е,  у меня есть одна приятельница. Так она
мне однажды такой случай рассказала, просто и смех и грех! Хотите, расскажу?
     Клюшкин. Расскажи, Асенька! Посмеши народ!
     Сидоров. И я послушаю напоследок.
     Ася. Работает она ревизором Министерства коммунального хозяйства...

          Гаснет свет


        "РЕВИЗОРЫ ПОНЕВОЛЕ"

        "ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА"

     ЛАПТЕВ   \
     РУСАКОВ   }командировочные.
     ЧУВАЙЛО  /

        "ЕДИНИЦА."
     АДМИНИСТРАТОР ГОСТИНИЦЫ.
     ДЕЖУРНАЯ.

          Номер в гостинице. Ночь. Слабый лунный свет, проникающий
          через подернутое морозными узорами окно, тускло освещает
          комнату.  В  полумраке  угадываются предметы обстановки:
          посередине  комнаты  стол,  несколько  стульев, платяной
          шкаф, тумбочки и три кровати.

          После небольшой паузы с одной кровати раздается глубокий
          вздох, и в темноте начинается разговор.

     Русаков. Да-а. Дела-а-а...
     Лаптев. А чем плохо, Афанасий Иванович? Тепло и не дует.
     Русаков. Так-то оно так, Иван Петрович... Что верно, то верно...

          В темноте вспыхивает спичка. Русаков закуривает.

     Лаптев (помолчав).  Закурить и мне,  что ли, на сон грядущий? Киньте-ка
мне спички, Афанасий Иванович!
     Русаков. Ловите!.. Поймали?
     Лаптев. Благодарю. Поймал.
     Русаков. Интересно, который сейчас час?

          Лаптев  включает настольную лампу, берет со стола ручные
          часы, смотрит.

     Лаптев. Три часа ночи. (Закуривает папиросу.)
     Русаков. Быстро время идет.
     Лаптев.  Да,  два часа назад мы еще сидели в вагоне и вы гадали,  где и
как нам придется ночевать.

          Некоторое время оба молча курят.

     Русаков (после паузы).  Нет,  что ни  говорите,  а  получилось неплохо.
Хорошо бы  везде так  встречали нашего брата командировочного -  плавающих и
путешествующих.
     Лаптев. Удивляетесь?
     Русаков.  Чтобы вот так,  как мы с вами сегодня,  приехать в незнакомый
городишко,  за тыщу верст от Москвы,  вылезть ночью на пустом вокзале, ни на
что не рассчитывая,  добраться до единственной в  городе гостиницы и  тут же
безо всяких хлопот получить прекрасный,  теплый номер с удобствами, да еще с
готовым ужином! Я уже приготовился просидеть всю ночь до утра в каких-нибудь
креслах или даже на том же вокзале, в зале ожидания.
     Лаптев.  Я же с дороги дал телеграмму в гостиницу, просил забронировать
номер.  Вот они и забронировали.  А вам,  Афанасий Иванович, просто повезло,
что мы с вами в пути познакомились.
     Русаков. Ну, об этом что говорить! Об этом я уж и не говорю! Как только
вы о посевной заговорили,  я сразу понял:  наш брат,  агроном. Вот сейчас по
соседству лежим, а нам бы теперь еще по соседству работать!
     Лаптев. Все может быть...

          Небольшая пауза. Оба молча курят.

Где это капает?
     Русаков. Кран в умывальнике протекает.
     Лаптев.   Попробовать,   что  ли,  подкрутить...  (Встает.  Подходит  к
умывальнику.)
     Русаков (не сразу). Ну как? Подкрутили?
     Лаптев. Нет. Не подкручивается. Все хозяйство менять надо.
     Русаков. А капать перестало.
     Лаптев. Я его носовым платком обвязал. (Возвращается и ложится.)
     Русаков (после паузы).  Ну  что ты будешь делать?  Из головы у  меня не
выходит, как это мы "безо всякого Якова" в этот номер попали. Явились ночью,
разбудили дежурного,  а он нам, вместо того чтобы спросонья прорычать: "Мест
нет!" - наилюбезнейшим образом: "Будьте любезны! Номерок ждет!" - да еще сам
проводил, сам дверь ключиком открыл.
     Лаптев.  Вы ему паспорт подаете,  а он не берет.  "Ничего,  говорит, не
беспокойтесь! Завтра мы все оформим! Спокойной ночи!" Как вам это нравится?
     Русаков. Мне нравится. Да как-то удивительно... Вернее, непривычно...
     Лаптев.  Не понимаю, чему вы удивляетесь? Ну, посудите сами: во-первых,
у человека болели зубы,  он,  может быть, с трудом заснул, заниматься сейчас
ночью нашими паспортами ему просто не хотелось.  Во-вторых, он видит: люди с
дороги устали,  и  потом люди,  безусловно,  приличные,  можно с оформлением
документов и до утра подождать.
     Русаков. А ужин?
     Лаптев. Что - ужин?
     Русаков.  Коньяк и  все прочее.  Я  понимаю,  что вы  могли заказать по
телеграфу номер, но ужин-то вы не заказывали?
     Лаптев. Ужин я действительно не заказывал, но я объясняю это просто...
     Русаков. Чем вы это объясняете?
     Лаптев. При гостинице работает ресторан...
     Русаков. Я это допускаю.
     Лаптев.  Была  проявлена  забота  о  человеке:  администрация гостиницы
попросила  администрацию ресторана  приготовить для  приезжего в  номере  на
всякий случай холодный ужин.
     Русаков.  Если  хотите знать,  больше всего меня  смущает этот холодный
ужин.
     Лаптев.  А чем он вас смущает? Все было свежее: колбаса, сыр, шпроты...
Завтра утром заплатим по счету и поблагодарим хозяев за гостеприимство.
     Русаков.  Странное гостеприимство!  Как бы до утра не случилось с  нами
еще  какого-нибудь  конфуза!   Что,   если  этот  номер  и  этот  ужин  были
приготовлены не для нас с вами?  Может, администратор со своей зубной болью,
да еще спросонья,  не разобрал да и  впустил не того,  кого следует,  в этот
"полулюкс". Что вы на это скажете, Иван Петрович?
     Лаптев. Ну... Не думаю... Откуда вы это взяли?
     Русаков. А черт его знает, откуда я это взял!
     Лаптев.  Теперь ведь всюду говорят и пишут о культурном обслуживании, о
торговле,  о  порядках в гостиницах,  ресторанах...  Одним словом,  Афанасий
Иванович,  вы, как я вижу, скептик, а я оптимист. Давайте спать! Утро вечера
мудренее! (Гасит свет.)

          Дверь   в  комнату  неожиданно  открывается.  На  пороге
          возникает   человеческая  фигура.  Щелкает  выключатель.
          Мутноватая  люстра  со  стеклянными  подвесками  и одной
          перегоревшей  лампочкой освещает комнату. На стене висит
          копия с картины Васнецова "Три богатыря". У стены, возле
          двери,  - раковина умывальника. Справа от нее на стене -
          в  рамке  "Правила  внутреннего  распорядка".  На  столе
          поверх  красной бархатной скатерти накрыта белая. На ней
          посуда   с   остатками  ужина.  На  двух  никелированных
          кроватях  под  одинаковыми  одеялами лежат двое мужчин в
          пижамах.  Третья  кровать пустая. Приподнявшись на своих
          кроватях,  Русаков  и  Лаптев  с  удивлением  смотрят на
          вошедшего   в   комнату   администратора   гостиницы   -
          небольшого человечка с повязанной черным платком щекой.

     Администратор (панически). Кто вы такие, граждане приезжие? Как вы сюда
попали?
     Русаков. Странный вопрос. Не вы ли сами нас сюда впустили?
     Администратор  (держась  за  щеку).  Попрошу  вас,  граждане  приезжие,
освободите номер!
     Русаков  (возмущенно).   Почему?   На   каком   основании?   Я   просил
забронировать номер! Я давал телеграмму. Вы получили мою телеграмму?
     Администратор. Ничего я не получал. Ничего я не знаю.
     Русаков. Ну, вот вам, Иван Петрович, и конфуз! Кто был прав?
     Лаптев (администратору). Вы сами предложили нам этот номер.
     Администратор.  Гражданин приезжий,  с  моей  стороны произошла ошибка.
Этот "полулюкс" занятый другим лицом!
     Русаков.  Мы же в него въехали не самовольно. В конце концов, почему вы
с нами так разговариваете?
     Администратор.   Я  вас  не  оскорблял,   гражданин  приезжий!   Я  вас
по-хорошему прошу: освободите номер!
     Русаков (Лаптеву). Будем одеваться?
     Лаптев. Я этого так не оставлю. Я буду жаловаться!

          Администратор только теперь замечает, что ужин съеден.

     Администратор (в ужасе). Что? И ужин съели?
     Лаптев (стараясь быть спокойным). Съели! Кто с нас получит?
     Администратор.  Господи!  Ну и  народ!  Ну и народ!..  С меня же голову
снимут! (Стремительно выбегает из комнаты.)

          Лаптев начинает одеваться.

     Русаков. Чуяло мое сердце!
     Лаптев. У вас не сердце, а прямо какой-то вещун!

          Входят  администратор  и  дежурная  с  подносом.  На нем
          бутылка  коньяка  и тарелки с холодными закусками, хлеб.
          Молча  ставит все на стол, накрывает салфеткой, забирает
          оставшуюся после ужина посуду и выходит.

     Администратор.  Граждане приезжие,  я  же  вас просил как сознательных!
Освобождайте номер! Вы меня режете! Мне с вокзала звонили - едут!
     Русаков.  Скажите лучше,  где вы нас намереваетесь поместить?  Мы спать
хотим. Нам тоже номер нужен!
     Администратор. Номеров у нас нет. Нет у нас номеров!
     Русаков. Ни одного номера?
     Администратор.   А  откуда  им  быть?   У  нас  половина  всех  номеров
постоянными жильцами занята.  По запискам горсовета люди живут.  По пять лет
живут.
     Лаптев. А койки у вас есть?
     Администратор. И коек нет. Ничего у нас нет.
     Лаптев (администратору). Как же нам быть?
     Администратор (пожав плечами). Я не знаю, как вам быть. Откуда я знаю?
     Лаптев.  Вы понимаете,  что нам негде ночевать! Мы никого в этом городе
не знаем. И потом сейчас четвертый час ночи.
     Русаков. Может быть, в городе есть другая гостиница?
     Администратор (держась за щеку). Нет. Строят. Третий год строят.
     Русаков.  Ну  что ж,  выходит по-моему,  надо возвращаться на  вокзал и
ночевать в зале ожидания.
     Лаптев.   Я  никуда  отсюда  не  пойду!  Пусть  где  хотят  устраивают!
(Администратору.) Вы слышали?  Мы никуда из вашей гостиницы не уйдем.  Номер
мы освободим,  но ночевать вы нас должны устроить. Мы приехали к вам сюда за
тысячу верст не гулять,  а работать!  Мы специалисты!  Агрономы!  Где вы нас
устроите?
     Администратор. Гражданин приезжий!.. (Хочет что-то сказать, но, услышав
звонок, выбегает.)

          Входит    дежурная.    В    руках   у   нее   постельные
          принадлежности.

     Лаптев.  Мы ошиблись.  Мы думали, у вас тут действительно гостеприимный
народ, а у вас, оказывается, вот как встречают...
     Дежурная (вздохнув).  Ревизора ждут.  Третьи сутки номер пустым держат.
Ждамши-то все очи проглядели.  Они ждут,  а  он все не едет.  А  вот теперь,
кажись, приехал.
     Лаптев.  Ревизора?  Ну, тогда понятно. Вопросов больше нет. (Проходит к
раковине,  отвязывает от крана носовой платок,  выжимает его и, разгладив на
коленке, кладет в карман.)

          Доносятся  голоса. В комнату входят администратор, затем
          Чувайло.  Следом  за  ними появляется Единица. Он ставит
          чемодан приезжего у стены.

     Чувайло (добродушным басом).  Здравствуйте, товарищи! (Администратору.)
Куда же  вы  меня привели?  Тут  же  занято!  Тут люди живут.  (Видит третью
кровать.) Впрочем, одна кровать, кажется, свободна?
     Единица (угодливо). Одну минуту! Одну минуту! Не извольте беспокоиться.
Людей сейчас не будет.  Это специально ваш номер!  (Администратору.)  В  чем
дело? В чем дело? Я же звонил! Предупреждал! Указание товарища Пяткина...
     Администратор. Номер освобождается. Граждане приезжие выезжают.
     Чувайло.  А  куда же  они выезжают?  Товарищи,  вы  что,  действительно
освобождаете номер?
     Русаков. Действительно.
     Чувайло. Надеюсь, не из-за меня?
     Русаков. Из-за гражданина администратора. Он нас по ошибке сюда пустил.
     Чувайло.   А  разве  втроем  мы  здесь  не  разместимся?   (Смотрит  на
администратора.)
     Единица.   Вам  одному  будет  удобнее.   Товарищей  устроят.   Вы   не
беспокойтесь.
     Чувайло. Нет, нет, знаете ли... Я не привык стеснять людей.
     Единица (растерянно).  Ну как же все-таки так...  У нас так не принято.
Мы хотим создать все условия для отдыха. Так сказать...
     Чувайло (раздевается).  Не знаю уж как у вас тут принято, а меня вполне
устраивает эта свободная кровать. (Обращается к Русакову и Лаптеву.) Если вы
ничего не имеете против, я займу ее!
     Русаков. Пожалуйста, пожалуйста...
     Чувайло  (обращаясь  в   Единице  и  администратору).   Благодарю  вас,
товарищи! Считайте, что я устроен.
     Единица (подобострастно).  Безусловно.  Вы  уж нас извините.  Произошло
недоразумение. Я доложу. Мы примем меры. Наложим взыскание. В дальнейшем все
будет  обеспечено.  Есть  указание  товарища  Пяткина.  Приятных сновидений.
(Хочет подать Чувайло его чемодан.)
     Чувайло (сдержанно). Не трудитесь. Я сам.
     Единица. Приятных сновидений.
     Чувайло. Благодарю вас.

          Единица   и  администратор  выходят.  Мужчины  сидят  на
          кроватях и некоторое время молча смотрят друг на друга.

(Встает.) Товарищи!  Мы  даже  не  познакомились.  Разрешите  представиться:
Чувайло Матвей Романович. Из Киева.
     Русаков. Афанасий Иванович Русаков.
     Лаптев. Лаптев Иван Петрович.
     Чувайло. Очень приятно. А вы издалека?
     Русаков. Я из Костромы. Товарищ из Москвы.
     Чувайло. В командировку?
     Русаков. Приехали к месту работы.
     Чувайло. По какой специальности, если не секрет?
     Лаптев. Мы работники сельского хозяйства. Агрономы.
     Чувайло. О! Тем более приятно познакомиться. Выходит, что у нас смежные
профессии.
     Русаков. Почему смежные? Каким образом?
     Чувайло. Так ведь я же ветеринар!
     Лаптев. Как - ветеринар?
     Чувайло. Так точно, ветеринар. А что вас так удивляет?
     Русаков. Мы думали, что вы ревизор!
     Чувайло (удивленно). Я? Ревизор? Разве я похож на ревизора?
     Лаптев. Вам была оказана такая честь при встрече... И потом этот номер,
ужин...
     Чувайло. Какой ужин?
     Русаков. А вот, на столе! (Поднимает салфетку.)
     Лаптев. Это ведь для вас приготовлено.
     Чувайло. Почему для меня? Откуда вы взяли?
     Русаков. А этот номер разве не для вас был забронирован?
     Чувайло.  Ей-богу,  товарищи, если вы меня разыгрываете, то лучше сразу
скажите, что все это значит? Я вообще отказываюсь что-либо понимать.
     Русаков. Кто вас встречал?
     Чувайло. Не знаю. Понятия не имею. Меня никто не встречал.
     Лаптев.  А  этот товарищ,  который только что  ушел,  он  разве не  вас
встречал?
     Чувайло. Меня? Нет. Меня никто не встречал и не должен был встречать.
     Русаков. А откуда же он взялся?
     Чувайло. Черт его знает, откуда он взялся. Я вылез из вагона и иду себе
по перрону,  думаю,  где бы переночевать. Перрон пустой, ни души. Вдруг этот
тип навстречу. Спрашивает меня: "Вы из столицы?" - "Из столицы", - говорю. Я
же из Киева. А он отвечает: "Очень приятно! Разрешите познакомиться: Единица
- работник местного горкомхоза. Не желаете ли, подвезу до гостиницы?" Почему
не  подъехать?  Сели в  машину.  Всю  дорогу он  мне рта не  давал раскрыть,
рассказывал о  достопримечательностях города,  о  коммунальном хозяйстве,  о
каких-то  несправедливых  нареканиях,   о  каком-то  предвзятом  мнении,   о
выступлении  местной  газеты...  Так  я  ничего  и  не  понял.  Подъехали  к
гостинице, он схватил мой чемодан, и вот... как видите, я здесь... Остальное
вы знаете! Честно говоря, мне повезло. Я на гостиницу не надеялся.
     Русаков. Вот это да-а-а!..
     Лаптев. Ну, Единица!..
     Чувайло (смеется). Да объясните мне толком, чего вы смеетесь?
     Русаков.  Да поймите же, дорогой доктор, нас всех по очереди приняли за
ревизоров! За ревизоров!..
     Чувайло. Почему за ревизоров?
     Лаптев. В городе ждут приезда какого-то ревизора. Для него третьи сутки
держат номер. Встречают его на вокзале.
     Русаков.  Он все не едет,  а  его ждут.  Ждут с  ужином,  с коньяком...
(Показывает на стол.)
     Лаптев.  А у страха,  как известно, глаза велики. Сначала администратор
спросонья нас принял за ревизоров и, не разобравшись, пустил сюда...
     Русаков.  А  потом на вокзале этот Единица из горкомхоза в свою очередь
принял за ревизора вас и привез сюда.
     Лаптев  (смеясь).  Ну  и  конфуз!  (Серьезно.)  А  вы  действительно не
ревизор? Или, может быть, вы нарочно нам сказали, что вы ветеринар?
     Чувайло.  Честное  слово,  я  самый  настоящий  лошадиный доктор.  Могу
документы показать.
     Русаков. Это же просто комедия какая-то!

          Все громко смеются.

     Чувайло  (неожиданно).   Товарищи!  Товарищи!  А  если  сейчас  приедет
настоящий ревизор? Что тогда?

          Стук в стену. Все молча переглядываются. Пауза.

     Женский голос: "Товарищи, спите спокойно! Ревизор не приедет".
     Лаптев. А откуда вы знаете?
     Женский голос: "Я - ревизор. Я уже третьи сутки живу за этой стеной".

          Немая сцена.

          Занавес


        "ИНТЕРМЕДИЯ ЧЕТВЕРТАЯ"

          Купе. Поезд стоит на станции. Ночь. Все спят.

     Голос из  радиорупора.  "Повторяю.  Граждане пассажиры!  На второй путь
прибыл поезд номер семнадцать "Москва -  Алма-Ата".  Стоянка поезда двадцать
минут. При вокзале работают буфет и парикмахерская".
     Клюшкин (проснувшись и сев на полке). Слышали, граждане? Что вы сидите?
Гуляйте! Антракт!

          Гаснет свет


        "ВТОРОЕ ОТДЕЛЕНИЕ"


        "ИНТЕРМЕДИЯ ПЯТАЯ"

          Купе.   Поздний   вечер.  На  столике  горит  лампа  под
          оранжевым абажуром. Клюшкин играет на гитаре и поет. Ася
          и Харахорина тихо подпевают ему.

     Ася. Как вы хорошо поете и на гитаре играете, Понтий Петрович!
     Клюшкин.  Я этим романсом пятьдесят лет назад свою старуху приворожил и
теперь каждый раз, как запою после рюмочки, так до слез ее довожу. Вот какой
это жгучий романс!

          В купе неожиданно гаснет свет.

     Харахорина. Что такое? Что случилось?
     Ася. Свет отключился. Это бывает.
     Клюшкин. Где-то сейчас наш Сидоров?
     Ася. Встретили его или нет?..
     Проводник (входит в купе со свечой).  Вот так повеселее будет.  (Ставит
свечу на столик. Уходит.)

          Свет внезапно зажигается. Ася тушит свечу.

     Харахорина. Вы знаете, все это мне напомнило сейчас одну историю.
     Ася. Что "это"?
     Харахорина. Темнота... свечка... Одним словом, темнота...
     Клюшкин. Послушаем, коли так...
     Харахорина. Жила я тогда в небольшом городе - районном центре. Работала
в горкомхозе. А заведовал им некий Самосвалов...

          Гаснет свет


        "ТЕМНОТА"

        "ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА"

     САМОСВАЛОВ - заведующий горкомхозом.
     ХАРАХОРИНА - работник горкомхоза.
     АРХИТЕКТОР.
     КЛАВДИЯ - жена Самосвалова.
     ДАРЬЯ СИЛОВНА - теща Самосвалова.
     КУМ.
     БАТЮШКА.


        "КАРТИНА ПЕРВАЯ"

          Служебный кабинет в помещении горкомхоза на втором этаже
          старинного  здания.  За окном виден угол древней церкви.
          Входит   Самосвалов.   На   нем   серая  шляпа  и  серое
          габардиновое  пальто.  Он  подходит  к телефону, снимает
          трубку.

     Самосвалов (по телефону).  Седьмой!..  Разъедините. Самосвалов говорит.
(Подождав.) Ну как там у вас?  Ах,  пришел?  Поднимитесь ко мне! Быстренько!
(Кладет трубку, смотрит на часы и отходит к окну.)

          В  комнату  входят  Харахорина  с  блокнотом  в  руках и
          архитектор,   пожилой   человек  с  седой  бородой  и  с
          зачесанными назад седыми волосами. Вошедшие здороваются.
          Самосвалов   оборачивается,   молча   кивает   и  жестом
          приглашает  их сесть. Те садятся. Самосвалов проходит за
          свой  стол,  опускается  в  кресло,  достает  из  папки,
          лежащей  перед ним на столе, какую-то бумагу и кладет ее
          поверх папки.

(После паузы.) Вы вообще газеты читаете? (Пауза.) Я вас спрашиваю: вы газеты
читаете?
     Харахорина (робея). А что случилось, Гордей Петрович?
     Самосвалов. Ну, значит, не читаете!
     Архитектор.  Как это не читаем?  Конечно,  читаем. А в чем дело, Гордей
Петрович?
     Самосвалов.  Дело в том,  товарищ городской архитектор,  что если бы вы
читали газеты,  и  читали бы  их  как следует,  то  вы  бы  не  тратили свое
служебное время на с