ный британец побрел к себе и  улегся
на свой лежак.  Было  что-то  ужасное  в  той  неименуемой  боли,  которую
причинили  девушке  его  слова.   Тут   какая-то   жуткая   тайна.   Столь
неравнодушное отношение этого чистого  создания  к  гнусному  субъекту  не
могло не внушать страха за нее.
     "Кто  эта  девушка?  Каждая  черточка  ее  обворожительного  лица   -
свидетель благородного неведения и безукоризненной чистоты. Почему ее  так
заботит этот французский пес? Неужели влюбленность?  Нет,  нет?  Этого  не
может быть! Но мне-то что до этого?! С чего я должен переживать? Слов нет,
она очень мила. Но завтра я могу и не  вспомнить  о  ней...  Но  ведь  она
спасла тебя, Джеймс. Это, действительно, так. Можешь ты..."
     Конец его размышлениям положило появление индианки. С  суровым  видом
приблизилась она к Джеймсу и указала  на  несъеденную  пищу.  Он  вскочил,
чтобы достойно встретить ее.
     - Мой брат должен есть, а когда он насытится, сестра  кое-что  шепнет
ему.
     Канонда присела.
     - Сестра моя, я не голоден и готов без  промедления  выслушать  тебя.
Что с Белой Розой?
     - Моя сестра больна, но у нее иная болезнь, чем у  моего  брата,  она
поражена в сердце. Мой брат может вылечить Белую  Розу.  Для  Канонды  нет
ничего дороже белой сестры.
     Юноша посмотрел на индианку широко раскрытыми глазами.
     - Согласен ли мой брат излечить ее?
     - Я сделаю все, что в моих силах.
     - Болезнь Розы нашептана ей ее братом.
     - Мне горько  слышать  об  этом.  Если  бы  я  хоть  на  секунду  мог
предположить,  что  столь  очаровательное  существо  испытывает   какие-то
чувства к этой гадине, я бы и словом не обмолвился.
     Индианка недоверчиво посмотрела на него. Она отступила  на  несколько
шагов и с пристрастием спросила:
     - Хотел бы мой брат видеть, как вождь  Соленого  моря  поведет  Белую
Розу в свой вигвам?
     - Избави бог! Мерзкое чудовище - этого ангела?..
     Индианка чуть не подскочила от радости и схватила мичмана за руку.
     - Мне нравится речь моего брата. Он не солгал Белой Розе?
     - Нет, милая девушка. Джентльмены не лгут.
     - Так, значит, вождь Соленого моря вор? Разбойник?
     - Он, действительно, мразь, способная лишь грабить, красть,  убивать.
Пока он на свободе. Но если мы его сегодня поймаем,  завтра  же  он  будет
казнен.
     - Мой брат не из янкизов?
     - Нет, - гордо приосанившись, сказал юноша. -  Я,  слава  Богу,  имею
честь быть англичанином. Мой народ владеет океаном,  повелевает  королями,
посылает корабли во все моря мира.
     Пафос Джеймса отдавал  похвальбой.  Неглупый  британец  на  мгновение
поддался желанию прихвастнуть. Вероятно, ему хотелось внушить Канонде, что
истый британец исполнен самых высоких чувств по отношению к родине  и  при
этом не очень выпячивает себя самого. Но на сей раз дифирамб Англии чем-то
угодил индианке.
     - Мой брат - не лазутчик. Язык его прям. Мой брат - молодой воин.  Не
желает ли он сказать мико о том, что вождь Соленого моря - вор?
     - А разве мико этого не знает?
     Канонда отрицательно покачала головой.
     - Если мико будет не  против,  в  скором  времени  я  представлю  ему
доказательства. Пирату осталось  жить  недолго.  Его  последняя  гнусность
переходит все пределы. Быть может, он уже пойман.
     - Мой брат увидит мико. Мико откроет ему свою ладонь и дарует вигвам,
а в скво отдаст Белую Розу. Он научит моего брата убивать  водяного  гада,
поднимать спящего медведя и без  промаха  бить  прыгучую  пуму.  Мой  брат
станет великим воином. И Роза,  -  индианка  перешла  на  шепот,  -  будет
готовить ему пищу и шить охотничьи рубахи. А вору ее никогда не видать.
     С этими словами Канонда быстро покинула вигвам.
     - Проклятая робинзонада! - с надменным смехом воскликнул британец.  -
Выходит, я предназначен в  преемники  франзуцскому  псу.  Да,  Джеймс,  не
хватало тебе только мокасин и краски на  лбу!  Вигвам!  Рубахи!  Нет,  это
безумие!
     Надо  только  додуматься  соблазнять  его  подобной   участью!   Его,
сгорающего от нетерпения отличиться в боях с янки и в  первой  же  схватке
заслужить звание лейтенанта! Как бы ни было  ему  смешно,  состояние  духа
нашего британца было теперь не из  лучших.  Однако  мужественная  привычка
полагаться лишь на  собственные  силы  удерживала  его  от  уныния.  Но  в
последние двое суток на него так много всего обрушилось,  что  нужно  было
сохранять спокойствие. Положение было и в самом деле незавидное. Ни о  чем
подобном ему даже и слышать не приходилось. А те, кто его сейчас  окружал,
являли собой  такую  загадку,  что  он  невольно  вздрагивал,  прежде  чем
раскрыть  рот,  -  из  боязни  быть  неправильно  понятым.  И  чем  глубже
ввязывался он в эту новую жизнь, тем больше  запутывался.  А  все  попытки
нащупать нить и выбраться из лабиринта были напрасны.



                                    9

     На другое утро, когда  он  подходил  к  вигваму  вождя,  обе  девушки
встретили его на пороге. Индианка выглядела необычайно веселой. Лицо  Розы
не выдавало никаких перемен. Она  смотрела  на  Джеймса  с  прежним  своим
дружелюбием.
     - Мой брат чересчур серьезен, - рассмеялась  Канонда.  -  Совсем  как
Винеачи [мифологический герой мускогов], набивший свою серебряную  трубку.
Мой брат видел плохой сон?
     - И не один, сестра моя.
     - Роза их тебе растолкует, - сказала она и втолкнула обоих в хижину.
     - Кажется, моя  сестра  в  хорошем  настроении,  -  смущенно  заметил
молодой человек.
     - Она знает, что Розе приятно видеть своего брата.
     Джеймс уставился на девушку недоуменно. В ее чертах  невозможно  было
уловить никаких  новых  чувств:  тот  же  невинный  ясный  взгляд,  та  же
естественная  величавость,  за  которой,  однако,  не  могло  укрыться  ни
малейшее движение души.
     Она  откинула  занавес,  провела  его  в  свою  маленькую  комнату  и
опустилась на самодельную  кушетку,  предложив  ему  сесть  на  такую  же,
напротив.
     На стенах был развешен весь ее гардероб, кое-что из одежды отличалось
не только элегантностью, но даже богатством.
     - Простите меня, ради Бога, мисс,  но  откуда  в  дикой  глуши  могли
взяться эти великолепные наряды?
     - От вождя Соленого моря, - дрогнувшим голосом ответила она.
     - От вождя Соленого моря? Он бывает здесь?
     -  Да.  Когда  его  людям  нужны  дичь  и  табак.  Часто  он  подолгу
задерживается здесь и живет в вигваме.
     - Неужели и прекрасная Роза, неужели и она, ведет меновую торговлю  с
этим пиратом?
     Она бросила на него испуганный взгляд и с мольбой в голосе сказала:
     - Боль стрелой засела в сердце твоей сестры. Не коснись стрелы,  брат
мой, иначе она вонзится еще глубже. Твоя сестра  была  принуждена  принять
подарки пирата. Так повелел мико.
     Роза вдруг разрыдалась.
     Из-за бизоньей шкуры донесся голос Канонды.
     - Мой брат должен потише петь на ухо Белой Розе. Она очень нежна. Это
моя сестра принесла вино и одеяло к месту его первого ночлега  и  охраняла
его сон. Наши воины заставляют своих скво пахать землю и сеять  зерно,  но
ни один из них не запускает жало извилистого языка в  сердце  своей  скво.
Мой брат любит любовью змеи, вонзая свой  ядовитый  зуб  в  сердце  бедной
сестры...
     - Довольно! - крикнул Джеймс. - Прости меня за неосторожный  язык.  Я
хочу...
     - Мой брат должен осушить слезы моей сестры.
     - Мисс, могу я надеяться на прощение?
     - Мой брат прав, -  ответила  Белая  Роза.  -  Не  права  была  Роза,
принимая подарки вора.
     - Еще раз молю о прощении.
     - Роза не таит зла, она больше не огорчит брата, она  никогда  ничего
не возьмет из рук вора.
     - Неужели нет  никакого  средства  освободить  вас  от  него?  Будьте
откровенны. Скажите, и я сделаю все, что в моих силах.
     Глаза ее радостно вспыхнули.
     - Мико очень добр к друзьям краснокожих. Он дал пирату кров  и  много
дичи. Он очень любит пирата и радуется, видя его в своем  вигваме.  Потому
что пират воюет с янкизами. Мой брат говорит, что корабли его страны стоят
в устье большой реки, что его брат тоже воюет с янкизами. Мико примет тебя
как друга.
     - Значит, мико ведет войну с янки?
     - Они сделали ему много зла, они захватили землю его отцов, а  самого
мико прогнали.
     - И он  начал  мстить  им  на  индейский  манер  -  охотиться  за  их
скальпами?
     - Нет, мико беспощаден и страшен, но он также справедлив и  добр.  Он
ушел далеко к закату, чтобы никогда больше не видеть бледнолицых.
     - А как он ухитрился подружиться с пиратом?
     - Вообще-то индейцы не такие уж друзья людям  Соленого  моря.  -  Она
перешла на шепот: - Двадцать четыре полнолуния миновало  с  тех  пор,  как
пират подплыл к деревне в своей огромной лодке. С ним было много  свирепых
мужчин. Черных, коричневых, желтых. Как злые духи кинулись  они  к  нашему
берегу. Когда же увидели вигвамы, тут же откатились и  сбились  в  большую
толпу. Потом разделились  на  маленькие  кучки.  Каждая  выбрала  себе  по
вигваму и окружила его со всех сторон, кроме той, что обращена к лесу.  Но
вождь и воины были уже  в  лесу  и  держали  чужаков  на  прицеле.  Спустя
несколько часов безоружный пират как побитый пес поплелся к лесу,  вскинул
свою открытую ладонь и начал просить мира. И странное дело! Мико,  который
ненавидит бледнолицых сильнее, чем водяных гадов, принял его, повел в свой
вигвам и согласился стать ему другом. Тут и женщины вышли из  леса,  чтобы
приготовить угощение, но воины и юноши оставались в лесу.
     Визит, а точнее, неудавшееся нападение пиратов,  Роза  описала  столь
живо и просто,  с  таким  неподдельным  ужасом  на  прекрасном  лице,  что
британец слушал ее как завороженный.
     - Солнце уже спряталось за верхушки деревьев, - продолжала девушка, -
когда из вигвама Ми-ли-мача послышался жуткий крик. Это кричала его  дочь,
над  которой  творили  насилие  два  разбойника.  Большой  вор  пришел   в
бешенство. Всех своих людей он собрал  на  скорый  суд.  Когда  разошлись,
шестеро из его людей схватили тех  двоих,  которые  надругались  над  юной
индианкой. Им скрутили руки, завязали глаза и  отвели  на  обрыв.  Там  их
поставили на колени и  расстреляли  из  шести  ружей.  Поутру  все  пираты
исчезли вместе со своим главарем. Через  две  недели  он  появился  вновь.
Привез много ружей для мужчин, шерстяных одеял и  платьев  для  женщин,  а
эти, - она указала на развешенные на стенах одежды, -  подарил  Канонде  и
твоей сестре. Мико очень любит его. Другие  сначала  боялись,  потом  тоже
полюбили.
     Она хотела рассказывать дальше, но заметила, что  англичанин  ушел  в
свои мысли. То, что он сейчас услышал, прояснило ему многие обстоятельства
здешней  жизни.  Стало  быть,  он  находится  в  вигваме  друга   печально
известного Лафита, дерзость которого заставляла трепетать  все  и  вся  на
Западном архипелаге  и  в  Мексиканском  заливе.  Он  отыскал  себе  столь
укромное логово между непроходимыми  топями  и  отмелями  прибрежных  вод,
чтобы в случае нападения с моря всегда мог уйти через болота, где он успел
проложить тайные тропы. Таким образом, хотя бы какое-то время  он  мог  не
опасаться военно-полицейских сил штата  Луизиана,  которые  едва  успевали
отбиваться от англичан. А соперник или союзник такого ранга только  льстил
морской душе пирата, и он мог безнаказанно  творить  свои  бесчинства  еще
довольно долго.
     Однажды он укрылся в глубине суши, совершив переход через Луизиану  и
примыкающую к ней Мексику.  Тогда-то  он  и  наткнулся  на  восхитительный
бархатный гребень Натчеза и приютившуюся на нем  деревню.  Самый  ее  вид,
манящие крыши хижин и великолепные сады вокруг просто околдовали  его.  Он
решил во что бы то ни стало свести знакомство с жителями. Сметливый ум уже
прикидывал выгоды, которые  сулила  связь  с  обитателями  этого  райского
уголка. Потому-то и держал он на короткой узде своих головорезов.
     Войдя в вигвам мико, Лафит понял, что не  ошибся  в  своих  расчетах.
Постепенно между пиратами и  индейцами  наладился  натуральный  обмен,  от
которого выигрывали обе  стороны.  Недоверие  индейцев  к  бледнолицым  он
постарался  развеять,  совершив  казнь   над   двумя   наиболее   ретивыми
молодчиками. Индейцы поначалу недобро притихли,  но  вскоре  прониклись  к
нему дружескими чувствами даже скорее, чем он ожидал. Они  снабжали  своих
гостей маисовой мукой, дичиной, бизоньим мясом, за  что  получали  оружие,
одежду и даже предметы роскоши. При содействии пиратов в деревне появились
две внушительных размеров хижины. В них неделями  трудились  ремесленники,
отчего они имели вполне обжитой вид. Вообще говоря,  именно  этим  деловым
отношениям деревня и была обязана своим цветущим благополучием.
     - А часто пират навещает мико? - спросил Джеймс.
     - Когда мико вернется с охоты, пират должен приплыть за мясом...
     Их разговор был прерван появлением индианки, она встала  между  ними,
пытливо оглядывая то Розу, то британца.
     - Канонда, - с торжественной серьезностью заговорила  она,  -  отвела
чужеземцу вигвам. Отец очень любит ее! Он наслаждается ее  голосом,  когда
она поет о деяниях предков. Он не осудит свою дочь, он повернется спиной к
пирату, а Розу введет в вигвам бледнолицего брата. Мой брат возьмет Розу в
свой вигвам. Не так ли?
     Джеймс  не  сумел  скрыть  иронической  усмешки,  но  тут  же  принял
спокойно-бесстрастный вид. Но было уже поздно. Детям  природы  свойственна
особая проницательность, и обеим девушкам стало  ясно,  что  происходит  в
душе их гостя. Повисло неловкое молчание. Индианка, явно перестаравшаяся в
своих хлопотах о будущем любимой подруги, обняла Розу, убитую  стыдом.  Та
стояла бледная, как изваяние, не в  силах  ни  говорить,  ни  двинуться  с
места.
     Джеймс тоже  застыл,  как  столбняком  пораженный.  В  душе  его  шла
мучительная борьба. Он порывался что-то сказать,  но  всякий  раз  робость
брала верх. Наконец он, запинаясь, произнес:
     - Роза... Канонда...
     Но индианка лишь сделала англичанину знак оставить их вдвоем с Розой.
     - Я должен покинуть вас, милые девушки. Так повелевает  моя  присяга,
моя честь. Это зов долга. Все пойдет прахом, если я останусь.
     Индианка бережно уложила  Розу  на  постель  и,  резко  выпрямившись,
сказала:
     -  Неужели  белая  змея  считает  Канонду  такой  глупой?  Как  может
надеяться чужеземец, что Канонда протянет ему руку и выведет предателя  на
тропу возвращения?
     - В таком случае, мне придется искать ее самому.
     - Я вижу,  белая  змея  способна  состязаться  в  беге  с  оленем,  в
проворстве - с белкой, в плавании - с аллигатором, если вздумала бежать из
вигвама мико! - с едкой насмешкой воскликнула индианка.  -  Белая  змея  в
ловушке. Разве не твердила Канонда своей сестре, что этот  бледнолицый  не
кто иной, как лазутчик.
     - Повторяю,  Канонда,  я  англичанин,  морской  офицер,  подвергшийся
нападению пирата. Но я принял решение окончательно и должен покинуть вас.
     Он хотел коснуться руки Канонды, но та  отскочила  от  него,  как  от
прокаженного.



                                    10

     Этот  разговор  означал  для  Джеймса  разрыв  отношений  с  молодыми
хозяйками.  И  хотя  он  по-прежнему  находил  пищу  в  своем  вигваме,  -
подавалась она невидимой рукой. Несмотря на то, что  охлаждение  произошло
по его вине, спокойнее от этого не стало. Напротив, его терзали и тревога,
и собственная беспомощность. Хижина и деревушка сделались вдруг необычайно
тесны. Он убегал в лес, бродил среди стволов пальметто, но с каждым  часом
лицо его все более омрачалось, на душе становилось тревожнее.
     Случилось это  в  последнюю  ночь  второй  недели.  Какие-то  неясные
предчувствия сорвали его с места и  погнали  в  лес.  Он  начал  бесцельно
бродить среди зарослей, покуда промозглый вечерний воздух  и  дикий  хохот
сов не заставили вернуться в деревню. Едва Джеймс подошел  к  хижине,  как
увидел белеющую за углом фигуру. Эта была Роза.
     - Брат мой, - с дрожью в голосе начала она, - Канонда  повела  сестер
ставить силки на речных птиц. А Роза поспешила к своему брату.
     - Бесценная моя сестра, этот визит...
     - Здесь холодно. Войдем в вигвам. Ветер разносит наши слова  по  всей
округе.
     Она скользнула в проем и тщательно закрыла его бизоньей шкурой. Потом
извлекла из корзины  сосуд  с  угольями  и  зажгла  лучину.  Совершив  эти
приготовления, она сделала знак, приглашающий присесть для разговора.
     - Мой брат сердится на свою сестру. Канонда огорчила его.
     - Нет, дорогая сестра, я не сержусь. Если  то  счастье,  которое  мне
посулили, было бы возможно...
     Она не дала ему закончить.
     - Канонда добра, очень добра. Она - мать всем  краснокожим  женщинам,
но она не может заглянуть в сердце Белой  Розы,  и  ей  не  понять  своего
белого брата.
     - Да, пожалуй.
     - Твоя сестра очень любит тебя, но совсем иначе, чем думает  Канонда.
Роза любит тебя как брата.
     Джеймс пристально посмотрел на девушку.
     - Роза полжизни бы отдала за то, чтобы иметь и белую сестру, и белого
брата. Она охотно пошла бы к нему в услужение,  подавала  бы  ему  ягдташ,
шила бы одежду, работала бы в его поле, хотя скво и смеются над ее нежными
руками. Брат мой! У Розы нет сестры, которой она  могла  бы  открыть  свое
сердце. Только и остается, что говорить с самой собою да с птицами в небе,
изливать им свою боль и свою радость.
     - Несчастная девочка! Так ты пленница?
     - Нет, брат мой. Роза  -  не  пленница.  Скво  любят  ее,  а  Канонда
заменяет ей мать. Но у них... - Роза расплакалась, - у них красная кожа, а
у Розы - белая. Их сердца чувствуют иначе. Они не понимают Белую Розу.  Ей
так одиноко здесь.
     Слова девушки подняли в его душе целую бурю.
     - Несчастное, брошенное дитя! Бедная Роза в краю дикарей!
     - Так значит, мой брат не сердится на бедную Розу?
     -  Помилуй!  Как  можно  сердится  на  такого   ангела?   Приказывай!
Повелевай! Моя жизнь - в твоем распоряжении. Если хочешь, бежим вместе.
     - Бежать? - Роза покачала головой. - Как  я  могу  покинуть  Канонду,
которая стала мне матерью? Это разорвало бы ей сердце. Розе нельзя бежать.
Мико добывал для нее пищу. Она - его собственность. Но разве брат не может
остаться здесь? Неужели он должен непременно уйти?
     - Должен. Иначе я пропал.
     - Роза знает это, да. Роза знает... - девушка говорила как бы сама  с
собой, в забытьи. - Но она ждала этой встречи, чтобы брат не думал,  будто
она держит его в плену. Она молила, плакала, стояла на коленях, но Канонда
не хочет. Она добра, она утешение Белой Розы, но она  боится  мико  и  его
воинов. Мико поклялся убивать всякого  янки,  который  приблизится  к  его
вигваму.
     - Но я же не янки! - с досадой воскликнул Джеймс.
     - Роза поверила бы тебе. Но она знает меньше, чем Канонда. Моя сестра
умна и никогда не лжет. Роза должна верить ей.
     - Злосчастное заблуждение! Я никогда не  был  янки,  клянусь  жизнью!
Поверь мне, сестра!
     - Почему мой брат не хочет дождаться мико?
     - Потому что мико наверняка выдаст меня пирату. Но  дело  не  в  том,
чтобы спасти себе жизнь. Моя присяга повелевает, моя честь требует,  чтобы
я покинул вас.
     - Моему брату лучше знать себя и свой народ. Удачи ему!
     Всю ночь перед мысленным взором Джеймса было это печальное  лицо.  Но
что еще мог значить сей таинственный визит? Во всяком случае,  это  слабый
луч надежды. Можно ли, однако, всерьез полагаться на несчастную  пленницу,
постоянно преодолевающую недоверие скво.
     Он лежал в беспокойной полудреме, с трудом прогоняя наплывы  страшных
видений, когда у его ложа появилась Роза со свечой в руке.
     - Проснись, брат  мой,  проснись!  -  радостно,  с  горящими  глазами
воскликнула она. - Вставай же, сейчас придет Канонда.
     - Что случило