нервного
напряжения, плечи вздрагивали. Бонд протянул руку и  стал  успокаивающе  и
нежно гладить ее по  голове.  Глаза  его  были  устремлены  на  спокойный,
неизменный пейзаж внизу. Неизменный? Что-то было не так. Радар  на  крыше.
Он больше не двигался, остановившись в  их  направлении.  Бонд  не  придал
этому значения. Девушка больше не плакала. Бонд снова  приник  к  ее  уху.
Волосы Тилли пахли жасмином. Он прошептал:
   - Не волнуйтесь, мне он тоже нужен. И я  смогу  причинить  ему  гораздо
больше вреда, чем вы. Меня прислали из Лондона специально по его душу. Что
он вам сделал?
   Она прошептала очень тихо:
   - Он убил мою сестру. Вы ее знали - Джил Мастертон.
   - Как это произошло? - резко спросил Бонд.
   - Раз в месяц он спит с женщинами. Джил мне  рассказала  об  этом,  как
только поступила к нему на службу. Он их гипнотизирует, а потом  он...  он
покрывает их золотом.
   - Боже! Но зачем?
   - Не знаю. Джил говорила, что он помешан на золоте. Мне кажется, что он
думает... ну, думает, что таким образом он овладевает им.  Ну,  вроде  как
женится на золоте, в буквальном смысле. Его  корейский  слуга  красит  их,
оставляя непокрытым только позвоночник. Джил не могла этого  объяснить.  Я
выяснила, что в этом случае они не умирают. Если покрасить  все  тело,  то
кожа перестает дышать - поры  закупориваются.  И  тогда  человек  умирает.
Потом кореец их чем-то отмывает, Голдфингер платит им  тысячу  долларов  и
отправляет домой.
   Бонд представил себе монстра На Все Руки с  горшочком  золотой  краски,
горящие глаза Голдфингера, устремленные на сверкающую живую скульптуру.
   - Что произошло с Джил?
   - Она позвонила  и  попросила  приехать.  Она  лежала  в  реанимации  в
госпитале Майами. Голдфингер вышвырнул ее. Она  умирала.  Врачи  не  могли
понять, в чем дело. Она успела рассказать мне, что произошло, что он с ней
сделал. В ту же  ночь  она  умерла.  -  Голос  девушки  звучал  сухо,  без
интонаций.  -  Вернувшись  в  Англию,  я  пошла  к   Трэйну,   крупнейшему
специалисту-дерматологу, и он объяснил мне про закупорку пор.  Такая  вещь
случилась однажды с актрисой кабаре, изображавшей  серебряную  статую.  Он
рассказал мне в деталях об этом случае и показал  результаты  вскрытия.  И
тогда я поняла, что случилось с Джил. Голдфингер покрасил ее всю. С ног до
головы. Он убил ее. Это была месть. Месть за то, что она пошла с вами.
   Помолчав, девушка грустно продолжала:
   - Она рассказала мне о вас. Вы... вы ей нравились.  Она  просила  меня,
если я вас встречу, отдать вам вот это кольцо.
   Бонд закрыл глаза, пытаясь  справиться  с  накатившей  на  него  волной
отвращения. Еще смерть! Еще кровь на его  руках!  Теперь  это  последствия
небрежного  жеста,  совершенно  ненужной  бравады,  приведшей  к   приятно
проведенному времени с красивой девушкой, которая ему понравилась.  А  под
конец даже больше, чем понравилась. И  этот  мелкий  укол,  нанесенный  им
Голдфингеру, был возвращен ему сторицей.
   "Она от меня ушла"... Спокойные слова, произнесенные два  дня  назад  в
Сандвиче. Как должен был веселиться Голдфингер, произнося  их!  Бонд  сжал
кулак так, что ногти впились в ладонь. Он во что бы то ни стало повесит на
Голдфингера это убийство, пусть даже это будет  последним  деянием  в  его
жизни. Что же до него самого... Бонд знал, что эту  смерть  он  не  сможет
списать на специфику своей работы. Гибель Джил будет  на  его  совести  до
конца дней.
   Девушка между тем сняла  с  пальца  кольцо  -  руки,  держащие  золотое
сердце, - и протянула его Бонду.  Узенький  золотой  кружочек  сверкнул  в
лунном свете.
   Звук, донесшийся до слуха Бонда, был чем-то средним  между  шипением  и
свистом.  Раздался  глухой  стук,  и  перед  глазами   Бонда   затрепетало
алюминиевое оперение стальной стрелы, впившейся в дерево.  Золотое  кольцо
Джил, нанизанное на стрелу, с тихим звоном скользнуло вниз по древку.
   Медленно и почти равнодушно  Бонд  повернул  голову.  Ярдах  в  десяти,
наполовину в тени, наполовину на свету стоял в стойке дзюдоиста человек  в
котелке. В руках он держал натянутый лук, нацеленный  в  промежуток  между
лицами Бонда и Тилли.
   - Не двигайтесь, - выдохнул Бонд и громко произнес: -  Привет,  На  Все
Руки. Великолепный выстрел!
   На Все Руки приподнял стрелу вверх. Бонд поднялся  на  ноги,  прикрывая
собой девушку.
   - Он не должен видеть винтовку, - произнес Бонд, чуть шевеля губами,  и
обратился к На Все Руки, стараясь говорить спокойно и отчетливо. - Славное
местечко  облюбовал  себе  мистер  Голдфингер.  Я   бы   с   удовольствием
перекинулся с ним при случае парой слов. Сегодня, пожалуй, поздновато.  Ты
можешь сказать ему, что я приду завтра,  -  он  повернулся  к  девушке.  -
Пойдем, дорогая. Мы уже нагулялись по лесу, пора возвращаться в гостиницу.
   Бонд сделал шаг в направлении чащи. На Все Руки переступил  с  ноги  на
ногу, и наконечник стрелы смотрел теперь Бонду в живот.
   - Ургх, - На Все Руки мотнул головой в сторону дома.
   - О, ты считаешь, что он захочет нас  увидеть  сейчас?  Хорошо.  Но  ты
уверен, что мы его не потревожим? Пойдем, дорогая.
   Бонд пошел налево от дерева, уходя дальше от лежащего в траве ружья.
   Пока они медленно спускались вниз. Бонд тихо говорил девушке:
   - Запомните, вы - моя  подружка.  Я  привез  вас  с  собой  из  Англии.
Изображайте удивление и интерес к нашему небольшому приключению. Мы попали
в скверный переплет, но не пытайтесь ничего  предпринять,  -  Бонд  мотнул
головой назад. - Этот человек - убийца.
   - Если бы вы не встряли... - зло сказала девушка.
   - К вам это тоже относится,  -  Бонд  был  резок.  Затем  смягчился.  -
Извините, Тилли, я не хотел. Но я сомневаюсь, что вам удалось бы завершить
задуманное.
   - У меня был четкий план, к полуночи я была бы уже за границей.
   Бонд не ответил. Кое-что привлекло его внимание. Радар на высокой трубе
снова начал вращаться. Так вот что выдало их присутствие,  обнаружило  их!
Должно быть, эта штука - акустический детектор. Поистине, это не  человек,
а ящик с сюрпризами! Бонд не склонен был недооценивать Голдфингера. Может,
стоило попробовать освободиться? Возможно, возьми он с собой  "вальтер"...
Нет.  Бонд  знал,  что  ему  с  корейцем  не  справиться.  Теперь  уже  не
справиться. Этот монстр был сама смерть. Был бы  Бонд  вооружен  или  нет,
значение не имело: пытаться напасть на корейца  все  равно  что  атаковать
танк.
   Как только они вошли во двор, из двери черного хода выбежали  еще  двое
корейцев, вероятно слуги из Рикалвера, и направились к ним. В руках у  них
были дубинки.
   - Стоять!
   У обоих на лицах  были  те  самые  улыбочки,  которые  столь  живописно
описывали Бонду люди станции "Джей", побывавшие  в  японских  лагерях  для
военнопленных.
   - Мы - обыскивать. Спокойно, иначе... - человек, произнесший эти слова,
рубанул дубинкой по воздуху. - Руки вверх!
   Бонд медленно поднял руки.
   - Не реагируйте ни на что, что бы они ни делали, - сказал он девушке.
   На Все Руки подошел ближе и грозно стоял рядом,  наблюдая  за  обыском,
который был сделан весьма профессионально. Бонд  хладнокровно  смотрел  на
руки, шарящие по телу девушки, на ухмыляющиеся физиономии.
   - Хорошо. Пошли.
   Их повели через дверь по каменному коридору в узкий холл перед входом в
основное здание.  В  доме  пахло  именно  так,  как  Бонд  и  предполагал:
плесенью, благовониями и летом. Они подошли к белым дверям, и На Все  Руки
постучал в одну из них.
   - Да?
   На Все Руки распахнул дверь и втолкнул Бонда и девушку внутрь.
   Голдфингер сидел  за  большим  столом,  заваленным  документами.  Рядом
стояли металлические стеллажи с досье, на низеньком столике на  расстоянии
вытянутой руки - коротковолновый передатчик. Там же были панель управления
и аппарат, похожий на барограф. Бонд решил, что вся эта техника связана  с
обнаружившим их радаром.
   Голдфингер был одет в пурпурный смокинг  и  белую  шелковую  рубашку  с
открытым воротом, откуда  виднелась  рыжая  растительность  на  груди.  Он
сидел, выпрямившись на стуле с высокой спинкой, его  светло-голубые  глаза
были устремлены на Бонда. На девушку он даже не взглянул. В его глазах  не
было удивления, не было ничего, кроме холодной суровости.
   - Послушайте, Голдфингер, какого черта! - взревел Бонд. - Вы  натравили
на меня полицию из-за каких-то десяти тысяч долларов. Мне очень захотелось
узнать, зачем вам это  понадобилось!  Я  поехал  за  вами  следом  с  моей
девушкой, мисс Соме. Мы с ней прошли по лесу, я знаю,  мы  нарушили  право
собственности,  но  мне  необходимо  было  вас  поймать,  пока  вы   опять
куда-нибудь не удрали, не могу же я вечно за вами гоняться. А тут является
эта ваша обезьяна и чуть не пристреливает нас своими стрелами!  Потом  еще
пара ваших вшивых корейцев хватает нас и  обыскивает!  В  чем  дело,  черт
побери?! Если вы не дадите мне удовлетворительного ответа и  не  принесете
извинения, я натравлю на вас полицию!
   Спокойный,  холодно  равнодушный  взгляд  Голдфингера   не   изменился.
Казалось, он не слышал этого взрыва негодования рассерженного джентльмена.
Узкие губы чуть раздвинулись, и он произнес:
   - Мистер Бонд, в Чикаго говорят: "Однажды - это случайность,  дважды  -
совпадение. Трижды - враждебные действия". Майами, Сандвич, теперь Женева.
Я хочу выжать из вас правду.
   Он медленно перевел глаза за голову Бонда.
   - На Все Руки. Комната испытаний.



14. КОМНАТА ИСПЫТАНИЙ

   Реакция Бонда была чисто рефлекторной, никакой  причины  для  этого  не
было. Он сделал быстрый шаг вперед и бросился через стол  на  Голдфингера.
Его тело проехало по столу среди бумаг, и  он  врезался  головой  прямо  в
грудь Голдфингера. Удар заставил Голдфингера пошатнуться.  Бонд  откинулся
назад на край стола, оттолкнулся и ринулся снова вперед. Стул опрокинулся,
оба упали на пол, пальцы Бонда вцепились в горло Голдфингера и надавили со
всей силой.
   Затем весь дом обрушился на Бонда, кусок дерева ударил его в  основание
черепа, он скатился с Голдфингера на пол и затих.
   Круги света, среди которых вращался  Бонд,  постепенно  превратились  в
один циклопий глаз. Вокруг горящего зрачка было что-то написано. Это  было
послание, важное послание для него. Он  должен  его  прочесть.  Осторожно,
разбирая по буковке. Бонд прочитал - Акционерное общество "Мазда". Что это
означало? В лицо Бонда плеснула тугая струя воды. Вода залила ему глаза  и
рот. Отплевываясь, он попытался пошевелиться. И  не  смог.  В  глазах  его
просветлело, в мозгу тоже. Основание черепа болело ужасно. В  глаза  Бонду
светила мощная многоваттная лампа. Он лежал на чем-то вроде стола, руки  и
ноги его были привязаны  к  ножкам.  Он  пощупал  поверхность  пальцами  -
полированный металл.
   Бесцветный и равнодушный голос Голдфингера произнес:
   - Теперь можно начинать.
   Бонд повернул голову на голос. В глазах рябило от света. Он сильно сжал
веки и открыл глаза снова. Голдфингер сидел в плетеном кресле. Он  снял  с
себя смокинг и был в одной рубашке. На  шее  у  него  были  видны  красные
полосы.  На  стол  рядом  с  ним  находились   различные   приспособления,
металлические инструменты и панель управления.  По  другую  сторону  стола
сидела  Тилли  Мастертон.  Она  была  привязана  к  стулу  за  запястья  и
щиколотки. Тилли, сидевшая ровно и прямо, как  школьница  в  классе,  была
очень красива, но  выглядела  обалдевшей  и  несколько  пришибленной.  Она
смотрела на Бонда отсутствующим  взглядом.  Либо  загипнотизирована,  либо
накачана наркотиками.
   Бонд повернул голову вправо. В нескольких футах от стола стоял  кореец.
Голый по пояс, он по-прежнему был в котелке. Грудные мышцы были  величиной
с большие тарелки, а живот выглядел впалым под широченной грудной клеткой.
Бицепсы и предплечья были толстыми, как бедра. Раскосые глаза маслились от
удовольствия. Рот, полный черных зубов, был растянут в плотоядной ухмылке.
   Бонд приподнял голову и глянул по сторонам, превозмогая боль в затылке.
Они находились в одном из  цехов.  Горели  электрические  печи,  откуда-то
доносился звук работающего генератора, приглушенный шум пресса  и  далекий
рокот электростанции.
   Бонд  посмотрел  на  стол,  к   которому   был   привязан.   Посередине
полированной  поверхности  стола  шла  узкая  щель.  В  конце,  между  его
раздвинутыми ногами, была установлена циркулярная пила.
   Бонд уставился на маленькое послание, написанное на  лампе.  Голдфингер
заговорил спокойным тоном, как будто вел светскую беседу. Бонд  постарался
включиться и стал слушать.
   - Мистер Бонд, слово "боль" [pain  (англ.)]  происходит  от  латинского
"poena", что означает "наказание", то  есть  расплату.  Вы  теперь  должны
заплатить за любопытство, проявленное в отношении моей деятельности и, как
я предполагаю, отнюдь не с дружественной целью.  Как  говорят,  любопытной
Варваре на базаре нос оторвали. На сей раз  мне  придется  "оторвать  нос"
двум Варварам,  поскольку,  я  боюсь,  девушку  тоже  придется  отнести  к
категории  врагов.  Она  сказала,  что  остановилась  в  "Берге".   Одного
телефонного звонка хватило, чтобы выявить ложь. Я послал На Все Руки туда,
где вы прятались, и он нашел там винтовку и кольцо, которое я  опознал.  А
под гипнозом она рассказала и все  остальное.  Эта  девушка  пришла  сюда,
чтобы убить меня. Возможно, и вы тоже. Вы оба провалились.  Теперь  пришло
время для "poena". Мистер Бонд, - голос звучал устало и  равнодушно,  -  у
меня в свое время было много врагов. Я очень удачлив и неимоверно богат, а
богатство, позвольте познакомить  вас  с  еще  одним  моим  афоризмом,  не
прибавляет друзей, но сильно увеличивает количество врагов.
   - Вот это сказано очень точно.
   Голдфингер проигнорировал реплику.
   - Если бы вы были свободны от государственной службы, с вашим розыскным
талантом вам удалось бы обнаружить по всему миру останки  тех,  кто  желал
мне вреда или кто пытался убрать меня.
   Как я уже сказал, таких людей было много, и вы,  мистер  Бонд,  увидели
бы, что их останки похожи на то, что  остается  от  ежей,  размазанных  на
дороге колесами автомобилей.
   - Очень поэтическое сравнение.
   - Я поэт в своих действиях, мистер Бонд, а  не  в  словах.  Всем  своим
действиям я стараюсь придать наиболее оптимальную форму. Но это  просто  к
слову. Я хотел донести до вас, что тот день, когда вы  впервые  встали  на
моем пути, был вашим самым несчастным днем, ведь хоть и незначительно,  вы
повредили маленькому проекту, над которым я  работал.  В  тот  раз  кто-то
другой получил "poena", которая предназначалась вам. Око за око, но в  тот
раз не ваше. Вам повезло, и если  бы  вы  обратились  за  консультацией  к
оракулу, он бы сказал вам: "Мистер  Бонд,  вам  очень  повезло.  Держитесь
подальше от Аурика Голдфингера. Это очень могущественный человек. Если  бы
мистер Голдфингер хотел уничтожить вас, ему достаточно было бы  шевельнуть
мизинцем".
   - Вы очень живо излагаете ваши мысли.
   Бонд повернул  голову.  Большая  огненная  мячеподобная  голова  слегка
наклонилась  вперед.  Круглое  луновидное   лицо   было   бесстрастным   и
равнодушным. Рука потянулась к панели управления  и  нажала  на  рычаг.  В
конце стола, на котором лежал Бонд, раздался металлический скрежет, быстро
перешедший в гудение, а потом в почти неслышный  свист.  Бонд  отвернулся.
Насколько быстро он умрет? Может ли он каким-то образом  избежать  смерти?
Один его друг пережил пытки в гестапо. Он рассказывал Бонду,  как  пытался
покончить  с  собой,  задержав  дыхание.  Сверхчеловеческим  усилием  воли
задержав дыхание на несколько минут, он впал в бессознательное  состояние,
но вместе с потерей сознания отключилась и воля.  И  врожденный  инстинкт,
тяга к жизни заставила легкие  снова  заработать.  Но  попробовать  можно.
Ничто другое  не  поможет  ему  не  чувствовать  боли,  пока  не  наступит
благословенное небытие. Смерть была единственным выходом. Он знал, что  не
сможет умолять Голдфингера и потом спокойно жить, даже  если,  что  весьма
маловероятно, от Голдфингера можно  откупиться  правдой.  Нет,  ему  нужно
придерживаться своей хилой легенды и надеяться на то, что тем,  кто  после
него пойдет  по  следу  Голдфингера,  повезет  больше.  Кого  выберет  М.?
Наверное, 008, второго по списку убийцу в  их  маленьком  отделе  из  трех
человек. Он был сильным агентом, более осторожным, чем  Бонд.  М.  узнает,
что Голдфингер убил Бонда, и даст 008 разрешение убить его в ответ,  258-й
в Женеве введет его в курс дела, закончив отчетом Бонда о первом визите на
"Энтерпрайз Аурик". Да, судьба  настигнет  Голдфингера,  если  Бонд  будет
держать язык за зубами. Если же он расколется, Голдфингер выйдет сухим  из
воды. Этого допустить нельзя.
   - Ну, мистер Бонд, хватит любезничать, - голос Голдфингера стал резким.
-  Пойте,  как  говорят  мои  чикагские  друзья,  и  вы  умрете  быстро  и
безболезненно. И девушка тоже. А не запоете, ваша смерть  будет  как  один
долгий крик. А девушку я отдам На Все Руки, как  кота,  на  ужин.  Что  вы
предпочитаете?
   - Не будьте идиотом, Голдфингер. Я сказал друзьям в "Юниверсал", куда я
иду и почему. Родители девушку знают, что она поехала  со  мной.  Я  навел
справки об этом вашем предприятии перед тем, как идти сюда. Наш путь легко
проследить. "Юниверсал" -  могущественная  фирма.  Полиция  вами  займется
через несколько дней после нашего исчезновения.  Давайте  договоримся.  Вы
делаете глупейшую ошибку. Мы с девушкой абсолютно невинные люди.
   - Боюсь, вы не понимаете, мистер Бонд, -  произнес  Голдфингер  скучным
тоном. - Что бы вам ни удалось узнать  обо  мне,  а  я  думаю,  узнали  вы
немного, это капля в море. Я связан с огромными  предприятиями.  Отпустить
кого-нибудь из вас было бы верхом глупости. Это  не  подлежит  обсуждению.
Что касается полиции, то я буду счастлив принять их у  себя.  Те  из  моих
корейцев, кто умеет  разговаривать,  будут  молчать,  так  же  как  и  мои
электрические печи, где мы  сожжем  вас  и  все  ваши  принадлежности  при
температуре две тысячи градусов.
   Нет, мистер Бонд, выбирайте. Может быть, я  подтолкну  вас  к  принятию
решения (скрежет пилы усилился). Теперь пила приближается к вашему телу со
скоростью дюйма в минуту. А пока, - он глянул на  На  Все  Руки  и  поднял
палец, - небольшой массаж. Для начала  только  первой  степени.  Вторая  и
третья степени более убедительны.
   Бонд закрыл глаза. Тяжелый  звериный  запах  корейца  обволакивал  его.
Большие жесткие пальцы методично и аккуратно начали обработку. Нажим здесь
одновременно с нажимом там, внезапное сжатие, пауза, затем быстрый  резкий
удар. Бонд сжал зубы, рискуя сломать челюсть. От боли у него перед глазами
заходили круги. Скрежет пилы становился все  громче.  Этот  звук  напомнил
Бонду о давних летних вечерах дома в Англии. Дом? Вот его дом, этот  кокон
опасности, в котором он предпочитает жить. А здесь он  будет  похоронен  в
углу плавильной печи с температурой 2000oС. Боже, упокой душа  джентльмена
из Секретной службы! Какую бы эпитафию он себе выбрал? Каким  должно  быть
его знаменитое последнее слово? У человека нет выбора при рождении, но  он
может сам выбрать, какой  смертью  ему  умирать.  Да,  это  хорошо  должно
выглядеть на надгробной плите - не "Уметь жить", а "Уметь умереть".
   - Мистер Бонд, - в голосе Голдфингера появилась  напряженная  нотка.  -
Неужели это так необходимо? Только скажите мне правду.  Кто  вы?  Кто  вас
сюда направил? Что вам известно? Потом все будет очень просто.  Вам  обоим
дадут по таблетке. Никакой боли. Все равно что принять снотворное. А иначе
это будет так грубо, грубо и мучительно. Разве это честно с вашей  стороны
по отношению к девушке? Разве это соответствует кодексу чести  английского
джентльмена?
   На Все Руки остановился. Бонд  медленно  повернул  голову  на  голос  и
открыл глаза.
   - Голдфингер, мне больш