н приказал отнять у него оружие и исключить  его  из  войска,
что для человека с честью составляет большее наказание, чем смерть.

     2. На следующий день римляне выгнали разбойников из  Нижнего  города  и
предали огню всю местность до Силоама. Хотя их и тешил вид горящего  города,
но вместе с тем немало  огорчало  их  лишение  добычи,  ибо  разбойники  все
начисто опорожнили и отступили в Верхний город.Несчастье не приводило  их  к
раскаянию; они, напротив, хвастались им, точно они достигли успеха. Глядя на
горящий  город,  они  заявляли,  что  теперь  они  спокойно  и  с   радостью
умрут,умрут, ничего не оставив врагам, ибо народ погиб, храм сожжен, а город
объят пламенем. И теперь, когда дело доходило до крайности, Иосиф не уставал
просить их спасти остаток города. Но сколько он ни говорил об их  свирепости
и нечестии, сколько ни убеждал их спасти себя,  кроме  насмешек,  ничего  не
достиг. Так как они, в силу своей  клятвы,  не  могли  сдаться  римлянам,  а
оказать сопротивление тоже были не в состоянии, потому что оказались как  бы
заключенными в тюрьме, то, желая убийствами, сделавшимися для них  привычным
делом, пресечь возможность  побегов,  они  выходили  поодиночке  на  окраину
города  и,  прячась  в  развалинах,  подкарауливали  тех,   которые   хотели
переходить к римлянам. Многие, которые вследствие  истощения  от  голода  не
имели сил бежать от преследователей, были ими пойманы, убиты  и  брошены  на
съедение собакам. Но всякая другая  смерть  казалась  им  сноснее  голодной,
потому и бежали они к римлянам. несмотря на то, что не имели никакой надежды
на помилование; поэтому они добровольно давали убивать  себя  и  кровожадным
мятежникам. Ни одного свободного места не оставалось в  городе,  где  бы  ни
валялись жертвы голода и разбоя, - все было покрыто трупами.

     3. Тираны с их разбойничьей шайкой возлагали еще надежды  на  подземные
ходы, где, как думалось им,  они  останутся  не  разысканными  до  окончания
войны, а после, когда римляне удалятся, они снова выйдут и убегут.  Но  это,
конечно, была мечта: им не суждено было укрыться от Бога и римлян. В надежде
на эти подземные ходы они сами жгли еще больше, чем римляне. Тех, которые из
горевших зданий спасались в  мины,  они  беспощадно  убивали  и  грабили  их
имущество, а если находили у кого-либо пищу, оскверненную хотя кровью, то  и
ее похищали и пожирали. Из-за грабежа они даже воевали друг с другом, и если
бы не подоспело  покорение,  то  они,  кажется  мне,  в  своем  остервенении
пожирали бы даже трупы.

        "ГЛАВА ВОСЬМАЯ"
     Цезарь воздвигает насыпи против Верхнего города, по  окончании  которых
он повелевает установить машины и побеждает весь город.

     1. Так как Верхний город, вследствие своего укрытого положения, не  мог
быть взят без валов, то Тит в 20-й день лооса разделил  войско  по  шанцевым
работам. Тяжела была доставка леса, ибо для  постройки  прежних  укреплений,
как выше было сказано, вся окрестность города, на сто  стадий  кругом,  была
совершенно обнажена.  Все  четыре  легиона  воздвигали  свои  сооружения  на
западной  стороне  города,   против   царского   дворца,   между   тем   как
вспомогательные отряды и остальная  масса  войска  работали  вблизи  Ксиста,
моста и той башни, которую Симон построил  как  опорный  пункт  в  борьбе  с
Иоанном и назвал своим именем.

     2. В  эти  дни  вожди  идумеян  тайно  собрались  вместе  и  совещались
относительно перехода к римлянам; они послали из своей среды плть человек  к
Титу с просьбой  о  помиловании.  Тит  подумал,  что  после  ухода  идумеян,
составлявших большую военную  силу,  тираны  тоже  сделаются  уступчивее,  и
потому, после долгого  колебания,  обещал  им  действительно  помилование  и
отпустил  послов  обратно.  Но  Симон  проведал  про  их   приготовления   к
отступлению  и  немедленно  казнил  всех  пять  человек,  бывших   у   Тита;
предводитеяей же, в том числе и знатнейших из них, Иакова, сына Сосы, бросил
в темницу, а простую идумейскую толпу, лишившуюся своих вожаков и оставшуюся
беспомощной, приказал охранять и, кроме того, усилил еще  охрану  на  стене.
Тем не менее стражи не были в силах остановить побеги: сколько ни убивали, а
все-таки беглецов было еще больше. Римляне принимали всех, так как  Тит,  по
кротости своей, оставлял без исполнения свои прежние угрозы,  а  солдаты  из
пресыщения и надежды на прибыль удерживались от убийств. Ибо только одиноких
людей римляне пропускали мимо, всю же остальную массу они продавали с женами
и  детьми  за  бесценок  как  вследствие  многочисленности  рабов,   так   и
незначительного числа покупателей. И хотя Тит приказал объявить, чтобы никто
не переходил сам один, а брал бы с собой свои семейства,  тем  не  менее  он
принимал и явившихся поодиночке. При этом он все-таки учредил  суд,  который
выделял из перебежчиков людей, достойных наказания; несметное  же  множество
было продано в рабство. Из числа простых жителей было помиловано и  отпущено
на свободу, куда кому было угодно, свыше 40 000.

     3. В те же дни явился также один из  священников,  Иешуа,  сын  Тебута,
после того как Тит клятвенно обещал ему пощаду под условием выдачи некоторых
священных  драгоценностей  и  принес  с  храмовой  стены  два   светильника,
совершенно схожих со стоявшими  в  храме,  столы,  кувшины  и  чаши  все  из
чистого, массивного золота; вместе с  тем  он  передал  завесы  и  облачения
первосвященника  с  камнями  и  много  другой  утвари,  употреблявшейся  при
богослужении. И казнохранитель храма, по имени Пинхас, схваченный тогда  же,
представил  облачения  и  пояса  священников,  массу  пурпура   и   шарлаха,
хранившегося в запасе на случай надобности исправления завесы,  кроме  того,
много корицы, кассии и других благовонных веществ, из  которых  каждый  день
составлялась смесь для воскурения Богу. Еще много  других  драгоценностей  и
немало священных украшений он выдал, благодаря чему  он  получил  одинаковые
льготы с другими перебежчиками, несмотря на  то,  что  был  взят  в  плен  с
оружием в руках.

     4. Наконец после восемнадцатидневной  работы,  в  седьмой  день  месяца
гарпея, валы были окончены и машины на них установлены. Многие из мятежников
считали город уже потерянным и, оставив  стены,  отступили  в  Акру,  другие
побрели в  подземные  ходы,  значительное  же  число,  выстроившись  в  ряд,
старалось воспрепятствовать установке машин. Но и над  ними  римляне  вскоре
восторжествовали, не только благодаря своей силе и большой  численности,  но
главным образом потому, что  они  со  свежими,  бодрыми  силами  боролись  с
приунывшими и изнемогшими. Когда часть  стены  была  разрушена  и  некоторые
башни поддались ударам таранов, защитники сейчас же разбежались, да и  самих
тиранов охватил страх, далеко не соответствовавший опасности. Ибо прежде чем
враги влезли на стену, они уже оторопели и были готовы бежать.  Тогда  можно
было видеть этих горделивых людей, некогда  кичившихся  своими  злодеяниями,
смиренно дрожащими и до того изменившимися, что при всех своих тяжких грехах
они все-таки возбуждали жалость. Им хотелось сделать вылазку против обводной
стены, чтобы, пробившись сквозь стражу,  выйти  на  свободу.  Но  их  верные
солдаты разбежались, куда попало, а вестовые в то же время, один за  другим,
доносили: "разрушена западная стена", "римляне уже вторглись", "вот они  уже
близко, ищут вас"; и, наконец, другие, ослепленные страхом, утверждали даже,
что видят уже своими глазами врагов на башнях. Тогда они  с  блуждающими  от
страха глазами пали лицом на землю, вопили над своим  безумием  и  не  могли
тронуться с места, точно сухожилия были у них  перерезаны.  Тогда  явственно
можно было видеть, как преследовал гнев боакий этих нечестивцев и как велико
было счастье римлян: тираны сами лишили себя надежнейшей твердыни и покинули
башни, где никакая сила не  могла  бы  их  победить,  за  исключением  разве
голода, а  римляне,  так  много  трудившиеся  над  менее  сильными  стенами,
овладели укреплениями,  не  боявшимися  никаких  орудий,  по  одному  только
счастью. Ибо три башни, которые мы выше описали (V, 4, 3), устояли бы против
всяких машин.

     5. После того как они покинули эти башни или, вернее говоря, когда  Бог
их изгнал отгуда, они бежали в долину, ниже Силоама и, опомнившись  немного,
устремились к устроенному там укреплению. Но от страха и  несчастья  исчезла
их прежняя отвага: они  были  отброшены  тамошними  стражами,  рассеялись  и
скрылись в подземные ходы. Между тем римляне заняли  стены,  водрузили  свои
знамена на башнях и при ликующих рукоплесканиях запели победную песню. Конец
войны оказался для них гораздо легче, чем можно было ожидать по  ее  началу.
Им самим  казалось  невероятным,  что  последней  стеной  овладели  они  без
кровопролития, и  они  сами  недоумевали,  что  не  нашли  здесь  ожидаемого
противника. Тогда они устремились с обнаженными  мечами  по  улицам,  убивая
беспощадно все попадавшееся им на пути и  сжигая  дома  вместе  с  бежавшими
туда. Они грабили много, но часто, вторгаясь в дома за добычей, они находили
там целые семейства мертвецов и крыши, полные умерших от голода, и так  были
устрашены этим видом, что выходили оттуда с пустыми руками. Однако искреннее
сожаление, которое они питали к погибшим, не простиралось  на  живых:  всех,
попадавшихся им в руки, они умерщвляли, запруживая трупами узкие улицы и так
наводняя город кровью, что иные загоревшиеся дома были потушены этой кровью.
С наступлением вечера резня прекратилась, огонь же продолжал  свирепствовать
и ночью.  В  восьмой  день  месяца  гарпея  солнце  взошло  над  дымившимися
развалинами Иерусалима. За время осады город перенес  столько  тяжелых  бед,
что если бы он от начала своего основания вкушал столько же счастья, то  был
бы поистине достоин зависти. Но ничем он не заслужил столько несчастий,  как
тем лишь, что воспитал такое поколение, которое его ниспровергло.

        "ГЛАВА ДЕВЯТАЯ"
     Распоряжения Цезаря по вступлении его в город. Число взятых  в  плен  и
погибших. О бежавших из подземелья, в числе которых были и  тираны  Симон  и
Иоанн

     1. Когда Тит вступил в город; он дйвился  его  могучим  укреплениям,  в
особенности же тем трем башням, которые тираны  в  своем  безумии  покинули.
Рассматривая вышину массивного сооружения, чудовищную величину каждого камня
и   тщательность   сочленения   их,    он    воскликнул:    "Мы    боролись,
покровительствуемые  Богом;  только  он  мог  оттолкнуть  иудеев  от   таких
крепостей, ибо что значили бы человеческие  руки  или  машины  против  таких
башен?" В этом роде он еще долго беседовал со  своими  друзьями.  Пленников,
брошенных тиранами в крепости,  он  выпустил  на  свободу;  остальную  часть
города он разрушил, стены срыл, но те башни он оставил нетронутыми, в память
покровительствовавшего  ему  счастья,  которое  предало   в   его   руки   и
непобедимое.

     2. Так как солдаты уже устали от резни,  а  между  тем  появлялись  еще
огромные массы иудеев, то Тит отдал  приказ  убивать  только  вооруженных  и
сопротивляющихся, всех же других брать в плен  живыми.  Но  вопреки  приказу
солдаты убивали еще стариков и слабых; только молодых, крепких и способных к
труду они загнали  на  храмовую  гору  и  заперли  их  в  женском  притворе.
Надсмотрщиком над ними Тит назначил своего вольноотпущенника, а другу своему
Фронтону он поручил решить участь каждого  из  них  по  заслугам.  Последний
казнил мятежников и разбойников, выдававших  друг  друга,  и  выделил  самых
высоких и красивейших юношей для триумфа. Из оставшейся массы  Тит  отправил
тех, которые были старше семнадцати лет, в  египетские  рудники,  а  большую
часть раздарил провинциям, где они нашли свою смерть в театрах, кто от меча,
кто от хищных  зверей;  не  достигшие  же  семнадцатилетнего  возраста  были
проданы. В те дни, когда Фронтон решал участь пленников, 11  000  умерло  от
голода; одни вследствие того, что стражники из ненависти не давали им  есть,
а другие потому, что сами отказывались от предложенной им  пищи.  Независимо
от этого, прямо не хватало хлеба для такой массы людей.

     3. Число всех плененных за  время  войны  доходило  до  девяноста  семи
тысяч, а павших во время осады было миллион сто тысяч. Большинство  их  было
родом не из Иерусалима; ибо со  всей  страны  стекался  народ  в  столицу  к
празднику опресноков и  здесь  был  неожиданно  застигнут  войной,  так  что
густота населения породила прежде чуму, а скоро после нее  -  голод.  А  что
город мог вмещать такую  массу  людей,  явствует  из  переписи  при  Цестии.
Последний,  чтобы  показать  Нерону,  считавшему  иудейский   народ   совсем
малозначащим,  как  велика  степень  процветания  города,  поручил  первосвя
щеннику по возможности привести в известность численность населения. Так как
тогда наступал праздник Пасхи, когда от 9 до  11  часа  приносят  жертвы,  а
вокруг каждой жертвы собирается общество из девяти человек по меньшей  мере,
но часто и из двадцати (ибо одному нельзя поедать эту жертву), так сосчитали
жертвы, и их оказалось 256 500. Если положим  на  каждую  жертву  только  по
десяти участников, то получим 2 700  000  -  и  то  исключительно  чистых  и
освященных, ибо прокаженные, одержимые семятечением, женщины, находившиеся в
период месячного очищения, и вообще нечистые не допускались к участию в этой
жертве, равно как и являвшиеся для поклонения неиудеи.

     4. Большая часть этой массы людей прибыла извне:  сама,  следовательно,
судьба устроила таким образом, что  весь  народ  очутился  запертым,  как  в
темнице, и неприятельское  войско  оцепило  город,  битком  набитый  людьми.
Размеры гибели людей превысили все, что можно было ожидать от человеческой и
божеской руки. Из тех,  которые  и  теперь  еще  появлялись,  римляне  одних
убивали, а других брали в плен. Они разыскивали скрывавшихся  в  подземельях
и, раскапывая землю, убивали всех там находившихся. В этих же минах  найдено
было свыше 2000 мертвых, из которых одни сами себя убили, иные друг друга, а
большая часть погибла от голода. При вторжении в эти  подземелья  на  солдат
повеяло страшным трупным запахом, так что многие, как пораженные,  отскочили
назад; другие же, которых жадность к  наживе  влекла  вперед,  топтали  кучи
мертвых. И действительно, в этих пещерах находили  массу  драгоценностей,  а
корысть оправдывала всякие средства  к  их  добыванию.  Из  подземелий  были
извлечены, наконец, пленники, брошенные туда тиранами,  которые  и  в  самые
последние минуты упорствовали в своих жестокостях. Но и им обоим Бог  воздал
по заслугам. Иоанн,  который  вместе  со  своими  братьями  терпел  голод  в
подземелье, попросил, наконец, у римлян так часто  отвергнутой  им  милости;
Симон же сдался после того, как вынес  еще  упорную  борьбу,  которая  будет
описана ниже. Симон был предназначен для триумфальной жертвы, а  Иоанн  -  к
пожизненному заключению. Римляне,  наконец,  предали  огню  и  отдаленнейшие
части города и срыли стены до ос- нования.

        "ГЛАВА ДЕСЯТАЯ"
     Город, пять раз прежде завоеванный,  теперь  во  второй  раз  подвергся
разрушению.

     Таким образом, на втором  году  царстаования  Веспасиана,  в  З-й  день
месяца гарпея, Иерусалим был завоеван.  Пять  раз  он  был  прежде  покорен,
причем один раз также разрушен. Раз он был взят  царем  египетским  Асохеем,
затем Антиохом, после Помпеем, а за ним Сосием сообща с Иродом. Во всех этих
случаях город был каждый  раз  пощажен;  но  еще  до  них  он  был  завоеван
вавилонским царем и им же разрушен спустя 1468 лет и шесть месяцев после его
основания. Первый основатель города был ханаанский владетель,  имя  которого
на туземном языке означает "Праведный царь", каким он был и на  самом  деле.
Поэтому он был первым жрецом Бога, которому основал святилище, причем город,
называвшийся прежде Солима,  был  им  же  переименован  в  Иерусалим.  Позже
иудейский царь  Давид  изгнал  хананеев  из  города  и  населил  его  своими
соплеменниками.  477  лет  и  6  месяцев  после  него  грод   был   разрушен
вавилонянами. От царя Давида,  первого  иудейского  царя  в  Иерусалиме,  до
разрушения, произведенного Титом, прошло  1179  лет,  а  от  первоначального
основания до  последнего  завоевания  2177  лет.  Ни  древность  города,  ни
неимоверное богатство его, ни  распросграненная  по  всей  земле  извесшость
народа, ни великая слава совершавшегося в нем богослужения не  могли  спасти
его от падения. Таков был конец иерусалимской осады.


        "СЕДЬМАЯ КНИГА"

        "ГЛАВА ПЕРВАЯ"
     Разрушение  всего  Иерусалима,  кроме  трех  башен.  Тит   в   собрании
превозносит всех своих воинов, раздает им награды и многих распускает.

     1. Войско не имело уже кого  убивать  и  что  грабить.  Ожесточение  не
находило уже предмета мести, так как все было истреблено  беспощадно.  Тогда
Тит  приказал  весь  город  и  храм  сравнять  с   землей;   только   башни,
возвышавшиеся над всеми другими, Фазаель, Гиппик, Мариамма и западная  часть
обводной стены должны были остаться:  последняя  -  для  образования  лагеря
оставленному гарнизону, а первые три  -  чтобы  служить  свидетельством  для
потомства, как величествен и сильно укреплен был город,  который  пал  перед
мужеством  римлян.  Остальные  стены  города  разрушители  так  сравняли   с
поверхностью земли, что посетитель едва  ли  мог  признать,  что  эти  места
некогда  были  обитаемы.  Таков  был  конец  этого  великолепного,  всемирно
известного города, постигший его вследствие безумия мятежников.

     2. В качестве гарнизона Тит назначил десятый легион и несколько отрядов
конницы  и  пехоты.  По  окончании  всех   военных   действий   он   пожелал
поблагодарить все войско за его военные подвиги и в отдельности вознаградить
достойным образом тех, которые выдвигались из среды других. Посреди  бывшего
лагеря  для  него  построена  была  трибуна,  которую  он  занял  вместе   с
главнейшими начальниками, и вслух перед  всем  войском  сказал:  .

     3. Тотчас же он приказал назначенным для этой цели лицам  провозгласить
имена тех, которые в этой войне  совершили  какой-нибудь  блестящий  подвиг.
Вызывая их поименно, он хвалил подходивших и выказывал столько радости,  как
будто их подвиги осчастливили лично его; тут же он возложил на  них  золотые
венки, золотые шейные цепи,  дарил  большие  золотые  копья  или  серебряные
знамена и каждого из них возводил в высший чин. Кроме того, он щедрой  рукой
наделял  их  из  добычи  золотом,  серебром,  одеждой  и   другими   вещами.
Вознаградив, таким образом, всех по заслугам, он благословил  все  войско  и
при громких ликующих криках солдат сошел с трибуны и  приступил  к  победным
жертвоприношениям. Огромное количество быков, стоявшее уже  у  жертвенников,
было заколото и мясо их роздано войску. Он сам пировал  вместе  с  ними  три
дня, после чего часть войска была отпущена куда кому угодно  было;  десятому
легиону, вместо того, чтобы послать его обратно на место его прежней стоянки
за Евфратом, он поручил охрану Иерусалима, а двенадцатый легион, которому он
не мог забыть прежнего поражения, понесенного им  в  Иудее  при  Цестии,  он
изгнал совсем из Сирии, где местом стоянки служила ему Рафанея, и  сослал  в
так называемую Мелитйну у Евфрата, на границе между Арменией и  Каппадокией.
Два остальных легиона, пятый и пятнадцатый, он решил оставить  при  себе  до
своего прибытия в Египет. Вместе с этим  войском  он  отправился  в  Кесарию
Приморскую, куда вслед за ним была доставлена несметная добыча и  где  также
охранялись пленники. Отплытию в Италию помешала зима.

        "ГЛАВА ВТОРАЯ"
     Тит устраивает разные зрелища  в  Кесарии  Филипповой.  Взятие  в  плен
тирана Симона и оставление его для триумфа.

     1. В то время, когда Тит  Цезарь  активно  занялся  осадой  Иерусалима,