с Паркер.
     - Да? - удивился мистер Баудит. - А ваше собрание? Это как  прикажете
понимать?
     - Мы всего лишь желали восстановить наши гражданские права.
     - Гражданские права?  А  вот  я,  любезнейшая  невестка,  куда  более
обеспокоен потерей хлопка.
     -  Но  генерал  пренебрег  вашим  протестом  против  так  называемого
произвола? - спросил капитан Перси.
     - Пренебрег? На что изволите намекать?
     - Я не хотел бы употреблять более жесткие выражения, дабы не  обидеть
вас.
     - Может быть, вы полагаете, что ему  следовало  препроводить  меня  в
тюрьму?
     Капитан лишь улыбнулся в ответ.
     - Капитан Перси! - гневно заявил плантатор.  -  Мы  недаром  называем
нашу страну свободной, ибо здесь каждый гражданин вправе  беспрепятственно
высказывать собственное мнение.  А  что  до  прав  собственности,  то  они
определены  законом,  то  есть  мнением  большинства,  коему  все  обязаны
подчиняться. И вы глубоко  заблуждаетесь,  коли  полагаете,  что  генерал,
введя законы военного времени, хоть на йоту может ущемить мои права.
     Мистер Баудит поднялся и удалился  в  соседнюю  комнату,  куда,  едва
беседа  приняла  серьезный  оборот,  перешли  все  девушки.  Капитан  тоже
поднялся и откланялся.
     Молодому военному никак не удавалось найти верный тон в отношениях  с
соотечественниками. В его суждениях то и дело проскальзывала властность  и
ограниченность человека,  привыкшего  отдавать  приказы,  ему  недоставало
уважения к мнению собеседника. Долгие годы, прожитые  в  аристократической
Англии,  породили  в  нем  высокомерие,  нередко  находившее  выражение  в
язвительных насмешках в адрес  сограждан-республиканцев.  Он  недооценивал
того, что даже весьма недалекий мистер  Баудит,  пекущийся,  казалось  бы,
лишь о собственной выгоде, от всей души возмутился,  едва  только  капитан
заикнулся о возможности ущемления гражданских прав.
     В соседней комнате тем временем  девушки  поверяли  друг  друга  свои
сердечные тайны.
     - Кто эта юная девица? - спросил мистер Баудит полковницу.
     - Наша гостья, мисс Роза.
     - Мисс Роза? Роза, - задумчиво повторил плантатор. -  Ах  да,  теперь
припоминаю. - Он дернул шнурок звонка. - Принеси-ка мой плащ,  -  приказал
он слуге. - Вот тут, дорогая невестка, с полдюжины  писем.  Они  несколько
запоздали, но добрые вести всегда кстати. Ну, поглядим, что пишут.
     Он надел  очки  и  развернул  газету.  Миссис  Паркер  взяла  письма,
извинилась и вышла.
     - Ох, уж эти писаки... Но в целом весьма недурно! - воскликнул мистер
Баудит, с интересом поглядев на Розу. - Мисс Роза, тут  в  газете  описана
вся история вашей жизни.
     - В газете пишут о Розе? - насторожилась девушка.
     - Эти газетчики во все суют свой нос.
     - Можно поглядеть? - спросила Роза.
     - Извольте, - сказал мистер Баудит, протягивая ей газету.
     Роза села на диван и  принялась  медленно,  слово  за  словом  читать
заметку. С каждой строчкой она менялась в  лице  и  все  более  недовольно
качала головой, слезы засверкали у нее на глазах. Потом она долго молчала,
словно позабыв обо всем на свете. Девушки удивленно глядели на нее, ничего
не понимая.
     - Все, что тут пишут, -  неправда,  -  с  негодованием  заявила  Роза
подошедшему к ней мистеру Баудиту. - Это написал злой человек.
     - Отчего же? Заметка состряпана недурно, - возразил плантатор. - Коли
она попадется на глаза какой-нибудь  богатой  старухе,  ваша  жизнь  будет
устроена. Вы, верно,  еще  не  читали  ее?  -  обратился  он  к  остальным
девушкам, а потом начал читать им вслух:
     "Мы  не  стали  бы  публиковать  нижеследующий  материал,   если   бы
достоверность  описанных  здесь  событий  не  подтверждали  многие   очень
уважаемые граждане нашего штата и если бы мы не питали надежду,  рассказав
об этой истории, пролить свет на ее загадочные обстоятельства".
     "Пролить свет", слыхали? Впрочем, он прав, ничего не скажешь. Лишь бы
эти писаки не вздумали проливать какой-нибудь свет в головы наших  негров.
"Лет четырнадцать  назад  суровой  декабрьской  ночью  банда  индейцев  из
племени криков напала на жилище одного из наших сограждан,  который  в  ту
пору проживал в штате Джорджия на  берегах  Кусы  в  качестве  наделенного
полномочиями властей торгового посредника. Пробудившись ото сна,  торговец
едва успел отворить  дверь  и  тем  самым  спасти  жилище  от  разрушения.
Предводителем  банды  был  Токеа,  хорошо  известный  в  тех  краях  своей
жестокостью.  Продав  собственные  земли,  Токеа  разбойничал  в  западной
Джорджии, приводя в ужас население и  власти  штата.  Семейство  торговца,
наслышанное о злобном нраве  индейца,  ожидало  неминуемой  погибели.  Но,
должно быть, бесчисленные жертвы уже насытили его страсть к насилию и..."
     - Токеа не разбойник и не убийца!  -  перебив  плантатора,  вскричала
Роза. - Он не продавал своих земель. Их у него отняли. Токеа не приставлял
ножа к груди моей приемной матери. За все, чем  кормили  Розу,  он  сполна
заплатил им шкурами зверей. Он не уводил тайком Розу...
     - Ну, не стоит так горячиться, мисс Роза. Вы  поступаете  благородно,
вставая на защиту этого дикаря. Да... и все же, послушайте конец заметки.
     "Мы воздержимся от дальнейших комментариев до судебного расследования
таинственных обстоятельств этого дела. Но мы питаем надежду, что  на  нашу
заметку откликнется кто-либо из родственников  этой  девушки,  беззащитной
сиротой живущей среди нас, а если таковых уже нет в живых,  будем  уповать
на то, что какая-нибудь милосердная  душа  сжалится  над  нею.  Посему  мы
просим наших собратьев по перу, испанцев  и  французов,  опубликовать  эти
сведения в своих почтенных изданиях и поведать широкой публике о печальном
событии, которое, без сомнения, явилось причиной огромного горя в одном из
французских или испанских семейств".
     - Роза бедна, - проговорила дрожащим от обиды голосом девушка,  -  но
она дорога сердцу мико. Она вернется к  Токеа  и  не  будет  более  обузой
бледнолицым.
     - Мисс Роза, вы в самом деле хотите вернуться к Токеа  и  жить  среди
дикарей? Очень прискорбно. Неужто вы и вправду желаете этого?  -  изумился
плантатор.
     - О господи, что тут происходит? - спросила, входя в  комнату  миссис
Паркер.
     - Ничего особенного, я всего  лишь  прочитал  заметку  из  газеты,  -
успокоил ее мистер Баудит. - Мисс Роза заявила,  что  желает  вернуться  к
индейцам, а я посоветовал ей поискать более достойных покровителей.
     - Мистер Баудит,  как  вы  можете  вести  себя  столь  неделикатно  в
отношении нашей гостьи? - сердито выговорила ему миссис Паркер.
     - Не нахожу в своих словах никакой неделикатности. Мисс Роза - бедная
сирота, и полковник Паркер попросил меня...
     Он замолчал, увидев вошедшего в комнату слугу.
     - Мадам, там весьма странные посетители. Два индейца!
     -  Они  пришли  за  Розой!  Прощайте,  любезная  матушка!   Прощайте,
Вирджиния и Габриэла!
     - Мисс Роза, куда же вы? - испуганно вскричала миссис Паркер, но Розы
уже и след простыл.
     Она выскочила в коридор и вместе с индейцами помчались  к  гостинице.
Стремглав взбежав вверх по лестнице, она кинулась на шею Токеа и прижалась
к нему, словно боясь что он снова покинет ее.
     - Бедный мико, -  шептала  она.  -  Несчастная  Роза.  Бледнолицые  с
презрением оттолкнули ее от себя. Они с презрением глядят на Розу.
     - С презрением глядят на Розу?  -  переспросил  Эль  Золь.  -  О  чем
говорит моя сестра?
     - Бледнолицые с презрением глядят на всякого, у кого нет  долларов  и
золота.
     - Тогда и сестра моя тоже может глядеть на них с презрением. Золото и
доллары, все, чем владеют каманчи, Эль Золь и его люди, с радостью отдадут
Розе, чтобы только улыбка озарила ее лицо.
     - Эль Золь - мой брат, - растроганно прошептала  девушка,  -  и  Роза
всегда будет ему верной сестрой.
     Старый Токеа тем временем взад вперед расхаживал по комнате. Вдруг он
прислушался,  поспешил  у  двери,  затем  к  окну.  Из  соседней   комнаты
доносились  голоса  мужчин,  шум  на  берегу  и  барабанная  дробь   подле
караульного помещения говорили о каком-то перемещении оставшихся в  лагере
ополченцев.  Пароходные  гудки  предвещали  скорое   отплытие.   Ополченцы
построились и двинулись к реке. Глаза старого вождя засверкали.  Он  долго
глядел на вышагивающих при свете факелов ополченцев, затем снова подошел к
двери и прислушался.
     - Бледнолицые воины уходят! - радостно воскликнул он. - Слышит ли сын
мой шипение огнедышащих каноэ? Наконец-то Токеа исполнит то,  что  повелел
ему Великий Дух. Нынче ночью мы покинем вигвам бледнолицых,  -  сказал  он
Розе. - Мы слишком долго томились тут, точно в клетке.
     - Так давайте поспешим! - воскликнула девушка.
     - Дочь моя не  пойдет  с  нами,  -  возразил  мико.  -  Токеа  должен
торопиться, тропа крута и извилиста, а ноги моей дочери слабы.
     - Роза не пойдет с тобой? Мико хочет покинуть свою дочь?
     Старик покачал головой:
     - Белая Роза дорога сердцу Токеа. К Великой реке ее  несла  на  своей
спине лошадь. Ноги моей дочери слишком нежны для тропы, по которой  уходит
ее отец.
     - Ноги Розы окрепнут в пути! - воскликнула девушка.
     - Сестра моя должна остаться среди бледнолицых, пока мико и  его  сын
не вернутся за нею. Братья  Эль  Золя,  верные  каманчи,  станут  охранять
каждый ее шаг.
     - Неужто Токеа и Эль Золь уйдут без Розы? Отец, - она снова  кинулась
старику на шею, - не покидай свою дочь, возьми с собой Розу!
     - Великий Дух дарует мико пропитание в пути. А Белая Роза останется у
бледнолицых и будет ждать возвращения своего отца. Токеа известно то,  что
сердца  бледнолицых  бьются  иначе,  чем  сердца  краснокожих.  В  сердцах
бледнолицых звенят доллары. Они считают каждый кусок,  что  съедает  в  их
доме Роза. Моя дочь останется в доме торговца огненной водой, Токеа сполна
заплатит ему за все.
     В дверь постучали, и в комнату вошел  хозяин  гостиницы.  Роза  вышла
вместе  с  ним,  но  несколько  минут  спустя  воротилась,  чем-то   очень
взволнованная.
     - Отец, Роза должна остаться у бледнолицых? - снова спросила она.
     - Дочь моя знает, сколь дорога она сердцу мико. Но она не может  идти
той тропой, по которой он уходит.
     - Тогда Роза вернется к тем,  кто  приютил  ее  тут.  Она  не  должна
оставаться в доме торговца огненной водой, одна среди мужчин.
     - Дочь моя мудра, - согласился  старик.  -  Великий  Дух  бледнолицых
живет в ее сердце. Белая Роза будет следовать его голосу, она  не  забудет
своего старого отца.
     - Пусть Великий Дух сопутствует  тебе  в  пути,  отец,  -  прошептала
девушка. - Ты один остался у бедной Розы после гибели Канонды. Роза станет
молить Великого Духа, чтобы он убрал колючки с твоей тропы.
     Она обняла его, и старый вождь прижался  лбом  к  ее  лбу.  Затем  он
возложил обе руки ей на голову и произнес:
     - Пусть хранит тебя Великий Дух, дочь моя.
     Эль Золь стоял подле них в почтительном молчании. Потом он подошел  к
девушке, прижал ее руку к  своей  груди,  поглядел  ей  прямо  в  глаза  и
отвернулся.
     Роза удивленно вскинула  на  него  взор,  а  потом  быстро  вышла  из
комнаты.



                                    35

     Когда Роза вновь  переступила  порог  дома  Паркеров,  лицо  ее  было
серьезным, почти  торжественным.  Перемена,  произошедшая  в  девушке,  не
ускользнула от внимания миссис Паркер, ее заметили даже  весьма  недалекие
племянницы. Впрочем, ее ни о чем не стали расспрашивать. Лишь на следующее
утро, когда гости уехали, миссис Паркер взяла девушку за  руку,  испытующе
поглядела на нее и заговорила ласковым, но строгим тоном:
     - Дорогая мисс Роза, вчера вечером вы очень огорчили всех нас.
     - Роза причинила вам огорчения?
     - И вы еще спрашиваете? Никому не сказав  ни  слова,  вы  убежали  из
дома, помчались к этим дикарям...
     - Дорогая матушка, прошу тебя, не называй их  дикарями.  Это  добрые,
благородные люди. Бледнолицые очень дурно поступили с ними.
     - Мисс Роза, - возразила полковница, - когда-нибудь вы все поймете. А
пока не судите столь строго и поверьте мне, что тяжкая доля, выпавшая этим
людям, не столь уж незаслуженна ими. Судьба  человека  в  его  собственных
руках. Ваша тоже. И посему прошу  вас  помнить,  что  молодой  девушке  не
следует губить свою репутацию,  убегать  поздно  вечером  из  дома,  чтобы
навестить дикаря.
     - Роза должна была пойти к своему отцу.
     -  Отец?!  -  вскричала  миссис  Паркер.   -   Вы   называете   отцом
дикаря-индейца?
     - Роза всегда будет звать его отцом. Мико  -  отец  Канонды.  И  Роза
никогда не покинет его, - тихо, но очень решительно проговорила девушка.
     - Вы хотите вернуться к  индейцам?  -  спросила  полковница  с  таким
ужасом в голосе, словно об этом  неожиданном  решении  ей  объявила  вдруг
собственная дочь. - К краснокожим? Вы готовы оставить  наш  дом,  навсегда
отказаться от жизни в цивилизованном обществе?  Я  просто  не  верю  своим
ушам! - Она изумленно уставилась на Розу. - Мисс Роза,  нет  ничего  более
позорного для белой девушки, нежели по доброй воле уйти к индейцам!
     - Роза очень несчастна. Ты говоришь, что белой девушке позорно уйти к
дикарям. А куда еще податься бедной Розе? Здесь она никому не нужна.  Роза
бедна, у нее нет золота. Взывая к  милосердию,  вы  готовы  предложить  ее
любому, как торговец предлагает всем огненную воду. В душе у  меня  звучит
некий голос, он никогда не сбивал меня с верного пути.  Голос  этот  велит
мне следовать за мико. Ибо здесь, среди  бледнолицых,  Роза  всегда  будет
жалка и одинока. Когда мико решил отправиться в селения бледнолицых,  душа
моя возликовала и  я  пожелала  пойти  вместе  с  ним.  И  Роза  пришла  к
бледнолицым. Но здесь она  всем  чужая.  В  детстве  Роза  жила  в  хижине
бледнолицего торговца, ее кормили и поили, ибо мико за все платил  шкурами
зверей. Но Роза и тогда была им чужой. А теперь она чужая вам всем. Лишь в
вигваме мико Розу любили, она была дочерью вождя. О,  молю  вас,  -  не  в
силах более сдерживать переполнявшие ее чувства воскликнула девушка, -  не
будьте же столь жестоки! Не лишайте Розу счастья называть мико отцом. Роза
никогда не знала своего родного отца. Роза никогда не прижималась к  груди
матери. Не лишайте Розу последней радости, ибо более она у вас  ничего  не
просит!
     Миссис Паркер растроганно поглядела на девушку.
     - Дорогое дитя! - воскликнула она. - Я готова стать  тебе  матерью  и
наставницей. Отныне ты будешь мне дочерью. Ведь твой мико сбежал  и,  быть
может, никогда не вернется сюда.
     - Мико вернется! Он вернется за своей дочерью.
     - Весьма сомневаюсь в этом, - мягко возразила полковница и, не  желая
спорить далее, тут же добавила: - Впрочем, мне нет до него никакого  дела.
Просто я полагаю, что, свершив столько  злодеяний,  он  едва  ли  пожелает
предстать перед справедливым, но строгим судом.
     - Токеа вернется!
     - Но почему же он сбежал тайком? Вероятно, я напрасно спрашиваю  тебя
об этом, ибо он, похоже,  более  дорог  твоему  сердцу,  чем  мы  все.  Но
подобное исчезновение весьма подозрительно. Роза, хотелось  бы  надеяться,
что ты откроешься мне, неожиданное  бегство  индейца  встревожило  многих.
Думаю, что несмотря на твою глубокую привязанность к нему, коей я не  могу
не уважать, ты не обманешь нашего доверия.
     И  с  этим  мягким,  но  настоятельным  увещеванием   миссис   Паркер
величественно удалилась. Роза  осталась  одна  и  погрузилась  в  глубокие
размышления.
     Таинственное исчезновение индейца и в самом  деле  вызвало  некоторое
беспокойство в лагере, миссис Паркер было поручено  деликатно  выведать  у
девушки возможные его причины.
     Спокойствие и уверенность Розы служили самым верным свидетелем  того,
что девушка  не  была  сообщницей  индейца,  к  тому  же  все  справедливо
полагали, что ежели бы тот задумал что-то  недоброе,  то,  разумеется,  не
стал бы посвящать ее в свои планы.
     Впрочем, сии мелкие тревоги  вскоре  были  забыты  из-за  куда  более
важных забот.  Пока  оба  батальона  под  командованием  капитана  Паркера
оставались в лагере, жизнь там шла своим чередом. И вдруг пришел приказ  -
выступать. Души людей  охватило  лихорадочное  волнение,  тем  более  что,
поскольку  фронт  военных  действий  проходил  далеко,  фантазия  рисовала
картины одну мрачнее другой. Лица у всех посерьезнели. Отодвигая в сторону
даже самые прибыльные дела, люди при появлении пароходов спешили на  берег
и нетерпеливо прочитывали свежие газеты. Семейство Паркеров тоже  не  было
исключением, лишь хозяйка дома старалась не поддаваться панике.
     - Наши мужья и сыновья сражаются за свободу нашей страны, -  говорила
она. - Нам не к лицу впадать в уныние, ибо они отправились на  поле  битвы
не по прихоти жестокого тирана. Мы должны осознавать  опасность,  грозящую
нашей свободе, и держаться мужественно и стойко.
     Впрочем, несмотря на столь высокие и твердые принципы  миссис  Паркер
тоже  начала  понемногу  сникать   под   бременем   испытаний.   И   самое
поразительное то, что  поддержки  и  утешения  эта  дама  искала  у  Розы,
наивного, бесхитростного создания. Полковница  с  каждым  днем  все  более
привязывалась к девушке, и та  отвечала  ей  сочувствием  и  любовью.  Так
миновала неделя.


     Погожим, солнечным утром Роза стояла  на  берегу  протоки  и  слушала
пение негров. То  была  печальная  песня:  глухие  басы  вторили  жалобным
переливам тенора. Мало-помалу голоса стихли, но Роза по-прежнему стояла  в
глубокой задумчивости, даже не заметив, как к ней подошла миссис Паркер  с
дочерьми.
     - Милая Роза, уныние - тяжкий грех, - сказала  полковница.  -  Помни,
что мы ни при каких обстоятельствах не должны предаваться отчаянию.
     - Я не предаюсь отчаянию, дорогая матушка. Это совсем  иное  чувство.
Роза должна возвестить тебе о великом и важном событии.
     - О великом событии? - насторожилась миссис Паркер.
     - Пробил час, который решит многое. По воле всемогущего бога час этот
дарует тебе утешение, ибо господь милостив и добр. Прошу тебя, яви же и ты
милосердие!
     - Но что я могу сделать, милая Роза?
     - Ты знаешь, что надобно делать. Смилуйся  над  несчастной  женщиной,
муж которой томится в  тюрьме.  Ибо  в  великий  час  Роза  молит  тебя  о
сострадании. Не отвергай моей мольбы, и Роза поведает тебе...
     - И что же поведает мне Роза? Хорошо, просьба твоя будет исполнена. Я
дам за Мадиедо свое поручительство.
     Девушка радостно сжала ей руку.
     - Роза от всего сердца благодарит тебя,  дорогая  матушка!  И  теперь
Роза сообщит тебе важную весть. В этот час ваши воины вступили в  сражении
с врагом.
     Полковница и ее дочери с недоверчивой улыбкой поглядели на девушку.
     - Ступайте за мной, - сказала Роза. - Здесь вы ничего не услышите.
     Все поспешили в южный конец сада, где Роза поставила их полукругом, а
сама, чуть наклонившись вперед, обратила лицо навстречу ветру.
     Ранним утром над землей стлался густой туман, но затем подул  сильный
южный ветер, и теперь воздух дрожал в лучах солнца, которое ярко и  весело
сияет в здешних краях даже в зимнюю пору. С самых  дальних  плантаций  еще
доносилось пение негров, потом оно  смолкло,  и,  казалось,  даже  природа
погрузилась в торжественную тишину.
     - Я ничего не слышу, - сказала миссис Паркер. - Только шум ветра.
     - Просто вам никогда не доводилось жить в глухом лесу  в  вигваме,  -
улыбнулась Роза. Она  снова  прислушалась  и  вдруг  вздрогнула.  -  Много
выстрелов.
     - Ты и в самом деле что-то  слышишь?  -  побледнев,  спросила  миссис
Паркер.
     - Я слышу каждый выстрел. Очень много выстрелов, пятнадцать, а  то  и
двадцать разом. Точно грохочет далекий гром.
     - Никак не могу поверить, - сказала полковница. - До тех мест