- Между прочим, Клейна убили, - проговорил он.
     - Вы снова шутите, Зейц?
     Теперь Зейц уловил в голосе Хопфица неподдельную тревогу.
     - Нет, я звонил в Берлин, и  об  этом  мне  сообщил  оберштурмбаннфюрер
Вагнер. Какие-то террористы привели в исполнение приговор какого-то русского
суда. Ведь Клейн был на Восточном фронте в начале войны.
     Хопфиц растерянно помял в руках паклю:
     - И нашли террористов?
     - Не знаю. А вам знаком Вагнер?
     - Нет. Я всегда был связан лишь с Клейном.
     Неожиданно у Зейца  шевельнулось  нечто  вроде  жалости  к  инженеру  -
возможно, Хопфиц возлагал на Клейна большие надежды, и теперь они рухнули.
     - Да, Вагнер не знает вас, - проговорил Зейц.

     - Но я надеюсь, задание останется в силе до тех пор, пока мы с вами  не
поймаем Марта?
     - Конечно. Я очень рад, что вы  обжились  на  аэродроме  и  вам  хорошо
работается. - Зейц закурил. В косых оранжевых  лучах  солнца,  пробивающихся
сквозь листву буков, поплыли сиреневые облачка дыма. - Кого вы подозреваете,
господин лейтенант? - спросил он.
     -  Я  познакомился  в  доме  Зандлера  с  Пихтом  и  Вайдеманом.   Если
подозревать кого-то из них, то я бы остановился на первом. Он хитрее.
     Зейц пошел к себе,  вызвал  двух  надежных  агентов  из  отряда  охраны
аэродрома и приказал им следить за инженером Хейфицем.
     А когда Хопфиц  вернулся  обратно  к  стенду,  он  попросил  Гехорсмана
незаметно передать записку Пихту. Всего три слова: "В десять  Аугсбург".  На
аэродроме встретиться с Пихтом он не мог. Поговорить нужно более подробно. А
где, как не за городом, можно рассказать товарищу обо всем, что  насторожило
Зейца.
     ...Вечером Хопфиц заметил за собой "хвост". Он умывался в душе -  агент
дежурил в коридоре, в столовой человек сидел за столиком поодаль,  в  пивной
он тоже купил "Штарбиер" и неторопливо  сосал  пиво  из  большой  фарфоровой
кружки. Выходя, Хопфиц задержался в  дверях,  и  его  едва  не  сбил  с  ног
выскочивший следом агент.
     - Поосторожней! - прикрикнул Хопфиц.
     К счастью, в этот момент мимо проходило такси из Аугсбурга. Хопфиц  сел
в него. В зеркальце заднего обзора он увидел, как агент метнулся к телефону.
Выехав за Лехфельд, Хопфиц расплатился с шофером и вышел.

     Ровно в десять он увидел "фольксваген" Пихта.
     ...В это же время Зейц увидел, что  "фольксваген"  чуть  притормозил  и
снова начал  набирать  скорость.  Ему  даже  послышался  стук  закрывающейся
дверцы. Зейц тоже нажал на газ. Как только по телефону его предупредил агент
о том, что Хопфиц взял  такси  и  поехал  в  Аугсбург,  он  вскочил  в  свой
"мерседес". Мимо него промчался  на  большой  скорости  Пихт,  который  тоже
направился к аугсбургскому шоссе. Зейц поехал следом. Дорога перед ним  едва
виднелась в темноте. Фары он потушил - перед ним мигали  сигнальные  огоньки
"фольксвагена" и помогали ориентироваться. Зейца  удивили  поздние  прогулки
Пихта, и он решил посмотреть, куда же тот поехал.

     - Кажется, мы попали на глаза Зейцу, - проговорил  Пихт,  когда  Хопфиц
сел рядом и хлопнул дверцей.
     - Но меня он не должен был заметить, - ответил Хопфиц.
     - Это не меняет дела. Надо что-то  придумать.  Помолчав,  Пихт  спросил
по-русски:
     - Как дела, Семен?
     - Сегодня Зейц пытался взять меня на пушку, сказав, что Клейн не  знает
меня, но я уж решил играть до конца... Клейн убит.  Об  этом  мне  и  сказал
Зейц. Но он насторожился. Ведь копии направления сюда в Берлине нет. Видимо,
ему приказали за мной следить. Сейчас я едва оторвался от "хвоста".
     - Тогда надо торопиться.
     - Мне придется исчезнуть отсюда раньше, - сказал  Хопфиц.  -  Все,  что
нужно было мне, я уже узнал.
     - Если Зейц будет мешать, я его уберу. - Пихт поглядел в  зеркальце,  в
котором то появлялся, то исчезал силуэт "мерседеса".
     - Только ты береги себя.
     - Да, Сеня, разведчик нужен живой, - задумчиво проговорил Пихт.
     - Может, мы скоро вернемся домой? - Хопфиц дотронулся до локтя Пихта.
     - Когда все же будет готов самолет? - спросил, помолчав, Пихт.
     - Надеюсь, через три дня.
     - Тогда надо передать Директору  дату.  Тянуть  рискованно.  Это  будет
двадцать седьмое. - Пихт снова взглянул в зеркальце. - Как же избавиться  от
Зейца? Надо сделать так, чтобы он увидел меня одного. Хотя с чего бы я  стал
ездить ночью один?
     - А с Эрикой?
     - Верно! Я быстро высажу тебя за углом, ты зайди к ней, передай, что  я
хочу сказать ей нечто важное, и  пусть  она  ждет  меня,  например,  у  кафе
"Таубе". А за это время я сделаю еще один кружок вместе с Зейцем.
     Пихт развернулся и направил машину обратно в Лехфельд.
     "Тоже поворачивает", - усмехнулся он, кивнув в сторону "мерседеса".

     ...В Лехфельде "фольксваген" Пихта свернул за угол и на какой-то момент
скрылся от Зейца. Зейц, испугавшись, что Пихт  уйдет  от  него,  на  большой
скорости нырнул в переулок. "Уф", - облегченно  вздохнул  он,  снова  увидев
красные огоньки. "Фольксваген" опять выбежал  на  магистраль  и  помчался  к
Аугсбургу.
     "Похоже, Пихт водит меня за нос", - подумал Зейц.
     Через полчаса Пихт снова въехал в город.
     "Что за дьявол?" - Зейц свернул к комендатуре на магистрали и  приказал
дежурному офицеру задержать "фольксваген".
     Когда машина затормозила  перед  солдатами  военной  жандармерии,  Зейц
вошел в тень.
     Дежурный офицер потребовал документы.
     Пихт показал удостоверение.
     Рядом с ним сидела Эрика Зандлер. "Тьфу, болван! - обругал себя Зейц. -
Сколько времени потерял даром!"
     - Почему вы кружите здесь? - спросил офицер.
     - А разве это запрещено?
     - Но, согласитесь, это несколько странно - среди ночи, одни...

     - Нам так нравится, - вызывающе проговорила Эрика.
     - Простите,  -  козырнул  офицер.  "Фольксваген"  поехал  дальше.  Зейц
направился домой.

                                   - 4 -

     На испытательный аэродром неожиданно привезли реактивный пульсирующий д
вигатель. Там, где их делали, не хватало  стендов,  и  Мессершмитт  разрешил
воспользоваться стендом в  Лехфельде.  Сопровождали  двигатель  два  мрачных
молодых инженера с землистыми лицами  и  каким-то  лихорадочным,  испуганным
блеском в глазах.
     Пихт увидел их, когда они пили утренний  кофе  в  офицерской  столовой.
Рядом было свободное место.
     - О, какой замечательный у вас крест! - проговорил один  из  инженеров,
показывая ложечкой на Рыцарский крест Пихта.
     - Я его заработал в России, - небрежно ответил Пихт, -  а  этот,  -  он
показал на Железный, - в Испании.
     - Вы ас?
     Пихт кивнул. Инженеры переглянулись, молчаливо  посоветовались  друг  с
другом.
     - А вам нравится Лехфельд? - осторожно начал старший.
     - Служба везде служба. Здесь мы делаем тоже не детские хлопушки.
     - Ха, вы славный парень. - Инженер наклонился к самому уху Пихта.  -  А
вас устраивает жалованье?
     - Мне кажется, в наши времена оно никого не устраивает.
     - Да, да, - поспешно согласился инженер, - но мы  могли  бы  предложить
вам хорошее дельце. Вас откомандируют на месяц-другой к нам в Пеенемюнде.
     - Что ж я там должен делать?
     - Доктор Браун, наш шеф  и  изобретатель  оружия  возмездия  "Фау-1"  и
"Фау-2", просил  подыскать  одного  или  двух  пилотов  для  испытаний  этих
управляемых снарядов.
     - Они беспилотные, но на первых порах человек должен  проконтролировать
работу приборов, - пояснил второй инженер.
     - Нет, я не согласен летать в качестве подопытного кролика,  попробуйте
поговорить с майором Вайдеманом -  он  отчаянный  парень.  -  Пихт  встал  и
откланялся.
     - Разумеется, "держи язык за зубами, иначе попадешь  в  концлагерь",  -
напомнил вдогонку инженер.
     -  Успокойтесь,  господа,  я  военный   человек,   -   полуобернувшись,
проговорил Пихт.

     Когда несколько реактивных двигателей  отправляли  из  Лехфельда,  Пихт
догадался, что существует еще  какой-то  испытательный  центр.  Потом  немцы
обстреляли побережье Англии и громогласно  объявили,  что  отныне  островное
королевство они начнут стирать с лица земли самолетами-снарядами "фау".  Для
этих ракет они придумали даже грозное название - "оружие возмездия".  Теперь
Пихт знал точный адрес, где это оружие делалось.
     "Значит, Пеенемюнде", - подумал он.
     Направляясь в летную комнату, он лицом к лицу встретился с Зейцем.  Тот
словно засветился изнутри от радости:
     - Пауль, я ищу тебя по всему аэродрому, мне нужно поговорить с тобой.
     - Это надолго? - спросил Пихт.
     - К сожалению, надолго. Но у Вайдемана я узнал, полетов не будет,  и  я
сказал ему, чтобы он освободил тебя на сегодня.
     Зейц подошел к своему "мерседесу" и открыл дверцу:
     - Садись. День обещает быть жарким. Не съездить ли нам искупаться?

     - Я не против.
     Купальня примыкала к замку Блоков. С  одной  стороны  она  упиралась  в
старый сад, закрывший по берегам воду корявыми и черными ветлами,  с  другой
была огорожена высокими  деревянными  брусьями,  возле  которых  стояли  под
тентами полосатые брезентовые раскладушки. Здесь же был  пляж  -  чистый,  с
едва заметной желтизной песок, намытый со дна  озера  Фишерзее.  На  четырех
бетонных сваях прямо над водой возвышалось кафе,  где  посетителям  подавали
кофе, водку, сосиски и пиво.
     Пихт и Зейц взяли плавки и шапочки, вышли к воде. В этот час купающихся
было мало.
     Зейц упал на песок, раскинул руки.
     - Если бы ты знал, Пауль, как тяжело мне! -  пробормотал  он,  закрывая
глаза.
     - Не понимаю тебя, Вальтер.
     - Мне иногда просто невыносимо ощущать свое одиночество, и так  надоело
копаться в грязных душах людей...
     - Наверное, ты озлобился, Вальтер?
     Зейц быстро поднялся на локте:
     - Да, я озлобился! Я чувствую, что кругом много врагов.
     - Высокие слова, сказанные высоким стилем, - усмехнулся Пихт.
     - Ты знаешь,  что  вот  уже  несколько  лет  не  дает  мне  покоя  один
человек... Март!
     - Не знаю и знать не хочу.
     - Так вот, к нему прибыл связной - Хопфиц!
     Зейц сел и уставился на Пихта, который сквозь темные очки, как  всегда,
безучастно смотрел на далекие облака.
     - Что же ты молчишь?
     - А что мне прикажешь делать? Ловить шпионов - это по твоей части.
     - Я хочу знать твое мнение, Пауль, - просительно проговорил Зейц.
     "Ого,  Зейц  узнал  немало,  -  подумал  Пихт,   -   надо   действовать
немедленно".
     - Хопфиц хороший специалист, - сказал Пихт.
     - А если он русский?

     - Ты правда устал, Вальтер. Возьми отпуск, отдохни.
     - Какой, к дьяволу, отпуск! Мне кажется, что готовится какая-то  жуткая
диверсия.
     Пихт поднялся и, сняв очки, с усмешкой поглядел на Зейца:
     - Вальтер, я прошу тебя об одном: не ввязывай меня в  свои  дела,  я  в
этом ничего не понимаю.
     - Все вы чистоплюи! Если хочешь знать, то оберштурмбаннфюрер  Вагнер  в
Берлине  сейчас  лихорадочно  разыскивает  концы   Хопфица.   Вполне   может
случиться, что русские заслали его от имени  Клейна  и  одновременно  убрали
штандартенфюрера. Его направление я  сдал  на  экспертизу.  Завтра  ответят,
подлинное ли оно.
     - Ну что ж, - помедлив, хмуро сказал Пихт, - сегодня ты откровенен, как
никогда. И ты думаешь, я не  знаю  почему?  Потому  что  и  ты  и  Коссовски
подозреваете меня в измене рейху. Так?

     Зейц зло посмотрел Пихту в глаза :
     - Я бы давно арестовал тебя...
     - Тогда в первую очередь ты поставил бы под удар себя.
     - Ты снова намекаешь на Испанию?
     - Нет, на те двести пятьдесят тысяч марок, которые лежат в  швейцарском
банке.
     Зейц дернулся всем телом, словно его ударили плетью.
     - Ты не можешь знать этого! - У него пересохло в горле, и сказал это он
с трудом - хрипло и тихо.
     - У меня есть  весьма  надежные  доказательства,  Вальтер.  Не  вся  же
испанская валюта ушла в казну рейха, кое-что прилипло и к твоим  рукам.  Но,
повторяю, мне от тебя ничего не нужно, и я не сделаю  тебе  ничего  плохого,
пока ты не встанешь на моем пути.
     Зейц сделал движение к одежде, где лежал пистолет.
     - Спокойно, Вальтер. - Пихт положил свою руку на его руку.  -  Ты  меня
знаешь давно, я умею шутить, но когда говорю серьезно, то это серьезно.
     - Т-ты... Март! - прошептал в ужасе Зейц.
     - Думаю, мы сработаемся с тобой, Вальтер,  -  не  обращая  внимания  на
слова Зейца, продолжал Пихт, - и если тебе дорога жизнь, постарайся уехать в
ближайшие дни... в целях своей же безопасности.

     Зейц уткнулся в песок, его руки дрожали.
     "Пожалуй, я погорячился, - подумал Пихт, - ну, да все равно. По крайней
мере, теперь я твердо уверен, что Хопфицу надо скрываться немедленно".
     - Я хочу выпить, - пробормотал Зейц, поднимаясь.
     - Давай лучше пойдем в воду. Говорят, плохая примета - раздеться  и  не
искупаться.

     Вода была по-весеннему холодной, даже захватывало дыхание. Зейц  поплыл
на середину озера. Пихт догнал его и как  ни  в  чем  не  бывало  воскликнул
весело:
     - Ах, как хорошо, Вальтер!
     Зейц ушел в глубину и вынырнул у берега.
     "Все же надо быть настороже, - подумал Пихт. - Мало ли что  взбредет  в
голову этому болвану".
     ...Зейц пил много и не пьянел. Он опрокидывал рюмку за рюмкой и  мрачно
смотрел на графин. Лишь к вечеру его стало заносить. Водка  сначала  согрела
душу, сделалось легче. Что-то он забормотал о старой дружбе,  вспоминал  дни
молодости в Швеции. Потом плакал, потом стал кричать.
     "Эх, какое еще будет похмелье..." - подумал Пихт, с трудом втащил Зейца
в "мерседес" и отвез домой.
     В этот же вечер он зашел к Хопфицу и рассказал обо всем, что  произошло
в купальне.
     - Я искал тебя сегодня, - сказал Хопфиц. - Приехал Коссовски и о чем-то
долго говорил с Вайдеманом. Пихт сжал кулаки:
     - Вот кого, Сеня, надо бояться больше всего...  Сегодня  же  ты  должен
обязательно исчезнуть. Ты свое дело закончил.
     - Даже составил кое-какие наброски.
     - Письмо я передам тебе поздней. Сейчас немедленно иди к  дубу  у  кафе
"Добрый уют". Ты ведь там спрятал вещи?
     Расставшись с Хопфицем, Пихт заехал за Эрикой.
     Он направил машину в сторону Аугсбурга.
     - У меня такое ощущение,  будто  скоро  что-то  произойдет,  -  сказала
девушка, положив голову на плечо Пихту.
     - Почему?
     - Я сужу по отцу. Он совсем изнервничался. Кажется, он тайно  переводит
деньги в швейцарский банк.
     - Ого, я был гораздо худшего мнения о твоем отце.
     - Ты редко бываешь со мной!
     - Сейчас много хлопот.
     - Пауль, - Эрика заглянула ему в лицо, - скажи мне правду: мы победим?
     - Смотря кто "мы"...

     - В объединении немецких женщин все  готовятся  вступать  в  нацистскую
партию. Сейчас ведь Германия переживает трудные времена?
     - Нынешняя Германия - да.
     - Мне кажется, женщины должны  встать  вместе  с  мужчинами  на  защиту
родины.
     - Нет, ты не связывайся с ними.
     - Скажи, Пауль, ведь когда-нибудь кончится война?
     - Должна.
     - Тогда я тебя больше никуда не отпущу!
     Пихт грустно  улыбнулся.  Острая  жалость  к  девушке  заставила  Пихта
притормозить и свободной рукой крепко обнять ее.
     - Эрика, если когда-нибудь не будет меня, ты постарайся жить по-другому
- лучше, честней, что ли...
     - Я и стараюсь...
     - Наверное, ты переживешь это  чертовски  проклятое  время,  но  всегда
помни: другие люди так же страдают, любят, мечтают, радуются и так же сильно
хотят покоя, как ты и я.
     Пихт говорил и говорил Эрике  о  какой-то  новой  жизни,  которую  надо
построить, и главное, суметь дожить до нее. Эта жизнь представлялась смутно,
без реальностей. Он не знал еще, какая она будет,  но  Эрика  понимала,  что
Пауль, как никогда, открывал перед ней душу, и слезы любви  и  благодарности
текли по ее лицу.

                                   - 5 -

     Коссовски хорошо изучил Вайдемана. Дружеский тон он отбросил сразу  же,
как только вошел в общежитие.  Вайдеман  мог  выворачиваться,  увиливать  от
прямых ответов, если бы Коссовски снова начал разговор с давних симпатий.
     - Я к вам по важному делу, майор, - сказал он, козырнув.

     Вайдеман удивленно вскинул мохнатые брови и насупился.
     - Если уж на "вы", то слушаю вас, господин Коссовски.
     Коссовски сел напротив, так, чтобы свет от окна падал на Вайдемана.

     - Вы отлично представляете  себе,  что  в  наше  суровое  время,  когда
Германия, напрягая все силы, воюет на нескольких  фронтах,  особенно  крепок
должен быть тыл, - начал он.
     - Вы читаете мне азбуку, как сопляку из гитлерюгенда.
     - И вы знаете, что "Форшунгсамт", так же  как  и  гестапо,  давно  ищет
русского агента, - не  обращая  внимания  на  реплику  Вайдемана,  продолжал
Коссовски.
     - Я его не видел и ничем не могу помочь.
     - Вайдеман, мы с вами не маленькие! Я  много  думал,  соединял  вместе,
казалось бы, несопоставимые события... Я привел в систему вашу  деятельность
в Швеции, Голландии, Франции...  да,  во  Франции,  в  том  шикарном  кабаке
"Карусель", когда от странного и рассеянного гарсона услышал  слово  "март".
Помните, гарсон сказал: "Мы получили вино в марте, а вы пришли в мае..."?
     - Черт возьми! Я-то здесь при чем?
     - Не нервничайте, Вайдеман. Выслушайте сначала меня. Я разговаривал  со
многими людьми, которые так или иначе касались  дел  люфтваффе,  и  особенно
"Штурмфогеля".  Картина  деятельности   этого   агента   проясняется.   Март
закрепляет свои позиции в Швеции, Испании, Польше, Франции... В "Карусели" к
нему шел связной, он  передал  адрес  другой  явки  вместо  разгромленной...
Благодаря своему прочному положению он немало знает о люфтваффе  и  передает
ценнейшие секретные данные своим хозяевам... - Коссовски закурил сигарету  и
снова  уперся  взглядом  в  Вайдемана.  -  Ютта,   радистка,   связанная   с
коммунистическим движением, исправно передает  телеграммы...  Здесь  мне  не
совсем ясна роль Эриха Хайдте. По-видимому, он был связным по линии Перро  -
Март - Ютта. Помимо информации, которую Март постоянно поставляет своим,  он
еще совершает и диверсии.
     Коссовски заметил, что голова Вайдемана вдруг стала опускаться  ниже  и
ниже.
     - В Рехлине он закладывает в "Штурмфогель" магнитную или тепловую мину.
Сам - заметьте - в испытаниях не участвует: погибает другой пилот,  Христиан
Франке...
     "В чем-то Вайдеман виноват", - подумал Коссовски,  глядя  на  поникшего
летчика.
     - Наконец, он каким-то образом делает так, что секретнейший истребитель
"фокке-вульф" попадает к русским, а сам спокойно возвращается обратно в свою
часть...

     Вайдеман вздрогнул, по лицу пошли багровые пятна.
     - Разумеется, я умышленно опустил еще многие детали,  так  как  считаю,
что и этих достаточно для того, чтобы обвинить...
     - Меня? - спросил, глотнув слюну, Вайдеман.
     - Да, - прямо ответил Коссовски.
     Вайдеман с трудом поднялся и отошел в глубь комнаты.
     - Это не я, это Пихт, - выдавил он из себя.
     Коссовски подумал - психическая атака удалась. "Все правильно, не ты, а
Пихт - и только он - может быть Мартом. Ты, Альберт, никак  не  подходишь  к
роли разведчика, а Пихт ловко воспользовался твоей  дружбой  и  всюду  тянул
тебя за собой".
     - Но откуда  ты  знаешь,  что  Пихт  работает  на  русских?  -  спросил
Вайдеман.
     Коссовски знал первые  телеграммы  Марта,  их  содержание  вряд  ли  бы
кого-нибудь интересовало, кроме русских. Но вслух он сказал уклончиво:
     - У меня еще нет полной уверенности. Я хочу  поймать  его  с  поличным,
применив метод его старого  приятеля  Эви  Регенбаха  -  гамбит...  То  есть
жертвую и на этот раз внезапностью.
     - Пихт работает на Хейнкеля, - сказал Вайдеман.
     - Вот как! - удивился Коссовски.
     - Мы вместе работали на  Хейнкеля,  сообщая  этому  старо