лагеря.



                                    38

     Однако величественная картина, представшая взорам индейцев,  едва  ли
одарила покоем их души.
     Природа уже ожила после зимней спячки, ибо весна пришла в  эти  края,
как обычно, куда раньше, нежели в других  штатах.  Все  было  в  цвету,  в
голубой дали виднелись леса, точно зеленой стеной ограждавшие  возделанные
плантации. Но еще прекраснее была река с добротными поместьями по берегам,
стремительная и полноводная, словно осененная благодатью самого Создателя.
На  ее  волнах  покачивались  сотни  больших  и  малых  судов,   ожидавших
торжественного  прибытия  последнего  батальона  ополченцев.  Сейчас   они
подплывали к берегу на пароходе, приветствуемые тысячеголосым  "ура".  Все
были в полном боевом облачении, приобретенном, разумеется, за  собственный
счет, дисциплина и военная выправка пришли  на  смену  былому  разброду  и
неуверенности. Когда пароход причалил, вновь загремело "ура".  Высадившись
на берег, ополченцы тотчас построились. К ним подошли офицеры, в том числе
полковник Паркер и майор Коупленд. Один из ополченцев, выступив вперед, от
имени всех сограждан поблагодарил офицеров за смелость и неусыпную  заботу
о подчиненных и заявил, что они полностью оправдали оказанное им доверие.
     В ответной речи полковник Паркер тоже принес  благодарность  от  лица
офицеров, пожелав, чтобы  все  доблестные  защитники  родины  и  в  мирные
времена сохранили друг к другу доверие и уважение.
     Эти скупые, лишенные излишнего пафоса слова тем не менее столь сильно
выразили чувства, владевшие бывшими командирами  и  подчиненными,  что  на
некоторое время  на  берегу  воцарилось  молчание.  А  потом  сотни  людей
закричали:
     - Майор Коупленд!
     Майор Коупленд в новехонькой военной форме и при шпаге, стоявший чуть
в  стороне  вместе  с  миссис  Паркер,  ее  дочерьми  и  Розой,  несколько
смутившись, вышел вперед.
     - Дорогие соотечественники, - начал он, - все мы уже наконец  дома  и
можем насладиться покоем в кругу семьи. Но поскольку вы оказали мне честь,
позволив еще раз выступить перед вами, я скажу, что вы до конца  выполнили
свой долг перед родиной. А  потому  слава  вам  всем,  мои  сограждане!  -
воскликнул он, размахивая шляпой. - И ежели кто-то из вас окажется в беде,
ежели  кому-то  потребуется  моя  помощь,  пусть  смело  идет  к   сквайру
Коупленду, ибо майора Коупленда можно преспокойно запрятать в чулан.
     - Да здравствует майор  Коупленд!  -  закричали  все,  заглушив  даже
громкую барабанную дробь.
     Впрочем, наш доблестный майор не только умел завоевать  популярность,
но и знал, как удержать ее. А потому он пошел вдоль  строя,  пожимая  руку
каждому ополченцу и обращаясь к нему по имени.
     - Ба! Кого я вижу! - воскликнул  он  вдруг,  -  приметив  стоявших  в
стороне пленных английских офицеров. - Да это же мой старый знакомец!
     И он направился к англичанам, которые  не  без  некоторого  изумления
взирали на все происходящее.
     - Джентльмены, - улыбнувшись, сказал  он,  -  рад  видеть  вас  здесь
именно в этой роли. Чувствуйте себя как дома.  Тут  среди  вас  есть  один
юноша, с которым я не прочь немного потолковать. -  И  он  сердечно  пожал
руку Джеймсу Ходжу. - Мальчик мой, почему бы тебе не  поехать  со  мной  в
Опелоузас? А сегодня я приглашаю тебя к  полковнику  Паркеру.  Но  имей  в
виду, что там будут некие особы, чьи глазки куда опаснее наших пушек.
     - Я вам очень признателен, мистер Коупленд! - воскликнул юноша.
     Майор пожал руки английским офицерам, а потом добавил со свойственной
ему хитрецой:
     - Джентльмены, вы честно исполнили свой долг.
     - Зато вы совершили нечто большее, майор, - ответили те.
     - Ну что вы! - возразил майор. - Любой человек, ежели  ему  досаждают
непрошенные гости, постараются поскорее отправить  их  восвояси.  Впрочем,
джентльмены, вы пробудете тут не менее восьми дней, и коли кто-то  из  вас
не прочь  на  пару  дней  приехать  к  сквайру  Коупленду  поохотиться  на
медведей, милости просим.
     -  Майор!  -  воскликнули  все  офицеры.  -  Ваше  предложение  столь
заманчиво, что мы с радостью принимаем его.
     - Вот и прекрасно!  Места  там  хватит  для  всех.  А  вы  принимаете
приглашение, полковник Уидинг?
     - Весьма охотно, - ответил тот.
     - Сегодня или завтра сюда прибудет главнокомандующий, а послезавтра я
жду вас у себя в поместье. А теперь  прошу  прощения,  но  этого  молодого
человека я уведу от вас прямо сейчас.
     И он распрощался с офицерами, изрядно  повеселевшими  в  предвкушении
прекрасной охоты.
     - Майор! Взгляните туда! - вдруг воскликнул мичман. - Как оказались в
вашем войске эти бандиты?
     И он указал на группу мужчин, которые направлялись к городку.
     - О ком это ты?
     - Будь я проклят, если это не те пираты!
     - Ну-ну, - чуть смутившись, сказал майор, - по-моему, ты обознался.
     И он поскорее отвел юношу к дамам.
     - Миссис Паркер, позвольте представить вам Джеймса Ходжа, на редкость
бравого юношу. Мой ангел, - обратился он к Розе, - вы ведь  с  ним  старые
знакомые.
     - Мистер Ходж, - зардевшись, сказала девушка, - мы так давно  с  вами
не виделись.
     - Мисс Роза! - смешавшись, воскликнул юноша.
     - Милый мальчик, сдается мне, что скоро ты станешь обращаться  к  ней
по-иному. В мексиканских землях ей уже, похоже, раскопала какое-то  другое
имя. А теперь ты пойдешь вместе с нами. Миссис Паркер столь  любезна,  что
не гневается на меня за мою настырность. И  послезавтра  мы  отправимся  с
тобой в Опелоузас. А ты, Роза, навестишь нас, ежели за тобой заедет миссис
Коупленд?
     Так со смехом и шуточками они добрались до дома Паркеров.
     - Мистер Ходж, - сказал юноше полковник, - чувствуйте себя здесь  как
дома. Мы будем счастливы, если вы погостите у нас подольше. Берите  пример
с майора, который,  я  надеюсь,  всегда  чувствует  себя  у  нас  легко  и
непринужденно.
     - Что я хочу доказать вам еще раз, - заявил майор. - Мне не  терпится
поскорее избавиться от этого проклятого мундира и  шляпы  с  перьями.  Вот
погляди, сынок, в  таком  тесном  мешке  мне  и  дух-то  не  перевести.  А
золоченая мишура обошлась мне  в  три  сотни  долларов.  На  такие  деньги
какой-нибудь славный малый мог бы купить кусок земли и зажить  припеваючи.
Так нет же, изволь рядиться как приказано. Ну, да  ладно!  Когда  ворочусь
домой, покрасуюсь перед своими неграми. То-то они подивятся. А тебя  прошу
от всего сердца, погости у нас подольше.
     - А как же "Доннерер"? - спросил юноша.
     - Обойдется и без тебя. А ты все равно прозевал свой шанс  отличиться
в бою. И чем скорее ты оставишь мысли о военной карьере, тем лучше.
     - Пожалуй, я обдумаю ваши слова, - улыбнулся юноша.
     - Ну, а теперь я оставлю вас  ненадолго,  чтобы  облачиться  в  более
скромный наряд.
     - Мистер Ходж, - заметил полковник, - вам  удалось  завоевать  сердце
сквайра.
     - Мне очень лестно это слышать, полковник, но, право, не знаю, чем  я
заслужил такое расположение мистера Коупленда.
     - Подобная скромность делает вам честь, - сказал полковник. -  Вскоре
вам предстоит познакомится с одним из самых достойных людей нашего  штата,
имеющим огромные заслуги перед родиной.
     - Мистер Ходж, -  вмешалась  в  их  беседу  полковница,  -  вам  тоже
следовало бы переодеться. Вы  одного  роста  с  моим  сыном,  лейтенантом.
Надеюсь, что и в остальном вы поймете друг друга.
     В комнату вошел лейтенант Паркер. Он сердечно поздоровался с юношей.
     Вскоре снова появился и сквайр в цивильном платье.
     - Не правда ли, сынок, - сказал он Джеймсу,  -  здесь  у  нас  совсем
недурно. А если ты подольше погостишь тут, то поймешь, что живем мы ничуть
не хуже, чем всякие графы и маркизы. В вашей Англии лишь  несколько  тысяч
семейств благоденствуют, у нас же таких миллионы. Говорил я тебе,  что  мы
вам не по зубам? Слава богу, тебя там не было. Видел бы ты наших молодцов.
Когда ваши перешли в наступление, ни  один  не  дрогнул,  вели  себя  так,
словно охотятся на оленей. "Эй, Джон, я беру на себя крайнего!"  -  кричит
один. "А я того, что рядом!" - "А я третьего!" И укладывали наповал одного
за другим. А потом брали заряженные ружья у стоявших  сзади  и  продолжали
стрелять без промаха. В первой же атаке ваши потеряли около тысячи  солдат
и всех офицеров. И стали драпать, точно стадо овец. Уж наши-то  ребята  не
побежали бы, даже потеряй они десяток генералов. У  нас  каждый  сам  себе
генерал. После второй атаки под командованием какого-то сэра  Ричарда  или
Питера мне, право, стало жаль этих бедняг. Экая нелепость  гибнуть  ни  за
что, по прихоти тупоголового командира.  Они  снова  потеряли  сотен  пять
убитыми, в том числе и своего сэра Ричарда или Питера. Но тут нашелся  еще
какой-то генерал, он собрал бежавших с поля боя и  повел  их  в  атаку.  И
снова полегло сотен пять, да и сам генерал тоже. Тут уж ваши побежали так,
точно земля горела у них под ногами. Вот так-то, сынок. И еще, скажу тебе,
мы всегда остаемся верны своим принципам. И хотя честь победы принадлежала
главнокомандующему, мы ему спуску не дали.  Это  у  вас  в  Англии  готовы
боготворить того, кто, послав на гибель других, снискал себе ратную славу.
А  мы,  едва  получив  известие  о  заключении  мира,   возбудили   против
главнокомандующего   судебный   процесс   по   обвинению    в    нарушении
конституционных прав граждан.  И  как  ты  думаешь,  что  решил  суд?  Ему
присудили штраф в две тысячи долларов! Недурное предостережение всем  тем,
кто вздумает злоупотреблять властью.  Такой  урок  пойдет  им  на  пользу.
Теперь ты видишь, как свободный народ должен блюсти свои права!
     Лицо молодого человека выражало  явное  недоумение.  Хотя  и  сам  он
родился и вырос в довольно свободной стране, ему  было  нелегко  понять  и
разделить настроения упрямого республиканца.
     - Майор, - улыбнулся юноша, -  коли  вы  столь  сурово  обходитесь  с
человеком   выдающимся,   то   полагаю,   что   лучше   оставаться   лицом
незначительным.
     - Ты не прав, мой дорогой, - возразил Коупленд. - Мы не меньше вашего
воздаем должное великим людям. К  тому  же,  у  нас  любой  человек  может
добиться признания и славы.  К  примеру,  наш  главнокомандующий  в  былые
времена был так же беден, как я когда-то. Но и у нас, а не только в Старом
Свете, встречаются люди, мечтающие  добраться  до  власти,  точно  стадом,
управлять нашим народом. Стоит хоть раз пойти им на уступку,  они  захотят
большего.
     Поглощенные беседой, они  даже  не  заметили,  как  остались  одни  в
гостиной.
     - Ба! - воскликнул майор. - Куда же все подевались? - он  выглянул  в
окно. - Полковница с кем-то судачит возле дома. Кто бы это мог быть? Бьюсь
об заклад, это тот самый малый, что помог тебе удрать из тюрьмы.
     И он поспешил к миссис Паркер.
     - Я не помешал вам? - спросил он полковницу.
     - Я как раз собиралась позвать вас, майор, -  сказала  та.  -  Мистер
Паркер  отправился  на  берег,   чтобы   подготовить   все   для   встречи
главнокомандующего.  А  вот  у  мсье  Мадиедо  вновь   объявились   весьма
подозрительные гости.
     - В последние  дни  вы  вели  себя  весьма  достойно,  Бенито.  Будем
надеяться, что добро одержит в  вашей  душе  победу  над  злом,  -  сказал
Коупленд. - Послушайте моего совета и постарайтесь поскорее избавиться  от
этих бандитов. К сожалению, мы не вправе выдворить их  отсюда  силком.  Но
пока они здесь, мы должны знать все об их делах и намерениях.
     - Я буду сообщать вам обо всем, что узнаю, мистер Коупленд.
     - Большего от вас и не требуется. А пока они  не  убрались  прочь,  я
позабочусь  о  том,  чтобы  на  всякий  случай  человек  тридцать   солдат
оставались под ружьем. А теперь ступайте.
     - Слушаюсь, мистер Коупленд, - поклонился трактирщик.



                                    39

     Бедняга Бенито воротился в свой трактир, где за столом в  углу  вновь
расположились непрошеные гости. Кроме них, не было ни  одного  посетителя.
Жена Бенито возилась за  стойкой  с  посудой.  Войдя  в  трактир,  Мадиедо
заложил руки за спину и нетерпеливо принялся расхаживать  взад  и  вперед.
Наш  трактирщик  с  покорным  смирением   выносил   молчаливое   презрение
сограждан, но в его отношении к прежним сотоварищам  уже  не  было  былого
страха. Бенито наконец обрел уверенность и спокойствие. Подойдя к окну, он
поглядел  на  людей,  стоявших  неподалеку  от  трактира,  и  вновь   стал
вышагивать по комнате.
     - Премного вам за все благодарен! - воскликнул  он  наконец.  -  Ведь
только из-за вас мои жена и ребенок помрут с голоду, а мне придется самому
выхлебать все свое вино, чтобы оно не прокисло.
     - Ничего, старина, мы тебе поможем, хотя вино у тебя  прескверное,  -
насмешливо утешил его один из сидевших за столом.
     Ничего не ответив ему, трактирщик подошел к главарю.
     - Чем скорее вы  уберетесь  отсюда,  тем  лучше.  Сколько  бы  вы  не
каялись, в Соединенных Штатах вам рассчитывать не на что.
     - Это я и без тебя знаю, - ответил Лафит, ибо то  был  именно  он.  -
Если бы я мог предвидеть такое...
     - И что тогда? - возразил Бенито. - Вы получили по заслугам.  Или  вы
надеялись на почести и государственные должности?
     - К черту все их государственные должности! Мне куда более по душе...
     - Постыдились бы! - оборвал его трактирщик. - Вы  награбили  столько,
что могли бы безбедно прожить остаток дней в мире и покое. Впрочем, в  бою
вы вели себя на редкость достойно.
     - Заткни свою глотку, Бенито! -  презрительно  бросил  Лафит.  -  Мне
тошно слышать похвалы от такого труса, как ты! Лучше попридержи язык, а не
то... Проклятие! Газеты превозносят до небес любого капрала, а  про  меня,
столько сделавшего для их победы, ни слова. Вчера  я  явился  на  прием  к
главнокомандующему, так меня провели к нему через  заднюю  дверь.  "Личной
храбростью вы искупили часть своих грехов, - заявил он. - Но вам  придется
покинуть нашу страну, ибо простить вас мы не можем". И в благодарность  за
все швырнул мне три тысячи долларов.
     - Не так уж мало, скажу я тебе, -  заметил  трактирщик.  -  С  такими
деньгами можно недурно устроиться в Мексике.  А  здесь  вам  больше  ждать
нечего.
     - Увы, это так. Сорок лет я мотался по белу свету, но лишь тут  начал
кое-что понимать. За два месяца  я  уразумел  здесь  больше,  чем  за  всю
предыдущую  жизнь.  Но  что  толку?  Едва  начав  прозревать,  я  вынужден
убираться прочь. Черт побери, что за люди! Одержав победу, которой мог  бы
гордиться сам Наполеон, они думают лишь о том, как бы поскорее вспахать  и
засеять поля.
     - Коли уж вы  решили  начать  новую  жизнь,  вам  тоже  следовало  бы
подумать об этом, - возразил ему Бенито.
     - Эй, хозяин! - послышалось за дверью.
     - Иду! - крикнул тот, выбегая из трактира.
     -  Наконец-то  у  меня  снова  посетители!  -  радостно  объявил  он,
вернувшись. - Впрочем, не знаю, приятно ли вам будет повстречаться с ними.
     И он что-то шепнул на ухо Лафиту.
     - Проклятие! - выругался пират.
     - Может, вам лучше уйти?
     - Нет уж! Мы как-никак пока еще в свободной стране.
     Тем временем в комнату вошел сержант,  а  за  ним  под  конвоем  двух
ополченцев Токеа и Эль Золь.
     - Они сдались без сопротивления, - прошептал сержант трактирщику. - И
все же присматривайте за ними.
     - Ни о чем не тревожьтесь, - заверил его Бенито, -  не  спущу  с  них
глаз.
     Когда мико оглядел убогое  помещение  с  вытертыми  коврами  и  грубо
сколоченными стульями, на губах у него появилась горькая усмешка.
     - Погляди, Эль Золь, - пробормотал он, - сколь охладели к нам  сердца
бледнолицых. Прежде нас принимали в богатом вигваме, а сейчас...
     Молодой вождь тоже окинул взором комнату и вдруг заметил  сидевших  в
углу пиратов. Глаза его вспыхнули яростью, ноздри затрепетали. Он бросился
к их столу.
     - Разве вождь пауни и каманчей  для  того  сохранил  твою  презренную
жизнь,  чтобы  ты  ядовитым  дыханием  отравлял  воздух,   которым   дышит
несчастный отец Канонды! - воскликнул он, выхватив боевой нож и занеся его
над Лафитом.
     - Именем закона приказываю  тебе  -  остановись!  -  сказал  сержант,
перехватив руку индейца.
     - Сын мой, - горестно проговорил мико, - не забывай о том, что  мы  в
вигваме бледнолицых.
     А тем временем Лафит как ни в чем не бывало  неторопливо  допил  свой
стакан вина.
     - Будь я проклят, но у этого  малого  кровь  холодна,  точно  лед,  -
шепнул один из ополченцев другому.
     - Да, но это  единственное  его  достоинство.  Впрочем,  с  таким  же
хладнокровием он может перерезать тебе глотку.
     Вдруг дверь трактира распахнулась, два индейца вбежали  в  комнату  и
бросились к Эль Золю. Они обнимали его, оглядывали и  даже  ощупывали  его
руками, словно не веря собственным глазам. А потом,  почтительно  скрестив
руки на  груди,  принялись  обстоятельно  рассказывать  ему  о  чем-то  на
диалекте пауни. Меж тем Токеа опустился на пол подле камина и долго сидел,
не шелохнувшись. Наконец он бросил взор в сторону  Лафита,  но  тут  же  с
презрением отвернулся. Впрочем, было заметно,  что  любопытство  обуревало
старика и лишь гордость не позволяла ему заговорить первым.
     Но тут пират поднялся из-за стола и подошел к нему.
     - Вот мы и встретились  вновь,  мико,  -  обратился  он  к  Токеа.  -
Миновало три  месяца,  возможно,  мы  стали  теперь  мудрее,  но  увы,  не
счастливее. Где те блаженные времена, когда  мы  мирно  сиживали  в  твоем
вигваме! Как жаль, что ты отвернулся тогда от меня. Я  же,  как  последний
глупец, ради девушки поставил на карту  наше  благополучие.  Токеа,  я  не
кривлю душой, говоря так. Мы могли бы жить мирно и счастливо на прекрасных
землях, куда никто не посмел бы вторгнуться и нарушить наш покой. Но мечте
не суждено было сбыться.
     - Ты, за голову которого бледнолицые назначили столь  высокую  плату,
сидишь теперь в их вигваме? Как такое могло приключиться?
     - Разве ты забыл, мико, как я еще тогда говорил, что  сумею  защитить
вас? Что вам нечего страшиться бледнолицых? Уже в ту пору в голове у  меня
созрел план примирения. Впрочем, теперь все пошло прахом.
     - Выходит, вождь Соленого моря стал другом бледнолицых?
     - Если  это  можно  назвать  дружбой.  Они  милостиво  позволили  мне
рисковать своей шкурой и палить из их пушек, - горько усмехнулся пират.  -
И за все за это даровали мне прощение вместе с  настоятельным  пожеланием,
чтобы я поскорее убирался из их страны.
     - Вождь Соленого моря отправился к бледнолицым, чтобы вместе  с  ними
поднять томагавк против Великого отца Канады?
     -  Я  только  что  вернулся  с  поля   битвы.   Американцы   одержали
блистательную победу.
     Токеа, слушая Лафита, постепенно менялся в лице, словно  не  в  силах
более сдерживать бури, бушевавшей в его груди. Глаза его налились  кровью,
громко застонав и закрыв лицо руками, старик рухнул на пол.
     - Что с тобой, мико! - вскричал Лафит, поднимая его.
     - О духи моих предков! О духи моей бедной дочери! Токеа виноват перед
вами и готов принести искупительную  жертву.  Бледнолицые  вновь  обманули
мико!
     - Мико, - обратился к нему трактирщик, - стол для тебя накрыт. Ешь  и
пей, сколько хочешь, а все дурное выкинь из головы.
     Старик машинально взял протянутый ему стакан и выпил.
     Потом второй, третий. Вскоре он уже без чувств лежал на полу.
     - Старый пьянчуга, - чуть презрительно заметил трактирщик.
     - Нет, он - король! - задумчиво возразил Лафит. - Законный король,  в
жилах которого течет самая благородная кровь. Ты бы не вынес и сотой  доли
тех испытаний, что выпали ему. Слышишь? Палят пушки. Должно  быть,  прибыл
главнокомандующий. Спи спокойно, мико, - сказал Лафит, поглядев на  Токеа.
- Завтра тебе предстоит п