отсюда
почти сто восемьдесят миль. Правда, ветер дует в нашу сторону...
     К ним с легким поклоном приблизился молодой Коупленд.
     - Я только что был у реки. Странное  дело,  индейцам,  которых  после
бегства Токеа держали взаперти, удалось вырваться на волю. Но вместо  того
чтобы унести подальше ноги,  они  стоят  на  берегу  и  корчат  немыслимые
гримасы. Похоже, они к чему-то прислушиваются вдали.
     - Они слышат шум битвы! Идемте же поскорее туда, дорогая  матушка.  И
вы, Вирджиния и Габриэла, идемте с нами. А тем  временем  пусть  брат  мой
отнесет добрую весть тому бедняге в тюрьме.
     - Я согласна, милая Роза, - сказала миссис Паркер. - Мистер Коупленд,
ступайте к сквайру Брауну и передайте ему, что  я  даю  поручительство  за
Мадиедо.
     Молодой человек с удивлением уставился на полковницу.
     - Иди же, брат мой! - нетерпеливо воскликнула Роза. -  И  возвращайся
поскорее.
     - С превеликим удовольствием, - ответил молодой  человек  и  удалился
быстрым шагом.
     Женщины побежали к реке. Уже издалека они  заметили  на  берегу  двух
индейцев и толпу горожан. Один индеец лежал на  земле,  другой  выстраивал
полукругом привлеченных странной сценой зевак. И  вдруг  с  южной  стороны
донесся какой-то глухой шум. Увидев Розу, индейцы подбежали к ней и  стали
что-то взволнованно рассказывать. Глаза девушки загорелись.
     - Идет битва, - сказал один из индейцев. - Каманчи  ясно  слышат  ее.
Великая битва между бледнолицыми. Сотни пушек, больших и малых,  извергают
свинцовые ядра.
     И он вновь улегся на берегу, прильнув ухом к земле.
     - Они сражаются все там же, - пояснила Роза. -  Только  теперь  пушки
грохочут еще страшнее. Сотрясается земля. Разом палят два десятка пушек.
     - Да благословит вас господь, мадам! - вдруг раздался чей-то голос.
     То подошел испанец Мадиедо с женой. Миссис Паркер  милостиво  кивнула
ему и показала на Розу.
     - За все благодарите ее, - негромко проговорила полковница.
     Бенито поглядел на девушку и вытаращил от изумления глаза.
     - О боже, кто вы такая, мисс?
     - Роза, - ответила девушка.
     - Роза? О господь всемогущий! Неужто жива?
     Индейцы меж тем знаками повествовали о ходе битвы. Время  от  времени
они шептали несколько слов Розе, а та переводила их  остальным.  С  каждой
минутой людей на берегу все прибывало. Они на цыпочках подходили поближе и
молча  взирали  на  происходящее.  Прошло  уже  несколько  часов,   солнце
опустилось за лес, но никто и не думал расходиться. Вдруг индейцы вскочили
с земли с выражением ужаса на лицах.
     - Они слышали громовые раскаты! - воскликнула Роза.
     Каманчи вновь приникли к земле.  Примерно  через  четверть  часа  они
поднялись, простились с Розой и покорно отдали  себя  в  руки  стражников,
которые препроводили их в тюрьму.
     - Мадам, - обратился Бенито к миссис Паркер, когда та вместе с  Розой
и дочерьми направилась к дому, - не могли бы вы выслушать меня?
     - Не сегодня, мсье Мадиедо.
     - Я прошу вас уделить мне не более десяти минут. Речь пойдет об  этой
молодой девушке.
     - В таком случае, я жду вас через полчаса.


     В столовой гостиницы,  где  поутру  собралось  к  завтраку  множество
постояльцев, вдруг раздался  громкий  возглас:  "Пароход!"  Все  вскочили,
опрокидывая стулья, выбежали на улицу и  помчались  к  берегу.  За  столом
остались лишь пятеро молодых людей.  Судя  по  красным,  расшитым  золотом
мундирам, то были английские офицеры.
     С парохода сошел лейтенант.
     - Я принес вам добрую весть. Мы побелили! - крикнул он. - Правое дело
восторжествовало. Сэр Эдвард разбит, почти все старшие офицеры  убиты  или
ранены. На поле  боя  осталось  две  тысячи  вражеских  солдат,  остальные
обратились в бегство!
     Итак, правое дело восторжествовало, ибо хорошо обученные и  прекрасно
вооруженные войска англичан, на протяжении многих лет одерживавшие  победы
над сильными  армиями  Старого  Света,  были  наголову  разбиты  вполовину
уступавшими им по численности силами американцев. Последний сокрушительный
удар был нанесен англичанам уже в  тот  момент,  когда  высокомерный  враг
почти готов был к подписанию мира.
     Впрочем, среди  собравшихся  на  берегу  не  было  заметно  излишнего
ликования. Выслушав от лейтенанта  и  его  спутников  детальное  изложение
последних событий, все,  не  сговариваясь,  отправились  в  церковь,  дабы
вознести хвалу Господу за победу и за то,  что  она  была  одержана  столь
малой кровью.



                                    36

     Миновало две недели с тех пор, как  Токеа  покинул  лагерь.  День  за
днем, почти без сна и отдыха, он шел вперед, мрачный и молчаливый,  а  его
спутники послушно следовали за ним, точно верные псы. Звери в лесу  давали
им пропитание, мерзлая земля служила постелью. На четырнадцатый день  пути
они увидали вдали густой сосновый лес, который тянется от штата  Миссисипи
до южной гряды Аппалачей. Чем ближе подходил Токеа к лесу,  тем  радостнее
светились его глаза. При виде мест, где прошли его детство и молодость, им
овладевало смешанное чувство боли и отчаянного томления. Выйдя к реке,  он
молча поднял руку, указывая  на  лес,  а  затем  медленно  и  торжественно
перешел по тонкому льду на другой берег. Там он  упал  на  землю  и  долго
лежал неподвижно. Холодный северный ветер трепал его седые волосы,  словно
заиндевевшую траву.
     - Родная земля, Токеа приветствует тебя! - проговорил  он  наконец  с
мукой в голосе. - Он был владыкой этого  могучего  леса,  вождем  великого
племени. А теперь он пришел сюда как беглец и чужак. О Великий Дух, за что
ты покарал Токеа? Почему изгнал Токеа с земли, где жили его предки? Ответь
же, о Великий Дух! Подай Токеа  хоть  какой-нибудь  знак,  чтобы  он  смог
понять твою волю.
     Старик с мольбой поглядел на небо. Небо  было  затянуто  облаками,  в
лесу завывал ветер. Лицо мико омрачилось.
     - О Великий Дух, прости меня, - пробормотал он. - Твои глаза с укором
глядят на Токеа, точно капризное дитя.
     Он поднялся и подозвал к себе остальных. А потом заговорил, обращаясь
к Эль Золю:
     - Семь лет миновало с той поры, как мико покинул земли,  где  ставили
вигвамы его предки. Два раза он тайком приходил сюда, чтобы поклониться их
могилам. Теперь он в последний раз  ступает  на  эту  землю.  Когда  вождь
Соленого моря похитил все, что было дорого  сердцу  мико,  глубокой  ночью
Токеа явился дух его отца, что  живет  в  вечнозеленых  лугах.  "Ступай  к
могильному холму, - сказал он, - и извлеки  из  оскверненной  земли  кости
того, кто даровал тебе жизнь, и той, что вскормила тебя. Погреби  их  там,
где будет жить мой сын и его народ. Не  страшись  извлечь  их  из  могилы,
проклятие  не  коснется  тебя.  Торопись,  ибо  копыта  лошадей  и   плуги
бледнолицых уже прошли по священному холму!" Токеа должен сделать то,  что
повелевал ему дух отца. Он на три дня покинет Эль Золя, чтобы  отправиться
туда, где покоятся кости отца мико.
     - Если дух отца повелел мико  нарушить  покой  мертвых,  мико  должен
исполнить его волю. Эль Золь пойдет вместе с мико.
     - Эль Золь - сын мико, ибо он держал в объятиях кровное дитя мико. Но
глаза Эль Золя не должны видеть оскверненную землю,  где  покоятся  предки
мико.
     - Эль Золь не станет глядеть на позор мико. Эль Золь проводит мико  и
будет поджидать его вдалеке от могильного холма.
     Токеа молча кивнул в знак согласия, и они двинулись дальше. На исходе
следующего дня они поднялись на вершину горы,  откуда  открывался  далекий
вид на поросшие лесами холмы.
     - Видит ли мой сын те окутанные туманом холмы?  За  ними  раскинулась
долина, где в земле лежат кости отца мико.
     - Мико может теперь идти туда. Эль Золь станет ждать его здесь.
     - Когда тело отца предавали земле, -  проговорил  старик,  -  великий
пророк изрек, что страшное проклятие обрушится на голову того, кто посмеет
извлечь кости отца при свете дня. Лишь во мраке ночи Токеа  может  собрать
их. Токеа подождет, пока сверкающий шар опустится за край земли.
     Он что-то сказал своим окони,  те  удалились  и  вскоре  вернулись  с
охапками коры. Усевшись на землю, они принялись мастерить из  нее  большой
короб, который затем внутри и снаружи  обтянули  оленьими  шкурами.  Токеа
прикрепил к коробу ремни. Тень удовольствия мелькнула на его лице.
     - Отец мой, - сказал он, - кости твои будут покоиться в коре из леса,
где родился, и в шкурах оленей, на которых ты охотился.
     Когда стемнело, Токеа повесил короб себе  на  грудь  и  кивнул  обоим
окони, чтобы те следовали за ним.
     Была уже полночь, когда индейцы спустились в долину.  Из  серебристых
облаков на миг выплыла луна и снова  скрылась  за  большой  черной  тучей.
Вдруг послышался далекий лай собак.
     - О отец мой, - простонал Токеа, - бледнолицые уже совсем  близко  от
твоей могилы.
     И он побежал к священному холму. Земля  кругом  была  уже  распахана.
Посреди поля  стояли  мертвые  деревья  с  ободранной  корой,  похожие  на
завернутых в саваны великанов. Старик без чувств  рухнул  наземь.  К  нему
подскочили оба индейца.
     - Прочь отсюда, - глухо пробормотал мико. - Ступайте прочь  с  земли,
где лежат кости великого вождя. Токеа сам выроет их.
     И он принялся руками разрывать промерзлую землю. Из-под ногтей у него
текла кровь, ладони были изранены, когда он наконец собрал кости  отца.  И
тогда он в первый раз громко зарыдал. А потом  кинулся  к  могиле  матери.
Плуг в этом месте глубоко врезался в почву, лишь  несколько  дюймов  земли
прикрывали кости. Мико уложил их в короб подле останков отца.
     - О, отец мой! - снова простонал он. - Ты поведал мне правду.  Лошади
бледнолицых прошли по священному холму.  Кинь  взор  на  своего  сына.  Он
свершил то, что ты повелел ему. Твой сын перенесет твои кости туда, где их
больше не осквернит ничья рука.
     Снова послышался лай собак.
     - Прощай, родная земля! Прощайте деревья, в тени которых после долгой
охоты отдыхал Токеа! Прощай река, освежавшая его усталые члены!
     Луна уже вновь струила свой легкий свет сквозь облака. Собаки залаяли
в третий раз.
     - О Великий Дух! - взмолился старик. - Прошу тебя, отверзни уши  моих
братьев, дабы они смогли услышать слова Токеа.
     Он поднялся, повесил короб на грудь и отправился назад, туда, где  их
поджидал Эль Золь.
     - Дух моего отца  говорил  правду,  сказал  старик  Эль  Золю.  -  По
священному холму прошел плуг бледнолицых,  которые  сравняли  могилы  моих
предков с землей.
     - Токеа как послушный сын выполнил волю отца, - ответил  ему  на  это
Эль Золь. - Но каманчи и окони  осиротели  без  своих  вождей,  путь,  что
предстоит пройти Токеа и Эль Золю, далек, а Белая Роза ждет их, она  может
решить, что... - И он умолк.
     Старик испытующе поглядел на него и сказал:
     - Что-то тревожит душу вождя каманчей. Эль Золь может развязать язык.
Но тот больше ничего не сказал. Немного перекусив, они двинулись  в  путь,
но шли теперь не той дорогой, что привела их сюда.  Несмотря  на  растущее
нетерпение, молодой вождь покорно следовал за  стариком.  Обходя  стороной
жилища бледнолицых, они день за днем продирались  через  лесные  чащобы  и
болотные трясины. Наконец они добрались до глубокой долины, со всех сторон
окруженной холмами. Токеа поставил короб на землю и удалился.
     Чуть погодя оставшиеся индейцы услыхали громкий, пронзительный свист.
За ним последовала долгая  тишина.  Потом  снова  раздался  терзающий  уши
свист, и снова тишина. В третий  раз  свист  уже  напоминал  жалобный  вой
мечущегося в смертельной агонии  волка.  Вскоре  Токеа  вернулся  и  молча
уселся подле Эль Золя.



                                    37

     И вдруг они увидели множество красных огней, приближающихся  со  всех
сторон. Индейцы подходили один за другим;  скрестив  руки  на  груди,  они
склоняли голову перед мико и без единого слова усаживались на траву. Число
их увеличивалось с каждой минутой. Под конец их было уже несколько  сотен.
Большинство индейцев были закутаны в  шерстяные  одеяла,  но  кое-кто  был
разряжен весьма пестро и  нелепо.  Их  лица,  высохшие  из-за  непомерного
пристрастия к огненной воде,  не  выражали  ни  радости,  ни  любопытства,
напротив, было заметно, что при виде мико индейцев охватил невольный ужас.
Поглядев на них, старый Токеа помрачнел, губы его скривила горькая улыбка.
Из толпы выступил пожилой индеец в американском  наряде.  Он  презрительно
посмотрел на мико, воткнул  факел  в  землю  и  занял  место  в  полукруге
старейшин.
     - Вождь Джозеф, - зашептались индейцы.
     Остальные тоже воткнули факелы в  землю,  красноватые  отблески  огня
играли на их лицах.
     - Братья мои собрались сюда, чтобы услышать слова  Токеа?  -  спросил
мико.
     - Да, это так, - ответил один из стариков. - Мускоги пришли послушать
слова великого мико. Их уши открыты.
     - Воины мускоги зарыли свои томагавки в  землю!  -  злобно  выкрикнул
Джозеф.
     Среди индейцев послышался какой-то неясный гул.
     - Я чую дыхание предателя, сына  бледнолицего  и  обманутой  скво,  -
сказал мико.
     - А мой нос чует волка, изгнанного его стаей,  которую  он  загнал  в
ловушку, - язвительно ответил Джозеф. - Да, отец Джозефа был  бледнолицым,
но его мать была дочерью сестры мико. И разве Джозеф  всадил  длинный  нож
бледнолицых в спину краснокожих? Нет, он отвел от них этот нож.
     - Когда краснокожие  подняли  томагавки  против  бледнолицых,  Джозеф
сбежал, точно трусливый пес, - возразил старик-индеец.
     - Но он принес мир своим братьям, - нагло заметил полукровка.  -  Что
осталось бы с мускоги, если бы не Джозеф? Всех их свели бы с лица земли.
     - Лучше погибнуть в кровавой битве, чем  быть  преданным  собственным
братом, - вмешался другой старик.
     Токеа с удивлением слушал их речи.
     - Ужели глаза Токеа  видят  тех  великих  когда-то  мускоги,  которые
всегда были грозой бледнолицых? - спросил он. - Увы, это те  самые  воины,
но теперь они носят одежды бледнолицых. Воины мускоги, слушайте  же  слова
Токеа в последний раз!
     - Речи Токеа горьки и ядовиты! -  крикнул  Джозеф.  -  Хотят  ли  мои
братья слушать их?
     Индейцы глухо заворчали, но затем обратили свои взоры к мико.
     - Сын бледнолицего сказал правду,  -  заговорил  тот.  -  Речи  Токеа
горьки. Они были горьки и двадцать лет назад, но теперь стали  еще  горше,
ибо глаза его многое видели, уши многое слышали, и  душа  его  омрачилась.
Глаза его  видели,  как  его  народ,  точно  собак,  натравили  на  других
краснокожих. Глаза его видели, как  лживые  бледнолицые  прокрадывались  в
вигвамы краснокожих, чтобы опоить их огненной водой,  а  потом  купить  их
земли. Когда Токеа против воли поднял томагавк на чокто,  его  земля  была
продана. Его глаза видели доллары, которые дали  за  нее  бледнолицые.  Но
Токеа  с  презрением  отшвырнул  эти  доллары.  Уши  мико   слышали,   как
краснокожих уговорили поднять томагавки против  бледнолицых,  когда  время
уже ушло. Краснокожие угодили  в  ловушку  и  погибли  в  кровавой  битве.
Слушайте же слова мико, мои братья! Бледнолицые хитры и коварны. Они  дают
вам огненную воду, которая убивает медленно,  но  верно.  Они  посылают  к
краснокожим своих бледнолицых шпионов, а  те  нравятся  скво,  ибо  у  них
гладкая кожа. Бледнолицые умеют отыскать среди  краснокожих  предателей  и
одаривают их долларами. И предатели становятся  вождями,  они  говорят  на
языке  краснокожих,  но  слова  их  лживы.  Знают  ли  братья  мои   таких
предателей? - И он впился в лицо Джозефа.
     - Воины мускоги! - закричал тот, вскакивая. - Если вы будете  слушать
речь Токеа, он уведет вас туда, куда  изгнали  его  самого,  -  в  соленую
пустыню.
     - Разве Токеа издал боевой клич? - с презрением глядя на  полукровку,
спросил мико. - Краснокожие воины помнят, что говорил им Токеа. Но они  не
послушали его. Теперь Токеа вновь пришел к своим  братьям.  Он  побывал  в
вигвамах бледнолицых и видел  все.  Бледнолицые  страшатся  Великого  отца
Канады, его воины приплыли в больших каноэ,  их  больше,  чем  деревьев  в
лесу.
     - И что нам следует делать? - спросил один из индейцев.
     Старик внимательно оглядел всех и прислушался к  их  неодобрительному
ропоту.
     - Глаза Токеа не видят здесь воинов мускоги, - сказал он. - Они видят
жалких краснокожих, которые стыдятся одежды  своих  предков.  Под  тесными
обносками бледнолицых в груди краснокожих бьются теперь трусливые сердца.
     - Мускоги хотят мира и покоя, - возразил ему другой индеец. - А  мико
им мира и покоя никогда не приносил.
     - Да, брат мой прав, - сказал Токеа, - в сердце мико  нет  покоя.  Но
бледнолицые даруют краснокожим покой лишь  потому,  что  их  страшат  сыны
Великого отца Канады. А если красные мундиры уйдут, краснокожие  не  долго
будут владеть своими землями. Воины мускоги! Вы не вняли  речам  мико.  Вы
изгнали его. Вы потревожили  священный  источник,  и  кровь  ваших  вождей
смешалась с грязной кровью бледнолицых. Ваша кровь уже  никогда  не  будет
чиста. Мико пришел навсегда проститься со своими братьями. Воины  мускоги!
Токеа говорил с духом своего отца.
     Все индейцы, услыхав такие слова, замерли в ожидании.
     - Отец Токеа не хочет, чтобы его кости покоились  в  земле  тех,  кто
предал его кровь.
     - Хух! - вскричали индейцы.
     - Токеа исполнил волю отца, - продолжал старик. - Он извлек его кости
из земли, отныне они будут покоиться в свободной  земле  великого  племени
каманчей.
     Он приподнял крышку короба. Индейцы столпились вокруг.
     - Токеа, - спросил один из самых старых и почтенных вождей,  -  ужели
сам великий Шейя приказал тебе, чтобы ты забрал его кости  из  земли,  где
живут мускоги?
     - Он хотел этого, - ответил Токеа.
     - Хух! - вновь вскричали все индейцы.
     - Мико исполнил волю  своего  отца,  -  сказал  Токеа.  -  Теперь  он
навсегда покинет эти края. Но воины мускоги могут вместе с ним отправиться
в  прекрасные  и  далекие  земли  каманчей.  Токеа  и  сын  его  Эль  Золь
протягивают им свои руки.
     Сказав это, Токеа поднялся и вместе с Эль Золем пошел прочь.


     На следующее утро, когда оба вождя быстрым шагом шли по направлению к
лагерю, они вдруг заметили свежие следы мокасин. Старик  не  придал  этому
особого значения, а Эль Золь сильно встревожился, но ничего не сказал.  На
шестой день пути они вновь увидели следы воинов  мускоги,  которые  прошли
тут за несколько часов до них. Теперь Эль Золь не мог более молчать.
     - Мико, как и подобает послушному сыну, исполнил волю своего отца,  -
сказал он. - Но со своим народом мико говорил не как мудрый вождь. Он  дал
волю ярости, которая клокочет в его груди. Он не должен был делать  этого.
В сердце Эль Золя тоже еще не зажила рана,  которую  нанесли  бледнолицые,
когда убили его отца. Эль Золь мог бы отомстить за  отца  бледнолицым,  но
тогда пролилось бы и много крови его краснокожих  братьев.  А  посему  Эль
Золь отдал право мести Ваконде, а сам живет нуждами своего народа. Мико не
должен думать о мести, он должен помнить о своем народе,  о  своих  детях.
Если бледнолицые прослышат о том, что говорил  мико  воинам  мускоги,  они
нахмурят лбы и откажутся вернуть Токеа залог,  который  он  оставил  в  их
лагере, - тихо и чуть смутившись закончил молодой вождь.
     - Белая Роза - дочь мико. Он не отдаст ее бледнолицым.
     - Ваконда забрал к себе дочь мико, -  уже  еле  слышно  вымолвил  Эль
Золь.
     Он замолчал, сердце его громко стучало, щеки пылали.
     - Белая Роза - дочь мико. А Эль Золь станет ему сыном! -  тожественно
сказал старик.
     - Отец мой! - воскликнул Эль Золь и бросился к Токеа на грудь.
     Некоторое время они стояли молча, а потом снова двинулись в путь и по
прошествии нескольких дней без особых  приключений  добрались  наконец  до