
- как-никак, мы находимся в свободной стране.
     Его слова  отчасти  успокоили  собутыльников,  однако  присутствие  в
трактире   сержанта   удержало   благоразумных   немцев   от   продолжения
политических  дебатов.  Они  молча  допили  вино  и,  пожелав  друг  другу
спокойной ночи, вышли.
     Сержант внимательно оглядел и пересчитал сидевших в углу мексиканцев,
чем изрядно смутил всех остальных посетителей, тоже  поспешивших  покинуть
трактир. Уже на пороге сержант оглянулся и еще раз с  сомнением  посмотрел
на мексиканцев.
     После его ухода из темного угла кто-то крикнул:
     - Бенито!
     Трактирщик дернулся всем телом и,  точно  влекомый  некой  неодолимой
силой, направился к ним.
     - Узнаешь меня, Бенито? -  насмешливо  спросил  мексиканец  с  черной
повязкой на лице.
     - Пресвятая богородица! Да  вы  ли  это?  Или  ко  мне  заявился  ваш
призрак?
     - И то, и другое! - расхохотался главарь, а вслед за ним и  остальные
мексиканцы. - Присаживайся, Бенито. Мне нужно  кой  о  чем  потолковать  с
тобой.
     - Чего вы от меня хотите? Неужто мне от вас никуда не скрыться? Какой
дьявол принес вас сюда?
     - Вот-вот, именно он и помог нам добраться в эти края да  еще  просил
тебе кланяться.
     Трактирщик задрожал точно осиновый лист.
     - Оставьте меня в покое! Я стараюсь жить честно, у меня семья.
     - Ну и живи себе честно, коли  тебе  это  по  вкусу!  -  презрительно
сказал главарь. - Только окажи нам небольшую услугу.
     - Поищите себе кого-нибудь другого.
     - Но нам нужен именно ты.
     - Что я должен сделать?
     - Ничего особенного, болван! Просто поможешь  освободить  Помпи.  Его
опознал бывший хозяин и упрятал в кутузку.
     - Да вы, верно, рехнулись! Вызволять негра из тюрьмы, когда  в  сотне
шагов от нее собрались все жители города.
     - Ну, это уж твоя забота. Но если черномазого оставить там  до  утра,
он сдуру выболтает все и про нас, и про тебя. Так  что  тебя  вздернут  на
суку вместе с нами.
     При этих словах трактирщик съежился от страха.
     - Неужто в вас нет ни капли  жалости?  Ведь  у  меня  семья,  жена  и
ребенок.
     - А женушка у тебя молодая? - поинтересовался главарь.
     - О господь всемогущий! - в ярости  завопил  трактирщик.  -  Если  вы
только посмеете..
     - Заткни глотку, болван! Кому нужна твоя уродина!
     Трактирщик заметался, словно безумный.
     - Экий же ты трус, Бенито! Неужто всего два года  в  Америке  сделали
тебя таким?
     - Можете потешаться, сколько вздумается. Но  ежели  человеку  удалось
вырваться из когтей дьявола, зажить честной жизнью,  обзавестись  домом  и
семьей... Стоит соседям заподозрить хоть что-то, я погиб.
     - Хватит болтать! Ступай собирайся!
     Сопровождаемый громким хохотом, Бенито, вздыхая, вышел.
     - Там двое караульных, сержант и лейтенант, - сказал  он,  вернувшись
со свертком под мышкой.
     Главарь, не глядя на него, молча допил вино.
     - Ну, ладно. Я попытаюсь. А что вы будете делать с этим негром?
     - Переправим его на другой  берег  Миссисипи,  потом  он  вернется  в
Накогдочес.
     - Переправите на другой берег? Для чего? Что вы задумали?
     Главарь налил себе еще вина и выпил.
     - Вы затеваете что-то дурное. Я не желаю участвовать  в  этом,  -  не
унимался трактирщик.
     - Довольно! - оборвал его главарь. - Твоей болтовней я сыт по  горло.
С тобой пойдут эти четверо. Они хоть и ранены, но ребята бравые.
     - А вы будете прохлаждаться тут? - пробурчал Бенито.
     - Болван! Ты что, решил, будто я стану миловать с твоей женушкой?
     Тем не менее трактирщик подошел к боковой двери и запер ее.
     - Из-за шпиона там установили усиленную охрану, - мрачно сказал он. -
Дело предстоит нелегкое. Идемте... И помоги нам господь!
     - Не трусь, Бенито! - крикнул ему главарь.  -  И  не  вздумай  делать
глупости, иначе пропадешь вместе снами.
     - Черт бы побрал вас всех! Неужели вы  никогда  не  оставите  меня  в
покое!



                                    26

     Прихватив с собой легкую приставную лестницу,  они  вышли  на  улицу.
Густой  туман  поднимался  над  рекой,  точно   клубами   табачного   дыма
заволакивая все вокруг. Перед гостиницей толпились люди.
     Один из мексиканцев спустился к протоке  и  бесшумно  отвел  лодку  к
реке. Остальные, затаившись, следили за часовыми.
     Примерно через четверть часа показался пикет  из  трех  человек.  Они
дошли до  реки  и  вернулись  к  караульному  помещению.  Это  был  весьма
поместительный дом, стены которого были обшиты досками.
     - Все спокойно, Том, - сказал сержант после обхода.
     - Черт бы побрал эту службу, - проворчал часовой. - Все на  собрании,
а мне приходится торчать тут.
     - Ну, не вечно же тебе  здесь  стоять.  А  про  собрание  тебе  потом
расскажут.
     - Эй, Джонни, - сказал появившийся из дома ополченец, -  сбегай-ка  к
гостинице. Погляди, что там творится, да заодно прихвати нам выпить.
     - Майк! Потерпи еще часок.  Тебе  было  приказано  сторожить  шпиона.
Лейтенант велел не спускать с него глаз.
     - Да никуда он не денется. Веревка для него уже заготовлена.
     Тем временем мексиканцы и Бенито прокрались мимо часовых и исчезли за
домом. Вскоре оттуда послышался какой-то скрип.
     - Пойду посмотрю, что там такое, - сказал сержант, беря фонарь.
     - Оторвалась доска от обшивки и скрипит  на  ветру,  -  объяснил  он,
вернувшись. - Глянь-ка еще разок, что поделывает наш шпион.
     Ополченец удалился, но вскоре появился вновь, заявив, что  англичанин
крепко спит.
     - Но кто же будет его вешать? - спросил он. - Шерифу  делать  это  не
положено, ведь шпион не гражданин Соединенных Штатов.
     -  Ты,  верно,  полагаешь,  что  шериф  вправе   вздергивать   только
американцев? - засмеялся другой ополченец. - Думаешь, с англичанином он не
сумеет управиться?
     Снова послышался громкий скрип.
     - Слышали? - спросил Джонни, успевший вернуться с кувшином виски.
     - Там все в порядке. А что решило собрание?
     - Отличные новости.  Полковник  Паркер  выступал  великолепно,  да  и
старик Флойд не хуже. Пошли, я расскажу, что они там решили.
     Ополченцы удалились, а часовой, опершись  о  ружье,  некоторое  время
глядел на них через окно. Потом он не выдержал, прислонил ружье к столбу и
тоже вошел в дом, чтобы послушать рассказ Джонни и не упустить свою порцию
виски.
     Вскоре из-за дома раздался звук шагов, быстро удалявшихся к берегу.
     - Carraco! [Черт побери! (исп.)] - прошипел чей-то голос. -  Куда  вы
запропастились?
     - Мы привели его.
     Теперь их было уже шестеро. Пятеро  спустились  к  реке,  но  тут  из
протоки выплыла еще одна лодка.
     - Это еще что такое?
     Лодка подплыла ближе, и мексиканцы услышали звон цепей.
     - Эй, маса Мигель! Помпи не захотел оставаться в тюрьме. Помпи  очень
не любит плетку, - захихикал негр.
     - Помпи? - пробормотал Мигель. - Но кто же тогда с нами? Ты кто?
     - Англичанин.
     - А как ты оказался тут?
     - Вам это лучше знать. Вы сами притащили меня сюда.
     Мексиканцы о чем-то зашептались по-испански.
     - Садись в лодку! - приказал юноше Мигель.
     -  Я  не  сделаю  и  шага,  пока  не  узнаю,  кто  вы  такие  и  куда
направляетесь.
     - Болван! Тебе-то не все равно?  В  любом  другом  месте  тебе  будет
лучше, чем в тюрьме.
     Негр уже пересел в их лодку.
     - Англичанин, садись туда, - прошептал другой мексиканец, указывая на
нос лодки. - А Помпи посадим посередке.
     - Послушайте, - сказал Джеймс, - а почему бы нам  не  разместиться  в
двух лодках?
     - Маса, верно, еще никогда не плавал по Миссисипи, - хихикнул негр.
     - Заткнись, Помпи, - пробормотал его сосед.
     - Маса Мигель сейчас поможет Помпи распилить цепь. Помпи  не  глупец.
Он прихватил с собой пилку и  уже  хорошо  поработал.  Вот  удивится  маса
Паркер, когда увидит, что птичка улетела из клетки.
     - Помолчи, Помпи, - сказал кто-то из сидевших сзади. - Потерпи,  пока
мы не доберемся до места.
     - Маса Филиппо тоже не захотел бы сидеть  в  ошейнике!  -  недовольно
проворчал Помпи.
     На шее у негра было толстое кольцо, шириной примерно в два  дюйма,  с
тремя торчащими вверх крючками. Ноги его были закованы в цепи.
     - Ах, как станет горевать по  мне  бедняжка  Молли,  -  снова  весело
заговорил неугомонный негр. - Она живет неподалеку от церкви.
     - Помпи, твои цепи трутся  о  мои  ноги,  -  крикнул  сидевший  подле
Джеймса мексиканец.
     - Потерпи, Помпи, - прошептал негру его сосед. -  Сейчас  я  попробую
помочь тебе.
     Он с такой силой рванул цепь на себя, что негр рухнул на дно лодки.
     - Маса, ради бога, не надо шутить с Помпи. Помпи очень больно!
     - Что там происходит? - насторожился Джеймс.
     - Маса, вы задушить Помпи!
     - Тише, успокойся. Лучше думай про  свою  толстуху  Молли,  -  сказал
мексиканец, просунув цепь в ошейник и точно в узел затянув ею негра.
     - Маса, маса, - хрипел негр.
     - Убийцы! Что вы делаете! - закричал Джеймс, но вдруг получил сильный
толчок веслом в бок.
     Быстро обернувшись, он ударил соседа, тот покачнулся  и  свалился  за
борт.
     - Buen viaje e los infernos! [Счастливого пути в преисподнюю! (исп.)]
- расхохотались, не поняв, что произошло, мексиканцы.
     - Скоро вы сами окажетесь там! - крикнул им юноша.
     - Так то был не англичанин! - испуганно воскликнули сидевшие сзади.
     Джеймс стукнул веслом одного из них, и тот  свалился  на  дно  лодки.
Другой попытался пробраться вперед, но споткнулся о лежавшего и тоже упал.
     - Маса, ма... - едва слышно простонал  Помпи,  глаза  его,  казалось,
вот-вот вылезут из орбит в смертельной агонии.
     - Вытащите цепь из ошейника! - приказал Джеймс. - Если он умрет, всем
вам конец!
     Лишь тихий хрип указывал на то, что жизнь в  бедняге  еще  не  совсем
угасла.
     - Ни с места! - снова приказал мексиканцам  Джеймс,  опустился  возле
негра на колени и принялся растирать ему грудь.
     Лодку тем временем подхватило течением, и она покачивалась на  волнах
среди стволов деревьев, плывущих по  реке.  Мексиканцы  схватили  весла  и
принялись грести  против  течения.  Впереди  прямо  на  лодку  надвигалось
огромное дерево. Джеймс увидел его, но не успел  предупредить  мексиканцев
об опасности. Дерево с шумом пронеслось мимо, и тут раздался дикий вопль.
     -  Misericordia!  [Помилосердствуйте!  (исп.)]  -  кричал   из   воды
мексиканец, ухватившись руками за ветви дерева.
     - Разверните лодку! В воде ваш товарищ!
     - Пошел он к черту! - отвечали головорезы,  продолжая  грести  против
течения.
     Негр уже успел немного отдышаться и теперь сидел  в  ногах  у  своего
спасителя.
     - Маса! - воскликнул он,  хватаясь  за  весло  Джеймса.  -  Там  маса
Миге