Паркер и приехал на этот островок, о котором
давно знал. В начале войны у меня  были  честолюбивые  надежды  доказать
свою невиновность, но теперь весь мой  энтузиазм  прошел.  Я  все  время
думал: "Что толку?" Мой товарищ мертв, ни у него, ни у меня не  осталось
живых родственников,  которым  мое  положение  было  бы  небезразличным.
Предполагали, что я - тоже погиб, пусть так и  останется.  Я  вел  здесь
спокойное существование, не особо счастливое, не несчастное - я  как  бы
оцепенел. Сейчас я понимаю, хотя тогда и не сознавал, что  частично  это
было следствием войны.
   А затем некий случай заставил меня очнуться.  Я  собирался  прокатить
одну компанию вверх по реке и стоял на  пристани,  помогая  им  сесть  в
лодку, когда один из мужчин что-то изумленно воскликнул.  Это  привлекло
мое внимание к нему. Он был низенький, худой человек  с  бородой,  и  он
глазел на меня изо всех сил, как будто я  был  призраком.  Его  душевное
волнение было столь сильным, что пробудило мое любопытство.  Я  навел  о
нем справки в гостинице и узнал, что его фамилия Картон, он  приехал  из
Кимберли  и  работает  сортировщиком  алмазов  в  компании  "Де   Бирс".
Моментально во мне снова возникло чувство  несправедливости.  Я  покинул
островок и отправился в Кимберли.
   Тем не менее мне не удалось выяснить о  нем  много  нового.  В  конце
концов, я решил, что надо заставить говорить его самого. Я взял с  собой
револьвер. У меня осталось мимолетное  впечатление,  что  он  трус.  Как
только мы очутились лицом к лицу, я понял, что он боится меня. Вскоре  я
заставил его рассказать мне все, что  ему  известно.  Похищение  алмазов
было отчасти делом его рук, а Анита Грюнберг была его женой. Однажды  он
мельком видел нас обоих, когда мы обедали с ней в гостинице, и, зная  из
газет, что  я  погиб,  он  страшно  испугался,  встретив  меня  живым  у
водопада. Он и Анита поженились совсем молодыми, но она вскоре  ушла  от
него. Она связалась с дурными людьми, так он рассказал мне  -  и  именно
тогда я впервые услышал  о  "полковнике".  Сам  Картон  никогда  не  был
замешан ни в чем, кроме того единственного дела. Он торжественно заверил
меня, и я был склонен поверить ему. Он был явно не  из  того  теста,  из
какого делаются удачливые преступники.
   И все же у меня было ощущение, что он что-то скрывает. Для проверки я
пригрозил пристрелить его на месте, заявив, что меня очень мало волнует,
что теперь со мной станет. Охваченный безумным страхом, он  поведал  мне
следующее. Анита Грюнберг, по-видимому, не вполне доверяла "полковнику".
Сделав вид, что передала ему все камни,  украденные  из  гостиницы,  она
несколько штук оставила у  себя.  Картон,  зная  тонкости  своего  дела,
посоветовал ей, какие сохранить. Их цвет и особенности таковы, что, если
когда-нибудь они будут предъявлены, эксперты  из  "Де  Бирс"  сейчас  же
признают, что эти камни  никогда  не  проходили  через  их  руки.  Таким
образом, мой рассказ  о  подмене  подтвердится,  мое  имя  очистится,  а
подозрение падет на истинного виновника. Я сообразил, что в  отличие  от
обычной практики, на сей раз сам "полковник" был замешан  в  этом  деле,
поэтому Анита испытывала чувство удовлетворения, что может  обрести  над
ним реальную власть, если ей понадобится. Теперь Картон предложил, чтобы
я заключил сделку  с  Анитой  Грюнберг,  или  Надиной,  как  она  теперь
называла себя. Он полагал, что за  солидную  сумму  она  захочет  отдать
алмазы  и   предать   своего   бывшего   шефа.   Он   готов   немедленно
телеграфировать ей.
   Но я все еще подозревал Картона. Он был из  тех,  кого  весьма  легко
испугать, но кто в страхе наговорит  столько  вранья,  что  потом  будет
непросто отделить правду от лжи. Вернувшись в гостиницу, я  стал  ждать.
По моим расчетам, к следующему вечеру он должен был  получить  ответ  на
свою телеграмму. Я зашел к нему домой, и мне сказали, что мистер  Картон
уехал, но утром вернется. Мои подозрения усилились. Как  раз  вовремя  я
обнаружил,  что  на  самом  деле  он  собирается  отплыть  в  Англию  на
"Килморден касле", который выходит из Кейптауна через два  дня.  У  меня
едва хватило времени, чтобы доехать туда и успеть на тот же пароход.
   В мои  намерения  не  входило  потревожить  Картона,  обнаружив  свое
присутствие на борту. За  время  учебы  в  Кембридже  я  много  играл  в
любительских спектаклях, и мне было сравнительно нетрудно превратиться в
серьезного бородатого джентльмена средних лет. На  судне  я  старательно
избегал  Картона,  оставаясь  по  возможности  в  каюте  под   предлогом
нездоровья.
   Когда мы прибыли в Лондон, я выследил его без труда. Он поехал  сразу
в гостиницу и до следующего дня никуда не выходил. Незадолго до часа дня
он ушел из гостиницы. Я последовал, за ним. Он отправился прямо к агенту
по сдаче домов внаем в Найтсбридже. Там он расспрашивал об  особенностях
домов, сдававшихся у реки.
   Я сидел за соседним столом, также наводя справки о домах. Затем вдруг
вошла  Анита  Грюнберг,   или   Надина,   называйте   ее   как   хотите.
Величественная, дерзкая и почти такая же красивая, как прежде. Боже! Как
я ненавидел ее. Вот  она,  женщина,  разбившая  жизнь  мне  и  человеку,
который был лучше меня. В ту минуту я мог бы  схватить  ее  за  горло  и
выдавить из нее жизнь по капле! На мгновение я просто обезумел.  Я  едва
понимал, что говорил мне агент. Рядом  я  слышал  ее  голос,  высокий  и
отчетливый с  подчеркнутым  иностранным  акцентом:  "Милл-Хаус,  Марлоу.
Собственность сэра Юстаса Педлера. Кажется, мне это подойдет. Во  всяком
случае, я поеду посмотреть".
   Агент выписал ей ордер, и она вышла из конторы с царственным  дерзким
видом. Ни словом, ни жестом она не показала, что узнала Картона,  и  все
же я был уверен, что о встрече они договорились заранее. Тогда  я  начал
делать поспешные выводы. Не зная, что сэр Юстас  находится  в  Канне,  я
подумал, что эта возня со снятием дома была  лишь  предлогом  для  того,
чтобы повидаться с ним в Милл-Хаусе. Мне было известно,  что  он  был  в
Южной Африке в то время, когда украли алмазы, и, не зная  его,  я  сразу
ухватился за мысль, что он и есть таинственный "полковник", о котором  я
так много слышал.
   Я  последовал  за  Надиной  по  Найтсбриджу.  Она  поехала  в   отель
"Гайд-парк". Ускорив шаги, я вошел за ней. Она прошла прямо в  ресторан,
и я решил, что лучше сейчас не рисковать, чтобы она меня  не  узнала,  а
продолжать следить за Картоном. Я очень надеялся, что он получит алмазы,
и что внезапно появившись перед ним, когда он меньше  всего  ожидает,  я
испугаю его и заставлю сказать правду. Следом  за  ним  я  спустился  на
станцию  подземки  "Гайд-парк  корнер".  Он  был  в   конце   платформы.
Неподалеку стояла какая-то девушка, но больше никого не  было.  Я  решил
заговорить с ним прямо там. Вы знаете, что дальше произошло.  Неожиданно
увидев человека, который, по его представлению, находился далеко в Южной
Африке, Картон был потрясен. Он совсем потерял  голову  и,  попятившись,
упал на рельсы. Он всегда был трусом.  Под  видом  доктора  мне  удалось
обыскать его карманы. Там был бумажник с какими-то  записями,  одно  или
два несущественных письма, катушка с пленкой, которую  я,  должно  быть,
обронил потом где-то, и еще клочок бумаги, на котором были указаны время
и место условленной встречи: 22-го на "Килморден касле". Торопясь  уйти,
пока меня никто не задержал, я уронил и записку, но, к счастью, запомнил
цифры.
   Поспешив в ближайший туалет, я быстро снял мой грим и  костюм.  Я  не
хотел, чтобы меня арестовали за то, что я залез  в  карман  к  мертвецу.
Потом я отправился к отелю "Гайд-парк". Надина все еще сидела за ланчем.
Нет нужды подробно описывать, как я проследил ее до Марлоу. Она пришла в
дом, а я заговорил с женщиной из сторожки, сделав вид, что  я  вместе  с
Надиной. Затем я последовал за ней.
   Он остановился. Наступило напряженное молчание.
   - Вы поверите мне, Энн, не правда ли? Клянусь перед  Богом,  что  то,
что я собираюсь сказать, - правда. Я вошел за ней в дом,  в  душе  почти
готовый на убийство, - а она была  мертва!  Я  обнаружил  ее  в  комнате
второго этажа. Боже! Это было ужасно. Мертва, а я пришел  не  более  чем
через три  минуты  после  нее.  И  в  доме  не  было  никаких  признаков
кого-нибудь еще! Конечно же, я сразу осознал весь ужас своего положения.
Одним  мастерским  ударом  шантажируемый  избавился  от  шантажистки   и
одновременно  нашел  козла  отпущения,   которому   преступление   будет
приписано. Здесь совершенно  отчетливо  была  видна  рука  "полковника".
Второй раз я должен был стать его жертвой. Какого же  дурака  я  свалял,
что так легко попался в ловушку!
   Я плохо соображал, что делал дальше. Мне удалось уйти оттуда с вполне
нормальным видом, но  я  знал,  что  вскоре  преступление  откроется,  и
описание моей внешности будет разослано по всей стране.
   Несколько дней я выжидал,  не  осмеливаясь  ничего  предпринимать.  В
конце концов, мне помог случай. Я нечаянно  услышал  на  улице  разговор
двух пожилых  джентльменов,  один  из  которых  оказался  сэром  Юстасом
Педлером. Я сразу же задумал присоединиться к нему в качестве секретаря.
Обрывок услышанного мною  разговора  подсказал  мне,  как  это  сделать.
Теперь я  уже  больше  не  был  так  уверен,  что  сэр  Юстас  Педлер  -
"полковник" Его дом мог быть выбран местом свидания совершенно  случайно
или из каких-то туманных соображений,  которые  я  был  не  в  состоянии
постичь.
   - А знаете ли вы, - прервала его я, - что Ги Пейджет в день  убийства
находился в Марлоу?
   - Тогда все понятно. Я думал, что он был в Канне с сэром Юстасом.
   - Предполагалось, что он ездил во Флоренцию, но там  он,  безусловно,
никогда не был. Я совершенно уверена, что на самом деле он был в Марлоу,
однако, разумеется, не могу доказать это.
   - И подумать только,  что  я  никогда  ни  на  минуту  не  подозревал
Пейджета до той ночи,  когда  он  пытался  выбросить  вас  за  борт.  Он
великолепный актер.
   - Не правда ли?
   - Тогда понятно, зачем  выбрали  Милл-Хаус.  Пейджет,  вероятно,  мог
войти и выйти незамеченным. Конечно, он не возражал против того,  что  я
еду на пароходе с сэром Юстасом. Пейджет не хотел, чтобы меня арестовали
сразу. Понимаете, очевидно, Надина не принесла драгоценности с собой  на
свидание, как они рассчитывали. Я предполагаю,  что  в  действительности
они были у Картона, и он спрятал их где-то на "Килморден  касле"  -  вот
где он  пригодился.  Они  надеялись,  что  я,  вероятно,  имею  какое-то
представление о том, где спрятаны алмазы. А пока  "полковник"  снова  не
обрел их, он  все  еще  в  опасности  -  отсюда  его  страстное  желание
заполучить их любой ценой. Где, черт возьми, Картон спрятал  их  -  если
спрятал - я не знаю.
   - Это уже другая история, - заметила я, - моя история. И я  собираюсь
вам ее сейчас рассказать.

Глава XXVII

   Гарри внимательно слушал, пока я подробно  излагала  все  события,  о
которых поведала на этих страницах. Больше всего его  сбило  с  толку  и
удивило, что алмазы все время были у  меня  -  или,  вернее,  у  Сьюзен.
Такого он никогда не предполагал. Разумеется, прослушав его  рассказ,  я
поняла смысл маленькой договоренности со стюардом Картона  или,  скорее,
Надины, так как я не сомневалась, что именно ей в голову пришел подобный
план. Никакая неожиданная тактика, примененная против нее или  ее  мужа,
не  могла  привести  к  захвату  алмазов.  Тайна  была  заключена  в  ее
собственном мозгу, "полковник" едва ли  мог  догадаться,  что  они  были
доверены стюарду океанского парохода!
   Снять с Гарри прежнее обвинение в воровстве не представляло труда. Но
другое, более серьезное, обвинение связывало нас по рукам и  ногам.  Ибо
дела пока обстояли таким  образом,  что  он  не  мог  объявиться,  чтобы
доказать свою невиновность.
   Темой, к  которой  мы  возвращались  вновь  и  вновь,  была  личность
"полковника". Был ли им или нет Ги Пейджет?
   - Я сказал бы "да", если бы не одна вещь, -  начал  Гарри.  -  Весьма
вероятно, что именно Пейджет  убил  Аниту  Грюнберг  в  Марлоу,  и  это,
безусловно,  делает  более  весомым  предположение,  что   он   и   есть
"полковник", так как история  с  Анитой  не  такая,  чтобы  доверить  ее
подчиненным. Единственное,  что  говорит  против  данной  версии  -  это
попытка устранить вас ночью у водопада. Вы  видели,  Пейджет  остался  в
Кейптауне, и он не мог бы ни на чем добраться сюда раньше, чем  в  среду
следующей недели. Вряд ли у него есть какие-нибудь агенты в  этой  части
света, и все его планы были построены с таким расчетом,  чтобы  иметь  с
вами дело в Кейптауне.  Он,  конечно,  мог  бы  передать  инструкции  по
телеграфу какому-нибудь своему подручному в Йоханнесбурге, который успел
бы сесть на родезийский поезд в Мафекинге.  Но  инструкции  должны  были
быть столь определенны, что их вряд ли можно было доверить бумаге.
   Мы немного помолчали, а потом Гарри неторопливо продолжил:
   - Вы говорите, что миссис Блейр спала, когда вы уходили из гостиницы,
и что вы слышали, как сэр  Юстас  диктовал  мисс  Петтигрю?  А  где  был
полковник Рейс?
   - Я нигде не могла его найти.
   -  Были  у  него  какие-нибудь  основания  считать,  что..,  вы  и  я
расположены друг к другу?
   - Пожалуй, - задумчиво ответила я, вспомнив разговор на обратном пути
из Матопоса. - Он очень сильная личность, - добавила я, - но  совсем  не
соответствует  моему  представлению  о  "полковнике".  И,  кроме   того,
подобная мысль была бы нелепа. Ведь он сотрудник Секретной службы.
   - Откуда нам это известно? Нет ничего проще, чем бросить такой намек.
Никто не противоречит, и слух распространяется,  пока  все  не  начинают
верить ему, как истинной правде. Энн, вам нравится Рейс?
   - Да - и нет. Он отталкивает меня и в то же  время  зачаровывает,  но
знаю одно: я всегда немного боюсь его.
   - Он был в Южной Африке, когда произошла кража алмазов в Кимберли,  -
тихо сказал Гарри.
   - Но именно он рассказал Сьюзен все о "полковнике" и о том, как он  в
Париже пытался напасть на его след.
   - Камуфляж - причем очень ловкий.
   - Но какое отношение ко всему имеет Пейджет? Его что - нанял Рейс?
   - Может быть, - не спеша сказал Гарри. - Пейджет совсем ни при чем.
   - Что?!
   - Вспомните, Энн, вы когда-нибудь слышали мнение  самого  Пейджета  о
той ночи на "Килмордене"?
   - Да, со слов сэра Юстаса.
   Я повторила их. Гарри внимательно слушал.
   - Значит, он  увидел  человека,  идущего  от  каюты  сэра  Юстаса,  и
проследовал за ним на палубу. Так он говорил?  А  чья  каюта  находилась
напротив каюты сэра Юстаса? Полковника Рейса. Предположим, он  прокрался
на палубу, совершил неудачное нападение на вас, обежал вокруг  палубы  и
столкнулся с Пейджетом, как  раз  выходящим  через  дверь  салона.  Рейс
сбивает его с ног и заскакивает внутрь,  закрывая  за  собой  дверь.  Мы
бежим за ним, а находим Пейджета, лежащего на пороге. Как вам это?
   - Вы забываете, что он с уверенностью заявил, что именно вы сбили его
с ног.
   - Ну, предположим, что, едва придя в себя, он видит,  как  я  исчезаю
вдали? Разве Пейджет не посчитал бы тогда само собой  разумеющимся,  что
на него напал я? Особенно, если он все время думал, что следил именно за
мной?
   - Может быть, вы правы, - медленно сказала я. -  Но  это  меняет  все
наши представления. И есть еще другие обстоятельства.
   - Большая часть из них легко объяснима. Человек, выслеживавший вас  в
Кейптауне, разговаривал с Пейджетом,  и  тот  посмотрел  на  свои  часы.
Человек мог просто спросить его, который час.
   - Вы хотите сказать, что это всего лишь совпадение?
   - Не совсем. Тут есть определенный порядок,  связывающий  Пейджета  с
нашим делом. Почему для убийства был выбран Милл-Хаус? Не потому ли, что
Пейджет был в Кимберли, когда украли алмазы? Должны ли были его  сделать
козлом отпущения, если бы так удачно не подвернулся я?
   - Значит, вы думаете, что он может быть совершенно невиновен?
   - Похоже на то, однако в таком случае нам придется выяснить,  что  он
делал в Марлоу. Если у него есть объяснение, мы на верном пути.
   Он встал.
   - Уже за полночь. Ложитесь,  Энн,  и  немного  поспите.  Перед  самым
рассветом я перевезу вас на берег в лодке. Вы должны поспеть к поезду  в
Ливингстоне. У меня там есть друг, который спрячет вас  до  отправления.
Вы поедете в Булавайо и там пересядете на поезд до Бейры. Я  могу  через
своего друга в Ливингстоне узнать, что  происходит  в  гостинице  и  где
сейчас ваши друзья.
   - Бейра, - произнесла я задумчиво.
   - Да, Энн, ваш путь - в Бейру. Это мужское дело. Оставьте его мне.
   Пока мы обсуждали ситуацию, наше волнение ненадолго улеглось,  теперь
же чувства снова нахлынули на нас. Мы даже не смотрели друг на друга.
   - Очень хорошо, - сказала я и вошла в хижину.
   Я лежала на покрытом шкурами  ложе,  но  не  спала,  и  слышала,  как
снаружи в темноте Гарри Рейберн без устали ходит взад и вперед,  взад  и
вперед. Наконец он позвал меня:
   - Вставайте, Энн, пора ехать.
   Я встала и послушно вышла. Было еще совсем темно,  но  я  знала,  что
скоро рассвет.
   - Мы возьмем каноэ, а не моторку, - начал Гарри, но вдруг остановился
и предостерегающе поднял руку.
   - Тише. Что это?
   Я прислушалась, но ничего не услышала. У него был более острый  слух,
слух человека, долгое время жившего  на  лоне  природы.  Теперь  я  тоже
услышала - слабый плеск весел по воде,  быстро  приближавшийся  к  нашей
маленькой пристани со стороны правого берега реки.
   Мы изо всех сил вглядывались в  темноту  и  смогли  различить  черное
пятно на поверхности воды. Это была лодка. Затем на  мгновение  вспыхнул
огонек.  Кто-то  зажег  спичку.  При  ее  свете  я  узнала  рыжебородого
голландца с виллы в Мейсенберге. Остальные были туземцы.
   - Назад в хижину - быстро.
   Гарри увлек меня за собой. Он снял со стены два ружья и револьвер.
   - Вы умеете заряжать ружье?
   - Никогда не пробовала. Покажите мне.
   Я, кажется, неплохо усвоила его  наставления.  Мы  закрыли  дверь,  и
Гарри встал у окна, выходившего на пристань.  Лодка  двигалась  как  раз
рядом с ней.
   - Кто там? - громко крикнул Гарри.
   Если у нас  и  были  какие-то  сомнения  по  поводу  намерений  наших
незваных гостей они тотчас  рассеялись.  Вокруг  нас  градом  посыпались
пули. К счастью, никто  не  был  ранен.  Гарри  поднял  ружье  и  открыл
убийственный огонь. Еще и еще. Я услышала два стона и всплеск.
   - Это даст им кое-какую пищу для размышлений, - мрачно проворчал  он,
протягивая руку за вторым ружьем. - Держитесь сзади, Энн, ради  Бога.  И
быстро заряжайте.
   Опять свист пуль. Одна  из  них  слегка  оцарапала  щеку  Гарри.  Его
ответный огонь был более точным. Я как раз перезарядила ружье, когда  он
повернулся за ним. Он крепко привлек меня к себе левой рукой  и  яростно
поцеловал перед тем, как снова повернулся к окну. Вдруг он вскрикнул.
   - Они уезжают - с них довольно.  На  воде  они  представляют  хорошую
мишень, и им не видно, сколько нас тут. Сейчас  они  разбиты,  но  скоро
вернутся. Нам надо подготовиться.
   Он опустил ружье и повернулся ко мне.
   - Энн! Ты прелесть! Ты чудо! Ты маленькая королева! Храбрая, как лев.
Черноволосая ведьма!
   Он схватил меня в объятия. Целовал мои волосы, глаза, губы.
   - А теперь за дело, - сказал он, неожиданно отпустив меня.  -  Вынеси
эти банки с керосином.
   Я выполнила приказание. Он хлопотал внутри хижины. Немного  спустя  я
увидела,  что  Гарри  ползает  по  крыше  и  что-то  там  делает.  Через
минуту-другую он присоединился ко мне.
   - Спускайся к лодке. Нам придется перетащить ее  по  суше  на  другую
сторону острова.
   Когда я уходила, он поднял банку с керосином.
   - Они возвращаются, - тихо сказала я, увидев пятно, двигавшееся к нам
от берега.
   Он подбежал ко мне.
   - Как раз во