Веспасиан выехал из Александрии на грузовом судне в Родос, а там пересел  на
триеру и посетил все попутные города, встречая везде радостный прием.  Затем
из Ионии он направился в Элладу, а после из Корциры к  мысу  Япигий,  откуда
уже ехал сухопутьем. Тит же выступил из Кесарии Приморской  и  направился  в
Кесарию Филиппову, где он  остановился  на  более  продолжительное  время  и
устраивал всякого рода зрелища, причем множество пленников нашло свою смерть
частью в борьбе с дикими животными, большей же чаетью во взаимной борьбе,  к
которой их принуждали. Здесь Тит получил известие  о  захвате  Симона,  сына
Гиоры, которое произошло следующим образом.

     2. Симон во время осады Иерусалима находился в Верхнем городе. Но когда
римское войско вступило уже внутрь стены  и  опустошало  весь  город,  он  в
сопровождении своих преданнейших друзей  нескольких  каменщиков,  снабженных
необходимыми железными инструментами, и с запасом провизии на несколько дней
опустился в одно из невидимых подземелий. Пока тянулся еще старый  ход,  они
беспрепятственно протискивались вперед, когда же дошли до плотной земли,  то
начали раскапывать в надежде выбиться на безопасное место  и  таким  образом
спастись. Но их попытка  оказалась  на  деле  невыполнимой:  едва  землекопы
успели пробить себе несколько шагов вперед, как съестные припасы,  при  всей
бережливости, с которой с ними обращались, начали  истощаться.  Тогда  Симон
задумал обмануть римлян и навести на  них  страх:  он  одел  на  себя  белую
тунику, поверх нее пурпуровую хламиду и выступил из подземелья на том  самом
месте, где прежде стоял храм. При его появлении солдаты  вначале  оробели  и
стали в тупик, но потом они приблизились  и  окликнули  его  вопросом:  . Симон, не ответив им  на  вопрос,  приказал  привести  командующего.
Поспешно отправились они к Терентию Руфу, оставшемуся начальст-  вовать  над
войсками, и тот немедленно явился. Узнав от Симона обо  всем  происшедшем  с
ним, он приказал заключить его в кандалы и содержать под стражей,  а  Цезарю
он донес, каким образом тот был взят в плен. Так Бог предал  Симона  в  руки
сильно против него раздраженных врагов в наказание за его жестокости к своим
соотечественникам, которых он так бесчеловечно  тиранил.  Не  силой  был  он
захвачен в плен,  а  сам  добровольно  должен  был  предстать  для  принятия
наказания; сам он должен был сделать  то,  за  что  он  столь  многих  ложно
обвинял в преданности к римлянам и так беспощадно умерщвлял. Злу не избежать
гнева божьего; его справедливость всемогуща, и рано или поздно постигает она
грешных, для которых обрушивающаяся на  них  кара  тем  чувствительнее,  чем
больше они беспечны и уверены в том, что если не были  наказаны  сейчас,  то
уже избавлены от наказания навсегда.  Это  испытал  также  Симон,  когда  он
подпал под гнев римлян.  Его  появление  из  подземелья  послужило  причиной
гибели многих других  мятежников,  которые  в  те  дни  были  открыты  в  их
подземных убежищах. Когда Тит возвратился в Кесарию Приморскую, к  нему  был
приведен Симон в цепях. Он приказал сохранить его для триумфа, который  имел
в виду праздновать в Риме.

        "ГЛАВА ТРЕТЬЯ"
     Тит, празднуя день рождения своего брата и своего отца, убивает  многих
иудеев. Об опасностях, испытанных иудеями в  Антиохии  вследствие  измены  и
безбожия иудея Антиоха.

     1.  Во  время  своего  пребывания  в  Кесарии  Тит  блестящим   образом
отпраздновал день рождения своего брата,  в  честь  которого  много  пленных
иудеев было предано смерти. Число погибших в бою с  животными,  сожженных  и
павших в битвах, устроенных между самими пленниками, превышало 2500. Но  все
это и другие бесчисленные виды  мученической  смерти,  которым  подвергались
иудеи,  казались  римлянам  чересчур  легким  наказанием.  Из  Кесарии   Тит
отправился в Берит - римскую колонию в Финикии, -  где  он  оставался  более
продолжительное время и ко дню рождения своего отца устроил блестящие игры и
всевозможные празднества с еще большими затратами. И здесь  опять  множество
пленников погибло точно таким же путем, как и раньше.

     2. В то же время случилось, что оставшиеся в Антиохии иудеи подверглись
обвинениям, которые грозили им  опасностью:  против  них  восстали  коренные
граждане, отчасти вследствие возведенной на них тогда  же  клеветы,  отчасти
вследствие прежних происшествий. О  последних  я  должен  вкратце  сообщить,
чтобы сделать понятным рассказ о первых.

     3.  Известно,  что  иудейский  народ  рассеян  по  всей   земле   между
обитателями различных стран. Большая часть Сирии, как соседняя  страна,  ими
населена, а в особенности много их  в  Антиохии,  как  в  величайшем  городе
Сирии. К тому еще цари, последовавшие за  Антиохом,  позволяли  им  свободно
селиться.  Этот  Антиох,  по  прозвищу  Эпифан,  при  разрушении  Иерусалима
разграбил и храм, но его преемники  возвратили  антиохийским  иудеям  медную
храмовую утварь, установили ее в их синагоге и  предоставили  им  одинаковые
права гражданства с эллинами. Встречая  такое  же  обращение  и  со  стороны
позднейших  царей,  иудейское  население  в  Антиохии  с  течением   времени
значительно разрослось. Они украсили свою  святыню  высокохудожественными  и
драгоценными дарами и, привлекая к своей вере множество эллинов,  сделали  и
этих последних до известной степени составной  частью  своей  общины.  В  то
время, когда объявлена была война, и Веспасиан только что прибыл сухим путем
в Сирию, когда ненависть к иудеям возгорелась  повсюду  с  ужасающей  силой,
выступил один из них, по  имени  Антиох,  пользовавшийся  почетом  благодаря
тому, что его отец состоял представителем антиохийских иудеев, и публично  в
театре перед собранием граждан обвинил собственного отца и других  иудеев  в
том, что они решили между собой сжечь весь город в одну ночь; одновременно с
тем он указал на некоторых иногородних  иудеев  как  на  соучастников  этого
замысла. Услышав об этом, народ не мог удержать  свой  гнев:  он  потребовал
возвести немедленно костер, и тут  же  в  театре  все  выданные  иудеи  были
сожжены. Вслед  за  этим  эллины  набросились  на  остальную  массу  иудеев,
предполагая, что чем скорее отомстят им, тем вернее они спасут  свой  родной
город. Антиох еще больше разжигал их ярость и, чтобы убедить всех в перемене
своего образа мыслей и в своем презрении ко всему  иудейскому,  он  вызвался
совершить  жертвоприношение  по  эллинскому  обряду  и  предложил  принудить
остальных иудеев  к  принесению  жертв,  а  отказавшихся  от  этого  считать
заговорщиками. Антиохийцы приступили  к  этому  испытанию.  Только  немногие
уступили, все же отказавшиеся были казнены. Тогда Антиох получил от римского
военачальника отряд солдат и с их помощью жестоко притеснял своих сограждан,
запрещая им также праздновать субботу и заставляя их в этот  день  совершать
повседневные работы.  С  такой  настойчивостью  умел  он  преследовать  свои
принудительные меры, что не только в Антиохии, но и в  других  городах  было
приостановлено на некоторое время празднование субботы.

     4. Вскоре после того как в Антиохии были возбуждены  эти  преследования
против иудеев, последних постигло другое несчастье.  Этот  именно  случай  и
подал мне повод к описанию предыдущего. Сгорели в  Антиохии  четырехугольный
рынок, городское здание, архив и царский дворец; только с большими  усилиями
удалось остановить  распространение  огня  на  весь  город.  Антиох  объявил
виновниками пожара иудеев. Такая клевета, брошенная в ту минуту,  когда  все
находились еще под свежим  впечатлением  случившегося  несчастья,  могла  бы
иметь успех даже в том  случае,  если  бы  антиохийцы  не  были  еще  раньше
предубеждены против иудеев, но Антиох не преминул подтвердить свои показания
ссылками на прошедшее и таким образом довел граждан до того, что они, хотя и
никто не видел, чтобы иудеи подложили огонь, с бешеной яростью  готовы  были
обрушиться на оклеветанных. Только с трудом они были обузданы легатом  Гнеем
Коллегой, потребовавшим, чтобы ему было  предоставлено  право  прежде  всего
сообщить о случившемся императору (Веспасиан  хотя  послал  уже  в  Сирию  в
качестве правителя Цезенния Пета, но последний еще не прибыл). Тем  временем
Коллега  тщательным  следствием  установил  истинную  причину  происшествия;
иудеи,  на  которых  Антиох  взвалил  всю  вину,  оказались  ни  к  чему  не
причастными: весь пожар был делом рук нескольких погрязших в долги негодяев,
которые вообразили, что если  они  истребят  здание  совета  и  общественный
архив, тогда к ним нельзя будет предъявить никаких требований. Но  пока  над
иудеями тяготело обвинение, они находились в большом страхе.

        "ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ"
     Встреча  Веспасиана  в  Риме.  Германцы,  отпавшие  от  римлян,   снова
покоряются. Сарматы, напавшие на Мезию, принуждены вернуться на родину.

     1. Известие о задушевной встрече Веспасиана во всех городах Италии и  в
особенности о сердечном и блестящем приеме, оказанном ему в Риме, освободило
Тита от забот о нем  и  наполнило  его  сердце  радостью  и  успокоением.  И
действительно, когда  Веспасиан  был  еще  очень  далеко,  изо  всей  Италии
радостно бились ему навстречу сердца жителей и, ожидая его, они из  любви  к
нему уже предвкушали его прибытие. И это расположение к нему  было  свободно
от всякого принуждения. Сенат, помня  потрясения,  проистекавшие  от  частой
смены последних властителей, считал за счастье  иметь  императором  человека
почтенного возраста, окруженного ореолом военных подвигов, в  котором  можно
было быть уверенным, что он будет  пользоваться  властью  только  для  блага
своих подданных. Народ, истерзанный  междоусобными  войнами,  с  нетерпением
ждал его прибытия: он надеялся, что теперь, наверно, избавится от  постиппих
сго до сих пор бед, и был уверен, что при нем воцарится благодать  и  личная
безопасность. Войско в особенности взирало на него с высоким  доверием,  ибо
оно лучше всех могло оценить значение  так  счастливо  оконченных  им  войн.
Изведав бездарность и трусость других императоров, войско  желало,  наконец,
смыть позор, так часто  понесенный  им  раньше,  и  единственного  человека,
который может восстановить его честь и могущество, оно видело в  Веспасиане.
Высшие  сановники  города,  видя  восторженное   настроение   всех   классов
населения, не могли в ожидании Веспасиана оставаться на месте,  а  поспешили
ему навстречу далеко за пределы Рима. Но и другим гражданам всякая  отсрочка
этой встречи была невыносима; им было приятнее и  легче  выехать  навстречу,
чем оставаться в  городе.  И  устремились  они  в  дорогу  такими  огромными
массами, что  в  городе  ощущалось  тогда  в  первый  раз  приятное  чувство
малолюдья, ибо оставшихся было меньше, чем  выехавших.  Когда  же,  наконец,
было  оповещено  о  приближении  императора,  а  предшествовавшая   емутолпа
прославляла его ласковое обращение со всеми,  встречавшими  его,  тогда  все
остальное население вышло встречать его с женами и детьми, и на  всем  пути,
по которому он проезжал, они, вдохновленные его добродушным видом и  кротким
взором, издавали радостные клики, называя  его  благодетелем,  спасителем  и
единственным,  доетойным  править  Римом.  Весь  город  принял  вид   храма,
наполненного венками и фимиамом. Только с трудом мог он протесниться  сквозь
окружавшие его толпы народа во дворец, где он прежде всего  принес  домашним
богам благодарственную жертву за свое благополучное  прибытие.  После  этого
народ предался пиршествам. Трибы (территориальные округа. - Ред.), колена  и
соседи,  собравшись  для  пирования,  при  своих  жертвоприношениях   молили
божество о сохранении римскому царству Веспасиана еще на долгие  годы  и  об
оставлении престола неоспоримым наследием его сыновьям  и  их  отдаленнейшим
потомкам. Принявший тогда так  радостно  Веспасиана  город  Рим  с  тех  пор
вступил на путь полного благоденствия.

     2. До описанного периода  времени,  еще  когда  Веспасиан  находился  в
Александрии, а Тит был занят осадой Иерусалима, восстала значительная  часть
германцев,  к  которым  присоединились  также  соседние  галлы;  соединенные
вместе, они возымели большую надежду свергнуть  с  себя  совершенно  римское
иго. Германцами в их отпадении и объявлении войны руководил,  во-первых,  их
национальный характер, в силу которого они, неспособные действовать разумно,
при малейших только видах на успех, слепо бросаются в опасность;  во-вторых,
ненависть к притеснявшим властителям и сознание, что  их  народ  никем  еще,
кроме римлян, не был покорен; главным же образом  их  ободрял  на  этот  шаг
удобный момент. Они видели, что римское государство вследствие быстрой смены
императоров потрясено внутренней междоусобицей; они слышали, что все  страны
римского мира находятся в напряженно-выжидательном положении, и думали,  что
эти затруднения и несогласия римлян дают  им  в  руки  удобный  случай.  Эти
высокомерные надежды были  им  внушены  обоими  их  вождями  -  Классиком  и
Вителлием, которые, очевидно, давно уже замышляли  мятеж  и  только  теперь,
поощряемые обстоятельствами, открыто выступили со своими  планами,  опираясь
на племена,  и  без  того  склонные  к  волнениям.  Уже  значительная  часть
германцев открыто объявила себя  за  восстание,  а  присоединение  остальных
можно было предвидеть, как Веспасиан,  точно  по  высшему  внушению,  послал
прежнему правителю Германии Петилию Цереалию письмо, в  котором  предоставил
ему сан консула и приказал отправиться в качестве правителя  в  Британию.  И
вот по дороге к месту своего нового назначения Цереалий получил известие  об
отложении  и  вооружении  германцев.  Тогда  он  немедленно  напал  на  них,
уничтожил в одном сражении значительную часть восставших и тем  заставил  их
отказаться от своей безумной затеи и образумиться. Впрочем, если бы Цереалий
и не вторгся так быстро в их страну, они тоже были  бы  проучены,  и  весьма
скоро; ибо едва только известие  об  их  отпадении  прибыло  в  Рим,  Цезарь
Домициан, не размышляя долго, как это сделал бы всякий другой в  его  совсем
еще юношеском возрасте, со всей храбростью, унаследованной  им  от  отца,  и
удивительной для его возраста военной  опытностью  принял  на  себя  великую
задачу и тотчас же выступил в поход против варваров. Один только слух о  его
приближении уже сломил дух германцев: они покорились ему из страха и считали
себя счастливыми, что могли без потери  людей  подпасть  под  прежнее  ярмо.
После  принятия  в  Галлии  предупредительных   мер   против   возникновения
беспорядков в будущем Домициан, увенчанный славой и  окруженный  почетом  за
великие дела, которых и не по возрасту можно было  ожидать  от  сына  такого
отца, возвратился в Рим.

     3. Одновременно с только что упомянутым  отпадением  германцев  в  Риме
получено было известие о возмущении  скифов  против  римлян.  Многочисленное
скифское племя сарматы незаметно перешло через Дунай в Мезию  и  в  огромном
числе, распространяя повсюду панику неожиданностью своего нашествия,  напали
на  римлян,  истребили  значительную  часть  тамошнего  гарнизона,  убили  в
кровавом побоище выступившего против них легата Фонтея Агриппу,  после  чего
они разграбили и опустошили всю покоренную  страну.  Веспасиан,  услышав  об
этих событиях и об опустошении Мезии, по слал для отмщенил  сарматам  Рубрия
Галла, который действительно множество  из  них  уничтожил  в  сражениях,  а
остальных заставил бежать на родину.  По  окончании  этой  войны  полководец
побеспокоился о  будущей  безопасности  того  края:  он  снабдил  его  более
многочисленными и более сильными гарнизонами,  которые  сделали  невозможным
для варваров переход через Дунай.  Таким  образом,  борьба  в  Мезии  быстро
разрешилась.

        "ГЛАВА ПЯТАЯ"
     О Субботней реке, которую осмотрел  Тит  во  время  своего  путишествия
через Сирию. Жалобы Антиохийцев на иудеев отвергаются Титом. О триумфе  Тита
и Веспасиана.

     1. Как мы уже упомянули, Цезарь Тит некоторое время  провел  в  Берите.
Отсюда он предпринял поездку в сирийские города и везде, куда  ни  прибывал,
устраивал великолепные зрелища и предавал иудейских  пленников,  в  знак  их
поражения, смерти. В эту поездку он осматривал также весьма замечательную по
своей  природе  реку,  протекающую  посредине  между  Аркеей  и  Рафанеей  и
обладающую удивительным свойством. Водообильная и довольно быстро  несущаяся
во время течения,  река  ровно  шесть  дней  в  неделю  иссякает  от  самого
источника и представляет глазам зрителя сухое русло;  в  каждый  же  седьмой
день воды ее снова текут, точно не было  никакого  перерыва.  Такой  порядок
течения река сохраняет в точности, вследствие чего она и  названа  Субботней
рекой по имени священного седьмого дня, празднуемого иудеями.

     2. Когда население Антиохии узнало о приближении Тита, оно  от  радости
не могло удержаться в своих стенах, а устремилось ему навстречу  больше  чем
на 30 стадий от города, и не только одни мужчины,  но  и  женщины  с  детьми
пустились в дорогу. Едва же увидели его издали, они  выстроились  рядами  по
обеим сторонам дороги, простерли к  нему  руки  с  приветствиями  и  всякими
благопожеланиями и провожали его в  город.  Свои  возгласы  они  беспрерывно
перемешивали просьбой об изгнании иудеев. Тит  молча  прислушивался  к  этой
просьбе, ничем не обнаруживая своей готовности уступить  ей,  иудеи  же,  не
зная определенно,  что  он  думает  и  что  намерен  сделать,  долгое  время
находились в величайшем страхе. Ибо Тит не остался в Антиохии, а  сейчас  же
продолжал свой путь в Зевгму на Евфрате. Здесь его встретило  посольство  от
парфянского царя Вологеза,  которое  принесло  ему  поздравления  по  случаю
победы над иудеями и вручило ему  золотой  венок.  Он  принял  его,  угостил
послов, после чего возвратился опять  в  Антиохию.  На  настойчивую  просьбу
совета и граждан Антиохии прибыть в их театр, где его ждет весь  собравшийся
народ, он любезно согласился. Но когда они и здесь обступили его с просьбами
об изгнании иудеев из города, он дал им меткий ответ:  . Получив отказ на первую просьбу,  антиохийцы  принесли  вторую:
пусть Тит объявит недействительными те медные  доски,  на  которых  вырезаны
права  иудеев.  Но  и  этой  просьбы  Тит  не  удовлетворил,  а  оставил  за
антиохийскими иудеями прежние их права. После  этого  он  выехал  в  Египет.
Дорога  его  вела  мимо  Иерусалима;  и  когда  он  сравнил  печальное   его
опустошение с прежним великолепием города, когда он вызвал  в  своей  памяти
величие и красоту срытых  сооружений,  он  проникся  глубоким  сожалением  к
погибшему городу и, вместо того, чтобы, как другой поступил бы на его месте,
злорадствовать над тем, что силой оружия взял столь могущественный и  сильно
укрепленный город, он неоднократно проклинал виновников  восстания,  которые
навлекли на город эту кару правосудия. Этим он  доказал,  как  он  далек  от
намерения искать  славы  храбрости  в  несчастьи  виновных.  Из  неимоверных
богатств города еще многое было найдено в развалинах;  многие  римляне  сами
откапывали, но в большинстве случаев указания самих пленных вели к  открытию
золота, серебра и других очень ценных  предметов,  владельцы  которых  ввиду
безызвестности исхода войны закопали их в землю.

     3. Тит продолжал свой путь в Египет, быстро прорезал пустыню и прибыл в
Александрию. Здесь он  начал  готовиться  к  отъезду  в  Италию  и  отпустил
сопровождавшие его два легиона на места их прежнего назначения: пятый легион
в Мезию, а пятнадцатый в Паннонию. Из военнопленников он  приказал  отделить
вожаков Симона и Иоанна и, кроме них, 700 человек, отличавшихся своим ростом
и красотой, и немедленно отправить их в Италию,  так  как  он  имел  в  виду
вывести йх в триумфальном шествии. Плавание его по морю  совершилось  вполне
благо