о
с Платоном Петровичем.  Да? Что ни воскресенье - они у вас? То негаданно, то
случайно -  мимо ехали,  то еще как-нибудь...  Вот и сегодня тоже:  "Мы не к
вам, мы на реку! Разрешите загнать машину за ваши ворота?" Я угадала?
     Раиса Павловна (виновато).  Ведь не выгонишь! И отец им рад, приглашает
заезжать в любое время, оставляет обедать, ужинать.
     Анна Павловна. А им только того и надо! И он ничего не видит, ничего не
подозревает.  Сонин муж -  юрист,  так что можешь не беспокоиться, у них все
уже давно продумано наилучшим образом. Ты с ними эту тему не затрагивала?
     Раиса Павловна. Зачем? С какой стати?
     Анна Павловна. Ну, хорошо. Что же ты думаешь делать?
     Раиса Павловна.  Не знаю.  Мне кажется, что лучшим выходом из положения
было бы,  если бы  Платон Петрович все-таки отказался от  прыжка.  Но  он не
откажется.
     Анна Павловна. При всей своей кажущейся мягкости он упрям, как муравей!
     Раиса Павловна.  Если бы он отказался от своей затеи, у меня была бы по
крайней мере возможность со временем, пока он жив и здоров, принять какие-то
меры на будущее...  Что-нибудь я бы,  безусловно,  предприняла. Но сейчас...
(Задумывается.)
     Анна  Павловна.  Сейчас было  бы  уже  хорошо,  если бы  он  согласился
отложить прыжок хотя бы до зимы.  Скоро выборы в Академию.  Если он пройдет,
ты,  как вдова академика или члена-корреспондента,  могла бы по крайней мере
рассчитывать... (Умолкает.)

          Слышны  громкие  голоса.  Появляются  Софья и Серафима с
          мужьями.   Сестры   развешивают   мокрые   купальники  и
          полотенца   на  спинку  скамьи  возле  веранды.  Мужчины
          поднимаются на веранду. Растегай ставит радиоприемник на
          скамью.

     Растегай (держа в  руке  коробку от  папирос).  Раиса Павловна!  Платон
Петрович у себя?
     Раиса Павловна. В лесу.
     Растегай.   Какая  жалость!  Хотел  ему  показать!  (Протягивает  Раисе
Павловне коробку.)
     Раиса Павловна (не понимая). Что показать?
     Растегай.  Да  вот поймал на  пляже какую-то  букашку.  Не  то летающий
муравей,  не  то  ползающая стрекоза!  Посадил в  коробку.  Хотел спросить у
Платона Петровича, не нужна ли ему такая мошка для его коллекции.

          Раиса Павловна переглядывается со своей сестрой.

     Может быть,  вы посмотрите?  Как супруга специалиста! (Подходит к Раисе
Павловне и приоткрывает перед ней коробку.)
     Раиса Павловна (с отвращением).  Есть у него такая!  Все букашки, какие
только есть на свете, у него уже есть.
     Растегай (разочарованно).  А  я думал взять и ее на булавочку!  Значит,
есть?
     Раиса Павловна. Есть, есть.
     Растегай. Что же мне с ней тогда делать? Выпустить?
     Анна Павловна.  Вы  меня простите,  но  если вы  ничего не  понимаете в
насекомых,  то  зачем их  собирать и  мучить?  И  потом -  неужели вы  могли
предположить,  что у Платона Петровича нет какого-то насекомого,  живущего в
этом  районе?  Тогда как  у  него есть редчайшие экземпляры насекомых откуда
угодно.
     Раиса Павловна. Даже с острова Борнео!
     Анна  Павловна  (многозначительно).   По-видимому,   Марком  Ивановичем
руководили другие  соображения.  Он  просто  хотел  по  отношению к  Платону
Петровичу проявить внимание! Не так ли, Марк Иванович? Я угадала?
     Растегай.  Отчасти.  И  это тоже.  А  почему нет?  (Открывает коробку и
выбрасывает насекомое в сад. Попадает в жену.)
     Софья. Ой! Ты сошел с ума! (Брезгливо отряхивается.) Она кусается!
     Растегай. Извини! Не заметил!
     Софья.  Надо же смотреть!  Разуй глаза!  (Садится рядом с  Серафимой на
скамейку.)

          Откинувшись  на  спинку  скамьи,  сестры загорают. Хвощ,
          сидя в кресле, делает свои зарисовки, поглядывая на жену
          и  ее  сестру. Раиса Павловна и Анна Павловна, продолжая
          мыть  и  вытирать чайную посуду, с неприязнью смотрят на
          молодых  женщин. Растегай поднимается на веранду и через
          плечо  Хвоща смотрит, как тот рисует. Затем спускается с
          веранды,  садится  на  скамью  рядом  с  женой. Включает
          радио. Звучит музыка.

     Растегай (умиротворенно).  Отлично искупались!  А пожалуй,  лучше места
для купанья и отдыха, чем здесь, еще надо поискать! Какой пляж! Какой песок!
Вы знаете,  Раиса Павловна, там, где мы сейчас дачу снимаем, тоже есть река,
но -  не то!  Не то! Совсем другой коленкор! Верно, Соня? А содрали с нас за
лето без малого четыре тысячи! Грабеж!
     Софья (не открывая глаз).  Надо будет в следующее воскресенье захватить
с собой детей. Кстати, отец давно их не видел.
     Раиса Павловна (встрепенувшись).  В  следующее воскресенье вы нас здесь
не застанете.
     Софья. Странно... Отец нас приглашал.
     Раиса Павловна. Не знаю. Мы собирались в Ленинград.
     Серафима (с закрытыми глазами). Марк! Вы будете строиться?
     Растегай. Нет. Мы решили отказаться от дачного участка.
     Раиса  Павловна (замерев с  чашкой в  руках).  Почему вы  отказались от
дачного участка? Вы же собирались строить дачу?
     Софья. Слишком хлопотно.
     Раиса Павловна (с  тревогой).  Что  же,  вы  так и  будете каждый сезон
кочевать с одной чужой дачи на другую?
     Растегай. Пока так. А там видно будет.
     Серафима. Мудрое решение. Мы тоже решили ждать.
     Раиса Павловна. Чего ждать?
     Серафима. Лучших времен.
     Хвощ. Она имеет в виду дачный вопрос.
     Растегай.  А  у  вас,  Раиса Павловна,  я  смотрю,  кирпич как лежал на
участке, так и лежит?
     Раиса Павловна. Да. Как видите.
     Растегай.  А  без  теплого гаража  зимой  плохо!  Ой  как  плохо!  Мне,
например,  так нужен был бы  зимний гараж!  Всю зиму машина под окном стоит.
Сердце кровью обливается!
     Хвощ (продолжая рисовать).  А  у  меня потом.  Когда я свой мотоцикл на
третий этаж таскаю.
     Раиса Павловна (Хвощу,  раздраженно). Не рисуйте меня, пожалуйста! Я не
люблю карикатур! И, может быть, можно выключить музыку?
     Хвощ.  "Юмор -  спасательный круг  на  волнах жизни".  Вильгельм Раабе.
Немецкий писатель. Умер, к сожалению, в тысяча девятьсот десятом году.
     Растегай (выключает радио.  Машинально берет одну из  книг,  лежащих на
стуле возле стола.  Смотрит на название.  Оживляется). О! Кто же это читает?
"Наследственное право"!  Я  вчера как раз в городском суде по любопытнейшему
делу выступал.  Почти беспрецедентный случай; сын обжаловал завещание родной
матери.
     Анна Павловна. Обжаловал завещание? Разве можно обжаловать завещание?
     Растегай. Как видите.
     Раиса Павловна. Ну, и что же там было? Почему возникло судебное дело?
     Растегай.  В  дачно-строительном кооперативе "Труженик науки" жил некий
заслуженный деятель Воробьев-Васильчиков.  Вы, наверное, слышали эту фамилию
- известный микробиолог.  Так  вот  после его  кончины все паенакопление,  а
стало быть,  фактическое владение кооперативной дачей,  естественно, перешло
его  законной супруге.  Не  прошло и  года,  как  старушка следует за  своим
супругом в потусторонний мир.  Владение дачей должно по существующему закону
перейти к ее сыну - великовозрастному наследнику, по профессии преподавателю
марксизма. Но не тут-то было. Старушка, оказывается, за две недели до смерти
отписала в  своем завещании дачу и все имущество в равных долях сыну и своей
младшей сестре,  до  скорбного момента проживавшей с  ней  на  данной  даче.
Воинствующий материалист решил опротестовать завещание матери и подал в суд.
     Раиса Павловна (странно волнуясь). Ну, и как суд?
     Растегай. Первая инстанция, естественно, отказала. Вчера дело слушалось
в городском суде.
     Раиса Павловна. Ну?
     Растегай. Отказ.
     Раиса Павловна. Ну, а сын?
     Растегай.  Не  удовлетворен.  Лезет  выше.  Напрасно.  И  там  откажут.
Завещание есть завещание.
     Раиса Павловна. Ну, а как же теперь ему быть?
     Растегай.  Очень просто.  Разделить дачу  пополам и  продолжать жить со
своей теткой. Тем более что она ему обед готовит. И бельишко стирает...

          Во время всего этого разговора Серафима и Софья, сидя на
          скамье,  с  интересом  наблюдают  за  Раисой  Павловной,
          взволнованной судебной историей. Хвощ рисует.

     Раиса Павловна (внезапно хватаясь за сердце). Ох!..
     Анна Павловна. Что с тобой, Раиса?
     Раиса  Павловна.   Ничего...   ничего...   сейчас  пройдет...   (Тяжело
поднимается с места. Уходит в дом.)
     Анна Павловна.  Раиса! У меня есть валокордин! (Вслед за сестрой уходит
в дом.)

          Пауза.

     Софья (нарушая молчание).  А?  Что?  Ну?  Ишь как она разволновалась!..
(Включает радио. Звучит музыка.)
     Серафима. Что ее вывело из себя? Как ты думаешь?
     Софья. Мне ясно.
     Серафима. Что?
     Софья. Она боится того же, что и мы.
     Серафима. Что с отцом что-нибудь случится?
     Софья. Что отец без ее ведома может составить завещание.
     Растегай. Если он уже его не составил.
     Софья. У тебя есть данные?
     Растегай.  Данных нет.  Но все может быть.  Для этого не надо трубить в
фанфары или ехать в Австралию. Нотариальная контора есть в каждом районе.
     Серафима.  Ну, а если он действительно составил завещание, и не сейчас,
а, скажем, давно, что от этого меняется?
     Растегай (пожав плечами).  Многое.  В  зависимости от  его родственного
расположения.
     Софья. Ну, нас-то, своих детей, он, надеюсь, не обделит.
     Растегай. Как знать.
     Серафима. А если завещания еще нет?
     Софья. Тем лучше. Тогда все делится в равных долях. Верно, Марк?
     Растегай. А если завещание будет составлено?
     Софья. Когда?
     Растегай. Скажем, непосредственно накануне прыжка?
     Софья.  Катастрофа!  Он может все завещать одной Раисе!  Братцы! Что же
делать?
     Растегай.  Спокойно!  Делать то, что мы уже делаем! Располагать Платона
Петровича к себе. Наша задача - чтобы никакого завещания не было!
     Софья. А ее задача?
     Растегай. Чтобы оно было, но без нас!
     Серафима. Может быть, поговорим с отцом начистоту?
     Растегай.  Что это даст?  Вы поговорите,  а  он возьмет да всем назло и
выкинет еще  какую-нибудь  штуку.  Нет  уж...  Доверьтесь моему  опыту.  Без
паники!  Наоборот!  Сейчас надо всячески вселять в него уверенность, что все
пройдет  отлично,  что  при  современной технике  это  совершенно безопасное
предприятие и что возможность несчастного случая начисто исключена!
     Серафима. А что это даст?
     Растегай.  Если завещания до сих пор нет,  то его и не будет. Он просто
забудет о том, что оно могло бы быть!
     Хвощ (вздохнув). Эх, люди, люди! А может быть, даже и не люди...
     Серафима. Рисуй и молчи! Сам же потом будешь на себе волосы рвать, если
нам ничего не достанется!
     Хвощ (мрачно). Меня вообще это мало волнует.
     Серафима. А что, что тебя вообще может волновать?
     Хвощ.   НТР!  Загрязнение  среды!  Экология!  Демографический  взрыв!..
(Уходит в сад.)
     Серафима. Псих какой-то! Выходила замуж за перспективного плакатиста, а
имею дело... (Не договаривает. Выключает радио.)

          На  веранду возвращаются Раиса Павловна и Анна Павловна.
          У сестер заплаканные глаза.

     Растегай (бодро). Что у вас с сердцем, Раиса Павловна?
     Раиса Павловна. Так... Ничего особенного. У меня это бывает.
     Растегай.  Невроз.  У меня тоже.  Вчера выступаю в суде,  чувствую -  в
ловом боку колет!  Несколько раз кольнуло и  отпустило.  А один мой знакомый
адвокат,  холостяк,  здоровенный мужчина - никогда на сердце не жаловался, -
решил жениться.  Накануне самой свадьбы утром встал,  побрился, выпил стакан
кефира и  -  брык!  Молниеносно!  Оставил после себя сорок тысяч на книжке и
десять новых костюмов. А ходил всегда в одном.
     Раиса Павловна. И кто же это наследовал?
     Растегай.  Сводный брат,  которого он тридцать лет знать не хотел и  на
порог не пускал!
     Анна Павловна. Зачем вы все это нам рассказываете?
     Растегай (присматриваясь к Раисе Павловне). А что?
     Анна Павловна. Неприятно слушать.
     Растегай. Хотите что-нибудь повеселее? Извольте! Другой мой приятель, в
прошлом тоже убежденный холостяк,  на вид болезненный тип, женился - седьмой
год с женой живет и, представьте себе, жив! Не помер еще! (Смеется.)
     Анна Павловна.  Я не понимаю,  что тут смешного! (Берет чайную посуду и
уходит в дом.)

          Раиса  Павловна,  захватив  с  собой  что-то  со  стола,
          следует за ней. Растегай уходит в сад искать Хвоща.
          Пауза.

     Софья (помолчав).  А  как же делить эту дачу?  В  ней пять комнат и две
веранды. И комнаты все разные.
     Серафима. И две смежные.
     Софья. На втором этаже?
     Серафима. Да.
     Софья. Придется их уступить Раисе Павловне.
     Серафима.  Там,  где сейчас папин кабинет, могу жить я. А вы - в бывшей
гостиной.
     Софья. Но кабинет намного больше. И у меня двое детей.
     Серафима.  Я тоже не бездетная,  а потом Афанасий художник, и ему нужен
свет!
     Софья. По моему, это суд будет определять, кому какая комната.
     Серафима. Ты что же, будешь со мной судиться?
     Софья. Почему обязательно с тобой?
     Серафима. Мы забыли Александру. Она ведь тоже имеет право на комнату. А
что  же  остается ей?  Столовая?  И  мы  все будем через нее ходить?  Она не
согласится!
     Софья. У нее будет веранда.
     Серафима. Какая? Застекленная?
     Софья. А если эта?
     Серафима. Надо спросить Марка. Он наверняка знает, как делятся веранды!
(Зовет.) Марк! Марк! (Встает, уходит за угол дачи.)
     Софья (одна).  Так я вам и отдала застекленную веранду!  Держите карман
шире!

          Слышны голоса. Появляется Деревушкин, за ним - Растегай,
          Серафима,  Александра  и  ее  муж,  Иванов.  Он в звании
          капитана.

     Деревушкин (в гневе). Варвары! Вандалы, черт побери!
     Раиса Павловна (выбегая на веранду). Что? Что случилось?
     Деревушкин.   Разрушить   такой   муравейник!   Сломать,   разворошить,
уничтожить то,  что создано усилиями нескольких тысяч маленьких трудолюбивых
и  беззащитных строителей!  Это  ли  не  варварство?!  И  это  позволил себе
человек!  Че-ло-век!  Их  надо охранять,  их  надо размножать.  Они -  живые
защитники леса.  Эти маленькие труженики.  Как же могла подняться рука на их
дом!

          Появляется домработница.

     Домработница. Раиса Павловна! Помидоры фаршировать?
     Раиса Павловна.  Ах,  Дуняша!  Мне сейчас не до помидоров!  Делайте как
хотите.
     Домработница. И сделаю. (Уходит.)
     Анна Павловна (выбегая на веранду). Что случилось?
     Александра.  Какой-то хулиган разрушил папин любимый муравейник. Мы там
не были. Мы встретили его на дороге.
     Растегай. Это действительно безобразие! Разрушить муравейник! Ай-ай-ай!
А главное - зачем?..
     Серафима. Папочка! Успокойся! Они его восстановят. Это же - муравьи!
     Деревушкин. А? Что? Ну?.. Не могу я успокоиться! Это не в моих правилах
- успокаиваться,  когда надо волноваться.  Да,  они его восстановят! Они его
уже восстанавливают!  И  если бы вы видели,  как они работают!  Я  стоял над
развалинами  купола  этого  чудеснейшего сооружения,  наблюдая  за  ними,  и
восхищался!   (Вдохновенно.)  Без  паники,   дружно,  они  всем  коллективом
восстанавливают свое жилище. Одни - втаскивают мусор внутрь гнезда, другие -
извлекают обломки хвоинок из  глубины наружу.  Каждый занят  своей  работой.
Каждый действует независимо,  но во имя общего дела! И какой порядок во всей
этой  ложной  сутолоке!   Какая  трудовая  дисциплина!  Нет!  Нет!  Человек,
разрушающий ради забавы даже обычный муравейник, для меня уже не человек! Он
может разрушить и мой дом!  И храм! И музей! И весь мир! А? Что? Ну?.. Иван!
Я тебя ждал! Ты мне нужен! (Берет зятя под руку и уходит в дом.)

          Раиса Павловна и ее сестра следуют за ними.

     Александра (не сразу). Вы заметили? У него на глазах были слезы.
     Софья. Из-за какой-то дурацкой муравьиной кучи!
     Серафима. Ничего не поделаешь. Чудак!
     Александра (вспылив).  Не смей так говорить!  Он лучше всех нас!  Лучше
многих!  Совсем он не чудак!  Просто он - добрый и умный, бескорыстный! А вы
ведь не любите его! Да, да! И не понимаете! И не цените!
     Серафима. Теперь ты еще заплачь!
     Александра.  Не дождетесь!  Я ведь знаю,  что у вас сейчас на уме!  Мне
стыдно за вас!
     Софья. Ну чего ты раскричалась? Чего?
     Александра.  Не желаю я с вами разговаривать! Не желаю! А езжу я к папе
не с вами!  И я к нему не подлизываюсь!  И я не хочу, чтобы он думал обо мне
лучше,  чем я есть,  как этого хотите вы!  Я его честно люблю!  И если с ним
что-нибудь случится, я этого не переживу!
     Серафима. Тогда отговори его прыгать! Отговори!
     Растегай.  Нет,  зачем же отговаривать?  Прыжки с  парашютом совершенно
безопасны. Риска никакого нет. Абсолютно!
     Александра. И не подумаю его отговаривать! Я буду прыгать вместе с ним!
В  тот же день и  в  тот же час и с того же самолета!  Мы занимаемся в одном
кружке! А самолет поведет Иван! Вам ясно, сестрички? (Уходит в дом.)

          Большая  пауза.  Растегай включает радио. Звучит музыка.

          Занавес


        "ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ"

          Там  же в сентябре. Празднично сервированный стол. Время
          за  полдень.  Из  дома  на  веранду  выходит Растегай. В
          петлице  у  него  красная  гвоздика.  Издалека доносятся
          звуки баяна и молодежная песня.

     Растегай (прислушивается).  Массовочки!..  (Осмотрев стол,  про  себя.)
"Где стол был яств,  там гроб стоит...".  (Смотрит на часы.) Второй час!  Не
знаешь, на что настраиваться...

          В саду появляется домработница.

     Дуняша! Газет еще нет?
     Домработница. Только что смотрела - не было!
     Растегай. Посмотрите, посмотрите, пожалуйста, еще раз.
     Домработница. И посмотрю.

          Из дома на веранду выходит Раиса Павловна. Она в черном.
          Дуняша уходит.

     Раиса Павловна (с тревогой в  голосе).  Второй час,  а мы еще ничего не
знаем.
     Растегай. Кто должен был звонить?
     Раиса Павловна. Обещали сразу же дать знать с аэродрома.
     Растегай. Когда они должны были прыгать? В котором часу?
     Раиса Павловна. Утром. А когда - неизвестно.
     Растегай. Может быть, мне позвонить на аэродром?
     Раиса Павловна.  Я  не  знаю  номера телефона...  Боже мой!  Никогда не
думала,  что  в  день  юбилея Платона Петровича мне  придется пережить такое
испытание!

          Появляется   Анна  Павловна.  Она  в  черном.  Вместе  с
          домработницей вносит большую корзину цветов.

(Грустным голосом.) От кого цветы?
     Домработница. Никологорские прислали. Куда велите поставить?
     Раиса Павловна. Поставьте здесь. (Показывает.)
     Анна Павловна. Какой внимательный человек! И главное, бескорыстный.
     Раиса Павловна.  И  все же  я  не  могу ему простить,  что он признал у
Платона Петровича здоровое сердце. Он бы мог поставить любой диагноз.
     Растегай. Ну что вы! Профессиональная честь мундира!
     Раиса Павловна (домработнице). Дуняша, вы чернослив протерли?
     Домработница. Протерла, Раиса Павловна.
     Раиса Павловна. И в холодильник поставили?
     Домработница. Поставила, Раиса Павловна. Холодится.
     Раиса Павловна. Хорошо. Теперь не забудьте взбить сливки.
     Домработница. Взобью. (Уходит.)
     Растегай. Раиса Павловна! Вы от холодильника не простужаетесь?
     Раиса Павловна. Как так?
     Растегай (думает вслух). А ведь бескорыстие, если серьезно разобраться,
весьма относительное понятие.  Скажем,  я, так сказать, гратис, бескорыстно,
решил помочь моему подзащитному.  А он все равно получил свой срок.  Что ему
мое бескорыстие?  Наоборот:  он убежден в том,  что, будь я вознагражден, я,
вероятно,  проявил бы  больше  заинтересованности к  его  делу,  приложил бы
больше старания, использовал бы больше возможностей...

          Возвр