в и их обыска с целью выявления на борту  беженцев
из Китая.
   - Оплата должна быть произведена до десятого числа. Это могло означать,
что либо джонки уходят, либо с десятого числа усиливается их охрана,  либо
еще что-то срочное.
   - Ясно, - коротко произнес Бонд. - Спасибо. Пока.
   - Пока.
   Бонд положил трубку, взял другую - зеленую, набрал номер отдела "Кью" и
переговорил с дежурным. Все должно было быть в  порядке.  Утренним  рейсом
авиакомпании ВОАС отдел отправит этот груз.
   Бонд сел на стул и закурил. Он думал о маленьком, с плохой  вентиляцией
офисе в Гонконге, представлял пятна пота на рубашке номера  279,  которого
он хорошо знал и который только что назвался  Диксоном.  Скорее  всего,  в
данный момент он говорил помощнику: "Все  в  порядке.  Лондон  подтвердил.
Давай-ка теперь еще раз выверим график предстоящей операции".
   Бонд сухо улыбнулся. Пусть лучше они отдуваются, а не он. Он теперь  не
мог иметь дело с китайцами, уж больно их  много.  Станция  "Эйч",  похоже,
разворошила осиное гнездо, но М. решил продемонстрировать,  что  Секретная
служба в Гонконге еще не окончательно отошла от дел. Когда три  дня  назад
М. сообщил, что Бонду предстоит нести ночные дежурства, тому это не  очень
пришлось по вкусу и он стал доказывать, что мало знаком с работой станций,
что это слишком ответственная работа для агента, прослужившего шесть лет в
подразделении "00" и забывшего  все,  что  он  когда-либо  знал  о  работе
станций, но М. был непреклонен.
   - Ничего, вы быстро все вспомните. А если  возникнут  проблемы,  всегда
можно обратиться к дежурным по  подразделениям,  начальнику  Штаба  или  в
конце концов ко мне. (Бонд улыбнулся, представив, как он  будит  М.  среди
ночи, потому что кто-то где-то в Азии, например в Токио, во что-то  влип.)
Короче, я так решил. Я хочу, чтобы все старшие  офицеры  несли  дежурство.
Кстати, ноль ноль семь, - М. окинул Бонда ледяным взором, - вчера на  меня
насели люди из казначейства. Они считают, что  подразделение  "ноль  ноль"
убыточно и не отвечает духу времени. Я не  стал  с  ними  спорить,  просто
сказал, что они ошибаются.  (Бонд,  усмехаясь  про  себя,  представил  эту
картину.) Как бы то ни было, от вас не убудет, если, будучи в Лондоне,  вы
несколько раз подежурите. По крайней мере не застоитесь.
   Теперь Бонд не жалел об этом. Он уже отдежурил больше половины срока, и
за все  это  время  не  возникло  ничего,  выходящего  за  рамки  проблем,
требующих элементарного здравого смысла. В случае  каких-либо  затруднений
он просто передавал информацию соответствующему  подразделению.  Ему  даже
нравилось сидеть в этой тихой  комнате,  быть  в  курсе  всех  секретов  и
периодически пить кофе с  бутербродами,  которые  ему  носила  симпатичная
буфетчица.
   Второй причиной, почему Бонду нравились ночные дежурства, было то,  что
теперь у него появилось  время  воплотить  в  жизнь  замысел,  который  он
вынашивал уже  больше  года,  -  написать  учебник  по  всем  существующим
способам самообороны без оружия. Он даже придумал название -  "Выжить".  В
это пособие должно было  войти  все  лучшее,  что  издавалось  по  данному
вопросу всеми секретными службами мира. Бонд никому не рассказывал о своих
замыслах, но втайне рассчитывал на то, что, если его идея осуществится, М.
разрешит внести  его  учебник  в  официальный  список  учебных  материалов
Секретной службы.
   Бонд раздобыл оригиналы необходимых ему книг и их переводы. Большинство
было изъято у вражеских агентов,  некоторые  были  подарены  М.  братскими
службами - OSS, ЦРУ и Вторым бюро. Сегодня перед Бондом  лежал  раритет  -
перевод  учебника  с  кратким  названием  "Самбо",  предназначенного   для
оперативников советского СМЕРШа.
   Прочитав половину второй главы, Бонд отодвинул рукопись, подошел к окну
и стал смотреть на улицу. Его мутило  от  грубого  насилия,  которым  была
переполнена книжка. Он испытал приступ отвращения,  подобный  тому,  какой
был у него в аэропорту Майами. Что с ним происходит? Неужели он больше  не
выдерживает всего этого? Может быть, он расклеился?  Или  просто  выдохся?
Бонд некоторое время постоял, глядя на луну, выглядывающую из-за  облаков,
передернул плечами и вернулся к столу. Он  пришел  к  выводу,  что  просто
перебрал   по   части   физического   насилия,    вроде    психоаналитика,
переобщавшегося   со   своими    клиентами,    страдающими    психическими
расстройствами.
   Бонд снова перечитал абзац, вызвавший у него такую реакцию:  "С  пьяной
женщиной можно легко справиться, захватив указательным и большим  пальцами
ее нижнюю губу. Жестко вывернув губу, нужно с  силой  дернуть,  и  женщина
пойдет туда, куда нужно".
   Бонд  брезгливо  хрюкнул.  Омерзительная  деликатность  -   большим   и
указательным пальцами) Б-р! Бонд закурил и уставился  на  пульт,  стараясь
переключить  свои  мысли  на  что-нибудь  другое,  страстно  желая,  чтобы
загорелся какой-нибудь сигнал или  зазвонил  телефон.  Осталось  еще  пять
часов до доклада, который ему предстоит сделать начальнику Штаба  или  М.,
если М. явится в такую рань. Что-то беспокоило Бонда,  какая-то  мысль,  к
которой он хотел вернуться,  когда  будет  время.  Что  это  было?  Откуда
возникла ассоциация?  Да,  палец,  золотой  палец,  Голдфингер.  Он  хотел
проверить по картотеке, нет ли у них чего-нибудь на этого человека.
   Бонд снял трубку  зеленого  телефона  и  набрал  номер  информационного
центра.
   - Впервые слышу, сэр. Я проверю и позвоню вам.
   Бонд положил трубку.
   Путешествие было чудесным. Они с Джил съели  все  бутерброды  и  выпили
шампанское, а затем занялись любовью под мерный перестук колес. Было такое
впечатление, что девушка испытывала давно неутоляемый любовный голод.  Она
еще дважды будила его ночью, требуя ласки, молча, просто касаясь его тела.
На следующий день она снова дважды опускала шторы на окнах, брала  его  за
руку и  говорила:  "Люби  меня,  Джеймс",  -  голосом  ребенка,  просящего
конфету.
   По словам Джил Мастертон, Голдфингер  совершенно  равнодушно  воспринял
свое поражение. Он велел ей передать  Бонду,  что  будет  в  Англии  через
неделю и хотел бы сыграть с ним в гольф  на  поле  в  Сандвиче.  И  ничего
больше - ни угроз, ни ругани. Еще он сказал, что будет ждать ее с обратным
поездом. Джил собиралась вернуться к Голдфингеру. Бонд пытался  отговорить
ее, но она сказала, что ничего не боится. Что Голдфингер может ей сделать?
А терять хорошую работу не хочется.
   Бонд решил  отдать  ей  те  десять  тысяч,  которые  Дюпон  сунул  ему,
рассыпаясь в благодарностях. Он заставил ее взять деньги.
   - Мне они не нужны, совершенно не представляю, куда их  девать.  Возьми
эти деньги на случай, если придется спешно уезжать.  Жаль,  что  здесь  не
миллион. Я никогда не забуду эту ночь и этот день.
   Бонд посадил ее на поезд, крепко поцеловал и ушел. Это не было любовью,
но когда Бонд  отъезжал  от  вокзала,  ему  вспомнилось  изречение:  "Есть
любовь, как пламя, есть любовь, как ржа. Но самая чистая, святая любовь  -
это вожделение". Никто из них ни о чем не сожалел. Согрешили ли они?  Если
да, то в чем их грех? Грех против целомудрия?  Бонд  усмехнулся.  На  этот
случай тоже имелось изречение, причем святого - святого Августина:  "Боже,
сделай меня целомудренным! Но не сейчас!"
   Зазвонил зеленый телефон.
   - Есть три Голдфингера, сэр, но двое уже умерли,  а  третий  -  русский
связной в Женеве. Владеет парикмахерской. Сует сообщения в правый  карман,
когда чистит клиента. Без ноги, потерял под Сталинградом.  Этот  подходит,
сэр? На него еще много чего есть.
   - Спасибо, нет. Это не тот.
   -   Мы   могли   бы   пропустить   его   через   информационный   центр
уголовно-следственной службы, сэр. У вас нет его фотографии?
   Бонд вспомнил о  сделанном  снимке.  Он  даже  не  потрудился  проявить
пленку. Будет гораздо быстрее, если он составит фоторобот.
   - Аппарат для составления фотороботов сейчас свободен?
   - Да, сэр. Я могу поработать с вами, если хотите, сэр.
   - Благодарю. Я сейчас спущусь.
   Бонд передал дежурным операторам, где его искать, и спустился на первый
этаж в информационный центр.
   Ночью в большом здании было удивительно тихо, не считая мягкого ровного
гудения работающей аппаратуры и  звуков  скрытой  жизни  -  тихого  треска
печатной машинки в одной из комнат, приглушенного голоса радио  в  другой,
шелеста вентиляторов. Было ощущение,  что  находишься  на  борту  военного
корабля, стоящего на приколе в гавани.
   Дежурный уже стоял возле аппарата в проекционном зале.
   - Не могли бы вы дать мне описание основных черт, сэр? Это поможет  при
первоначальном подборе слайдов.
   Бонд  описал  Голдфингера,  сел  и  стал   смотреть   на   экран.   Ему
потребовалось некоторое время, чтобы воссоздать это необычное лицо,  но  в
конечном  счете  результат  оказался   вполне   удовлетворительным.   Бонд
продиктовал ряд комментариев насчет загара, цвета волос, выражения глаз, и
дело было сделано.
   - Не хотелось бы мне встретиться  с  ним  в  темном  месте,  -  хмыкнул
дежурный. - Я передам это в уголовно-следственный отдел утром, как  только
они придут. Ответ будет скорее всего к обеду.
   Бонд вернулся к себе на седьмой этаж. В  другом  полушарии  было  около
полуночи, восточные станции заканчивали работу.  Пока  Бонд  разобрался  с
поступившими сообщениями и написал отчет за ночь, пробило восемь часов. Он
заказал в буфете завтрак и едва успел прикончить его, как зазвонил красный
телефон. М.! За каким лешим его принесло в такую рань?
   - Да, сэр.
   - Поднимитесь ко мне, ноль ноль семь. Я хочу с вами поговорить,  прежде
чем вы сдадите дежурство.
   - Слушаюсь, сэр.
   Бонд положил трубку, натянул пиджак и пригладил волосы  рукой.  Сообщив
операторам, где он будет, взял папку с отчетом  и  поднялся  на  лифте  на
последний, восьмой этаж. Ни желанная мисс Манипенни,  ни  начальник  Штаба
еще не пришли. Бонд постучал в дверь кабинета М. и вошел.
   - Садитесь, ноль ноль семь.
   М., как  всегда,  был  занят  набиванием  и  раскуриванием  трубки.  Он
выглядел свежим и отдохнувшим. Выражение гладкой физиономии морского волка
было на зависть живым и бодрым. Бонд остро ощутил жесткую щетину на  своем
подбородке и помятость собственного лица и костюма. Он сосредоточился.
   - Ночь прошла спокойно?
   М. раскурил наконец свою трубку. Он смотрел  на  Бонда  тяжелым,  ясным
взглядом.
   - Очень спокойно, сэр. Станция "Эйч"...
   М. слегка приподнял левую руку.
   - Неважно. Я прочту об этом в отчете. Давайте его сюда.
   Бонд протянул папку с грифом "совершенно секретно".  М.  отложил  ее  в
сторону, улыбнувшись одной из своих  редких,  скорее  всего  сардонических
улыбок.
   - Времена меняются, ноль ноль семь. Я снимаю  вас  на  данном  этапе  с
ночных дежурств.
   Ответная улыбка Бонда  была  слегка  натянутой.  Он  почувствовал,  как
начинает учащенно биться его сердце, что часто  с  ним  случалось  в  этом
кабинете. М .явно что-то ему приготовил.
   - Я только-только начал втягиваться, сэр.
   - Бросьте. У вас будет еще достаточно возможностей заняться этим позже.
А сейчас что-то назревает. Странное дело. Не совсем по вашей линии,  разве
что с одной, весьма определенной стороны. - М. отложил трубку. - А  может,
и ни с какой стороны.
   Бонд промолчал, ожидая продолжения.
   - Я вчера  вечером  ужинал  с  управляющим  Английским  банком.  Всегда
узнаешь что-нибудь новенькое, во всяком случае, это было новым  для  меня.
Золото. Контрабанда золота, подделка и все такое. Никогда  не  думал,  что
Английский банк может так много знать  о  всякого  рода  жуликах.  Видимо,
охрана нашей валюты является частью их  работы,  -  М.  вскинул  брови.  -
Знаете что-нибудь о золоте?
   - Нет, сэр.
   - Ну что же, сегодня к вечеру узнаете. На четыре часа у  вас  назначена
встреча с  полковником  Смизерсом  в  банке.  Вам  хватит  времени,  чтобы
отоспаться?
   - Да, сэр.
   - Хорошо. Этот полковник Смизерс  вроде  как  возглавляет  следственный
отдел банка.  Исходя  из  того,  что  мне  рассказал  управляющий,  это  в
некотором роде шпионская сеть. Должен признаться, я впервые узнал,  что  у
них таковая  имеется.  Что  лишний  раз  подтверждает,  в  каких  поистине
водонепроницаемых отсеках мы все работаем. Короче, Смизерс  и  его  братия
следят  за  событиями  в  финансовом  мире,  выискивая  всякие  нарушения,
особенно всевозможные махинации с нашей валютой,  золотым  запасом  и  так
далее. В свое время именно они  занимались  той  историей  с  итальянцами,
которые изготавливали поддельные соверены, причем делали их из  настоящего
золота с должным количеством карат и все такое  прочее.  Но,  оказывается,
соверен или наполеондор стоят значительно больше, чем равное им количество
золота в расплавленном виде.  Не  спрашивайте,  почему.  Вам  Смизерс  это
объяснит, если интересно.
   В  общем,  банк  натравил  на  эту  публику  целую  армию  юристов.   С
технической точки зрения это не является уголовным преступлением. Потерпев
поражения  в  итальянских  судах,  мы  все-таки  сумели  прищучить  их   в
Швейцарии. Вы, я думаю, об этом читали. Затем  дело,  связанное  с  курсом
доллара в  Бейруте.  В  газетах  было  много  шума  в  связи  с  этим.  Я,
собственно, не понял, в чем там загвоздка. Мы что-то  там  сделали,  чтобы
защитить нашу валюту, а шустрые мальчики  из  Сити  раскрутили  это  дело.
Короче, такими вот вещами и  занимается  Смизерс.  А  ко  мне  управляющий
обратился вот почему: оказывается, в течение ряда лет из  Англии  уплывает
много золота, и Смизерс никак не может найти концы. Только дедукция и нюх.
Смизерс говорит, что уцепиться особенно не за что, но ему все  же  удалось
уговорить управляющего обратиться к нам.
   М. помолчал, затем насмешливо глянул на Бонда.
   - Никогда не задумывались о том, кто самые богатые люди в Англии?
   - Нет, сэр.
   - Угадайте. Сформулируйте иначе: назовите самых богатых англичан.
   Бонд порылся в памяти. Богатых людей было много, вернее, это были люди,
кого газеты изображали таковыми. Но у кого из  них  действительно  круглые
суммы на счетах? Однако нужно  было  что-то  сказать,  и  он  нерешительно
произнес:
   - Ну, Сэссон, затем этот  -  судовладелец,  судостроитель  -  Эллерман.
Говорят, лорд Кодрэй очень богат,  потом  банкиры  -  Ротшильды,  Баринги,
Хамбросы. Был Уильямсон, торговец алмазами, Оппенгеймер  в  Южной  Африке.
Некоторые герцоги владеют кучей денег...
   Бонд замолк.
   - Неплохо, совсем неплохо. Но вы упустили главного в колоде.  Человека,
о котором я никогда слыхом не слыхивал, пока его не назвал управляющий. Он
- самый богатый из всех, его зовут Голдфингер, Аурик Голдфингер.
   Бонд не сдержался и громко захохотал.
   - В чем дело? - изумился М. - Что в этом смешного, черт подери?
   - Прошу прощения, сэр, - Бонд с трудом успокоился. - Дело  в  том,  что
этой ночью я составлял его фоторобот. - Он посмотрел на часы и  сдавленным
голосом продолжил: - В данный момент этот фоторобот пошел в информационный
центр  уголовно-следственного  отдела,  чтобы  выяснить,  нет  ли  у   них
чего-нибудь на него.
   - Черт побери! - рассвирепел М. - Перестаньте вести себя как  мальчишка
и объясните толком!
   - Дело было так, сэр...
   И Бонд подробно поведал всю историю, не упустив ни малейшей детали.
   М. просветлел. Внимательнейшим образом выслушав Бонда, он откинулся  на
спинку стула, заложив руки за голову, и несколько минут смотрел в потолок.
   Бонд  чувствовал,  что  им  снова   овладевает   безудержное   веселье.
Интересно,  что  пришлют   из   уголовки?   Слова   М.   вернули   его   к
действительности.
   - Кстати, а что вы сделали с десятью тысячами?
   - Я отдал их девушке, сэр.
   - Неужели? А почему не Белому кресту?
   Фонд Белого креста был создан для  оказания  помощи  семьям  работников
Секретной службы, погибших при исполнении служебных обязанностей.
   - Виноват, сэр.
   Бонд не был готов к этому вопросу.
   - Хм!
   М. всегда отрицательно относился к женолюбию  Бонда.  Это  травмировало
его викторианскую душу, однако на сей раз он решил не развивать тему.
   - Хорошо, ноль ноль семь, пока все.  Остальное  узнаете  днем.  Забавно
получилось с этим Голдфингером. Странный малый. Я видел  его  пару  раз  в
"Блейдс", он играет там в бридж, когда бывает в Англии. И  это  тот  самый
парень, чьей крови жаждет Английский банк. - М. помолчал и, ехидно  глянув
на Бонда, добавил: - А теперь и вы тоже.



6. ЛЕКЦИЯ О ЗОЛОТЕ

   Бонд поднялся по ступенькам, вошел через красивые двери в большой  холл
Английского банка и огляделся по сторонам. Под  ногами  лежала  золотистая
мозаика работы Бориса  Анрепа,  на  двадцатифутовых  арочных  окнах  росли
зеленая травка и герань, слева и справа  все  было  выложено  полированным
хонтонвудским камнем, а над всем этим витал запах огромных денег.
   Один из атлетически сложенных служащих, одетых в розовые фраки, подошел
к нему:
   - Что вам угодно, сэр?
   - Я к полковнику Смизерсу.
   - Вы коммандер [звание в ВМС Великобритании,  примерно  соответствующее
капитану третьего ранга] Бонд? Сюда, пожалуйста.
   Служащий повернул вправо между колоннами. Бронзовые двери  скрытого  за
колоннадой лифта были открыты. Они поднялись на первый  этаж  и  пошли  по
длинному коридору,  застланному  толстым  бежевым  ковром.  Дубовые  двери
намного больше и элегантней обычных. Служащий постучал в последнюю из них.
   За столом сидела женщина, выглядевшая так, как  будто  она  только  что
приняла стакан двойного виски. Стенки были заставлены стеллажами из серого
металла. Женщина что-то писала. Увидев вошедших, она улыбнулась  несколько
заговорщицкой улыбкой, взяла трубку и набрала номер.
   - Пришел коммандер Бонд, - затем положила  трубку  и  встала.  -  Прошу
сюда.
   Она пересекла комнату и открыла дверь, скрытую  за  зеленой  занавесью,
пропустив Бонда.
   Полковник Смизерс поднялся из-за стола и серьезно произнес:
   - Хорошо, что вы пришли. Присаживайтесь, пожалуйста.
   Бонд сел.
   - Курите?
   Полковник Смизерс придвинул серебряную коробку с сигарами,  сел  сам  и
стал набивать трубку. Бонд достал сигареты и закурил.
   Полковник Смизерс выглядел именно так, как  должен  выглядеть  человек,
которого зовут полковник Смизерс. Он явно был полковником, причем штабным.
У него было гладкое лицо с серьезным от природы выражением,  лицо,  весьма
соответствующее его имени. Однако очки в роговой оправе придавали ему  вид
умного, еще не очень разжиревшего королевского придворного.
   Бонд физически ощущал скуку, царящую в этой комнате.  Он  подбадривающе
произнес:
   - Говорят, вы можете рассказать мне все о золоте.
   - Я получил указания от управляющего и, насколько я понимаю, не  должен
ничего от вас утаивать. Конечно, вы понимаете, - полковник Смизерс смотрел
на правое плечо Бонда, - что большая часть того, что я скажу, - информация
строго конфиденциальная.
   Глаза его быстро пробежали по лицу Бонда. Лицо Бонда было каменным.
   Полковник Смизерс ощутил повисшую паузу,  чего  Бонд  и  добивался.  Он
спохватился, сообразив, что сказал не совсем то, что  нужно,  и  попытался
исправить свою оплошность.
   - Конечно, мне не следовало этого говорить человеку вашей профессии...
   - Всем нам свойственно думать, что именно те  тайны,  которыми  владеем
мы, являются самыми главными,  -  сказал  Бонд.  -  Вы,  вероятно,  правы,
предостерегая  меня.  Чужие  секреты  всегда   менее   важны,   чем   свои
собственные. Но вы не беспокойтесь, я буду обсуждать это  дело  только  со
своим шефом, больше ни с кем.
   -  Ладно,  ладно.  Очень  мило  с  вашей  стороны,  что  вы   так   это
воспринимаете. Служа в банке, привыкаешь к  сверхосторожности.  Теперь,  -
полковник Смизерс заторопился перейти  к  делу,  -  к  вопросу  о  золоте.
Насколько я понимаю, вы в этой области не очень разбираетесь?
   - Там видно бу