ятель ваш?
     Рассказчик. Да, приятель.
     Фаинушка. Какой смешной!
     Рассказчик. Что так?
     Фаинушка.  Давеча я  всего два слова сказала,  а он уж и размок:  глаза
зажмурил, чуть не свалился... хоть бы людей постыдился!
     Парамонов. Ах ты, голубь, голубь! А жениха все нет.
     Иван Тимофеевич. Явится, Онуфрий Петрович, беспременно явится.
     Фаинушка. А у нас сегодня Полкан Самсоныч к фараонам уезжает.
     Рассказчик. Сегодня?
     Фаинушка. Да, отпразднуем свадьбу и провожать поедем.
     Редедя. Заждался Араби-паша. (Засыпает.)
     Рассказчик. А жалко вам его?
     Фаинушка. Мне-то? Засыпает он уж больно часто. Надоел.
     Рассказчик. А вам нужно...
     Фаинушка.  Ничего мне не нужно,  а вот приятелю своему скажите, чтоб он
за  обедом подле меня сидел.  Я  хочу ему  на  ушко одно слово...  (Гостям.)
Господа,  что же мы так сидим? Водочки! Милости просим закусить, господа! Не
взыщите! (Хлопает в ладоши.)

          Лакеи вносят стол, все рассаживаются.

     Перекусихин-первый  (отделившись от  закусывающих подошел к  Фаинушке).
Стало быть, полководец в поход уезжает?
     Фаинушка. Да, к Араби-паше.
     Перекусихин-первый.  Значит,  его квартирка освобождается? Вот кабы мне
ее.
     Фаинушка. Отдана!
     Перекусихин-первый (умоляюще). Фаина Егоровна...
     Фаинушка.  Да  отстаньте  вы  от  меня!  (Подходит к  Рассказчику.)  Вы
знакомы?   Это   наш   посаженый  отец   Перекусихин-первый.   А   вот   тот
Перекусихин-второй. Тоже отец... посаженый.
     Рассказчик. Очень приятно.
     Фаинушка. Прошу садиться, господа!

          К ней подходит Перекусихин-второй.

     Перекусихин-второй (вполголоса).  Говорят,  Полкан Самсоныч к  фараонам
уезжает.
     Фаинушка. Да.
     Перекусихин-второй. Вот кабы мне полководцеву-то квартирку!
     Фаинушка. Отдана!
     Перекусихин-второй. Кому?
     Фаинушка. А вот это уже совершенно до вас не касается.
     Перекусихин-второй. Значит, надежды никакой?
     Фаинушка. Никакой. Отстаньте от меня!

          Идут  к  столу.  Фаинушка  усаживается в центре, рядом с
          Парамоновым,   по   другую   руку  невесты  пустой  стул
          напоминает о странном отсутствии жениха.

     Парамонов.  ...так нынче ягода дешева,  так дешева -  кому вредно и  те
едят! Ах, голуби, голуби!
     Редедя. Рекомендую балык! В первоначальном виде в низовьях Дона плавал,
думал,  чай,  про себя: я-ста! да мы-ста! А теперь он у нас на столе-с, и мы
им закусывать будем. Янтарь-с. Только у Фаины Егоровны и можно встретиться с
подобным сюжетом!
     Парамонов. А что эти зулусы, как мы, едят? Или что свое?
     Редедя.  Нет,  они по-своему. Осетрины не едят. Сардинок не едят, а вот
змеи, скорпионы, летучие мыши - это у них первое лакомство!
     Перекусихин-второй. Что вы говорите!
     Парамонов. А что, в этой Зулусии... финансы есть?
     Редедя. Настоящих финансов нет, а вроде финансов - как не быть!
     Перекусихин-первый. И деньги, стало быть, чеканят?
     Редедя.  Чеканить не  чеканят,  а  так  делают.  У  них  заместо  денег
крокодильи косточки идут.
     Прудентов.  Что город, то норов, что деревня, то обычай. Вот ведь какую
легкость придумали!
     Иван Тимофеевич. А внутренняя политика у них есть?
     Редедя.  И  внутренней политики  настоящей  нет,  а  есть  оздоровление
корней. Тут и полиция, и юстиция, и народное просвещение - все! Возьмут этак
голубчика, где почувствительнее, да и не выпускают, покуда всех не оговорит.
     Прудентов. И это легкость большая.
     Парамонов. А жениха-то все нет...

          Дверь    отворилась,    жандарм    вводит   Балалайкина,
          торжествующий Глумов замыкает шествие.

     Очищенный. Вот он, явился!
     Иван Тимофеевич. Вот и жених прибыл.
     Парамонов. Ах, голубь, голубь!

          Жандарм силой усаживает Балалайкина подле невесты. Никто
          не обращает на это внимания.

     Балалайкин. Извините, господа, срочное дело обнаружилось.
     Иван Тимофеевич.  Ну, что там, ты теперь себя оправдал. Садись рядом со
своей невестой.
     Очищенный (с бокалом в руке встает). Позвольте мне как редактору "Красы
Демидрона" провозгласить первый тост в честь жениха и невесты. Ура!
     Все. Ура!

          Пьют  и  закусывают.  Рассказчик  подошел к Глумову, они
          вместе вышли из-за стола и отошли в сторону.

     Рассказчик. Послушай, Глумов, ведь она тебя на место Редеди прочит... В
его квартирке жить будешь!
     Глумов. Ну, а ты при данных обстоятельствах как бы поступил?
     Рассказчик. Но ты же поступаешь на содержание к содержанке!

          За столом взрыв хохота.

     Рассказчик. Послушай, Глумов!
     Глумов.  Нет,  брат,  это ты раскинь мозгами!  Квартирка с  отоплением!
Пироги! Закуска! А сама хозяйка? А там, глядишь, еще и сам папаша Парамонов,
пожалуй,  в долю по банковским операциям возьмет!  Нет, дорогой, от этого не
отказываются!
     Рассказчик.  Выходит,  оставляешь меня одного?  Разве это по дружбе? Ты
дезертир, Глумов!
     Глумов (твердо).  Решившись вступить на стезю благонамеренности,  я иду
прямо туда, куда никакие подозрения насчет чистоты моих намерений за мной не
последуют. (Подходит к столу, чтобы занять место странствующего полководца.)

          Редедя  падает  на  пол  и  засыпает.  Торжествуя удачно
          слаженное  дельце,  столь  выгодное  для всех, за столом
          весело хохочут.

     Рассказчик (в  зал).  Что же это?  Оба мы одновременно перепоясались на
один и тот же подвиг, и вот я стою еще в самом начале пути, а он, Глумов, не
только  дошел  до  конца,  но  даже  получил квартиру с  отоплением.  И  все
досталось  не  мне,   добросовестному  интеллигентному  человеку,  а  ему...
лишенному  стыда  и  совести!  Свинство  какое!  Поступил  на  содержание  к
содержанке! А я? Должен теперь весь процесс мучительного оподления проделать
сначала  и  по  порядку...  На  всякий  шаг  представлять  доказательства  и
определенный документ!  Где  правда?  Где  справедливость?..  Что она,  наша
жизнь?
     Очищенный. За здоровье молодых! Ура!
     Молодкин. Здравие Онуфрия Петровича! Ура! Ура!
     Иван Тимофеевич. Здравие жениха и невесты! Ура!
     Очищенный. Горько!
     Все. Горько! Горько!

          Жених и невеста целуются.
          Конец
        "1972"



        Сергей Владимирович Михалков.
        Дикари


              Водевиль-шутка в трех действиях, шести картинах


     ---------------------------------------------------------------------
     Книга: С.В.Михалков. "Театр для взрослых"
     Издательство "Искусство", Москва, 1979
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 7 января 2003 года
     ---------------------------------------------------------------------

     Издательство продолжает публикацию пьес  известного советского поэта  и
драматурга,   Героя  Социалистического  Труда,  лауреата  Ленинской  премии,
Государственных   премий   СССР   и   Государственной   премии   РСФСР   им.
К.С.Станиславского, заслуженного деятеля искусств РСФСР Сергея Владимировича
Михалкова,  начатую сборником его  пьес  для  детей  (Театр для  детей.  М.,
"Искусство", 1977).
     В   данном  сборнике  вниманию  читателей  предлагаются  такие   широко
известные  пьесы,   как  "Раки",  "Памятник  себе...",  "Пощечина",  "Пена",
"Балалайкин и Кo", и ряд других, поставленных на сцене многих театров страны
и за рубежом.


        "ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА"

     СТЕПАН СУНДУКОВ   \
     РОМАН ЛЮБЕШКИН     } друзья, 27-29 лет.
     ВЛАДЛЕН РУБАКИН   /

     ЗОЯ ШУБЕЙКИНА     \ подруги, 25-27 лет.
     СИЛЬВА ПАРХОМЕНКО /

     Лето. Черноморское побережье.

     Премьера спектакля состоялась в  сентябре 1958 года в Московском театре
имени М.Н.Ермоловой.


        "ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ"


        "КАРТИНА ПЕРВАЯ"

          Позднее  лето  в  одном из живописных мест Черноморского
          побережья.  В  непосредственной близости от моря и вдали
          от человеческого жилья, в тени высоких сосен стоит новый
          автомобиль  "Москвич". По всему видно, что люди приехали
          сюда  на  этой  машине издалека и расположились здесь на
          долговременную   стоянку.  На  крыше  автомобиля  руками
          туриста-автолюбителя  сооружено некое приспособление для
          перевозки  багажа во время путешествия. Оно используется
          как  место  для  ночлега.  В момент поднятия занавеса на
          этом походном "ложе" лежат подушка и одеяло. На веревке,
          протянутой  между  двумя  деревьями,  висят:  полотенце,
          синие  мужские  трусы  и красные плавки. Между сложенных
          камней    -    керогаз,   кухонная   посуда   и   другая
          незамысловатая  утварь  туристов.  Ближе  к  авансцене -
          легкий  походный  стол  и три складных стула. На столе -
          три миски, тарелка с сухарями, вилки, ложки.
          Возле  керогаза  на корточках сидит небритый мужчина. Он
          занят  приготовлением  пищи.  Это Роман Любешкин. Он - в
          синих    сатиновых    брюках    спортивного   покроя   и
          безрукавке-сеточке,  в  пилотке, сделанной из газеты. На
          ногах - белые туфли из парусины.
          Одна  дверца машины открыта. Из нее торчат голые мужские
          ноги  в  спортивных тапочках. В отдалении - шум морского
          прибоя.
          Большая пауза.

     Роман  (держа  в  руках  пакет  с  концентратами,   напевает  про  себя
наставление).  "Размять брикет,  залить его водой, довести воду до кипения и
кипятить при непрерывном помешивании в  течение одной минуты,  потом раствор
процедить через  марлю,  разлить в  формы для  охлаждения".  Ясно...  Так  и
сделаем... (Разливает содержимое кастрюльки по трем стеклянным банкам из-под
консервов.)
     Голос из машины. Дежурный!.. Любешкин!
     Роман (не оборачиваясь). Я - Любешкин!
     Голос из машины. Кормилец! Скоро там у тебя?

          Роман не отвечает.

Любешкин! Ты что, оглох, что ли?
     Роман (продолжая заниматься хозяйством). Давай сигналь!

          Раздается  продолжительный  автомобильный  сигнал. Затем
          голые  ноги  исчезают.  Появляется  Владлен  Рубакин. Он
          тоже,  по-видимому,  отпускает бороду. На нем выгоревшие
          от солнца короткие штаны и майка неопределенного цвета.

     Владлен (потягиваясь).  Режим нарушен - обед запаздывает! Какая сегодня
пища?
     Роман (невозмутимо). Пища богов!
     Владлен.  Живем в краю жиров и витаминов,  а питаемся брикетами,  как в
Антарктике...
     Роман (так же  невозмутимо).  Дорогой товарищ дипломат!  Сегодня у  нас
скромный,  но питательный обед!  Да!  Он приготовлен в основном из брикетов.
Да!  Это вам не обед на приеме в каком-нибудь посольстве, но, во-первых, это
вполне удобоваримо,  а  во-вторых,  раз уж  мы  взяли с  собой столько каш и
супов, желе и киселей, надо же их уничтожать? Не везти же обратно?
     Владлен. Короче. Что на первое?
     Роман. Суп-пюре гороховый.
     Владлен. На второе?
     Роман. Лапшевник молочный. На третье... клюквенное желе.
     Владлен.  Твоей  будущей  супруге  нечего  будет  делать  на  кухне.  В
перерывах  между  медицинским  обслуживанием  собак  и   лошадей  ты  будешь
стряпать,  чем  обеспечить себе  уважение тещи  и  надежно укрепишь семейное
счастье!
     Роман (убежденно).  Дудки-с! Не выйдет! Я буду сам пришивать пуговицы к
брюкам, сам штопать носки и кормить себя три раза в день. Но я не женюсь!
     Владлен. Женишься!
     Роман. Ни-ког-да! А ну, посигналь-ка еще раз нашему доктору! Где он там
прохлаждается? Обед готов!

          Владлен подходит к машине и еще раз дает продолжительный
          сигнал.  Появляется  Степан  Сундуков.  До пояса голый и
          сильно  загоревший,  он  следует  примеру  своих друзей:
          отпускает  бороду. На нем помятые белые брюки. На голове
          широкополая  соломенная  шляпа.  На  носу темные очки от
          солнца.  Через плечо рубашка, полотенце и желтые плавки.
          В   одной   руке  у  него  книга,  в  другой  -  надутая
          автомобильная камера.

     Степан  (недовольным  голосом).   Зачем  зря   сигналить?   Хотите  мне
аккумулятор разрядить!  Он уже и  так сел...  (Вешает полотенце и  плавки на
веревку. Бросает камеру на крышу машины.)
     Владлен.  Владелец транспортных средств не может обойтись без замечания
по  адресу безлошадных пассажиров!  Что ни говори,  а  частная собственность
отражается на  психологии человека.  (Сундукову.)  Бедный раб четырех колес!
Сколько раз  я  тебя  учил:  машина должна служить человеку,  а  не  человек
машине!
     Роман. Ой ли? Прошу к столу! Кушать подано!
     Степан. Чем питаемся?
     Владлен. Пищей богов!

          Все садятся к столу, молча едят.

Нет,  не завидую я тем,  кто сидит сейчас  в душном ресторане  курортторга и
ждет своей очереди,  пока его  культурно  обслужат.  То ли  дело  здесь,  на
воздухе!
     Степан.  Здесь  даже  молочный лапшевник кажется шашлыком,  а  суп-пюре
гороховый  слаще  свиной  отбивной.  (Протягивает  Роману  пустую  тарелку.)
Добавочку!
     Роман. Приятно слышать! (Выдает добавку.)
     Степан.  Да!  Хорошо  все-таки  вот  так  отдыхать в  полном  отрыве от
цивилизованного мира! Отдых так отдых! Давайте, давайте, друзья, растворимся
в  природе и  оградим себя от всех внешних раздражителей!  И  по сему случаю
предлагаю вообще на время оставить все разговоры о ресторанах,  об удобствах
гостиничного бытия...
     Владлен. ...и о женщинах!
     Степан. Да. И о них тоже.
     Роман. Меня женщины вообще не интересуют. Вы это знаете.
     Степан.  Что  касается внешних раздражителей,  то  я  бы  еще предложил
сократить  слушание  радиопередач.   Как-никак,  а  это  возбуждает  нервную
систему. И потом аккумулятор здорово садится!
     Владлен.  А как же "Последние известия"?  Пока мы тут робинзоним, наши,
может быть, на Марс высадились!
     Степан.  Я  про общие передачи говорю.  Вчера,  например,  до часа ночи
отрывки из оперетт слушали. Куда это годится?
     Роман. Это все Влад виноват! Удивительно, до чего его разложила поездка
за границу.
     Владлен (виноватым голосом). Товарищи! "Сильва" - моя слабость!

          Любешкин  ставит  на стол три стеклянные банки с розовым
          содержимым.

     Степан. Что это за "трясущееся"?
     Роман. Клюквенное желе.
     Степан.  А я грешным делом подумал,  что это розовая медуза! (Пробует.)
Вкусно!
     Владлен (ест желе). Я в Риме вареных осьминогов ел!
     Роман. Не вспоминай под руку! Не порть товарищу аппетита!
     Степан. Вспоминай, вспоминай! (Ест.)
     Роман (встает из-за стола,  берет пустое ведро.  Вздыхает). Посуду надо
мыть! Пойду за водой. (Уходит.)

          Степан берется за книгу.

     Владлен (помолчав).  Слушай,  Степан!  Какая разница между пи-мезоном и
мю-мезоном?
     Степан. Отстань. (Продолжает читать.)
     Владлен.  Нет,  правда!  Расскажи!  А  то,  говорят,  есть еще какой-то
кю-мезон?
     Степан.  В двух словах этого тебе не объяснишь,  да ты и не поймешь,  а
читать лекцию я не желаю!  И вообще имею я право из трехсот шестидесяти пяти
дней в  году тридцать дней не говорить на научные темы?  Я отдыхаю,  я читаю
детективные романы! Я же не прошу тебя комментировать положение в Венесуэле!
Мы же договорились... Сейчас я - "дикарь"!
     Владлен (откинувшись на стуле, вполголоса запевает песенку "дикарей").

                На побережье всех морей
                Ты можешь встретить "дикарей",
                И повсеместно -
                Они под звездным небом спят
                И отдыхают, как хотят,
                Живут чудесно!

     Степан вторит приятелю.

                Коль ты назвался "дикарем" -
                Ты не пасуй перед дождем,
                Не хнычь напрасно!
                И не смотри, как ты одет,
                И что сегодня на обед, -
                Ведь жизнь прекрасна!

                Всего лишь только тридцать дней
                Мы ходим в шкуре "дикарей" -
                Живем на славу!
                Кто честно трудится весь год,
                Тот по дикарски, без забот,
                Живет по праву!

                Курорты нам не по душе.
                Для нас ведь рай и в шалаше,
                В простой палатке.
                Пускай иные говорят,
                Что в голове у "дикаря"
                Не все в порядке!..

          За  сценой  слышен слабый автомобильный сигнал. Степан и
          Владлен прерывают пение, прислушиваются.

     Степан. "Москвич"! По голосу узнаю!
     Владлен (смотрит в ту сторону,  откуда донесся сигнал).  Кого-то сюда к
нам несет!

          После  небольшой  паузы  появляется Зоя Шубейкина. Она в
          запыленном   и   замасленном  дорожном  комбинезоне.  По
          выражению  ее  лица  видно,  что  она чем-то недовольна.
          Пауза. Мужчины поднимаются со своих мест.

     Зоя (не сразу). Здравствуйте, товарищи!
     Степан. Здравствуйте, девушка!
     Владлен. Добрый день!
     Зоя (помолчав). Значит, вы здесь расположились?
     Владлен. Как видите!
     Зоя. Надолго?
     Владлен. Надолго, но не навсегда!
     Зоя (строго). Я это понимаю.
     Степан. Вы, кажется, недовольны этим обстоятельством?
     Зоя. Вы наблюдательны. Это наше место!
     Степан. В каком смысле - "наше"?
     Зоя. В самом прямом смысле. Мы здесь каждый год живем.
     Степан. Простите за нескромный вопрос: кто это "мы"? И сколько вас?
     Зоя. Нас двое.
     Владлен. А кто вы такие?
     Зоя. А вы кто такие?
     Степан (серьезно). Мы - дикари! Вы разве не видите?
     Владлен.  А  вы  случайно  не  из  милиции?  Мы  можем  предъявить наши
паспорта! У нас у всех московская прописка. Разрешите представиться? Владлен
Рубакин  -  студент  Института  международных отношений!  А  это  мой  друг,
владелец "Москвича",  городской номерной знак  ЭВ  71-57  -  Степан Петрович
Сундуков!  Третий наш  товарищ пошел  за  водой.  Фамилия его  Любешкин.  Вы
удовлетворены? Честное слово, мы простые служащие! Только небритые! Угостить
вас клюквенным желе? Хотите?
     Зоя (даже не улыбнувшись).  Вот что,  товарищи!  Это место наше,  и  мы
можем это доказать! Вы его заняли незаконно!
     Владлен (с  интересом).  Что,  что?  Как  вы  сказали?  Мы  его  заняли
незаконно? Вы слышите доктор?
     Степан (мрачно). Слышу.
     Зоя. Пять лет подряд мы отдыхаем именно здесь!
     Степан. Ну и что же?
     Зоя. То, что мы не собираемся изменять нашим привычкам.
     Владлен (покачав головой). Так, так, так... Что же вы предлагаете?
     Зоя (упрямо). Уступить нам то, что вам не принадлежит!
     Владлен. Вот это оригинально, честное слово!
     Степан (не без раздражения).  Как это уступить?  Почему уступить?  Кому
уступить? Не смешите нас, милая девушка!
     Зоя.  Я  не  собираюсь вас смешить,  гражданин!  Я  совершенно серьезно
заявляю: это наше место.

          Появляется  Любешкин.  Он  останавливается в недоумении,
          ставит ведро с водой на землю.

     Владлен.  Любешкин!  Не падай в обморок!  Нас выселяют!  (Мочит носовой
платок в ведре и прикладывает его ко лбу).
     Роман (пытаясь улыбнуться).  Кто нас выселяет? (Зое). Вы нас выселяете?
Шутки, да?
     Зоя  (терпеливо).  Мы  вас  не  выселяем.  Мы  просто вас просим отсюда
уехать.
     Роман (опешив). Куда уехать? (Смотрит на друзей.)
     Зоя. Не знаю. Куда-нибудь. Найти себе другое место.
     Роман (растерянно). Почему мы должны отсюда уехать?
     Степан. Каприз этой гражданочки!
     Владлен (вежливо).  Простите,  девушка! Чем вы можете нам доказать, что
это ваше место?
     Роман. Да. Чем?
     Степан (сложив на груди руки). Любопытно, честное слово!
     Зоя.  Вам нужно доказательство?  Вы  мне не  верите?  Хорошо!  Докажем!
(Оборачивается и  зовет.)  Сильва